Песнь о взятии города Чич'ен-Ица

Песнь о взятии города Чич'ен-Ица

Мы только что говорили о так называемых «кни­гах Чилам Балам», написанных индейцами на языке майя латиницей. Нет сомнений, что какая-то часть этих текстов переписывалась с иероглифических ру­кописей майя скорее всего по памяти, а может, и непосредственно с самих манускриптов. Делалось это тайно - индейцам приходилось со всеми предосторожностями скрывать рукописи, поскольку они хорошо помнили жестокую расправу, учиненную главой францисканских монахов Диего де Ландой.

Между прочим, именно это обстоятельство - со­блюдение строжайшей тайны вокруг всего, что было связано с иероглифическими текстами, дает серьез­ные основания предполагать, что и в дальнейшем могут быть обнаружены не только «книги Чилам Ба­лам», но и новые иероглифические рукописи. Кстати, это уже имело место. Так, в начале нашего века на Юкатане была найдена рукопись майя, тщательно упакованная в глиняном сосуде. Впоследствии она погибла при случайных обстоятельствах, и с нее да­же не успели снять копию. Кроме того, при раскоп­ках города Вашактуна (Гватемала) были найдены ист­левшие от сырости остатки другой рукописи; разру­шенную временем рукопись не удалось восстано­вить.

Нам уже известно, что тексты «книг Чилам Балам» содержат, как правило, пророчества, древнюю мифо­логию и сведения исторического характера. И только одна из них, «книга Чилам Балам» из Чумайэля (название селения, где она была обнаружена), со­хранила образец эпоса древних майя. В ней неизве­стный переписчик записал древнее сказание: «Песнь о взятии города Чич'ен-Ица». Вот оно ^*:

 Такой след оставил владыка Хунак Кеель, 
 Песнь. 
 Эй, что достойно нас? 
 Драгоценная подвеска на груди. 
 Эй, что украшает доблестных людей? 
 Мой плащ, моя повязка. 
 Не боги ли так повелели? 
 Что тогда оплакивать? 
 Таков и каждый из нас. 
 Молодым юношей был я в Чич'ен-Ица, 
 Когда пришел захватывать страну злой предводитель войска. 
 Они здесь! 
 В Чич'ен-Ица теперь горе. 
 Враги идут! 
 Эй! В день 1 Имиш 
 Был схвачен владыка у Западного колодца. 
 Эй! Где же ты был, бог? 
 Эй! Это было в день 1 Имиш, сказал он. 
 В Чич'ен-Ица теперь горе. 
 Враги идут! 
 Прячьте! Прячьте! 
 Так кричали все. 
 Прячьте! Прячьте! 
 Это знают бежавшие сюда. 
 Таков был клич в день 1 Йашк'ин, 
 В страшный день, 2 Ак'баль, они пришли. 
 Они здесь! Враги идут! 
 Был ли кто-нибудь, кто поднялся? 
 Второй раз мы испытали силу. 
 Они здесь! 
 Трижды был праздник наших врагов, наших врагов! 
 Голод! 
 Скоро он придет в Чич'ен-Ица, там теперь горе! 
 Враги идут! 
 3 К'ан был тот день. 
 Смотрите! Кто я, говорящий среди людей? 
 Я покрыт листьями. 
 Внимайте! Кто я, говорящий в глубине Чак'ан путуна? 
 Вы не знаете меня. 
 Внимайте! Я был рожден ночью. 
 Какими мы были рождены? 
 Внимайте! Мы спутники владыки Мискита. 
 Придет конец бедствиям. 
 Эй! Я вспомню свою дорожную песню. 
 Теперь горе. 
 Враги идут! 
 Внимайте, сказал он, я умираю на городском празднике. 
 Внимайте, сказал он, я снова приду, чтобы разрушить город врагов. 
 Это было его желание, мысли его сердца. Они меня не уничтожили! 
 Я говорю в своей песне о том, о чем я вспомнил. 
 Теперь горе. 
 Они здесь! Враги идут!.. 

Не вызывает сомнений, что «Песнь о взятии го­рода Чич'ен-Ица» сочинил очевидец военного раз­грома и крушения этого города-государства. «...Мо­лодым юношей был я в Чич'ен-Ица, когда пришел захватывать страну злой предводитель войска...» - горестно плачет он о страшном нашествии врагов. Автор «Песни» называет нам и имя предводителя, напавшего на его родной город, - «владыка Хунак Кеель».

