ГЛАВА 10. ВИЗАНТИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ В ПОСЛЕДНЕЕ СТОЛЕТИЕ СВОЕЙ ИСТОРИИ. ЗАВОЕВАНИЯ ТУРОК НА БАЛКАНСКОМ ПОЛУОСТРОВЕ, ВИЗАНТИЯ И ЗАПАД

Междоусобные и гражданские войны, потрясавшие Византию в середине XIV в., окончательно обескровили империю. Византийский историк XV в. Дука, касаясь событий середины XIV столетия, писал: «Неудачи ромеев и ежедневные их распри друг с другом и междоусобные войны дали перевес в военных делах варварам и кочевникам»¹. Призываемые обеими соперничавшими группировками, турки грабили народ и обращали жителей Византии в рабов. Они, «связав людей веревками всех вместе, мужчин и женщин с грудными младенцами и молодых юношей, священников и монахов, как гурты овец на большой дороге... бесчисленными вереницами гнали... на продажу»².

На Западе выжидали, кто станет наследником агонизирующей Византии: кто-либо из ее старых соперников — Венеция, Сербия или Венгрия—или она падет жертвой новых завоевателей — турок-османов.

Между тем реальная опасность со стороны турок не только для самой Византии, но и для претендентов на ее наследство быстро возрастала. Лишенная союзников империя теряла одну территорию за другой.

Ничтожным силам Византии противостоял могущественный и безжалостный враг, военные силы которого увеличивались год от года³. В XIV в. в Османском государстве была создана боеспособная армия, отличавшаяся большой мобильностью и маневренностью. Она состояла из летучих отрядов конницы, набранных среди турецких кочевников в малоазийских эмиратах. В османскую армию стекалось немало воинов-добровольцев из различных мусульманских стран, привлеченных надеждой на богатую добычу. Феодализирующаяся кочевая знать Османской державы была охвачена стремлением ко все новым и новым завоеваниям, мечтая о приобретении обширных земель, населенных зависимыми людьми. Завоевательные войны османов проводились под лозунгами борьбы за «истинную» (мусульманскую) веру против «неверных» («гяуров»). В войсках разжигался религиозный фанатизм и ненависть к христианам. Естественно, что самым лакомым куском для османской знати была Византия, о плодородных землях и о военной слабости которой было хорошо известно туркам.

Среди турецких воинов-кочевников еще сильны были патриархально-феодальные отношения, которые придавали сплоченность и стойкость их ополчениям. Армия турок, несмотря на пестроту этнического состава, обладала высокими боевыми качествами и в любой момент была готова к дальним походам. В это же время Византийская империя уже давно перестала опираться на местные феодальные ополчения, и византийское правительство в обороне страны делало основную ставку на наемные войска иноземцев.

При преемнике Османа — Урхане (1326—1362) турки завершили завоевания почти всех византийских владений в Малой Азии. Самые богатые, исконно византийские области теперь окончательно были потеряны империей. До середины XIV в. турки совершали в европейские владения Византии лишь временные грабительские набеги с целью захвата добычи и пленных. Закончив завоевание Малой Азии, феодальная знать Османской державы поставила своей ближайшей задачей завоевание Румелии — страны греков, как турки называли Византию.

В марте этого года Галлиполи стал военным плацдармом для дальнейшего продвижения турок на Балканском полуострове, где практически в это время не было ни одной реальной силы, способной в самом начале помешать турецкой агрессии в Европе.

При преемнике Душана Стефане Уроше (1355—1371) начался феодальный распад и ослабление Сербии, сходным было положение и в Болгарии. Венгрия же стремилась воспользоваться ослаблением славянских государств на Балканах и расширить за их счет свои владения.

Политическая раздробленность, внутренние междоусобицы в балканских государствах, их соперничество между собой, а также с итальянскими республиками и Венгрией облегчили туркам проникновение в глубь Балканского полуострова.

В 1359 г. турецкие войска впервые появились у стен византийской столицы. После смерти Урхана его сын Мурад I (1362—1389), умный правитель и талантливый полководец, принял титул султана и деятельно приступил к завоеваниям на Балканах. Перебрасывая из Малой Азии в Европу все новые и новые контингенты войск, молодой султан начал завоевание Фракии. В 1361 г. турки овладели городом Дидимотикой, куда временно была перенесена столица Османского государства. 1362 год ознаменовался важным успехом турок: они захватили крупный центр на Балканах — Адрианополь, ставший в 1365 г. постоянной резиденцией султана и столицей его державы под названием Эдирне. Вскоре под власть турок подпала почти вся Фракия: они подчинили Филиппополь (Пловдив), проникли в долину реки Марицы и начали вторжение в болгарские земли.

Феодалы Фракии, испуганные успехами турок и потерявшие надежду на помощь византийского правительства, стали переходить на сторону победителей, оставив на поток и разграбление завоевателей население этой области. Те местные фракийские феодалы, которые принимали ислам, становились ленниками (сипахами) Турецкого государства и включались в среду его военно-феодальной знати. Те же, кто оставался христианами, превращались в данников турок. Крестьян и ремесленников турки по большей части уводили в плен и продавали в рабство. Всех, кто оказывал турецким воинам сопротивление, беспощадно вырезали. По словам Дуки, «вся Фракия до самой Далмации стала пустынной»⁴.

Из Адрианополя, Дидимотики и других крупных городов по приказу султана выселялось почти все греческое население и заменялось турецкими колонистами, прибывавшими из Малой Азии. Турецкие феодалы получали в лен на завоеванных у Византии территориях крупные земельные владения, иногда с остатками местного зависимого населения.

В столь тяжелый для Византийской империи момент среди части придворной феодальной знати усилились латинофильские настроения. Латинофилы видели единственное спасение в помощи Запада. Эти иллюзорные надежды питал и сам император Иоанн V Палеолог. Под давлением латинофилов Иоанн V решился на небывалый поступок: впервые в истории Византии василевс, признанный глава православного мира, решил покинуть свою страну не для совершения какого-либо заморского завоевательного похода, а для того, чтобы униженно просить католический Запад о помощи против турок.

В следующем году после захвата турками Галлиполи византийское правительство возобновило переговоры с папским престолом, находившимся в то время в Авиньоне. Речь шла о союзе против Турецкой державы. Но папство, как и прежде, непременным условием помощи ставило заключение унии между православной и католической церквами, которая в силу решительного сопротивления большей части греческого духовенства и народных масс империи была заранее обречена на провал.

Весной 1366 г. Иоанн V отправился в первую поездку на Запад. На этот раз его путь лежал ко двору венгерского короля Лайоша I Великого. Венгерский король, хотя и встретил с почетом византийского императора, ограничился лишь туманными обещаниями⁵. Фактически миссия Иоанна V провалилась. На обратном пути в Византию он подвергся серьезной опасности: в Видине его захватили в плен болгары, постоянно враждовавшие с империей. Это произошло, по-видимому, в результате происков Андроника (сына Иоанна V), женатого на дочери болгарского царя и враждовавшего с отцом. Андроник мечтал о захвате престола, и задержка императора за границей была ему на руку.

