НОВОСТИ    ЭНЦИКЛОПЕДИЯ    КНИГИ    КАРТЫ    ЮМОР    ССЫЛКИ   КАРТА САЙТА   О САЙТЕ  
Философия    Религия    Мифология    География    Рефераты    Музей 'Лувр'    Виноделие  





предыдущая главасодержаниеследующая глава

Глава 8. ВИЗАНТИЯ И РУСЬ В IX—X ВВ.

В системе политических взаимоотношений Византии с окружавшими ее странами и народами большое значение имели в IX—X вв. ее отношения с северными соседями. «Варварский мир» Северного Причерноморья переживал в эту эпоху бурные социально-экономические перемены, отразившиеся и на политической ситуации на берегах Черного моря. Наиболее существенные изменения в политическую обстановку на северных берегах Черного моря внесло возвышение и укрепление нового государства — Древней Руси. Неуклонно следуя излюбленному принципу «разделяй и властвуй», византийская дипломатия сосредоточила свои усилия на том, чтобы помешать распространению русского влияния на Причерноморье, отрезать Русь от Черного моря.

В борьбе, затянувшейся на несколько веков, Русь оставалась наступающей стороной. Тревога за свои позиции в Причерноморье и за северные границы была главным мотивом в политике Византии по отношению к Руси. Эта борьба не могла перерасти в сколько-нибудь длительный вооруженный конфликт — географические условия исключали возможность ведения широких военных действий. Русь обладала тем преимуществом, что была в состоянии время от времени наносить чувствительные удары по важнейшим византийским центрам. Византия в ответ действовала чужими руками, натравливая на Русь соседние народы. Кроме того, одним из важнейших средств византийской политики становится христианизация Руси. Византия, безусловно, рассчитывала, что вслед за религиозным удастся распространить на Русь и политическое влияние. Представление о праве императора на власть во всей «ойкумене» составляло неотъемлемую черту политического мировоззрения византийских государственных деятелей, дипломатов и философов. Но эта доктрина оставалась бесплодной догмой там, где империя не могла утвердить ее с помощью материальных средств1. Именно так сложились отношения Византии с Русью: империя была вынуждена постепенно сдавать одну позицию за другой.

В IX в. в Византии начался подъем крупных городских центров. Укреплялись и расширялись экономические связи с соседними народами (см. выше, стр. 134). В то же время IX столетие было переломным и в экономической и политической истории восточных славян. Улучшалось ремесленное производство, прогрессировало пашенное земледелие, росли города. Происходила политическая консолидация восточнославянских племен, создалось единое Русское государство.

Рост могущества Древнерусского государства вызвал тревогу у византийских политических деятелей. Тяга господствующей верхушки «варварских государств» к богатствам империи была хорошо изведана в Византии. Империя готова была из соображений безопасности границ пренебречь торговыми выгодами от сношений с «варварами-язычниками». Во многом эти опасения были основательными. Купцы «варваров» еще соединяли торговлю с грабежом, а правители молодых государств, стремясь утвердить свои права на международной арене, не останавливались перед чисто грабительскими походами в чужие земли.

Инициатором в развитии связей с Византией стало Русское государство. Чрезвычайно заинтересованное в установлении регулярных отношений с Константинополем, оно силой оружия шаг за шагом преодолевало преграды, созданные усилиями византийской дипломатии.

Первым этапом в развитии византино-русских отношений было установление связей Руси с византийской колонией в Крыму — Херсоном, торговля которого с «варварами» Причерноморья была главным источником его существования и процветания (см. выше, стр. 14). Позднее появилась тенденция к установлению прямых связей с империей, минуя посредничество херсонитов. В этом, однако, не были заинтересованы ни Херсон, ни Константинополь: первый — по экономическим, второй — по политическим мотивам. Херсон стал военным форпостом, препятствовавшим продвижению русских к южным берегам Черного моря. Устье Днепра было издавна освоено херсонитами. Чтобы вывести из Днепра в море большой купеческий караван или провести войско, необходимо было доброе согласие херсонитов. Недовольство русских возбуждали и торговые пошлины в Херсоне. Ибн-Хордадбех, писавший в 40-х годах IX в., сообщает, что русские купцы «вывозят меха белок, чернобурых лисиц и мечи из крайних пределов славянства к Румскому морю, и берет с них десятину румский властелин»2.

