Каменоломня

Плеть со свистом рассекла воздух - раздался резкий щел­чок. Канаты врезались в мокрые, потные спины, сдирая в кровь кожу на плечах и даже на затвердевших от работы ладонях, но плита лишь слегка покачнулась. Еще щелчок - на этот раз уже по голым спинам, и снова канаты натянулись струной в бес­плодной попытке сдвинуть с места каменную громаду.

- Э... э... э! - понеслось по каменоломне. - Сюда... а... а!

Крик разбудил старшего жреца-надсмотрщика, дремавшего в тени под навесом из широких листьев пальм. Он лениво потянулся, встал и не спеша направился к котловану карьера, вы­рубленному в гигантском массиве известняка. Широко расста­вив ноги, жрец неподвижно застыл на самом краю обрыва, спускавшегося в карьер.

Рубщики камня, побросав свой нехитрый инструмент - тя­желые камни овальной формы и рубила из твердого базаль­та, - словно муравьи, облепили плиту, перехваченную в не­скольких местах канатами. Стало непривычно тихо, и от этого жара казалась еще более невыносимой.

Ноги нащупали упор, бронзовые тела слились с белой пли­той, канаты натянулись - все замерло в ожидании сигнала.

- Сссч! Сссч! Сссч! - взвыли бичи надсмотрщиков, и ка­менная громада поддалась: она медленно поползла вверх по отлогому склону, выложенному обрубками стволов толстых деревьев.

Убедившись, что вмешательства не потребуется, - вчера по его приказу до смерти забили палками двух нерадивых камено­тесов, - старший жрец повернулся спиной к карьеру. Его по­красневшие от сна глаза на оплывшем жиром лице, помятом временем и невоздержанностью, выражали тупую ненависть. Жрец уже было решил вернуться в укрытие, но внезапно ка­ким-то неведомым чувством, скорее чутьем, он уловил движе­ние на тропе, которая уходила на восток к великому городу Спящего Ягуара.

Вскоре из густых зарослей сельвы, сквозь которую прохо­дила тропа, появились носилки. Их несли четыре рослых раба. За носилками гуськом шагали воины и прислуга. Жрец заме­тил среди них людей в одежде подмастерьев-строителей; сом­нения исчезли: это был Великий Мастер, и жрец вприпрыжку засеменил навстречу.

Но встреча с Великим Мастером произошла не так, как хо­телось жрецу: не останавливаясь, процессия прошла мимо, и жрецу ничего не оставалось, как затрусить назад к камено­ломне вслед за носилками.

Великий Мастер сошел с носилок там, где только что стоял старший жрец. Это был высокий стройный мужчина. В его му­скулистой фигуре, особенно в руках, спокойно лежавших на обнаженной груди, угадывалась огромная сила, скрытое напря­жение, подобное тому, которое таит в себе тетива лука, гото­вая метнуть в цель звонкую стрелу. Высокий лоб почти пер­пендикулярно отходил назад от ястребиного носа, придавая голове конусообразную форму, которую увенчивали длинные черные волосы, перехваченные, наподобие снопа травы, узкой лентой из пятнистой шкуры ягуара. Губы были полными, а под­бородок острым, резко очерченным. Большие продолговатые глаза, черные как обсидиан, смотрели грустно и немного уста­ло. Лишь на мгновение в них блеснуло радостное удивление, когда его взгляд коснулся плиты, выползавшей из котлована, - он по достоинству оценил усилия тех, кто вырубил из скалы этот гигантский прямоугольник.

Каменоломня

Он был молод - ему совсем недавно исполнилось два к'атуна - сорок лет, однако уже несколько лет его называли Великим Мастером - главным зодчим города Спящего Ягуара. Он был удостоен этого высокого звания только благодаря сво­ему несравненному таланту и поразительному мастерству. Совет жрецов долго не соглашался провозгласить его Великим Ма­стером, но халач виник - Верховный правитель города Спящего Ягуара - не посчитался с жрецами, и им пришлось покорить­ся его воле.

Тяжелые мысли одолевали главного зодчего; вот и сейчас он стоял и думал все о том же...

Между тем плиту вытащили из котлована и подтянули к до­роге, спускавшейся к берегу реки Лачанха, где Великий Мастер вел строительство. Каменотесы вернулись в карьер, и посте­пенно цоканье сотен каменных молотов и рубил заполнило его унылым пением.