Помощь императору неожиданно пришла от его кузена Амедея Савойского, который во главе крестоносного ополчения двинулся на выручку Иоанна V. Амедей не только освободил царственного пленника, но и напал на его врагов, сначала на турок, а затем на болгap. Летом 1366 г. войскам Амедея Савойского удалось временно отбить у турок Галлиполи, затем заставить болгар сдать Месемвршо и Созополь и тем самым укрепить утраченное было влияние Византии на черноморском побережье.

Однако поддержка Амедея Савойского была кратковременной, и вскоре войска крестоносцев вернулись домой. Прежде чем покинуть Византию, Амедей Савойский в 1367 г. убедил своего кузена купить помощь папского престола ценой заключения унии. С этой целью Иоанн V решил вновь отправиться в дальнее путешествие — на этот раз в Италию. Но готовность императора принять условия папы вызывала ожесточенное сопротивление византийского ортодоксального духовенства. Поездка императора откладывалась, и только летом 1369 г. Иоанн V в сопровождении светских сановников отплыл в Италию. Симптоматично, что в свите императора не было духовных лиц. Константинопольская патриархия была категорически против переговоров об унии. Патриарх Филофей призывал к борьбе с ней не только греческое духовенство, но и православных иерархов Сирии, Египта, славянских стран и даже далекой Руси.

Тем не менее в октябре 1369 г. в Риме Иоанн V принял с благословения папы Урбана V католичество, но из-за отсутствия представителей восточной церкви этот поступок императора рассматривался лишь как его единоличный акт, а не как объединение церквей. В конечном счете результаты переговоров Иоанна V с папством были столь же ничтожны, сколь и переговоров с венгерским королем⁶.

На обратном пути из Италии императора ожидали новые несчастья. Находясь проездом в Венеции, он был вынужден задержаться здесь, так как синьория отказала в средствах, необходимых ему для продолжения пути⁷. Его сын Андроник, оставленный регентом в Константинополе на время отсутствия отца, вновь проявил вероломство и отверг условия венецианцев (передача им острова Тенедоса), на которых они были готовы дать деньги императору. На помощь Иоанну V пришел его второй сын, Мануил, правитель Фессалоники, которой помог отцу вернуться домой. Только в октябре 1371 г., после двухлетнего отсутствия, Иоанн V возвратился в столицу, крайне удрученный бесплодностью своих унизительных усилий получить помощь Запада.

Дома Иоанна V ожидало известие о новых успехах турок. Захватив Фракию, турки обратили свои взоры на Македонию. Воспользовавшись несогласием между сербами, болгарами и византийцами, турки решили громить своих противников поодиночке. На этот раз страшный удар они нанесли сербам. 26 сентября 1371 г. на реке Марице, близ местечка Черномен, турецкие войска наголову разбили выступившее против них ополчение сербских правителей Македонии — братьев Вукашина и Углеши. Битва была жестокой. В сербском народе долго жили предания, согласно которым воды Марицы окрасились после сражения кровью павших сербских воинов. Оба предводителя сербского войска погибли в бою. Путь туркам в глубь Македонии и Сербии был открыт.

Завоевание османов в XIV-XV вв.

Болгарский писатель Исайя Святогорец, потрясенный этими трагическими для славянских народов событиями, писал: «... одни из христиан были перебиты мечами, другие уведены в рабство, а тех, которые остались там, косила смерть, ибо они умирали от голода... Опустела земля, лишилась всех благ, погибли люди, исчезли скот и плоды... И поистине тогда живые завидовали тем, кто умерли раньше»⁸.

После разгрома на Марице Сербия стала вассалом турок. Вскоре ее примеру принуждена была последовать и Византия⁹. Весной 1373 г. Иоанн V, уже как вассал султана, лично должен был привести византийские вспомогательные войска на службу своему сеньору и принять участие в походе турок в Малую Азию для покорения восставших сельджукских эмиратов. Правитель Фессалоники Мануил Палеолог вслед за своим отцом также выразил покорность туркам.

В это время в Византии с новой силой разгорелась борьба за императорский престол. В мае 1373 г., воспользовавшись тем, что султан Мурад I и император Иоанн V были заняты войной в Малой Азии, два мятежных принца, сын византийского императора Андроник и сын турецкого султана Санджи Челеби, совместно подняли восстание против своих отцов. Впрочем, Мурад I быстро подавил мятеж и безжалостно ослепил своего сына, предложив сделать то же самое и Иоанну V¹⁰. Однако вскоре Андроник со своим сыном Иоанном бежали из темницы и укрылись в Галате. Генуэзцы Галаты, поссорившиеся с Иоанном V, а также сербский краль Марко Кралевич помогли Андронику временно захватить власть в Константинополе и в свою очередь бросить в тюрьму Иоанна V и его любимого сына Мануила, которого после первого мятежа Андроника император сделал своим наследником и соправителем¹¹. В 1376 г. Андроник IV (1376—1379) вместе с сыном Иоанном были коронованы, а отец и брат нового императора три года томились в темнице.

Пленникам, однако, удалось бежать ко двору Мурада I, не забывшего о союзе Андроника IV с мятежным сыном султана и поэтому оказавшего помощь Иоанну V. В 1379 г. Андроник IV по повелению султана был отрешен от престола и бежал к генуэзцам. Через два года отец простил его и дал ему в удел города на северном побережье Мраморного моря. Таким образом даже судьбы византийского престола оказались в руках турецкого султана. Престиж центральной власти в империи окончательно упал. Византийский ученый XIV в. Димитрий Кидонис, говоря о борьбе членов семьи Палеологов за императорский престол, писал: «Продолжает свирепствовать старое зло, которое причинило общее разорение. Я имею в виду раздоры между императорами из-за призрака власти. Ради этого они вынуждены служить варвару (турецкому султану)... Всякий понимает: кому из двоих варвар окажет поддержку, тот и возобладает»¹².

Во внутренние дела Византии активно вмешивались и итальянские города-республики. Династические распри из-за престола переплелись с борьбой Венеции и Генуи за остров Тенедос — важный стратегический и торговый пункт, расположенный при входе в Дарданеллы¹³. Иоанн V держал сторону Венеции, Андроник IV помогал своим союзникам—генуэзцам.

В период кратковременного правления Андроника IV Тенедос перешел в руки генуэзцев, но укрепившиеся на острове венецианцы оказали им упорное сопротивление. Ареной войны между Венецией и Генуей стали просторы Эгейского моря, а затем и прибрежные воды самой Италии. Только посредничество Амедея Савойского положило конец войне. В 1381 г. Тенедос подчинился его власти.

Результаты кровопролитной войны менаду Генуей и Венецией оказались плачевными для обеих республик: они были настолько ослаблены, что должны были склонить головы перед турками и заключить с Мурадом I союзные договоры.

После восстановления Иоанна V на византийском престоле империя фактически распалась на мало связанные между собой уделы. В Константинополе правил сам император, города Силимврия, Ираклия, Редесто и другие находились под властью Андроника IV и его сына Иоанна VII. Myрад I, боясь полного примирения царственных родственников, неожиданно перенес свои милости на Андроника и заставил признать законными наследниками престола его и Иоанна VII, а не Мануила. Отношения внутри правящей династии вновь обострились. Мануил должен был вернуться к управлению одной Фессалоникой¹⁴. Морея же в 1382 г. перешла в руки умного и талантливого деспота Феодора, третьего сына императора.

