Мертвые города открывают свои тайны

Мертвые города открывают свои тайны

Но что это? Какой-то непонятный звенящий звук нарушил привычную симфонию девственной сельвы. «Дзин!» - снова прозвучал он. И снова: «Дзин, дзин, дзин!..»

Пугливый красавец кетсаль вспорхнул с ветви вы­сокого дерева и куда-то улетел. Вертлявое семейство обезьян сарагуат испуганно спряталось в шапке-копне гигантских листьев пальмы.

«Дзин, дзин, дзин!..» - все настойчивей звучит в сельве.

«Дзин, дзин, дзин!..» - звенит в ушах ее обитате­лей, и страх гонит их с насиженных мест.

«Дзин, дзин, дзин!..» - и живая стена лиан и кустов падает, а за ней появляется тот, кто осмелил­ся нарушить вековой покой погребенных в сельве развалин.

Это человек!

Человек с трудом раздвинул толстые стволы лиан: прямо перед ним появился черный квадрат проема в каменной стене, сплошь заросшей буйной раститель­ностью сельвы. Сдерживая волнение, он шагнул в проем. Лианы сомкнулись за ним. Теперь его окружа­ли непроглядная тьма, холодная сырость и могильная тишина. Нервная дрожь охватила тело; тишина стра­хом вползала в сознание.

Нужно зажечь фонарь, но человек боялся увидеть что-то страшное. Луч на мгновение вспыхнул и сразу погас. Предчувствие не обмануло: на ступенях пира­миды валялись изуродованные, залитые кровью чело­веческие тела...

И тогда человек бросился назад, к проему, к то­варищам, с которыми он проделал невероятно труд­ный и долгий путь, чтобы добраться сюда, в сердце сельвы Чиапаса.

- Они приносили в жертву людей!.. - бормотал он. - Они приносили их в жертву своим богам!..

Лишь через месяц ученые всего мира узнали о волнующем открытии: в непроходимых лесах мекси­канского штата Чиапас обнаружен храм, внутрен­ние помещения которого - три изолированные друг от друга камеры - сплошь расписаны великолепны­ми фресками.

Храм с настенными росписями был не единствен­ным строением вновь открытого религиозного центра. Как установили археологи при более поздних раскоп­ках, к храму примыкало с десяток других культовых сооружений, составлявших с ним вместе единый архи­тектурный комплекс-ансамбль, типичный для священ­ных городов древних майя Классического периода. Известный американский исследователь-майист С. Мо-рли назвал его «Бонампак», что в переводе с майя означает «Стены с живописью». Прежнее название города пока установить не удалось, однако, по хорошо сохранившимся на стенах храма иероглифическим и цифровым знакам, образующим дату календаря майя, а также по стелам, имевшим свою самостоятельную датировку, был высчитан примерный год рождения как самого города, так и росписей: около 800 года но­вой эры.

Но ученые вскоре убедились, что город не достро­или до конца: в силу неизвестных причин строительст­во Бонампака было внезапно прервано, хотя до его завершения оставалось не так уж много работ.

Место для города Бонампака и его планировка бы­ли удивительно удачно выбраны и разработаны древ­ними зодчими. Он строился на берегу реки Лаканха, на ровной естественной площадке, окруженной с трех сторон высокой террасой. Террасу строители выровня­ли и на ней возвели основные сооружения города, в центре которых стоял храм с росписями.

Сравнительно скромные размеры Бонампака не по­зволяют ему претендовать на включение в число круп­нейших центров древних майя, однако благодаря сво­им росписям он сыграл важнейшую роль в правильном понимании ряда основных проблем этой выдаю­щейся цивилизации доиспанской Америки.

Росписи Бонампака дали недвусмысленные ответы на многие дотоле спорные вопросы из истории майя. Прежде всего они неопровержимо доказали, что Классический период отнюдь не был эпохой глубокого мира, в том числе социального, как утверждало боль­шинство зарубежных ученых, стремившихся доказать, что война появляется на землях майя лишь с прихо­дом воинственных тольтеков - одного из мексикан­ских племен - и наступлением в истории майя так называемой Тольтекской эпохи (X-XVI века).

Достаточно даже беглого знакомства с росписями Бонампака - читатели, несомненно, догадались, что наш предшествующий рассказ был попыткой реконст­руировать обстановку, в которой эти росписи могли появиться на свет, - чтобы понять абсолютную не­состоятельность подобных утверждений.

Возьмем, к примеру, вопрос о войне. До открытия Бонампака не было прямых доказательств, которые неопровержимо свидетельствовали бы, что война как таковая имела место во взаимоотношениях между го­родами-государствами майя Классической эпохи. Бо­лее того, сохранились «показания» очевидцев испан­ской конкисты, в том числе самого авторитетного из них - священника Бартоломе де лас Касаса, которые со всей настойчивостью утверждали, что древние майя не знали войны и среди них царили «мир и со­гласие» (Бартоломе де лас Касас всю свою долгую жизнь посвятил бескомпромиссной и самоотверженной борьбе за права индей­цев, бессмысленное уничтожение которых происходило у него на глазах. Он вполне сознательно допускал известную идеали­зацию истории народа, стремясь вызвать к нему доброжела­тельное отношение монарха Испании и других влиятельных лиц королевского двора.).

