Европейские заимствования в изобразительном искусстве и архитектуре

Об османской архитектуре этого периода следует рассказать несколько подробнее, поскольку архитектурные произведения могут отражать уровень развития производительных сил, идеологических систем и эстетических воззрений. Османская архитектура сложилась на рубеже XV и XVI вв., достигнув своего расцвета в XVI в при зодчем Синане, сооружения которого стали образцом для османских архитекторов и вызвали многочисленные подражания в других странах Востока. XVII век был временем застоя для османского строительного искусства, архитекторы решались лишь повторять достижения мастеров прошлого. В конце XVII - начале XVIII в. османское искусство испытывает некоторое влияние персидского, а затем европейского искусства. Ко времени правления Ахмеда III относят возникновение стиля "ла-ле" (т. е. "тюльпан"), который особенно характерен для периода 1718-1730 гг.

Болгарская исследовательница культуры "Эпохи тюльпанов" М. Стайнова характеризует архитектурный стиль "лале" как связь между местной традицией и западным влиянием. Этот недолго просуществовавший стиль положил начало переходу от традиционного османского искусства строительства (XVI-XVII вв ) к "европейскому постренессансному во всем разнообразии стилей и тенденций"⁸⁹.

Из построек "Эпохи тюльпанов" особую известность получил загородный стамбульский дворец СааДабад ("Обитель счастья"). Он не сохранился, но по описанию это сооружение и обширный парк вокруг него копировали резиденцию французских королей - Версаль. Вслед за Саадабадом был построен Хумаюнабад ("Августейшая обитель") (в стамбульском квартале Бебек), он был создан тоже по плану, привезенному из Франции, и походил на французские замки Известны также такие Дворцы, как Нешабад ("Обитель радости") на берегу Босфора, Ферахабад ("Обитель процветания"), воздвиг-нУШй по приказу Ибрагим-паши в квартале Бешикташ специально для праздников с иллюминациями, Хюсрева-над ("Солнечный дворец"), построенный по французскому проекту в окрестностях Кяытхане, недалеко от Саада-аДа, архитектором Кайсерили-эфенди, и др. ⁶⁰.

Эти и другие современные им сооружения (особняк сановников, архитектура более мелких форм - фонта Ахмеда III, например) отличались вычурностью, экле; тичностью, обилием украшений, присущим различным европейским стилям (так называемое "османское роко ко"). Далеко не всегда удачные и гармоничные, как ц целый ряд построенных позже (в том числе в 1730-1808 гг. - в период "османского барокко"), они вызвали у многих специалистов отрицательные оценки этого направления (не только в архитектуре, но и в османском искусстве в целом) как подражательного, чуждого традиционному османскому и вообще восточному искусству⁹¹.

Тенденция развития по собственному оригинальному пути, естественно, никогда не исчезала полностью. Так, А. Куран считает, что наибольшего внимания заслуживают не стамбульские архитектурные сооружения, а построенный в 1726 г. в родном городе Ибрагим-паши Муш-кара (позднее Невшехир) комплекс мечети, включавший также медресе, начальную школу и другие строения Внешний облик и интерьер мечети Ибрагим-паши (так она называлась) отличались от прежних построек такого рода. А. Куран полагает, что эти отличия не могут быть отнесены к европейскому влиянию (например, мих раб в форме абсиды), а являются результатом "скуки по отношению к стилю, который существовал слишком долго". Зодчий мечети Ибрагим-паши не выступал против классического османского стиля, но в "эпоху перемен" чувствовал необходимость в новшествах. Однако отсутствие у него изобретательности и уверенности в себе привело к искажению стиля, работа становилась вычурной, манерной⁹².

В дальнейшем, конечно, сказалось, что заимствование барокко, рококо и других архитектурных стилей происходило без достаточного изучения истории, культуры и философии европейских народов, что дает некоторые основания для таких суждений, как: "...османы в XVIII в стремились больше походить на европейцев, чем стать ими, и архитектура демонстрирует это в наиболее емком виде" ⁹³.

Оживление строительной деятельности в Стамбуле вызвало широкое привлечение к работам квалифициро ванных мастеров. Строительные материалы свозились в столицу со всех провинций, в городе в 1725 г. былс основано производство керамических плиток - событие которое некоторые авторы отмечают среди важнейших, относящихся к первой трети XVIII в. ⁹⁴.