Однако кто такой Хунак Кеель и почему его вой­ска напали на город Чич'ен-Ица? «Песня», к сожале­нию, не дает ответа на эти вопросы. Поэтому, чтобы разобраться в событиях, столь трагически описанных в «Песне о взятии города Чич'ен-Ица», нам придется заглянуть в ту тревожную эпоху, когда они разыгра­лись на Юкатане.

Тем более что любой рассказ о майя не может пройти мимо священного города Чич'ен-Ица - одно­го из самых выдающихся архитектурных ансамблей, созданных человеческим гением.

К тому же именно с городом. Чич'ен-Ица прежде всего связана целая эпоха в истории народа майя. Когда тольтеки захватили власть на Юкатане, город Чич'ен-Ица стал столицей - гегемоном их огромно­го государства. Именно здесь наиболее отчетливо видно тольтекское влияние. Но храмы, пирамиды и дворцы строили не тольтеки, а майя. Несомненно, что они стремились как можно лучше и точнее выполнить заказ новых правителей, но освободиться от «бремени» своей многовековой культуры зодчие и строители майя, конечно, не могли. К тому же са­ми правители, как уже говорилось, не стремились разрушить культуру майя; они скорее сами воспри­няли ее, естественно, внеся в эту культуру характер­ные тольтекские элементы. Это особенно хорошо просматривается в архитектуре, скульптуре и мону­ментальной живописи майя того периода. Мы не слу­чайно говорим - майя, ибо на Юкатане по-прежне­му жила и развивалась культура майя.

Но в пантеоне местных богов главенствующие позиции захватило новое верховное божество - К'ук'улькан, Пернатый змей. Между прочим, то, что имя божества называлось на языке майя, как нельзя более красноречиво свидетельствует, что пришель­цы не только восприняли местную культуру, но и язык майя, иначе зачем им было утруждать се­бя переводом имени Пернатого змея - Кет-салькоатля на чужой язык?

Более двухсот лет господствовал над всей страной город Чич'ен-Ица. Этот период в ис­тории майя принято называть гегемонией Чич'ен-Ица.

Скульптура майя

На языке майя сло­во «чен» означает «ко­лодец», «естественный водоем»; «Чич'ен» бук­вально переводится как «рот колодца», «пасть», «отверстие»; «Ица» - имя одного из племен майя-кичэ.

Таким образом, на­звание города-государства Чич'ен-Ица переводится как «Колодец (лю­дей) ица».

И действительно, на территории города имеется гигантский колодец, созданный природой. Колодец занял одно из важнейших мест в жестокой религии завоевателей. С колодцем связано не только назва­ние города, но и начало конца двухсотлетней геге­монии его правителей над другими городами майя. Вот что пишет об этом Ю. В. Кнорозов в своей монографии «Письменность индейцев майя»:

Жертвоприношение

«В конце концов гегемония Чич'ен-Ица стала вы­зывать недовольство других городов. Начало междо­усобных войн все источники связывают с именем правителя Майяпана Хунак Кееля (из рода Кавич), который сначала был на службе у правителя Майя­пана Ах Меш Кука. В это время существовал обычай бросать живых людей в Священный колодец Чич'ен-Ица в качестве посланцев богам. Эти посланцы, ра­зумеется, не возвращались. Ах Меш Кук избрал Хунак- Кееля в качестве такой жертвы, но последний сумел каким-то образом выбраться из колодца, по­сле чего в качестве посланца, побывавшего у богов, добился провозглашения себя владыкой (ахав) Майя­пана...»

Знаменитый колодец - его и сейчас продол­жают называть «Священным» (по-испански: Сеноте саградо) - поражает своими размерами: почти круг­лый, словно его специально кто-то высверлил гигант­ским коловоротом, он достигает в диаметре около -шестидесяти метров! Трудно сказать, на сколько де­сятков метров в глубину уходят его крутые, почти отвесно падающие вниз, стены, однако хорошо из­вестно расстояние от естественной кромки колодца до мутной глади поверхности его воды - двадцать метров!

Глядя сверху на сине-зеленые воды Священного колодца, невозможно понять, как смог человек вы­браться оттуда без посторонней помощи. Но Хунак Кеелю не только никто не помогал, наоборот, по краям колодца стояли жрецы, и, если бы у «послан­ца» к богам появилось желание выбраться на поверх­ность, они разубедили бы его в правильности такого намерения градом камней.

Оружие