Второй этап византино-русских отношений характеризуется попытками русских установить непосредственные связи с городами прибрежных черноморских провинций Византии. Византийцы знали русских задолго до их появления под стенами Константинополя. Во всяком случае жители Амастриды были знакомы с русскими до середины IX в. Не прервались связи города с ними и впоследствии. Никита Пафлагон в IX в. говорил об Амастриде: «О, Амастрида, око Пафлагонии, а лучше сказать — почти всей вселенной! В нее стекаются, как на общий рынок, скифы, как населяющие северные берега Эвксина, так и живущие южнее. Они привозят сюда свои и забирают амастридские товары»3. Нападениям Руси на Константинополь предшествовали набеги на провинции империи: «Все лежащее на берегах Эвксина, — пишет Скилица, — и его побережье разорял и опустошал в набегах флот россов (народ же рос — скифский, живущий у северного Тавра, грубый и дикий). И вот самую столицу он подверг ужасной опасности»4.

По-видимому, установление непосредственных торговых связей русских, силой прорвавших блокаду херсонитов, с городами метрополии было далеко не мирным процессом. При этом русские, по всей вероятности, предпринимали и грабительские набеги на прибрежные города Понта. Однако о их готовности к мирным отношениям с греками свидетельствует уже «Житие Георгия Амастридского», написанное, скорее всего, в иконоборческий период (до 842 г.) диаконом Игнатием5 и повествующее о набеге русских на Византию. Русские, «начав разорение от Пропонтиды»6, достигли, наконец, и Амастриды. Город был взят и разграблен. Однако вскоре «устраивается некоторое примирение и соглашение» русских с греками. Часть награбленного была возвращена, пленные освобождены.

Автор «Жития Георгия Амастридского» склонен отождествлять русских с «тавроскифами». По его словам, язычники-русские, поклоняющиеся рощам и лугам и приносящие им жертвы, сохраняют и «древний обычай тавров — избивать иностранцев»7. «Таврические екифы» уже в середине IX в. служили в императорской гвардии8: вполне вероятно, что это были русские наемники. Согласно легенде о захвате Киева Олегом, путешествие купцов с товарами по Днепру в Византию — обыденное явление. Во всяком случае нападение русских на Константинополь с многочисленным флотом не могло быть предпринято без достаточного знакомства с особенностями дальнего пути и без знания политической обстановки в империи и на ее границах.

Третий этап византино-русских отношений — начало непосредственных контактов с Константинополем9. Попытку установить регулярные отношения со столицей империи еще в первой половине IX в. можно усмотреть в сообщении Вертинских анналов. При императоре Феофиле в Константинополь явились послы некоего «хакана». Не имея возможности вернуться на родину обычным (днепровским?) путем, поскольку он был перерезан враждебным народом (венграми?), послы возвращались окружной дорогой и в 839 г. прибыли в Ингельгейм к Людовику Благочестивому. Послы называли себя руссами, но автор Вертинских анналов считает их свевами (шведами)10. Известно, что и впоследствии не раз в числе послов русского князя в Византию оказывались норманские дружинники последнего.

18 июня 860 г. русские на 20 судах напали на Константинополь. Окрестности столицы были опустошены. Нападение русских было совершенно неожиданным для византийцев11. Вестники херсонитов не сумели опередить русских, чтобы сообщить в столицу о нашествии. Император срочно вернулся из похода против арабов, с трудом пробившись в осажденный город12. Часть русского флота опустошала в это время Принцевы острова13. По-видимому, русские не думали о штурме стен Константинополя. Так же внезапно, как напали, они 25 июня14 сняли осаду и ушли из-под города. Обстоятельства этого отступления остаются неизвестными. По одним данным, внезапно поднявшаяся буря разметала русские корабли, и только немногие из них уцелели. По другим — русские с триумфом возвратились домой. Согласно свидетельству Фотия, очевидца нашествия, русские ушли неожиданно для византийцев15. Нападение русских произвело большое впечатление на жителей Константинополя.

