Поиск начинается

Поиск начинается

Рукопись лежит на столе. И вы опять, уже в кото­рый раз, начинаете перелистывать ее страницы. Сно­ва и снова возникает вопрос: что делать? Как и с че­го начать? Каков тот первый вопрос, который следует поставить перед собой дешифровщику?

И вдруг приходит ответ. Он неожиданно прост: нужно определить систему письма. Прежде всего разобраться и решить, какова зависимость между знаками, таинственно смотрящими со страниц руко­писи, в чем сущность этой зависимости и чем могут быть сами знаки?

Например, вот этот похожий на скелет или этот - он как будто бы напоминает лицо? - здесь словно кто-то веревку свернул, а там чешуя рыбы или ку­сок циновки? А вот снова, правда, несколько иначе «свернутая веревка» . - это что-то непонятное: какая-то ракушка или другая морская живность?

Знаки не всегда стоят в одиночку; они то сбивают­ся в кучу, то вытягиваются цепочкой, то налезают друг на друга в виде «башенки» в два-три этажа.

Давайте последим за одним каким-нибудь знаком, например вот этим Договоримся условно называть его «скелетом», поскольку он не­сколько напоминает именно скелет, а точнее, позвоночник с ребрами. Знак относительно прост, легко запоминается, и это поможет нам выделять его сре­ди других. Теперь перелистаем Дрезденскую руко­пись.

«Скелет» впервые появляется на странице 7 (Нумерация страниц рукописи майя дается по Ю. В. Кно­розову.); справа к нему «приклеилось» уже знакомое нам «морское чудовище», которое мы будем условно называть «рыбой» Листаем дальше рукопись. В этом же сочетании («скелет» + «рыба») оба знака изображены также на страницах 13, 17, 21 и 68, что свидетельствует о несомненной устойчивости та­кого сочетания! На странице 17 есть и другая комби­нация знаков: к «скелету» присоединен новый знак - , но он уже стоит не сзади, а впереди; эти знаки также повторяются, правда, только на двух еще страницах (59 и 73). На страницах 24, 26, 32 и 37 «скелету» явно не повезло: его «осед­лали» целых два знака - . В разных ком­бинациях-сочетаниях знак изображен так­же на страницах 41, 45 и 69.

Что скрывается за всем этим? Что вообще могут обозначать знаки? Обозначают ли они звук, или слог, или корень слова? Может быть, целое слово? А вдруг одни знаки - это буквы, другие - слова, а третьи - корни?

Известно, что система письма может быть не только определенной, то есть состоящей из однород­ных единиц, но и смешанной. Знаки могут даже не со­ответствовать единицам языка, а быть условными сим­волами понятий, и тогда прощай дешифровка! Ведь символы можно лишь интерпретировать, а не дешиф­ровать, и перед нами не письмо, а так называемая пиктография.

Сейчас определение системы письма кажется не­опровержимо логичным началом дешифровки любо­го неизвестного текста, но для того, чтобы прийти к столь несложному выводу, требовались многие ме­сяцы и даже годы упорного труда, изучения сотен научных работ, освоения основных типов записи язы­ка, известных человечеству, и овладение этими языками.

Китайские иероглифы

Но как определить систему письма? Что может стать той единицей (и едиНицей чего?), которая позволила бы сопоставить и отличить одну систему от другой Изображение знака? Нет, это не подходит, ведь даже знаки-буквы одного алфавита бывают не похожи на знаки-буквы другого, родственного, хотя они передают одну и ту же гласную или согласную. Тут и за примерами далеко ходить не надо: русское «У» на испанском выглядит как русское «И», а русское «И» можно на­писать почти как «У». Еще меньше сходства у согласных: «Ч» - «СН»; «П» - «Р»; «Р» - «R». А с иероглифами дело обстоит куда сложнее, ибо они обязаны учиты­вать особенности своего языка.

Критское линейное письмо

Как же быть? Где и какова та единица, кото­рая... Позвольте, «едини­ца», да, «единица», но как цифра, как число - вот он ответ! Ибо знаки повторяются («скелет» повторился 16 раз только в одной рукописи!), и в этом повторе­нии должна быть определенная закономерность, ну хотя бы частота повторяемости. А сколько вообще-то этих самых знаков? Сколько их? Это необходимо выяснить, установить с абсолютной точностью, и толь­ко тогда появится возможность «облачить» в числа языковые знаки и определить закономерности языка. Так родилась блестя­щая идея, значение кото­рой не сразу можно бы­ло оценить!..