Правление морейского деспота Феодора (1382—1406) можно считать, пожалуй, единственным отрадным явлением на общем фоне глубокого упадка Византии XIV—XV вв.¹⁵ Признав суверенитет султана и умело использовав поддержку турок, он вооруженной рукой сломил оппозицию местной феодальной знати, а затем подчинил себе латинских владетелей Ахайи. В короткий срок Феодор сумел объединить под своей эгидой весь Пелопоннес. В его правление Морея пережила полосу экономического и культурного расцвета. Ее столица Мистра превратилась в последний оплот византийской культуры и образованности. Необычайный взлет искусства Мистры, сочетавшего в себе византийские традиции с новыми, предренессансными веяниями (см. гл. 17), всегда вызывал глубокое уважение и удивление потомков.

В противоположность этому, императорский двор в Константинополе в последние годы правления Иоанна V представлял безрадостную картину. Стареющий император предался кутежам в обществе флейтисток и танцовщиц, он не постеснялся отнять у своего любимого сына Мануила его невесту — красавицу царевну из Трапезунда. Вражда Андроника IV с отцом не прекращалась, и поднять новое восстание Андронику помешала только его смерть (1385 г.). Теперь Мануил, наконец, стал единственным законным наследником престола.

Ни сократившаяся до ничтожных размеров Византия, ни временно ослабленные войнами итальянские республики не могли организовать сопротивления туркам. Мурад I начал новое наступление на Балканском полуострове, действуя одновременно против Сербии и Болгарии. В 1383 г. турецкие войска приступом овладели Серрами, в 1385 г. — Софией, а в следующем году настала очередь Ниша. Славянские государства тем самым были отрезаны друг от друга, и оба народа изолированы. Однако еще в течение трех лет Сербия и Босния вели кровопролитные войны с турками, не раз нанося завоевателям чувствительные удары.

Решающая битва между армией Мурада I и сербскими и боснийскими войсками произошла в Сербии 15 июня 1389 г. на Косовом поле¹⁶. Во главе сербов стоял краль Лазарь, боснийскими войсками командовал воевода Твртко Вукович. Сперва военное счастье склонялось на сторону сербов, проявивших в этой знаменитой битве необычайное мужество. Сербский герой Милош Обилич проник в палатку султана и, жертвуя своей жизнью, внезапно поразил кинжалом Мурада I. Гибель султана вызвала замешательство в войсках турок, на левом крыле сербская конница стала теснить турецкие отряды, и победа, казалось, была близка. Однако в этот критический момент сын и наследник убитого султана Баязид I (1389— 1402) сохранил присутствие духа, привел в порядок свои войска и, использовав численное превосходство турок, нанес противникам страшное поражение. Краль Лазарь и знатные сербские феодалы были взяты в плен и казнены. На поле боя остались горы трупов.

В сербском народном эпосе горько оплакивается героическая гибель сербских войск на Косовом поле:

 «Мы сегодня от Косова поля, 
 Там сошлися сильные два войска, 
 Рать на рать ударила, сразились, 
 У обеих их цари погибли. 
 Кое-что осталося от турок, 
 А от сербов, если и осталось, — 
 Раненые, мертвые остались...» 

После победы на Косовом поле окончательное завоевание турками Балканского полуострова было предрешено. Побежденные стали данниками султана Баязида I, прозванного Иылдырымом («Молнией), исключительно храброго воина и жестокого правителя, и должны были поставлять в его армию отборные воинские отряды.

Слабые правители Византии безучастно взирали на успехи турок и, боясь прогневить грозного турецкого владыку, старались исправно платить ему дань. Но всемогущий султан уже не довольствовался этим: он решил посеять новые раздоры в императорской семье и опять, как десять лет назад, поддержал притязания на престол сына Андроника IV Иоанна VII. При помощи султана 14 апреля 1390 г. Иоанн неожиданно захватил Константинополь и сел на трон своего деда. Ему оказали помощь также генуэзцы и сильная партия его приверженцев в самой столице. Но правление узурпатора оказалось кратковременным: Мануил, собрав войска, подступил к Константинополю и в сентябре того же года возвратил трон себе и своему престарелому отцу. Эти события вызвали недовольство султана. По его приказанию Мануил должен был явиться к турецкому двору и принять участие в войнах турок в Малой Азии.

К этому времени Баязид I завершил завоевание всей Малой Азии, кроме Киликии (с 1375 г. она была под властью египетского султана) и Трапезундского царства. Он подавил восстание малоазийских эмиратов, недовольных деспотичной властью султана. Во время этой экспедиции Мануил должен был сражаться в войсках Баязида I против Филадельфии — последнего византийского города в Малой Азии. Это было крайним унижением для наследника византийского престола, который невольно способствовал переходу Филадельфии в руки турок в конце 1390 или начале 1391 г.

16 февраля 1391 г. умер Иоанн V, и Мануил II Палеолог (1391 — 1425) наследовал престол в обстановке полной безысходности. Новый император был человеком разума, а не действия. Склонный к занятию науками и философским размышлениям, он не был создан для поля брани и, конечно, не мог соперничать с таким неукротимым и воинственным противником, каким был Баязид I. Да и военные силы Мануила II сравнительно с турецкими были ничтожными. Единственным оружием императора была дипломатия, оружием Баязида — кривая сабля. Перевес всегда оставался на стороне султана¹⁷.

Победный марш турок на Балканах продолжался. К 1392 г. Македония, кроме Фессалоники, была подчинена, в 1393 г. пала столица Болгарии Тырнов, где победители устроили беспощадную резню беззащитного населения¹⁸.

Через три года пал последний болгарский город Видин, и Болгария почти на пять веков попала под иго турок. В 1394 г. турецкий султан овладел Фессалоникой. Задумал он нападение и на самую столицу Византии. Первым шагом к этому была блокада Константинополя. В том же 1394 г. Баязид предъявил византийскому императору ультиматум: он потребовал, чтобы турецкий судья (кади) судил не только мусульман, живших в Константинополе, но и разбирал дела между ними и христианами.

«Если не хочешь повиноваться мне, — говорил султан Мануил у через своего гонца,— запри ворота своего города и правь внутри его, а за стенами все мое»¹⁹. Получив отказ Мануила, султан приказал опустошить окрестности Константинополя, изолировать город с суши и не допускать в него подвоза продовольствия.

В течение семи лет турки блокировали столицу Византии, надеясь взять ее измором. Связь Константинополя с внешним миром поддерживалась лишь морем. В многолюдном городе начались голод и болезни, для отопления жители разбирали дома. Росло недовольство народных масс.

Икона 12 апостолов. Гос. музей изобраз. искусств. Москва. XIV в.

Одновременно турки, воспользовавшись междоусобицами греческих и латинских феодалов, начали вторжение в Фессалию и Грецию. Захватив Коринф, они проникли на Пелопоннес и совершали набеги на территорию Морей.

Не менее трагические события разыгрывались на севере Балканского полуострова. В 1395 г. после героического сопротивления вассальную зависимость от турок были вынуждены признать правители Валахии. Добруджа была подчинена османами.

