СТАРОЕ И НОВОЕ ПИСЬМО

Придворные фараона передавали и Мемфисе друг другу: "Его величество царь Верхнего и Нижнего Египта (жизнь, здоровье и сила ему!) заболел ужасной болезнью! Вся его кожа покрылась отвратительными белыми пятнами, он чувствует слабость и головокружение".

Египетские врачи когда-то славились на весь мир, и фараон не сомневался, что они его вылечат. Придворный врач фараона призвал к себе на помощь самых опытных врачей и жрецов; они давали царю различные лекарства, произносили над ним самые сильные заклинания, но болезнь фараона не проходила.

Придворный врач вспомнил, что в добрые старые времена египетские врачи в трудных случаях обращались за советами к врачам народа кефтов, живших на острове Крит; не раз оттуда привозили в Египет спасительные лекарства. В это время государство кефтов было уже покорено ахейцами, но можно было надеяться, что ахейцы завладели и чудотворными рецептами кефтийских докторов.

В Мемфисе как раз находились послы ахейцев. Главный министр фараона призвал их к себе и узнал от них, что больные у ахейцев получают исцеление в храме бога медицины Асклапия в Энидавре, находящемся в Пелопоннесе, недалеко от Микен.

Им, говорили послы, наверное, известны и старые врачебные рецепты, которыми славились кефты. Из эпидаврских ятеров (врачей) самый знаменитый, по их словам, Клеомен.

Немедленно был снаряжен корабль, и было отправлено царское посольство, в Эпидавр за советом и лекарствами.

Врач Клеомен жил в Эпидавре в небольшом двухэтажном домике на холме, недалеко от берега моря. Он с семьей занимал нижний этаж - большую комнату (мегарон) с очагом и несколько небольших комнат вокруг мегарона. В верхнем этаже помещалась его врачебная комната.

Здесь сушились и лежали под прессом различные травы, соками и настойками этих трав были наполнены большие и малые глиняные сосуды. Здесь же можно было видеть ящериц, змей и туши домашних животных - баранов и коз. Все это нужно было для приготовления лекарств.

В четырехугольных открытых ящиках у стен помещались глиняные таблички с начертанными на них рецептами. Многие из этих рецептов были очень старые - они списывались с табличек, привезенных когда-то из Крита; некоторые были написаны на древнем кефтийском языке, который Клеомен понимал уже с трудом. Другие были переведены на ахейский язык; однако заклинания не были переведены - ахейцы считали, что при переводе на другой язык заклинания могут потерять свою магическую силу.

Корабль с египетскими послами прибыл в Эпидавр. Послы направились к храму Асклапия. Жрецы надеялись, что их хорошо вознаградят, и потому радушно приняли их. Верховный жрец рассказал им:

- Лечение у нас производится так. Больного помещают в особой комнате, он ложится там и засыпает. Во сне к нему является бог Асклапий и иногда сразу вылечивает его, а иногда указывает больному, как ему вылечиться.

Послы оказались в большом затруднении: больного фараона не было с ними, и никакое другое лицо не могло заменить его.

Верховному жрецу не хотелось лишаться щедрой награды, и он успокоил послов:

- Это еще не такая беда. Сам Асклапий иногда советует больному обратиться к нашему прославленному врачу Клеомену. Идите к нему от моего имени, и он, надеюсь, поможет вам. Не забудьте принести дары в храм Асклапия.

Послы фараона в сопровождении храмового служащего отправились к Клеомену. Клеомен подробно расспросил послов о болезни их повелителя, подумал, покачал головой и сказал:

- Это страшная болезнь. Она называется азиатской болезнью. Редко кто из заболевших ею выздоравливает. Но все же я постараюсь помочь вашему владыке. У меня есть старинный рецепт против этой болезни; он был когда-то привезен сюда из страны кефтов.

Клеомен подошел к ящикам с табличками, порылся в них и вытащил одну из табличек. На ней было написано: "Заговор против азиатской хвори: "Санти, Капупи, уай, яй, менти лакакаль". Эти слова произносят над пеной из ячменного пива, бараньей крови и сока благовона. Так делать!"