Источники ничего не сообщают о каких-либо переговорах русских с греками перед их уходом из-под стен Константинополя. Однако вскоре какие-то переговоры были завязаны. В окружном послании 867 г. Фотий извещал, что не только болгары, но и «пресловутые русские» приняли христианство, что этот народ, покоривший соседние с ним племена, чрезвычайно возгордившийся и еще недавно дерзнувший поднять руку на Ромейскую державу, ныне причислил себя к «подданным и друзьям» византийцев, исповедует христианское учение и принял византийского иерарха15а. В «Жизнеописании Василия I», составленном его внуком, Константином Багрянородным, утверждается, что Василий добился дружбы языческого народа русских, заключил с ними соглашение и склонил к принятию христианства16.

Вероятно, попытки обратить русских в христианство предпринимались неоднократно. Принятие христианства Болгарией не могло не оказать влияния на господствующие круги Русского государства. Повышение международного авторитета новообращенной Болгарии, выгодные торговые отношения с Византией, усиление центральной власти — все это должно было привлечь внимание правителей Русского государства. По-видимому, в распространении христианства на Руси не меньшую роль, чем византийские проповедники, сыграли болгары.

Договоры русских с греками 907 и 911 гг. свидетельствуют об уже сложившейся системе дипломатических и торговых отношений, которые сохранялись, по всей вероятности, до конца IX в. Торговля с Византией способствовала увеличению экономического могущества правителей Руси — сюда они сбывали часть дани и военной добычи (меха, воск, мед, лен, шкуры, рабов). На константинопольском рынке можно было приобрести дорогие ткани, ценное оружие, изделия роскоши, изысканные яства.

Торговля и политика были связаны теснейшими узами. Только правитель государства с его аппаратом власти был в состоянии обеспечить выгодные условия торговли с соседней страной и безопасность торговых караванов на огромном протяжении сухопутного и морского пути. В IX—X вв. внешнюю торговлю Руси осуществляла непосредственно правящая верхушка Русского государства. Конвой сопровождал купцов на всем пути до Константинополя. Купцы, не имевшие печатей или грамот, выданных князем, лишались права на льготы, обусловленные договорами с Византией. Недружелюбное отношение к «гостям», нередко выполнявшим и дипломатическую миссию, рассматривалось как прямое оскорбление отправившего их монарха.

В начале X в. внутреннее и внешнеполитическое положение Византии вновь стало тяжелым. Именно в это время, в 905—907 гг.17, русский флот и сухопутное войско18 снова появились под Константинополем. По-видимому, отношения русских с болгарами были дружественными: проход к Константинополю по территории Болгарии был бы, разумеется, невозможен без согласия Симеона. Очевидно, дело не дошло до серьезных военных столкновений, поэтому рассказ о походе не попал в византийские летописи19. Однако смутный намек на набег «руси-дромитов» можно усмотреть в одном из испорченных мест хроники Псевдо-Симеона20. По всей вероятности, византийцы предпочли переговоры военным действиям против русских. Как это следует из русской летописи, византийцы богато одарили русских, выплатили контрибуцию и согласились уплачивать дань.

Важнейшим подтверждением известий летописи об удачном походе на Византию являются договоры русских с греками, в подлинности которых ныне едва ли можно сомневаться21. Договоры свидетельствуют, что в Константинополе проживали русские купцы и воины; русские служили наемниками в императорских войсках; в Византию бежали с Руси невольники; русские суда терпели бедствия близ византийских берегов, а византийские — неподалеку от владений русских. Случались и недоразумения, споры, драки и тяжбы между русскими и византийцами. Иногда русские полувоины-полукупцы творили грекам «пакости в селах». Свидетельствует договор и о том, что эти мирные отношения были прерваны незадолго перед походом и заключением договора.

В 907 г. под стенами Константинополя было достигнуто соглашение, важнейшие статьи которого сообщает русская летопись. Русские получили право беспошлинной торговли в столице империи. Во время пребывания в столице русским послам предоставлялось особое «посольское» довольствие, а купцам — месячина в течение 6 месяцев: хлеб, вино, мясо, рыба, овощи. На обратный путь их снабжали якорями, парусами, канатами, продуктами. Местом пребывания русских устанавливалось предместье Константинополя близ храма св. Мамы.

В сентябре 911 г. был заключен еще один договор, торжественно скрепленный взаимными клятвами. Договор устанавливал порядок урегулирования конфликтов, обмена и выкупа пленных, возвращения беглых рабов и преступников, охраны и возвращения имущества, находившегося на судах, потерпевших кораблекрушение, касался вопросов наследования и др. В момент заключения договора 911 г. 700 русских принимало участие в военной экспедиции византийцев против критских арабов22.