Непрерывные успехи турок обеспокоили западные державы. Там, наконец, поняли, что волны турецкого завоевания могут докатиться до Центральной и Западной Европы²⁰. После падения Болгарии и Валахии на очереди была Венгрия. В то время как мольбы о помощи византийского императора остались «гласом вопиющего в пустыне», призыв венгерского короля Сигизмунда к крестовому походу против турок нашел широкий отклик на Западе. В 1396 г. при содействии папского престола был организован крестовый поход против Османской державы. Главой крестоносного ополчения был избран венгерский король Сигизмунд. Под его знамена собрались рыцари из Венгрии, Чехии, Германии, Польши и Франции. Среди знатных вождей крестового похода были бургундский герцог Иоанн Бесстрашный, его сын граф Невер, французский маршал Бусико, оставивший ценные мемуары об этом походе, и много других владетельных феодалов Центральной и Западной Европы. На помощь крестоносному ополчению пришла Венеция, которая послала свою эскадру, чтобы блокировать проливы и обеспечить связь между Византией и войсками Сигизмунда.

25 сентября 1396 г. при Никополе на Дунае произошло одно из самых грандиозных сражений европейских народов с турками²¹. Вражда между венгерскими и французскими рыцарями, бездарность и самонадеянность Сигизмунда, несогласованность действий огромной крестоносной армии привели к полной катастрофе. До десяти тысяч рыцарей попали в плен к туркам, лишь немногим удалось бежать, остальные пали на поле сражения. Баязид I приказал перебить почти всех пленников, сохранив жизнь только 300 самым знатным вождям крестоносцев, за которых он потом получил огромный выкуп.

Сам король Сигизмунд с величайшим трудом спасся бегством и нашел убежище в Константинополе. Современники рассказывают, что, когда побежденный король возвращался в свою страну морем и плыл через Дарданеллы, турецкий султан, чтобы унизить своего противника, приказал выстроить по обоим берегам пролива пленных рыцарей, которые осыпали упреками своего неудачливого предводителя.

В 1397 г. войска Баязида вторглись в Венгрию и в последующие годы продолжали совершать на нее грабительские набеги, уводя в рабство десятки тысяч мирных жителей. В том же 1397 г. Афины на время попали в руки турок²². Их набеги на Морею становились все более частыми и опустошительными.

Понимая неизбежность нового столкновения с турками, Мануил II решил по примеру своего отца вновь обратиться за помощью к иноземным правителям. Большую часть своего правления император провел в лихорадочных поисках союзников. В 1398 г. Мануил II сделал попытку найти поддержку на Руси. Но московский великий князь Василий I Дмитриевич не мог прийти на помощь, так как был занят объединением русских земель, которое происходило в тяжелых условиях во время войны и против монголов и против Литовского княжества. Кроме того, в этот период обострились отношения между стремившейся к полной независимости русской церковью и Константинопольской патриархией, не оставлявшей своих притязаний на главенство над Московской митрополией.

Мануилу II ничего не оставалось, как вновь искать защиты от турок на Западе. Он обратился с призывом о помощи к папскому престолу, венецианскому дожу, к королям Франции, Англии и Арагона.

Между тем глухая, то скрытая, то открытая вражда императора с его племянником Иоанном VII не прекращалась. Иоанн VII вел сложную дипломатическую игру, лавируя между турками и западными державами. Он завязал переговоры с французским королем Карлом VI и предложил ему свои права на византийский престол в обмен на замок во Франции и ежегодную ренту в 25 тыс. флоринов²³. Французский король, однако, счел более благоразумным поддержать законного монарха, а не искать призрачных прав на византийский престол. Карл VI отправил в Византию отряд из 1200 отборных воинов под командованием врага турок — маршала Бусико, еще не забывшего унижения Никопольской катастрофы. Смельчакам удалось на кораблях прорваться в Константинополь. Бусико храбро сражался с турками, но силы его отряда были слишком незначительны.

В Константинополе, помимо военной, Бусико выполнял, по-видимому, и дипломатическую миссию. Он поставил своей задачей примирить Палеологов и тем самым повысить престиж императорской власти. Видя незначительность помощи французского короля, император Мануил II принял тягостное, но неизбежное решение лично отправиться в Западную Европу и попытаться склонить европейские державы к новому крестовому походу против турок. Представитель Карла VI Бусико всячески поддерживал эту идею. По его настоянию Иоанн VII был назначен регентом в Константинополе на время отсутствия своего дяди. Мануил II, скрепя сердце, согласился на это, однако, опасаясь за судьбу своей семьи, он отправил жену и детей в Морею, под защиту своего брата деспота Феодора. Латинофильски настроенная византийская знать поддерживала замыслы императора и торопила его с отъездом на Запад.

10 декабря 1399 г. император Мануил II и его свита на французских кораблях маршала Бусико отплыли из Константинополя и взяли курс на Венецию. В Италии византийский император, кроме Венеции, посетил Милан и Флоренцию, надеясь получить помощь у богатых итальянских городов. Затем он направился ко двору французского короля. В Париже венценосного просителя торжественно встретили сам Карл VI, королевский канцлер, парламент, высшее духовенство и множество народа. Императору была отведена роскошная резиденция в Лувре, в его честь устраивались пышные приемы и праздники. Во время переговоров французское правительство расточало Мануилу самые щедрые обещания. Путешествие Мануила затягивалось, французский король выделил на его содержание ежегодную субсидию в 30 тысяч серебряных монет. Казалось, Мануилу пришлась больше по вкусу жизнь при галантном и веселом французском дворе, чем в его собственной теснимой турками голодной столице.

Антонио Пизано. Медаль с изображением Иоанна VIII палеолога. Бронза. 1438 г. Государственный Эрмитаж

За Парижем последовал Лондон, где василевсу ромеев был оказан столь же почетный прием, но еще более скудная помощь. Месяц проходил за месяцем, год за годом, а кроме обещаний и пышных слов, никакой реальной поддержки Мануил не получал. Положительным результатом длительного пребывания византийского императора на Западе явилось только установление более тесного культурного общения между Византией и странами Западной Европы. Обмен идеями был полезен обеим сторонам: византийцы знакомились с новыми, ренессансными веяниями — Запад открывал для себя через византийских ученых, бывших в свито императора, прекрасный мир античной культуры.

Многолетнее отсутствие императора становилось, однако, опасным. Регент Иоанн VII, оставленный в Константинополе, оказался слабым правителем. Он все более и более дискредитировал себя льстивыми заискиваниями перед турецким султаном. На обратном пути из Лондона Мануил еще почти на два года задержался в Париже, предаваясь праздной и веселой жизни. Он, видимо, потерял всякую надежду на организацию нового крестового похода против Османской державы²⁴.

Освобождение Византии пришло внезапно, откуда его совершенно не ожидали. В Париже византийское посольство узнало радостную весть о разгроме империи Баязида I войсками Тимура. Один кровавый и жестокий завоеватель был побежден другим, еще более беспощадным и грозным поработителем многих стран и народов. Тимур (Тамерлан) (1370—1405), наиболее талантливый из воинственных монгольских ханов после Чингиса, начал широкие завоевательные походы с целью восстановления прежней Монгольской империи. Он подчинил своей власти богатые государства Центральной и Средней Азии, разгромил Золотую Орду на юге Руси, в Поволжье и Крыму, разрушил ее цветущие города — Сарай Берке, Астрахань, Азов. С 1380 г. Тимур начал свои походы в Иран, а позднее в Азербайджан, Грузию, Ирак. В 1398 г. он предпринял грандиозный поход в Индию, наводнил своими войсками Иран, опустошил Месопотамию и Сирию. Наконец, он вторгся в Османскую державу в Малой Азии²⁵.