Вполне естественно, что ученым следовало обра­титься к косвенным доказательствам, но они потому и являются косвенными, что в принципе оспоримы и при желании, известной доле фантазии и риторическо­го искусства могут быть одинаково истолкованы как за, так и против доказуемого.

Основываясь на этом, идеализаторы истории майя довольно успешно защищали свою концепцию. Разве можно утверждать, говорили они, что крутые высокие склоны пирамид, увенчанные храмами и дворцами, ри­туальное значение которых абсолютно очевидно, строились с таким расчетом, чтобы одновременно слу­жить для обороны от вражеских нападений?

Правда, среди «аргументов» идеализаторов попа­дались и такие, что вызывали откровенную улыбку. На знаменитом барельефе из Храма солнца (Пален­ке), по праву относящемся к наиболее выдаю­щимся образцам искусства майя, жрец, совершающий какой-то важный обряд, стоит на живом «пьедеста­ле» - коленопреклоненном человеке в богатых укра­шениях. Логичнее всего предположить, что жрец-побе­дитель стоит на спине пленного вождя (либо иной знатной персоны). Однако поскольку среди майя ца­рили «мир и согласие», как утверждают идеализато­ры их истории, подобному объяснению не может быть места, и тогда остается только предположить, что «знатная персона» - простолюдины не носили таких богатых украшений - добровольно приняла на себя нелегкую, а главное, крайне унизительную роль «пье­дестала».

Но росписи Бонампака избавляют от столь неверо­ятных, а точнее, просто нелепых предположений. Нет, мир и согласие не царили на землях майя! Среди мно­гочисленных племенных образований этого древнего народа, находившихся к тому же на разных стадиях общественного развития, шла жестокая кровопролит­ная война, свойственная классовому рабовладельче­скому обществу, процесс становления которого отно­сится именно к классическому периоду истории древ­них майя.

Росписи, как и весь архитектурный ансамбль Бо­нампака, посвящены войне! Следовательно, война в жизни создателей этого священного города играла уже не случайную, а ведущую роль, коль скоро в ее честь, ради прославления военной победы возводятся многочисленные храмы и дворцы, целый священный город.

Изображение божества древних майя

Хотел того художник, покрывший стены храма удивительными рисунками, или не хотел, но изо­браженные им сцены с неопровержимой достовер­ностью раскрывают классовый характер общества, к которому он сам принадлежал и которое обслуживал своим изумительным искусством. Двухъярусное рас­положение изображаемых событий - религиозный обряд, предшествующий началу военного похода, сра­жение и пленение врагов, торжество победы - точно соответствует невидимым ступеням социальной лест­ницы. Каждый представитель своего класса, вне зави­симости от того, чем он занят на картине, неукосни­тельно располагается на ступени-ярусе, соответствую­щей его социальному положению и рангу. Здесь все предельно ясно и четко. Верхний ярус - верхняя сту­пень социальной лестницы - отведен знати и жречест­ву, причем правитель - халач виник - всегда в центре и чуть повыше своих «придворных». Проследить это крайне легко не только благодаря внешнему виду и форме одеяний, классовый характер которых не смог пока еще скрыть ни один художник мира, но и пото­му, что каждый из высокопоставленных персонажей выписан предельно индивидуально, то есть портретно, хотя всегда только в профиль. Поэтому не составляет никакого труда обнаружить то или иное лицо (в буквальном смысле слова) среди действующих персона­жей каждой из изображенных сцен, будь то быто­вые картины, например подготовка халач виника во внутренних покоях «дворца» к торжественному обря­ду проводов войска, или полная движения и динамики сцена сражения во вражеском селении.

На нижнем яруйе художник изобразил народ; здесь разместились воины, «горожане», музыканты, танцоры и другие простолюдины. Они тоже непосредственные участники событий, запечатленных на стенах храма. На росписях Бонампака мы видим, однако, не пассив­ное, физическое присутствие «толпы» или «народа», а его активное участие и эмоциональное согласие со всем происходящим. Благодаря этому совершенно отчетливо ощущается стремление художника передать духовную близость, объединяющую верхнюю и нижнюю ступени социальной лестницы, которую он сам открыл для нас. Что это, противоречие? Вряд ли. Скорее всего гениальный создатель Бонампака ве­рил в то, что хотел изо­разить, но его огромный талант не позволил утаить жестокую правду жизни. Это тем болеа замеча­тельно, что росписи Бо­нампака создавались «придворным» мастером и должны были не только увековечить военную по­беду халач виника, но и утвердить незыблемую окончательность освящен­ных богами порядков на земле, всякое выступле­ние против которых гро­зило небесной карой и жестокими страданиями и мучениями.