Существенные перемены в характере отношений с русскими внесло укрепление Византийской империи в 20—30-х годах X в. и вторжение в причерноморские степи полчищ печенегов (см. выше, стр. 203). С этого времени печенежская угроза становится важнейшим фактором антирусской политики империи. Однако дружественными отношения между Византией и Русью оставались в 20-х годах X в. В 922 или 924 г. патриарх угрожал царю Болгарии нашествием венгров, алан, печенегов и русских23. «Клятвенные договоры» с русскими сохраняли силу вплоть до похода Игоря в 941 г.24 Еще в 30-х годах X в. русские служили в византийской армии и принимали участие в войнах в Италии. В договоре 944 г. как бы признается и вина Византии за происшедший разрыв — взаимная неприязнь объясняется происками «враждолюбца-дьявола». Византия, по-видимому, не желала более соблюдать условия договоров 907 и 911 гг. Встревожило, по всей вероятности, империю и постепенное укрепление русских на берегах Черного моря. Русские пытались обосноваться в устье Днепра, оставаясь там и на зимнее время. Очевидно, речь шла о попытке русских использовать днепровское устье и другие районы Причерноморья в качестве плацдарма для подготовки весенних и летних военных экспедиций в бассейне Черного моря.

По договору 944 г. русские должны были защищать Херсон от нашествия черных болгар, занимавших степи между Доном и Кубанью. В договоре также решительно подчеркивается, что русский князь не имеет права распространять свою власть на владения империи на северных берегах Черного моря. Все это позволяет предполагать, что между 911 и 944 гг. Русь стала соседкой крымских колоний империи. Недаром Масуди называет Черное море «Русским» и утверждает, что русские живут «на одном из его берегов», мало того — что никто, кроме них, по нему не плавает25.

Результатом византино-русских противоречий, выявившихся после заключения договора 911 г., был поход Игоря 941 г. На этот раз поход не был неожиданностью для византийцев. Узнав о приготовлениях Игоря, херсониты и болгары тотчас известили императорский двор. Молва о нашествии русских распространилась в Константинополе еще до официального оповещения херсонского стратига.

8 июня26 у входа в Босфор бесчисленные однодеревки Игоря были встречены византийскими кораблями, снабженными греческим огнем. Легкие суда Руси были рассеяны. Русские высадились на берегах Босфора, главные силы флота отошли в мелководье близ мало-азийского побережья27. Русские разорили Вифинию и берег Понта до Ираклии и Пафлагонии. Лишь в сентябре, стянув значительные силы из Малой Азии, Фракии и Македонии, византийцы вытеснили русских. Византийский флот напал на отходившие суда русских и нанес им поражение. Захваченные в плен были обезглавлены28.

Несмотря на неудачу, русский князь, едва вернувшись на родину, принялся готовиться к новому походу. В 94329 или 944 г. Игорь, заключив союз с печенегами, выступил по суше и по морю против Византии. Однако императорские послы встретили русское войско на Дунае и сумели склонить Игоря к миру. Вскоре был заключен новый договор, более благоприятный для византийцев, чем договор 911 г. В договоре уже не говорилось о беспошлинной торговле русских в Константинополе. Русским купцам запрещалось приобретать шелковых тканей более, чем на 50 номисм30, русские обязывались помогать Византии, защищать ее крымские колонии.

Среди русской знати, скреплявшей договор 944 г., была довольно многочисленная группа христиан, принесших клятву в церкви св. Ильи. Согласно арабским авторам, русские приняли христианство в 912/913 г.31, т. е. вскоре после заключения договора 911 г. Можно предполагать, что христианская община на Руси постепенно росла и становилась все более влиятельной. Недаром в 972 г. папа Иоанн XIII считал русских христианами32.

В течение четверти века после заключения договора 944 г. отношения Византии и Руси были мирными. Русские купеческие караваны ежегодно прибывали в Константинополь33. На пути к Константинополю русские опасались нападений врагов (печенегов) лишь до-границ с Болгарией. Очевидно, отношения русских с Болгарией, сохранявшей с 927 г. дружественные связи с Византией, были также мирными. О торговле русских в Переяславце на Дунае как о постоянном явлении сообщается в Повести временных лет35. Одновременно русские продолжали вести торговлю с Херсоном. Иногда посредниками в этой торговле были печенеги, иногда русские сами являлись в Херсон, а херсониты — к русским, переправляясь через Днепр около Крарийской (Кичкасской) переправы36. Участвовали русские и в военных предприятиях Византии. В 954 г. они были в составе войск империи в Азии зв. Гарнизоны из русских воинов стояли по крепостям Византии37.