«Железный хромец», как называли Тимура, наводил ужас на покоренные страны и народы. Его войска всюду сеяли смерть и опустошение: где проходили полчища Тамерлана, там оставалась мертвая пустыня и «не было слышно ни лая собаки, ни крика птицы, ни плача ребенка»²⁶.

Войска Тимура сошлись с армией султана Баязида I при Анкире 28 июля 1402 г. Битва при Анкире была одним из кровопролитнейших сражений той эпохи. Обе армии были полны воинственного пыла и отличались высокими боевыми качествами. Однако Тимуру удалось склонить к измене некоторых сельджукских эмиров, недовольных правлением Баязида I, раздававшего лучшие лены османской феодальной знати. Во время боя ополчения, набранные в малоазийских эмиратах, увидев своих эмиров в ставке Тимура, последовали их примеру и, изменив турецкому султану, ударили в центр османской армии. Это решило исход битвы. Разгром войск Баязида I был полным. Сам дотоле непобедимый султан героически сопротивлялся, но был захвачен в плен на поле битвы и умер в неволе.

Тимур, однако, отказался от мысли прочно обосноваться на землях Османского государства, ограничившись захватом богатой добычи. В награду за помощь он восстановил в Малой Азии семь из прежних десяти малоазийских эмиратов и покинул страну. Над собственной державой Тимура нависла угроза со стороны Китая. Через два года после победы при Анкире грозный завоеватель умер во время экспедиции против Китайской империи.

Битва при Анкире отсрочила гибель Византии еще на половину столетия. Однако византийские феодалы не сумели воспользоваться этой передышкой для укрепления своего государства. Распри в их среде продолжались, междоусобицы охватили и Морею. Во внутренние дела Византии постоянно вмешивались венецианцы и генуэзцы, вражда между которыми также не прекращалась.

Знаменитый византийский философ Георгий Гемисит Плифон в своих речах беспощадно обличал своекорыстие и эгоизм пелопоннесских феодалов. Он писал: «Они считают тенью и пустыми словами справедливость, правду и всеобщее благо, стремятся лишь к золоту и другим богатствам, оценивают благополучие одеждами, серебром и золотом, ежедневной ленью и обжорством и ни во что ставят как свою, так и своих детей и всего государства безопасность и свободу»²⁷.

Феодальные усобицы тяжелее всего отражались на положении народных масс Византии. Византийский писатель XV в. Мазарис в своей сатире «Путешествие в ад» едко бичует пороки феодального общества империи, продажность ее судей и чиновников. «Там судят, — пишет он, — в силу расположения, и, особенно поддаваясь лести, они получают подарки с обеих тяжущихся сторон; невинный погибает, а желаемый приговор получают наиболее состоятельные, заплатившие больше других, главным образом люди сильные и обладающие властью и огромным богатством»²⁸. Ненавидя полновластных правителей отдельных областей Морей, Мазарис страстно мечтает о гибели замков этих «подлых и никчемных топархов», о том, чтобы они «расплавились, как воск от огня, как иней под лучами солнца»²⁹.

Преемником Баязида I стал его сын Мехмед I (1402—1421) по прозвищу Челеби («Благородный»). Положение нового султана было непрочным. На престол претендовали его братья Сулейман и Муса, которые поднимали постоянные мятежи. Старший сын Баязида I Сулейман фактически захватил европейские владения своего отца, оставив Мехмеду I лишь азиатские. Слабый и развратный деспот, Сулейман предпочел заключить временный союз с Византией и Сербией. Он старался жить в мире также с Венецией, Генуей и западными рыцарями, владевшими Родосом.

Воспользовавшись смутами в государстве османов, Византия вернула себе Фессалонику. Византийское правительство поддерживало сговорчивого Сулеймана в борьбе против его брата, жестокого и решительного Мусы. В 1411 г. Муса одержал крупную победу над Сулейманом и решил жестоко наказать его союзников — греков. Отряды Мусы появились под стенами Константинополя и начали его осаду. Султан Мехмед I, длительное время занятый войной с непокорными сельджукскими эмирами, восстановленными в своих владениях Тимуром, понял, наконец, необходимость положить предел росту сил и влияния Мусы. В 1413 г. в союзе с Византией и Сербией Мехмед I разгромил войско Мусы и стал единодержавным правителем Турецкого государства (1413—1421).

Мехмед I проводил миролюбивую политику в отношении Византии. Это объяснялось в известной степени затянувшейся войной с караманским и другими сельджукскими эмирами, а также военным конфликтом с венецианцами, которые в 1416 г. нанесли поражение сравнительно еще слабому турецкому флоту у Галлиполи. Но самой главной причиной, заставившей Мехмеда I заключить мир с Византией, было широкое народное восстание, вспыхнувшее в Османском государстве. Военные неудачи турок, усиление налогового гнета привели к разорению крестьян, ремесленников и мелких турецких феодалов. Между 1413 и 1418 гг. в Османской державе развернулась настоящая гражданская война, проходившая под антифеодальными и религиозными лозунгами. Во главе движения встал шейх дервишей Бедр-ад-Дин Симави, который повел за собой крестьян Румелии. Восстанием крестьян и ремесленников Малой Азии руководили сподвижник Бедр-ад-Дина дервиш Берклюджи Мустафа и его друг Торлак Кемаль.

Восстание Берклюджи Мустафы подробно описал очевидец событий византийский историк Дука. Программой восстания было требование установления социального равенства всех людей и общности имущества, «кроме жен». У всех должны быть общими «пища, одежда, упряжки и пашни». Восставшие требовали конфискации земель у феодалов и раздела ее между крестьянами.

Повстанцам была чужда религиозная исключительность: Берклюджи Мустафа призывал к борьбе как мусульман, так и христиан. Его проповедь имела успех среди бедных турецких и греческих крестьян Малой Азии.

Восставшие собрали многочисленное ополчение и нанесли поражение войскам турецких феодалов в западной части Малой Азии. Султану Мехмеду I потребовалось много месяцев, чтобы с помощью огромного войска разбить восставших. Мустафа был захвачен в плен и распят в Эфесе. На его глазах казнили его ближайших соратников. Деревни восставших крестьян были преданы огню и мечу. В 1418 г. Мехмед I столь же жестоко подавил восстание в Румелии шейха Бедр-ад-Дина, которое продолжалось и после казни вождя в 1416 г.³⁰

Пользуясь миром с султаном и внутренними затруднениями в Османском государстве, деспоты Морей отняли у правителя латинской Ахайи большую часть его владений.

После смерти Мехмеда I в отношениях Турецкого государства и Византии произошли коренные перемены. Новый султан, Мурад II, (1421—1451) вернулся к агрессивной политике своего деда Баязида I. Этому способствовала внутренняя консолидация Османской державы, укрепление ее экономики, сплочение вокруг центрального правительства феодальной знати, заинтересованной в завоевательных походах.