Возвращаясь к воздействию посольства на османское общество, отметим, что непосредственно с ним связано не только любопытное, но и знаменательное социально-психологическое явление - мода на "европейское" ("аляфранга"⁹⁵). Мода эта начала возникать еще раньше, на рубеже XVII-XVIII вв., но особый расцвет ее наступил при Ибрагим-паше Невшехирли. Внешние потрясения и ожидание нового после долгого застоя в искусстве и в обществе в целом внезапно отразились в стремлении подражать "иноземному" - в архитектуре, в устройстве "регулярных" садов и парков, в быту (мода на европейскую одежду, мебель, предметы обихода), в манере поведения (устройство праздников, загородные катания в экипажах) и т. д.

Заслуживают упоминания процессы, происходившие в изобразительном искусстве. Придворный живописец Мустафы II и Ахмеда III Левни (Абдул Джелиль Че-леби, ум. в 1732 г.) начинал как музаххиб (иллюстратор), украшая и расцвечивая рукописи, а затем обратился к миниатюре. Благодаря его иллюстрациям к поэме Вехби "Сур-наме" до нас дошли картины придворной жизни того времени (поэма посвящена праздникам 1720 г. в Стамбуле). Большая часть работ Левни выполнена в традиционном стиле (условные позы, плоскостные изображения, отсутствие индивидуальных черт у персонажей и т. д.). Однако среди иллюстраций к "Сурнаме" и в ряде других работ он пытается показать отдельных людей, использует светотень, заимствует перспективу, а круг его сюжетов становится близким к европейским ⁹⁶.

Левни было у кого перенимать опыт: с конца XVIII в. в Стамбуле жил и работал фламандский художник Ван Мур, последователь школы Рубенса. Приехав вместе с французским послом Ферриолем, Ван Мур до конца жизни прожил в Турции, оставив после себя около 130 произведений различной тематики. Характерно, что ему было позволено писать портреты османских принцев, картины с изображением дипломатических приемов. Ему же принадлежит единственный дошедший до нашего времени портрет Патрона Халила (хранится в Амстердаме). Ван Мур, удостоенный за подготовку праздника во французском посольстве в честь рождения престолонаследника во Франции (май 1730 г) звания "королевского художника на Леванте" способствовал ознакомлению османского общества ( европейской живописью, а также внес большой вклад в знакомство европейцев с жизнью Турции и населяющих ее народов. Дело в том, что альбом его гравюр о Турции (выполненный по поручению Ферриоля и изданный в Париже в 1712 г.) вызвал большой интерес в Европе (переиздан в различных странах) и сыграл немалую роль в распространившейся моде на художественные произведения в "восточном" стиле (например, фарфоровые статуэтки в Германии с "восточной" тематикой - так называемые "тюркери"). В этом отношении Ван Мур был как бы посредником между двумя "мирами" - западным и восточным.

Его работы, а также пребывание посольства Мехмед-эфенди в Париже способствовали возникновению во Франции моды, аналогичной "аляфранга", получившей название "алатюрка" ⁹⁷ (т. е. "по-турецки", "на турецкий лад"), проявившейся в декоративном искусстве, в постройках на "восточный" лад, в одежде и прическах⁹⁸ Однако интерес к "восточной" тематике в Европе (особенно во Франции) носил иной характер, чем аналогичное явление в Османской империи. Не исчерпываясь внешней, подражательной стороной, оно поднималось до интереса к этнографии, истории, литературе и философии населяющих Османскую империю народов - это было характерно для общества, в котором все большее значение приобретали идеи Просвещения. "Аляфранга" же (в узком смысле любые новые изделия, произведения искусства или обычаи, имеющие "европейское" происхождение) в искусстве означала перелом, который происходил под воздействием Европы в традиционном средневековом мусульманском искусстве, стремление к новому, светскому⁹⁹. Как социально-психологический феномен "аляфранга" на протяжении длительного времени была только модой, хотя и отражала реальную потребность общества в усвоении европейской материальной и духовной культуры. Более глубокий интерес (вызванный уже необходимостью) к достижениям Европы появился лишь в конце XVIII - начале XIX в.; в изучаемый период он лишь намечается.

Таким образом, посольство 1720-1721 гг. во Францию приоткрыло для Турции завесу неведения о жизни западных стран, оказав положительное влияние на часть - пусть еще совсем небольшую османского общества. В частности, оно послужило внешним толчком для введения турецкого книгопечатания.