И Клеомен объяснил послам:

Я не могу приготовить для вас сейчас этот состав - во время долгого пути он может испортиться. Но, когда вы вернетесь, возьмите мяты - это растение называется по-ахейски "благовон", - выжмите из нее сок и разбавьте его водой. Затем возьмите полкружки ячменного пива, зарежьте барана, нацедите его крови в ту же кружку и доверху долейте соком мяты. Все это размешивайте у постели больного, пока не образуется пена. А когда напиток запенится, произнесите над ним благоговейно и громко заговор на кефтийском языке, призывая кефтийских богов Санду и Капупу: "Санти, Капупи, уай, яй, менти лакакаль", и пусть больной залпом выпьет этот напиток.

Послы записали на листе папируса египетскими иероглифами все, что им сказал Клеомен, хорошо наградили Клеомена, принесли щедрые дары в храм Асклапия и отплыли назад в Египет.

Но воспользоваться советами Клеомена и его рецептами они уже не смогли, так как за время их путешествия в Энидавр фараон скончался.

В Эпидавре же вскоре после этого началась паника. В город примчался на колеснице царский вестник.

- К Микенам, - кричал он, - уже подходят доряне! Они жгут и разрушают все на своем пути. Они ничего не щадят, кроме храмов богов. Спасайтесь все, кто может!

Вскоре население покинуло Эпидавр. Кто мог, уплывал в море. Другие убегали в леса Аркадии, надеясь, что туда доряне не доберутся.

Врач Клеомен и его семья тоже собрались в путь. Но Клеомену жаль было оставить на разграбление свои драгоценные таблички. Он вспомнил, что доряне не разрушают и не грабят храмов богов. Вместе с сыновьями он перенес таблички в храм Асклапия; затем вся семья бежала в горы, в Аркадию...

Клеомен до самой смерти занимался врачеванием, хотя чудодейственных табличек при нем не было. Своему ремеслу он научил сына; научил он сына и чтению ахейских слоговых знаков. Сын Клеомена передал эту мудрость своему сыну, тот - своему, и так эти знания переходили из поколения в поколение. По ахейскому обычаю, внук получал то же имя, что и дед, и вот триста лет спустя в Аркадии снова жил ученый врач, по имени Клеомен. За это время доряне обосновались в Пелопоннесе и уже никого не убивали и не грабили. Из рода в род в семье потомков Клеомена передавалось известие, что в эпидаврском храме хранятся таблички с чудотворными рецептами, оставленные там Клеоменом-старшим.

В это время уже почти никто на Пелопоннесе не умел ни читать, ни писать: те, кому попадались на глаза старинные знаки письма, считали их волшебными знаками. Кроме Клеомена-младшего, несколько человек во всем Пелопоннесе умели - худо ли, хорошо ли - разбираться в этих странных знаках.

Жрецы в храме Асклапия также не знали, что это за таблички. Они пробовали класть эти таблички больным на голову или на живот, но это нисколько не помогало. А в старом храме было тесно, на постройку нового не было средств. И вот жрецы решили закопать таблички в землю или просто выбросить их. Слухи об этом дошли до Клеомена. Клеомен был слишком стар, чтобы отправиться в далекое путешествие из аркадского города Эрхомена, где он жил, в Эпидавр. Он послал туда своего сына.

Когда жрецы увидели, что их табличками интересуются врачи, то поняли, что это большая ценность. Боясь продешевить, они отказались выдать таблички сыну Клеомена. Тот знал, как это огорчит отца, и решил остаться в Эпидавре и так или иначе убедить жрецов. В это время один из жителей Эпидавра уезжал в Эрхомен, и сын Клеомена отдал ему письмо, написанное на черепке от посуды, для передачи отцу.

Вы помните, раньше было уже рассказано, как писали ахейцы: когда в слове два согласных звука следовали один за другим, ахейцы для обозначения первого из этих согласных звуков ставили слоговой знак, читавшийся как согласный с тем же гласным, что и следующий за ним звук; например, вместо "ста" писали "сата", вместо "тро" - "торо". Звонкие звуки они обозначали на письме теми же знаками, что и глухие; вместо "р" писали "л"; согласных в конце слова они не читали и не обозначали на письме. Поэтому письмо сына Клеомену, если бы оно было написано на русском языке с соблюдением этих правил, имело бы такой вид:

"Я пи-ли-со фэ-пи-да фа-ка-ла, но се-ре-сй ка-ла-ма не-о-та-ю та-пи-лй-се".

Получив это письмо, отец сначала ничего не понял. Он сидел полдня, пока разобрал, что в нем написано: "Я пришел в Эпидавр в храм, но жрецы храма не отдают табличек".