Первый удар турок снова обрушился на Византийскую империю. Мурад II имел особые причины быть недовольным византийским правительством, которое в 1421 г. оказало тайную поддержку его брату Мустафе, восставшему против султана. Разбив Мустафу, султан летом 1422 г. осадил Константинополь. И хотя на этот раз осада оказалась безуспешной, она являлась как бы прелюдией трагических событий 1453 г.

Турки не ограничились нападением на столицу империи и уже в следующем, 1423 г. вторглись в Южную Грецию, а затем на Пелопоннес. Морею не спасла длинная стена, построенная императором Мануилом II на Коринфском перешейке (Истме) для защиты Пелопоннесского полуострова. Стена была разрушена³¹.

В 1424 г. император заключил позорный мир с султаном, согласно которому Византийская империя вновь становилась данницей турок. Однако вскоре Византию постиг еще более тяжелый удар. Фессалоника, некогда второй по богатству город империи, переживала столь глубокий упадок, что ее последний правитель, третий сын Мануила II деспот Андроник, не будучи в состоянии спасти город от голода и защитить от турок, предпочел продать его в 1423 г. за большую сумму венецианцам.

Венецианцы, давно мечтавшие о захвате этого важного опорного пункта в Македонии, самонадеянно решили, что смогут возродить город и наладить его оборону от турок. Но их семилетнее господство в Фессалонике не принесло благоденствия городу, а их попытки защитить его от турецких войск оказались тщетными³².

В 1430 г. султан Мурад II во главе огромной армии появился у стен Фессалоники. При известии о приближении султана многие жители бежали из города. Ни подоспевший для обороны Фессалоники венецианский флот, ни итальянский гарнизон не могли спасти города. Жители Фессалоники, в равной степени ненавидевшие как итальянцев, так и турок, сражались вяло. После кратковременной осады Мурад II овладел городом. Венецианский гарнизон был перебит, лишь немногие спаслись, бросаясь со стен в море и вплавь добираясь до кораблей.

На этот раз турки решили прочно обосноваться в завоеванном городе. Уцелевшие после штурма местные жители были почти поголовно обращены в рабство, а город был заселен турецкими колонистами. Знаменитая базилика св. Димитрия, славившаяся своими росписями и мозаиками, была обращена в мечеть. Древняя Фессалоника превратилась в турецкий город.

В последние годы своей жизни император Мануил II, подавленный многочисленными неудачами, отошел от дел, доверив управление империей своему старшему сыну Иоанну, которого он еще в 1421 г. сделал соправителем³³. Приняв монашескую схиму, престарелый император скончался 21 июля 1425 г.

Тяжелое наследство оставил Мануил своему преемнику Иоанну VIII (1425—1448)³⁴. Империя фактически распалась на отдельные мелкие уделы, теснимые со всех сторон врагами. Экономические затруднения продолжали расти: постоянные войны и происки итальянцев привели к дальнейшему упадку торговли и товарно-денежных отношений. Чеканка в Византии золотой монеты еще более сократилась.

Среди части провинциальных феодалов и купечества Византии распространялись туркофильские настроения: не получая защиты от слабой центральной власти и страдая от конкуренции итальянцев, они надеялись на улучшение экономического положения страны, если она попадет в руки сильного турецкого султана³⁵.

Очень напряженной была обстановка в Морее и Греции, где шли постоянные войны между латинскими и греческими феодалами. Смелый и воинственный деспот Морей Константин в 1430 г. захватил Патры и положил конец владычеству латинских рыцарей в Ахайе. Весь Пелопоннес оказался под властью греков. Независимость сохранили лишь венецианские фактории Корон и Модон, а также итальянские владения в Навплии и Аргосе. Однако эти успехи Константина были омрачены непрерывными раздорами между самими деспотами Пелопоннеса — сыновьями императора Мануила II³⁶. Деспот Феодор завидовал славе своего удачливого брата Константина и готов был поднять против него оружие. С большим трудом император Иоанн VIII предотвратил войну между братьями, призвав Константина к себе в столицу.

Обе боровшиеся стороны вмешивали в свои распри то итальянцев, то турок.

Крайне тяжелое внутреннее положение Византии и вплотную надвинувшаяся турецкая угроза заставили Иоанна VIII вновь обратиться за помощью на Запад. Вопрос об унии церквей встал с небывалой остротой. Столкновения между представителями латинофильского и ортодоксального течения в Византии достигли крайнего ожесточения.

Вторая четверть XV в. была кульминационным периодом в длительной борьбе ортодоксальной и латинофильской партий. Латинофильское течение заметно окрепло³⁷. Влияние православной же партии в политической жизни Византии упало. Партия латинофилов полагалась только на помощь латинского Запада. Унию с католической церковью латинофилы считали меньшим злом, чем опасность турецкого завоевания. Ядро латинофильской партии составляли придворная знать, часть фракийских и морейских феодалов и некоторые представители высшего духовенства и интеллигенции. Последние императоры из дома Палеологов поддерживали это течение, а порой и возглавляли его.

Различные социальные группировки византийского общества готовы были к сближению с Западом. Истоки латинофильства, присущего некоторым представителям высшей феодальной знати Византии, восходят еще ко времени латинского господства, когда произошло сближение части греческой феодальной аристократии с западноевропейскими рыцарями. Многие знатные греческие и латинские семьи породнились между собой, греки восприняли некоторые западноевропейские феодальные институты, быт и нравы латинских рыцарей оказали влияние на византийскую знать. Эти связи с Западом не только сохранились в XV в., но даже окрепли из-за турецкой угрозы. К числу царедворцев-латинофилов принадлежало немало родственников дома Палеологов.

Значительная часть византийской интеллигенции, людей науки, была также заинтересована в сближении с Западом. В конце XIV и особенно в первой половине XV в. между Византией и Западной Европой установились тесные культурные связи. Знаменитые византийские риторы и ученые, проникнутые новыми, гуманистическими веяниями, такие, как Мануил Хрисолор, Виссарион Никейский, Феодор Газа, Георгий Трапезундский, Иоанн Аргиропул, Михаил Апостолис и др., поддерживали постоянные тесные контакты со многими выдающимися итальянскими гуманистами своего времени³⁸.

Св. Георгий. Рельеф. Дерево. Галлисто близ Кастории. Конец XIII в.

Часть высшего духовенства, поддерживавшая латинофилов, принадлежала к числу так называемых «политиков», или умеренных, противостоявших партии крайних ортодоксов. В противоположность ортодоксам, боровшимся за сильную и независимую от государства церковь, «политики» всегда шли на компромисс с императорской властью, в частности и в вопросе об унии. Они опирались не на монашество, а преимущественно на белое духовенство.

Латинофильские настроения некоторых слоев византийского купечества объяснялись их выгодными торговыми связями с Западной Европой. Но таких торговцев было немного. Большая часть византийских коммерсантов, страдая от конкуренции итальянцев, предпочитала поддерживать то православную партию, то туркофилов.