Рабы-толкачи заняли свои места: шестеро, навалясь грудью на плиту, расположились сзади; человек двадцать впряглись в длинные канаты - они должны были тянуть их далеко впе­реди, чтобы не мешать тем, кто на протяжении всего долгого пути будет укладывать под плиту бревна-катки. Так было легче и гораздо быстрее перетаскивать камни на строительство. По­следнее обстоятельство имело немаловажное значение, так как под палящими лучами солнца и от воздуха известняк твердел, становился хрупким, теряя свои замечательные качества - мягкость и вязкость, за которые ваятели и строители майя так высоко ценили его.

Жрецы-погонщики встали по обеим сторонам плиты. С уни­женным почтением, нерешительно поглядывали они то на Великого Мастера, то на старшего жреца, ожидая приказа тро­нуться в путь.

Но Великий Мастер не замечал их, он был целиком погло­щен своими мыслями. Внезапно он резко повернулся, что-то сказал своему помощнику и бегом устремился вниз по дороге к реке Лачанха. Вся свита бросилась за ним, и только помощ­ник остался у каменоломни.

- Быстро! - указал он рукой на плиту, а сам стал спу­скаться в котлован.

Вскоре он вновь появился на обрыве котлована в сопро­вождении рослого индейца...

Быстрееоленя, наблюдавший из своего укрытия за этой сценой, чуть не закричал от удивления и досады: помощник Великого Мастера уводил... Каменотеса! Надо же случиться такому!..

Три дня и три ночи Быстрееоленя неподвижно пролежал в расщелине на самой вершине горы, подымавшейся почти отвесно над каменоломней. Внизу как на ладони лежал кот­лован. Именно там, среди сотен человеческих фигурок, нахо­дилась одна, которую выглядывал Быстрееоленя. Он не мог покинуть свое укрытие, похожее на гнездо горного орла: кру­гом было слишком много стражников, охранявших каменолом­ни и следивших за рабами, и они сразу же обнаружили бы его. В городе Спящего Ягуара рабы-соплеменники, с которыми ему удалось переброситься несколькими словами, говорили, что Каменотеса отправили на строительство, но где именно он работал - в каменоломне или непосредственно на стройке, - никто толком не знал. Быстрееоленя решил вначале пробраться к каменоломне: ему казалось, что здесь было легче искать нужного человека, а уж потом, если Каменотеса не окажется там, пришлось бы пойти вниз на строительство к реке Лачанха.

Три дня он до боли напрягал глаза, чтобы разыскать среди копошащихся в котловане фигурок ту, ради которой пришел сюда. Раза два ему показалось, нет, он просто был уверен, что видел Каменотеса, но потом снова терял его в муравей­нике человеческих тел.

Рубщики камня вылезали из котлована только для того, чтобы вытащить на дорогу готовые к отправке каменные пли­ты, но в этих работах Каменотес ни разу не участвовал. Впро­чем, иногда рабы появлялись наверху и без каменных плит: их выводили стражники. Они привязывали рабов к толстому дереву, росшему на краю обрыва, и долго били длинными пал­ками. Эти уже не возвращались в котлован; они не могли не только встать, но и шелохнуться. Их тела оттаскивали палками-крюками в сельву, где несчастные умирали в страшных муче­ниях: звери, хищные птицы или насекомые довершали дело, начатое надсмотрщиками.

Даже по ночам, когда на небо выходила такая близкая и сказочно прекрасная луна - уже наступило полнолуние, - а в каменоломне загорались костры, вокруг которых спали из­нуренные работой люди, Быстрееоленя искал своими зоркими глазами Каменотеса.

Сам он не мог разжечь костер и всю ночь дрожал от холода. А днем камни раскалялись так, что до них было невоз­можно дотронуться. Только такой опытный, как он, лазутчик мог выдержать все эти испытания. И вот сегодня, когда ему, нако­нец, удалось определить место, где обычно спал Каменотес, и наметить путь, по которому ночью прокрадется в камено­ломню, Каменотеса куда-то уводил помощник Великого Мастера!

Быстрееоленя успел заметить, что Каменотеса повели по до­роге на строительство. Сегодня ночью и он проделает этот путь; теперь же нужно отдохнуть. И Быстрееоленя заставил себя заснуть, хотя солнце стояло прямо над головой и беспо­щадно жгло его обнаженное тело.