Клеомен решил, что он должен во что бы то ни стало добыть эти таблички. В ларце его предков с незапамятных времен хранилась драгоценная вещь: золотой кубок с двумя ручками замечательной художественной работы; его называли "кресиэргес", то есть "критской работы". На нем были выпуклые изображения людей и быков. Этот кубок был сделан на Крите еще до прихода сюда ахейцев. Такому кубку цены не было.

Зная жадность жрецов, Клеомен послал своего второго сына с этим кубком в Эпидавр.

На этот раз затея Клеомена увенчалась полным успехом: увидев кубок, жрецы Асклапия затряслись от жадности и выдали таблички за драгоценный кубок.

Оба сына Клеомена вернулись в Эпидавр в сопровождении осла, нагруженного ящиками с табличками.

Теперь Клеомен сидел дни и ночи над этими табличками. Они были написаны так, что чуть ли не каждое слово можно было понять по-разному: "коло" могло означать и "город", и "крот", и "голос", и "колом"; "но" могло означать и "но", и "нож", и "нос"; "парата" могло означать и "плата", и "парта", и "палата", и "брата", и т. п.

В это время греки уже снова стали плавать по морю. Вместе с азиатскими украшениями и азиатским платьем в Грецию завезли и азиатскую болезнь.

Клеомен знал, что к нему скоро начнут обращаться за советами по поводу этой болезни. После долгих трудов он разыскал уже известную нам табличку. Он прочел на табличке слово "а-си-йа-то-со-ко" - это могло

означать только "азиатской". Но остальное понять было гораздо труднее: "Са-ко-фо по-ло-ти... а-сп-йа-то-со-ко ко-фо-ли".

Клеомен долго ломал голову, придумывая самые различные значения для знаков, но ничего не получалось. Никак нельзя было понять, что такое "ко-фо-ли". С трудом он вспомнил, что в старые времена "болезнь" называлась "хворь", "ко-фо-ли" могло означать "хвори". После того как он разобрал это слово, дело пошло быстрее, и наконец вся табличка была прочитана: "Заговор против азиатской хвори".

Вскоре молодой грек-купец, торговавший с Финикией, прослышал про мудрого врача Клеомена и отправился к нему за советом: его отец заболел азиатской болезнью и никто не мог вылечить старика.

Клеомен был рад, что потраченный им труд не пропал даром. Он научил молодого грека, как приготовлять смесь из ячменного пива, бараньей крови и сока мяты, как над пеной этой смеси произносить заговор и поить больного напитком. Купец, боясь забыть подробности, решил записать рецепт Клеомена. Он вынул из сумки складень из двух деревянных дощечек, внутри покрытых толстым слоем воска, вынул заостренную палочку и начал быстро писать, но не слева направо, как Клеомена учили писать с детства, а справа налево. Знаки, которыми он писал, вовсе не походили на известные Клеомену знаки.

"Ты умеешь писать? - удивился Клеомен. - Наверное, тебе долго пришлось учиться этому нелегкому делу? Откуда у тебя, купца, столько свободного времени?"

"В Финикии все купцы умеют писать и читать. Это вовсе не так уж трудно, я учился не более двух месяцев!"

Молодой купец вынул складень с записями и бегло прочитал их Клеомену. Клеомен был поражен и стал расспрашивать купца, что это за знаки. Купец объяснил ему, что такими знаками можно писать и по-гречески. Каждый знак читается не как слог, а как отдельный звук. Знак обозначает, например, не "ка" и не "ко", а просто "к", знак - не "го" и не "гу", а "г", знак означает "о", знак - "э"; "г" и "к", "б" и "и" обозначаются различными знаками, поэтому не надо ломать голову, над тем, когда один и тот же знак обозначает "г", когда "к" или когда "п", когда "б". Между двумя согласными ничего вставлять не надо; каждый согласный обозначается особым знаком. Согласный в конце слова обозначается таким же самым знаком. Поэтому читать написанное финикийскими знаками - буквами - просто и легко.

Клеомен переписал себе все эти новые знаки, от души поблагодарил купца и отказался взять плату за врачебный совет.

А когда купец уехал, он сел переписывать старинные таблички новым письмом.

Прошло некоторое время, и все греки, даже дети в школах, стали писать финикийскими буквами. Этими буквами - слегка измененными - пишут теперь и русские, и англичане, и немцы, и французы.

А о старом микенском письме уже в VIII веке до н. э. все забыли. И только 2800 лет спустя ученому Майклу Вентрису удалось снова прочитать старые микенские надписи.