Латинофилы, и прежде всего феодальная знать, в своей политике встали на ложный путь, возложив все надежды на Запад, который, с одной стороны, не отказался от агрессивных планов против Византии, а с другой — не имел достаточных сил и единства для отпора туркам. Объективно позиция латинофилов и туркофилов вела на путь измены своей родине³⁹.

В православную партию в XV столетии входило большинство высшего и среднего константинопольского духовенства. Основной ее опорой было многочисленное византийское монашество. Эта партия с непримиримым фанатизмом выступала против сближения с Западом и заключения церковной унии. Среди представителей православного течения было немало выдающихся богословов и церковных деятелей. Первое место среди них принадлежало знаменитому богослову Марку Евгенику, митрополиту Эфесскому. Его сподвижником, а позднее преемником в качестве вождя ортодоксальной партии был Георгий Схоларий (в монашестве Геннадий), ставший впоследствии первым греческим патриархом в Константинополе во время владычества турок.

К этой же партии примыкали Антоний, епископ Ираклийский, великий экклисиарх Сильвестр Сиропул (автор истории Флорентийского собора, написанной в строго ортодоксальном духе), брат Марка Эфесского — Иоанн Евгеник и многие другие.

Константинопольские патриархи Евфимий II (1410—1416) и особенно Иосиф II (1416—1439) занимали колеблющуюся позицию: они то поддерживали унию, поддавшись давлению императорской власти, то вновь выступали за сохранение строгого православия.

Непримиримая позиция ортодоксов по отношению к унии имела свои корни в исконной вероисповедной вражде и в догматических расхождениях восточной и западной церквей. Однако нетерпимость большинства греческого духовенства к латинянам имела также свои экономические и политические причины. Уния с папским престолом означала для византийского духовенства и монашества резкое падение их церковных доходов и потерю политического и идеологического влияния на народные массы; уния неминуемо привела бы при политической слабости Византии к полному подчинению восточной церкви супрематии папы.

Большинство населения империи поддерживало православную партию, ибо было полно ненависти к латинянам. Латинское господство, приведшее к усилению феодальной эксплуатации народных масс и подавлению самобытной византийской культуры, еще не изгладилось из памяти народа. Византийское купечество и ремесленники страдали от засилья итальянцев, захвативших наиболее выгодные позиции в торговле с Левантом и Причерноморьем. Большое воздействие на широкие массы Византии оказывали и антилатинские проповеди духовенства и монашества. Но православная партия также не оправдала надежд народа, она не стала той силой, которая смогла бы сплотить народные массы Византии для защиты Византии от турецких завоевателей.

Особый размах борьба партий в Византии XV в. приобрела в связи с заключением Флорентийской унии⁴⁰. Начавшиеся еще в 1431 г. переговоры византийского двора с римским престолом об унии затянулись из-за раскола в католической церкви, вызванного раздорами между папой Евгением IV и участниками Базельского собора. Наконец, было достигнуто соглашение о том, что папа созовет в Италии вселенский собор, где будет решаться и «греческий» вопрос. Иоанн VIII выразил согласие лично прибыть на собор во главе многочисленной церковной делегации.

Как в Италии, так и в Византии началась деятельная подготовка к собору. В состав греческой делегации вошли представители как латинофильской, так и православной партий. Среди латинофилов первые места занимали Виссарион, возведенный в сан архиепископа Никейского, и Исидор, получивший сан митрополита Киевского.

Признанным вождем православной партии, игравшим видную роль в делегации восточного духовенства, был Марк Эфесский; активную помощь ему оказывали Георгий Схоларий и другие видные иерархи православной церкви⁴¹.

Для папы Евгения IV, находившегося в затруднительном положении из-за оппозиции Базельского собора, возвращение «схизматиков»-греков в лоно единой католической церкви явилось бы крупным козырем в борьбе с противниками. В свою очередь, деятели Базельского собора также надеялись использовать в собственных интересах приезд греков в Италию.

24 ноября 1437 г. пышно разукрашенная эскадра из восьми судов покинула Константинополь и направилась к берегам Италии. На борту этих кораблей находились император Иоанн VIII, его брат деспот Димитрий, константинопольский патриарх Иосиф II, высшие духовные и светские сановники. 8 февраля 1438 г., после утомительного и опасного путешествия, греческая эскадра прибыла в Венецию. Дож, члены синьории, вся венецианская знать и толпы народа торжественно встретили почетных гостей. Далее путь греков лежал в Феррару, где 9 апреля 1438 г. и начались первые заседания вселенского собора. Папа встретил императора и патриарха с большим почетом, и начало переговоров как будто сулило радужные перспективы византийскому посольству. Однако иллюзии о заключении унии на почетных для греческой церкви условиях вскоре рассеялись.

Прения на соборе по догматическим вопросам оказались бесплодными: обе стороны не шли на уступки, а закулисные переговоры об условиях заключения унии затягивались. Внутри греческой делегации разгорелась сперва скрытая, затем открытая борьба между латинофилами и православными. Она закончилась разрывом между партиями. Произошло острое столкновение их вождей — Виссариона Никейского, предлагавшего пойти на компромисс с папством, и Марка Эфесского, непреклонно отстаивавшего «чистоту православной веры».

Римская курия, раздраженная несговорчивостью греков, решила оказать на византийскую делегацию материальное давление. Она прекратила выдачу греческим прелатам субсидии на их содержание и заставила византийцев терпеть лишения. Затем было решено перенести заседания собора из Феррары во Флоренцию. Удаляясь в глубь страны, греки попадали в еще большую зависимость от курии. Официальным предлогом перенесения заседаний собора во Флоренцию послужила опасность моровой язвы, грозившая Ферраре.

Во Флоренции высшие католические прелаты, особенно кардинал Джулиано Чезарини, приложили немало усилий, чтобы склонить на сторону унии наиболее влиятельных православных иерархов. Они установили самые дружеские отношения с латинофилами, вели с ними беседы на богословские темы, знакомили с трудами западных богословов. Виссарион и его сподвижники по прибытии в Италию попали в среду знаменитых итальянских гуманистов, установили связи с Амброджо Траверсари, Гуарино, Флавио Бьондо, Ауриспа и многими другими виднейшими итальянскими учеными и писателями раннего Возрождения⁴². Общая любовь к античности сближала Виссариона и его друзей с итальянскими гуманистами. Под давлением курии латинофилы активизировались, стремясь склонить к компромиссу пассивное большинство греческой делегации. Одновременно папский престол пустил в ход подкуп и щедрые посулы в отношении колеблющихся восточных иерархов. Многие видные греческие духовные сановники получили от папы богатые подарки и еще более заманчивые обещания. Латинские кардиналы устраивали для греков пышные обеды, на которых вели льстивые разговоры. Вождям латинофильской партии Виссариону и Исидору были обещаны кардинальские шапки. Впоследствии, по возвращении на родину, византийских архиепископов и епископов обвинили в том, что они были подкуплены «врагами истинной веры». Обвинение в коррупции пало на многих из восточных иерархов, участвовавших в работе Ферраро-Флорентийского собора. В послании монахов Афона русскому великому князю Василию II прямо говорилось, что император и византийское духовенство «какову мерзость въсхотеша очима своима увидети свою благочестивую веру продате на злате студным латинам».⁴³

Император Иоанн VIII, крайне недовольный затяжкой переговоров, оказал решительное давление на упорствовавших духовных сановников, угрожая одним, подкупая других, и в конце концов добился того, что значительная часть греческой делегации согласилась заключить унию на основе догматических уступок папству. На это пошел даже такой видный представитель православной партии, как Георгий Схоларий. Весьма важной причиной, толкнувшей греков на уступки латинянам, были доходившие из Византии тревожные известия о готовившемся новом наступлении турок. Однако Марк Эфесский не сдавался, и ожесточение в борьбе партий на соборе достигло крайних пределов. Виссарион публично назвал Марка «бесноватым», Марк же кричал ему вслед: «Ты ублюдок и таково твое поведение!» Дорофей Митиленский и Мефодий Лакедемонский доносили папе, что Марк называл римского первосвященника еретиком. Упорство и строптивость Марка вызвали такой гнев императора, что Иоанн VIII приказал держать непокорного епископа под арестом во время заключительных переговоров на соборе.