Бог древних майя

В росписях есть еще одна категория людей, общественное положение которых также легко уга­дывается; то рабы-прислужники и пленные вра­ги. Первые из них своей полной безучастностью даже к наивысшим эмо­циональным «взрывам» как бы духовно отстране­ны художником от проис­ходящих событий. Это не действующие персонажи, а скорее предметы есте­ственной необходимости, без которых и дом не дом и царь не царь. К плен­ным рабам, наоборот, интерес значителен, но обра­щение с ними не оставляет сомнений в том, что их ожидает в дальнейшем: жертвенный камень или раб­ство. В этом и устрашение на будущее и социальный смысл изображенного конфликта.

По-видимому, основной причиной войны ко вре­мени создания росписей была уже не борьба из-за земель или охотничьих угодий (проблема источников воды в Бонампаке не могла существовать, так как город стоит на берегу реки Лаканха, впадающей в многоводную Усумасинту); война служила источни­ком добывания рабов, быстрого обогащение, ибо ра­ба можно было выгодно продать или заставить ра­ботать на себя фактически без каких-либо затрат.

Однако и этим не ограничиваются достоверные сведения о древних майя, которые подарил современ­ному миру Бонампак. Теперь уже никто не станет от­рицать, что древние майя практиковали, и в довольно широком масштабе, жестокий обряд человеческих жертвоприношений. Из росписей мы также узнаем о быте майя, их одежде, вооружении, манере вести вой­ну; знакомимся с некоторыми из обычаев и обрядов. Мы, наконец, можем почти безошибочно сказать, что форма правления стала наследственной (появление в рисунках юного «наследника»), хотя и не знаем, была ли верховная власть светской или духовной.

Бонампак заполнил огромный пробел и в наших знаниях об искусстве древних майя, и, если раньше мир восхищался их архитектурой, скульптурой и кера­микой, теперь стало возможным по достоинству оце­нить, каких совершенств могла достичь в Классиче­ский период настенная живопись. Но росписи Бонам­пака, к сожалению, пока что явление исключительное. Во всяком случае, среди огромного множества малых и больших священных городов майя не обнаружено других произведений настенной живописи, которые по своему мастерству приближались бы к ним. Именно поэтому многие исследователи справедливо считают, что их создатель был гениальным, неповторимым художником. Правда, есть немало оснований предполагать, что в дальнейшем могут быть найдены и дру­гие росписи, совпадающие по времени с росписями Бонампака, и только тогда путем сравнения станет возможным окончательно оценить мастерство бонам-пакского художника. Сейчас установлено, что работал он в храме не один. По-видимому, им самим был вы­полнен главный контурный рисунок (черной краской), а раскраской занимались его помощники и, очевидно, он сам. Работа в коллективе представляется обяза­тельной, если росписи в Бонампаке велись по сырей штукатурке (фрески), к чему склоняется большинство исследователей, а также из-за размеров записанных стен (длина храма 16,5 метра; ширина - 4; высота - 7 метров).

Изображение бога древних майя

Но в Бонампаке мы сталкиваемся еще с одним ин­тересным явлением, также опровергающим псевдо­историческую концепцию идеализаторов: одна из ка­мер храма (последняя, если идти по ходу повество­вания картин) оказалась незаконченной.

Может быть, случайно погиб гениальный художник и труд его оказался незавершенным? Но тогда поче­му помощники не окончили работу своего учителя, тем более что черные линии рисунка и в этой камере нанесены той же твердой рукой? Им ведь оставалось заполнить красками лишь сравнительно небольшие участки стены; они хорошо владели этим искусством, но почему-то не сделали этого.

Почему не достроены и другие сооружения Бо­нампака? Почему некоторые из стел с изображениями важных персон (правитель? Верховный жрец?) умыш­ленно повреждены человеческой рукой? Создается впечатление, что тот, кто сделал это, хорошо знал, ко­го (и наверняка за что) нужно «бить».

Точно такие же повреждения были обнаружены и в Яшчилане - крупном религиозном центре, распо­ложенном рядом с Бонампаком, причем характер культовых сооружений обоих городов настолько бли­зок, что невольно напрашивается мысль о самом пря­мом родстве этих центров.

Да и не только Яшчилан и Бонампак, а факти­чески все или почти все священные города Классиче­ского периода несут на себе следы насильственных разрушений. О чем могут говорить разбитые «физио­номии» скульптур, барельефов, стел? Почему, нако­нец, одна из стел самого крупного и самого древне­го из священных городов майя, Тик'аля, оказалась закопана в землю... вверх ногами? Кто и зачем совер­шил столь очевидную неразумность? А может быть, это вовсе и не свидетельство проявления человече­ской глупости, а нечто совсем другое, например месть? И не связано ли все это с загадочным явлени­ем Классического периода, когда один за другим по­гибали священные города майя, навсегда покинутые своими обитателями?..

Заканчивая рассказ о Бонампаке, остается лишь добавить, что город «Стен с живописью» был случай­но открыт лишь в 1946 году американским фотогра­фом-профессионалом Карлосом Фрейем, вскоре тра­гически погибшим в водах реки Лаканха.