В 957 г. Русь сделала шаг навстречу империи: русская княгиня Ольга в сопровождении большой свиты, половину которой составляли купцы, совершила путешествие в Константинополь и была принята Константином VII Багрянородным. По-видимому, в Константинополе она крестилась под христианским именем Елены38.

Однако уже в это время в отношениях Руси с империей проскальзывают черты настороженности и враждебности. Константин Багрянородный видел в Руси потенциального врага и делал ставку на печенегов как на союзников против русских39. Русская летопись сохранила предание о недовольствие княгини Ольги приемом, оказанным ей в Константинополе. Правительница крупнейшего государства Восточной Европы была принята в соответствии с церемониалом приема мелких владетельных князьков Востока. По возвращении Ольга пыталась завязать переговоры с германским королем об организации христианской церкви на Руси.

Дело, тем не менее, не дошло до открытого разрыва с Византией. По-видимому, ни та, ни другая сторона не выполняли всех условий договора 944 г. Русская летопись сообщает, что Константин VII просил у Ольги «вой в помощь», но оскорбленная приемом в столице империи княгиня ответила отказом. Русские, правда, продолжали служить в византийской армии. В 960—961 гг. отряд русских принимал участие в отвоевании Крита у арабов, но не известно, были ли это войска, посланные из Киева по просьбе императора, или отряд вольных русских наемников.

Противоречия, нараставшие между Византией и Русью, вылились в конце 60 — начале 70-х годов в крупное военное столкновение. Оба государства достигли к тому времени значительных успехов на международной арене. Византия вела успешные войны с арабами. Болгарский двор находился под ее политическим влиянием. Одновременно, в 964—966 гг. князь Святослав значительно расширил пределы Русского государства. Он победил вятичей, разгромил волжских болгар и хазар, взял крепость Саркел, подчинил ясов и касогов. Владения русских теперь охватывали византийские колонии в Крыму с севера и востока.

Византийский двор, несомненно, был осведомлен о победоносных походах Святослава. Когда в 965—967 гг. возник новый острый конфликт с Болгарией, Никифор Фока решил столкнуть болгар и русских, чтобы ослабить их взаимной борьбой (см. выше, стр. 214). Обращение к Святославу с просьбой о походе против болгар не было, однако, простой реализацией соответствующей статьи договора 944 г.40 Чтобы добиться выступления Святослава в поход, ему было послано 15 кентинариев золота.

В августе 968 г. Святослав с союзными печенежскими отрядами появился на Дунае, разгромил высланные против него болгарские силы и занял города по Дунаю41. Обстановка, сложившаяся в Болгарии в течение первого полугодия пребывания в ней русских, и перемены в отношениях между Русью, Болгарией и Византией, происшедшие в это время, к сожалению, не нашли отражения в источниках. Официально в июле 968 г. (т. е. еще до появления Святослава на Дунае) отношения Руси с Византией были дружественными: 20 июля этого года русские корабли еще стояли в константинопольской гавани42. Однако уже месяцем раньше, 29 июня, болгарские послы были с почетом приняты Никифором Фокой — возможно, болгары знали о предстоящем походе и старались если не предотвратить его, то восстановить дружбу с империей.

Вероятно, в результате дипломатических маневров Византии печенеги весной 969 г. осадили Киев. Святославу пришлось покинуть Болгарию. По-видимому, уже тогда империя окончательно убедилась, что Святослав преследует на Балканах собственные интересы, отнюдь не совпадающие с интересами империи. Святослав хотел укрепиться на Дунае и перенести сюда, в Переяславец, даже столицу своего государства. В июле — августе 969 г., отогнав печенегов от Киева, Святослав снова появляется в Болгарии, и его действия сразу же принимают ярко выраженную антивизантийскую направленность.

Никифор поспешил возобновить союзные отношения с Болгарией, опасаясь начинать войну одновременно «против двух народов» (русских и болгар)43. Очевидно, между Святославом и определенными кругами болгарской знати сложился союз, к которому примыкали венгры и часть печенегов. Никифор старался отколоть болгар от Святослава. Этот замысел, как видно, увенчался успехом лишь в отношении непосредственно правящей группировки болгарской знати во главе с Борисом (Петр умер еще в январе 969 г.).