Окончательное согласие на унию греческих иерархов было вскоре достигнуто. Наиболее болезненный вопрос о супрематии папы был сформулирован в довольно туманных выражениях о признании папы «наместником Христа», «пастырем и учителем всех христиан». Требование об апелляции к папе на императора и патриарха не было принято, и латиняне не стали на этом настаивать. Но в других, чисто догматических вопросах и в вопросах литургики папство одержало полную победу⁴⁴. Латиняне заставили греков признать католическое вероучение во всех основных пунктах и быстро достигли согласия по тем догматическим вопросам, о которых спорили 500 лет.

Одновременно было заключено соглашение между папой и императором на следующих условиях: папа обязался содержать в Константинополе 300 воинов и две галеры, а в случае особой нужды прислать императору 20 галер на полгода или 10 галер на год. Кроме того, папский престол обещал, в случае крайней опасности для Византии, поднять европейские государства на крестовый поход против турок. Католическая церковь согласилась также посылать всех паломников, отправлявшихся на Восток, через Константинополь для возрождения экономической жизни города и повышения политического престижа империи.

5 июля 1439 г. латинская редакция соборного определения об унии была подписана папой и 40 католическими прелатами, в тот же день греческую редакцию определения подписали император и 33 греческих иерарха. Марк Эфесский, оставшийся до конца непреклонным, унию не подписал; кроме того, не подписали ее представители русской и грузинской церквей, еще до заключения унии покинувшие Флоренцию, а также некоторые греческие епископы.

6 июля 1439 г. в кафедральном соборе Флоренции состоялось торжественное заключение унии между католической и православной церквами. В прекрасном храме открылось блестящее собрание западных и восточных прелатов, в центре его в пышных одеждах, окруженный кардиналами, восседал папа. Греческое духовенство теснилось вокруг императора. После католической мессы кардинал Джулиано Чезарини прочитал латинский текст соборного определения, а Виссарион — греческий. Затем греки во главе с императором подходили по очереди к папе, преклоняли перед ним колена и целовали ему руку — эта унизительная для византийцев церемония знаменовала их полное поражение.

Но самым печальным для византийцев было то, что политические и военные условия договора между папой и императором так и остались только на бумаге. Византия и на этот раз, как и прежде, не получила реальной помощи от Запада.

Жертва была принесена напрасно, и по возвращении греков на родину уния была отвергнута почти всем духовенством и народом. Все отвернулись от униатов, и вожди латинофилов Виссарион и Исидор, получив сан кардинала римской церкви, принуждены были уехать в Рим.

Полный крах потерпели попытки принятия унии и на Руси. Митрополит Московский Исидор, назначенный папой после Флорентийского собора наместником Ливонии, Литвы и России, был в Москве низложен великим князем Василием II и брошен в темницу. С большим трудом ему удалось бежать в Литву. После низложения Исидора митрополитом стал русский иерарх Иона, и русская церковь окончательно превратилась в самостоятельную митрополию, независимую от константинопольского патриарха.

Бесплодный по существу для Византии союз с Западом вызвал, однако, страшный гнев султана Мурада II и еще более ухудшил отношения между Константинополем и султанским двором.

Между тем успехи турок, создававшие непосредственную угрозу для европейских стран, в частности для Венгрии, привели, наконец, к созданию новой военной коалиции. Прославленный герой венгерского народа, воевода Трансильвании Янош Хуньяди, ставший во главе ополчения из венгров, сербов и других народов, нанес ряд поражений туркам в Сербии и Валахии. Это подняло дух всего порабощенного турками населения Балкан и вызвало энтузиазм в странах Центральной и Западной Европы. В 1443 г. с благословения папы был организован новый крестовый поход против турок, в котором приняли участие венгры, поляки, сербы, валахи и другие народы⁴⁵. Во главе крестоносного ополчения на этот раз встал король Польши и Венгрии Владислав III Ягеллон. Под его знаменами в Венгрии собралась большая армия, насчитывавшая около 30 тыс. воинов. Союзниками Владислава III выступили Янош Хуньяди и сербский деспот Георгий Бранкович, ранее лишенный турками своих владений в Сербии.

Воспользовавшись тем, что Мурад II в это время был занят затяжной войной в Малой Азии против эмира области Карамана, армия крестоносцев перешла Дунай и нанесла ряд поражений туркам в Румелии. Крестоносцы, не встречая сопротивления, вторглись в Болгарию, овладели Софией и двинулись далее, во Фракию. Местное население всюду встречало их как освободителей от ига турок.

Победы войск крестоносцев в 1443 г. облегчили борьбу за независимость Албании, почти уже завоеванной турецкими войсками, и албанский народ, под руководством своего вождя Скандербега, еще 20 лет успешно боролся с турецкими завоевателями.

Узнав об успехах крестоносцев на Балканах, Мурад II в течение лета 1444 г. собрал огромную армию и подготовился к встрече с войсками Владислава. Одновременно дипломатия турок сумела внести раскол в стан противников и переманить на свою сторону сербского деспота Георгия Бранковича. Единство крестоносного войска было подорвано. Мурад II пошел на заключение временного мирного договора с европейскими державами сроком на десять лет. Однако папство через своего легата кардинала Джулиано Чезарини склоняло Владислава III к продолжению борьбы; на этом же настаивала и Венеция, обещавшая прислать в поддержку крестоносцам свой флот.

Вожди крестоносцев, несмотря на ослабление их войска и усиление армии противника, самонадеянно порвали мирный договор и возобновили войну с султаном. Крестоносное ополчение в надежде на помощь венецианского флота двинулось к Варне в Болгарии, но венецианская эскадра запоздала с прибытием. Георгий Бранкович отказался участвовать в походе. Усилились раздоры внутри крестоносного войска 46. Все это, а также огромное численное превосходство турецкой армии определило исход решающей битвы между турками и крестоносцами при Варне. 10 ноября 1444 г. в одном из самых кровопролитных сражений той эпохи крестоносная армия была, почти полностью уничтожена, сам глава крестоносцев Владислав III пал на поле боя, его трагическую участь разделил и вдохновитель крестового похода кардинал Джулиано Чезарини.

Последняя попытка европейских народов помешать турецким завоеваниям на Балканах полностью провалилась. Турки торжествовали победу, готовя окончательный удар против Византии.