Шумерская клинопись

Сотни, тысячу раз пе­релистывает Юрий Кно­розов страницы рукопи­сей майя. Их тщательный анализ, бесконечные про­верки и перепроверки показали, что в письме встречается около 300 знаков.

Начались новые раз­мышления, теперь уже с применением выявленных «числовых показателей».

Если бы тексты были «рисуночным письмом», то есть пиктографией, где знаки передают не звуко­вую речь, а лишь общие понятия и ситуации, кото­рые могут быть выраже­ны разными, но сходны­ми по смыслу фразами на любом языке (вспом­ните наши «надгробные надписи»), то, естествен­но, количество знаков должно было бы быть неизмеримо больше, ибо каждая новая ситуация требовала бы нового знака. В «рисуночном письме» из каждых 100 знаков, как показывает подсчет, 75 - новые, не встречавшиеся ранее. К тому же прирост знаков постоянен: он не зависит от того, возьмем ли мы первую или десятую сотню знаков; рассмотрим ли мы текст с начала, с се­редины или вообще с конца.

Пиктографические знаки о.Пасхи

Иными словами, имеющиеся в нашем распоряже­нии 300 знаков в «рисуночном письме» дали бы текст общей протяженностью примерно в 400 знаков, а что­бы заполнить пиктограммами три исследуемые рукопи­си майя, понадобилось бы несколько тысяч, а может, и десятков тысяч знаков. Рукописи же майя дают сов­сем иную картину: знаков только 300!

Тогда предположим, что знаки майя передают только звуки. Кстати, такое предположение было распространено среди некоторых исследователей, да и сам Ланда дает своему списку знаков название «алфавита». Однако и это предположение отвергает математический анализ; число звуков в любом языке мира не превышает 80, а в среднем оно равно 30-40, то есть в 5-10 раз меньше, чем было бы в текстах майя, если бы каждый из 300 знаков передавал звук. Слишком много знаков в рукописях майя и для письма, в котором каждый знак передает отдельный слог. Обычно слоговые системы письма обходятся 40-50 знаками, как, например, японские системы «катакана» и «хирагана», индийская «деванагари» или древнее кипрское письмо; как правило, число слогов не превышает 100-150. Трудно, да и нет оснований поверить, что Майя могли позволить себе подобное «слоговое излишество».

Тогда, может быть, майя пользовались морфемным письмом, в котором каждый знак соответствует корню слова или грамматической частице? Но такое письмо согласно подсчетам не может обойтись без 1000-1500 морфем, а у майя только 300 знаков. Значит, и морфемное письмо отпадает.

Сделаем еще одно предположение, правда зара­нее считая его невероятным: может быть, знаки ру­кописи майя передают целые слова, сочетания слов или даже фразы? Но тогда жрецам понадобилось бы не 300 знаков, а по крайней мере 3 тысячи или, вер­нее, три десятка тысяч различных знаков только для трех известных рукописей.

Итак, ни пиктограммы, ни звуки, ни слоги, ни мор­фемы, ни слова... Но тогда что же, что передают знаки майя?

И Юрий Кнорозов делает единственно правильный вывод, который вытекает из разработанной им самим системы. Ответ может быть только один: система письма индейцев майя - смешанная. Часть знаков должна передавать морфемы, а часть - звуки и слоги. Такую систему письма принято назы­вать иероглифической. Ею пользовались древ­ние египтяне и жители Месопотамии, ею пользуются и поныне на Дальнем Востоке.

Иероглифическое письмо, как и всякое письмо, имеет свои количественные показатели, и они пол­ностью совпадают с показателями письма майя. То, что в 1881 году Леон де Рони только предположил, а именно, что майя пользовались иероглификой, сход­ной с иероглификой Старого Света, Юрий Валентино­вич Кнорозов научно доказал. То, что раньше было лишь аналогией, теперь стало неоспоримым фактом, доказанным точными числами.

Так были сделаны первые шаги по новому пути дешифровки. Он открывал интересные многообещаю­щие перспективы...