В декабре 969 г. Никифор был убит, Цимисхий же, всецело занятый войной на арабских границах и подавлением мятежа Фок, до 971 г. не мог двинуть главные силы против Святослава. Русский князь в течение 970 г. овладел всей Северо-Восточной Болгарией. Болгарская столица была занята соединенным русско-болгарским гарнизоном. Борис сохранял все регалии царской власти.

Весной или летом 970 г. Святослав перешел через Балканский хребет и опустошил Фракию. Его передовые отряды, направляясь к византийской столице, дошли до Аркадиополя. Здесь, однако, они были остановлены византийскими войсками во главе с Вардой Склиром. Вскоре после битвы под Аркадиополем Святослав прекратил войну с византийцами и ушел за Балканы. Есть основания предполагать44, что отход Святослава был следствием каких-то мирных обещаний Цимисхия. Вот почему весенняя кампания Цимисхия (971 г.) была полной неожиданностью для Святослава: он спокойно оставался на севере Болгарии, в Доростоле; гарнизон болгарской столицы, Преслава, не был усилен; балканские проходы не охранялись. Цимисхий, один из крупнейших полководцев X в., обратил всю мощь закаленной в азиатских походах византийской армии против войска смелого завоевателя, оторванного от своих коммуникаций. Весной 971 г.

Цимисхий быстрым маршем вторгся в Болгарию. Одновременно флот, вооруженный греческим огнем, был направлен в устье Дуная, чтобы отрезать русским путь к отступлению и помешать подходу подкреплений с левого берега реки. 12 апреля Цимисхий осадил Преслав. 14 апреля византийцы вошли в город. Только группе воинов удалось прорвать кольцо врагов и достигнуть Доростола, где находился Святослав с главными силами. Царь Борис с семьей попал в плен. Болгарская казна оказалась в руках Цимисхия.

Император и его окружение развернули широкую кампанию против русских, выступая в роли освободителя болгар от «тирании» Святослава. Борису оказывались знаки почтения как царю Болгарии. Часть болгарской знати, деморализованная падением столицы и пленением царя, отошла от Святослава. Многие города и крепости Болгарии без сопротивления сдавались Цимисхию.

Святослав срочно отозвал в Доростол русские гарнизоны из других городов и крепостей. Антирусские настроения проявились и среди знати Доростола. Святослав прибег к репрессиям: часть знатных боляр была казнена, часть брошена в тюрьмы.

В конце апреля армия Цимисхия окружила крепость. Византийский флот блокировал Доростол с Дуная. Венгерские и печенежские союзники, по-видимому, к этому времени покинули Святослава. Осада продолжалась три месяца, в течение которых русские совершали частые вылазки. На стороне русских еще сражались какие-то болгарские силы: среди убитых воинов находили даже женщин, вероятно, жительниц Доростола45.

Осажденные терпели голод. К Цимисхию между тем непрерывно прибывали подкрепления. 21 июля Святослав дал последнее сражение. Русские сначала теснили греков, но Цимисхий бросил в бой тяжелую конницу и отбросил русских внутрь стен. Святослав был ранен. Византийцы считали победу достигнутой «сверх всякого ожидания».

Святослав прекратил сопротивление и завязал с Цимисхием переговоры. Цимисхий с готовностью пошел на установление мира. По заключенному под Доростолом договору Святослав должен был покинуть Болгарию и никогда впредь не посягать ни на эту страну, ни на византийские колонии в Крыму. В случае необходимости русский князь обязался оказывать империи военную помощь. Византийцы в свою очередь предоставляли русским свободный выход из Болгарии, снабжали каждого из 22 тыс. воинов Святослава продовольствием и обязывались впредь относиться «как к друзьям» к русским, прибывавшим в Константинополь по торговым делам. Император должен был также убедить печенегов не нападать на дружину Святослава, когда она будет возвращаться на родину46.

Посланец Цимисхия к печенегам, Феофил Евхаитский, вел с ними переговоры отнюдь не только о Святославе. Цимисхий предлагал печенегам сохранять дружбу, не переправляться через Дунай и не вторгаться в Болгарию, а также будто бы пропустить Святослава. Печенеги приняли все предложения императора, кроме последнего47. По-видимому, желания печенегов не противоречили тайным инструкциям, данным Феофилу48. В 972 г. Святослав погиб в районе порогов в результате нападения печенегов.

Попытка русского князя распространить свое господство на часть Болгарии не увенчалась успехом. Однако авторитет Руси в глазах византийцев, составивших отчетливое представление о силах Русского государства, повысился, несмотря на поражение русских. Об этом наглядно свидетельствуют события, разыгравшиеся 15 лет спустя.

После Доростольского договора торговые и дипломатические отношения Византии с Русью возобновились. Русская летопись сохранила предание о переговорах князя Владимира с империей о принятии христианства в качестве государственной религии.

В 986 (987?) г. теснимый в Европе болгарами, а в Азии мятежником Вардой Фокой, Василий II обратился к Руси за военной помощью. Обращение Василия было актом, подготовленным предшествующими дипломатическими сношениями. В завязавшихся переговорах Василий был вынужден принять встречные условия русских, а именно — выдать за русского князя порфирородную царевну, свою сестру Анну. Русские, и прежде всего сам князь, обязались принять христианство.

В условиях того времени тесное родство с императорским константинопольским двором означало значительное повышение международного авторитета Руси. Согласие Василия на брак Анны с Владимиром было дано только под давлением чрезвычайно тяжелых обстоятельств. Что касается согласия русского князя принять христианство, то оно явилось не следствием «дипломатической победы» Византии, а закономерным итогом предшествующего развития Русского государства. Византийское влияние не могло бы привести к христианизации Руси, если бы там не созрели для этого социально-политические предпосылки. Процесс христианизации Руси ко времени княжения Владимира длился уже более столетия. Русская знать успела убедиться, что христианство сулило и повышение авторитета Руси в сношениях с другими государствами, и оформление социального господства феодальной верхушки, и приобщение к культурным традициям Византии. Экономические и политические связи с империей, ее значительное культурное влияние обусловили принятие христианства из Византии, однако это было не столько делом византийской дипломатии, сколько глубоко продуманным государственным актом дальновидного русского князя.

Весной 988 г. (а может быть, в конце лета или осенью 987 г.) из Руси на помощь Василию прибыл 6-тысячный корпус. Летом 988 г. русские принимали участие в разгроме войск Фоки под Хрисополем. Положение Василия значительно укрепилось. Император, по всей вероятности, не спешил с выполнением достигнутого соглашения — Анна не была отправлена на Русь49. Чтобы принудить Василия к этому, Владимир весной следующего, 989 г., осадил Херсон (который был взят в начале лета)50. В те же дни, 13 апреля, русский корпус способствовал разгрому основных войск Варды Фоки под Авидосом (см. выше, стр. 219). Опасаясь углубления конфликта с ними и желая вернуть крымские колонии, император распорядился отправить порфирородную сестру к Владимиру. Брак, которому предшествовало принятие христианства Владимиром, состоялся, по-видимому, летом 989 г. Владимир приступил к крещению языческого населения своего государства. Среди духовных лиц, принимавших в этом участие, находились митрополиты и епископы, отправленные Василием51.

Политика христианизации в руках византийских дипломатов являлась испытанным средством политической экспансии. Болгария, сперва принявшая христианство от греков, была в дальнейшем подчинена Византией. В отношениях с Русью планы империи не могли простираться столь далеко. Однако византийское правительство, несомненно, рассчитывало на политическое верховенство. Но возможность этого не стала действительностью. Ни христианизация, ни родственные узы не привели к подчинению Руси интересам империи. Русь не следовала в фарватере внешней политики Византии, но русская угроза ее северным границам временно исчезла. Гораздо больше выиграла от этого союза Русь, ставшая в один ряд с крупнейшими христианскими державами средневековой Европы. Попытки византийских дипломатов представить Русь как часть Романии, как народ, подчиненный (υποσπονδος) империи, не принесли ни вреда Русскому государству, ни выгод Византии. Русь продолжала расти и развиваться независимо ни от константинопольского двора, ни от мировоззрения византийских автократоров, их панегиристов и дипломатов.

предыдущая главасодержаниеследующая глава








Рейтинг@Mail.ru
© HISTORIC.RU 2001–2023
При использовании материалов проекта обязательна установка активной ссылки:
http://historic.ru/ 'Всемирная история'