Глава вторая. «Позолоченный человек»

Границы нового мира отодвигаются все дальше. Пусть Васко де Бальбоа не удается покорить «сказочно богатую страну Виру»: в 1533 году это делает один из его бывших сподвижников Франсиско Писарро, вышедший из города Панама с отрядом в сто восемьдесят человек. Так европейцам становится известно государство инков, и в Новом Свете появляется еще один основанный конкистадорами город — Город Королей, который позже получил название Лима (ныне — столица Перу).

А еще раньше, через несколько лет после открытия Флориды, Франсиско Эрнандо Кордова, собрав небольшой отряд из слонявшихся без дела на Кубе солдат, открывает полуостров Юкатан. В 1518 году Хуан Грихальва открывает Мексику. Правда, завоевывает эту страну уже не Грихальва, а Эрнандо Кортес. Его корабли к «золотой стране», лежащей севернее Юкатана, повел с Кубы уже известный нам кормчий Антон Аламинос. К 1521 году небольшой отряд испанцев полностью покорил страну ацтеков Мексику, и Кортес стал наместником Новой Испании — такое название получила эта завоеванная страна.

Позже Эрнандо Кортес организует или, лично участвует еще в целом ряде экспедиций; они открывают тихоокеанские берега Мексики, исследуют Гватемалу и Гондурас и, наконец, открывают Калифорнийский полуостров.

Открыты Галапагосские острова, лежащие в Южном море — Тихом океане — почти в тысяче километров от американского побережья. Открыта страна Чили. Открытия следуют одно за другим. Теперь уже совершенно ясно, какой огромный, почти беспредельный мир открывается перед пришельцами. Мир, мало похожий на страны, что были знакомы европейцам прежде, — со своей собственной, неповторимой природой, с растениями и животными, каких не было по другую сторону океана, с мощными великими реками, каких не найти» в Европе, с грандиозными, теряющимися в самых высоких облаках горным пиками.

И, самое главное, открывается мир, населенный самобытными, интересными народами, создателями неповторимых культур.

Если первые из встреченных испанцами племен — на островах Куба, Гаити, Пуэрто-Рико — могли показаться высокомерным завоевателям примитивными, не достойными даже малейшего внимания, пригодными лишь для того, чтобы трудиться на плантациях своих хозяев, то позже конкистадоры столкнулись с поистине великими народами, создавшими мощные государства с высокой культурой. Разве не могли поразить пришельцев величавые ступенчатые пирамиды, не уступающие знаменитым египетским пирамидам, возведенные ацтеками в Мексике? Или грандиозные города инков в Перу? Или храмы, с поразительным искусством и непонятно как сложенные из громадных, камней? Великие индейские народы создали свои письменности, проложили великолепные, и сегодня еще поражающие воображение каменные дороги, вели астрономические наблюдения. Они были умелыми земледельцами, искусными мастерами, из-под рук которых выходили тончайшие ткани, изумительной работы изделия из золота, керамика. Они были сведущи в математике и медицине...

Наверное, пришельцы-завоеватели и действительно были поражены. Но долго они не удивлялись: у них была определенная цель, и надо было спешить ее выполнить. Если что и заинтересовало их всерьез, так это ювелирное мастерство коренных жителей Америки, потому что материал, с которым работали индейские мастера,— золото — и был главной целью. И трудно даже представить, сколько изумительных золотых творений — статуэток, украшений, масок,— поражающих одновременно и тонкостью работы, и каким-то удивительным размахом, незнакомым европейским ювелирам, погибло в огне, переплавляясь в слитки, ибо главным была не работа, а вес золота.

Очарованные золотым призраком, испанцы открывали все новые и новые области неведомого мира. Они готовы были месяцами брести сквозь тропические леса, страдая от невыносимого зноя и мириадов насекомых, готовы были на утлых челнах переправляться через великие реки, на которых иной раз разыгрывались штормы, не уступающие морским, карабкаться по горным кручам, рискуя сорваться в бездонную пропасть, переносить и голод, и жажду, лишь бы в конце пути ждала их золотая награда; лишъ бы тяжкий путь не обманул ожиданий.

Знакомясь с историей изучения Нового Света, любопытно проследить, как выбирали конкистадоры маршруты для своих экспедиций. Оказывается, большей частью путеводной звездой были для них рассказы уже покоренных ими индейцев о других землях, «полных золота». И чем более манящими они были, с тем большим рвением конкистадоры готовились в путь. Иногда сведения эти оправдывались, иногда нет. Но ничто по своей притягательности не могло сравниться с рассказами аб Эльдорадо, которые конкистадоры слышали в самых разных местах.

Где-то в горах, в далекой стране, правит человек, который каждое утро «пудрит» все свое тело золотым песком, и каждый вечер смывает золото, купаясь в водах священного озера. Страна так богата, что подданные Эльдорадо (по-испански это дословно значит «позолоченный человек») бросают в воду озера во время этого необыкновенного купания множество драгоценных камней и золотых украшений. Когда озеро освещено лучами солнца, сама вода его кажется расплавленным золотом. Впрочем, озеро и действительно воистину золотое, столько уже скопилось на его дне драгоценностей...

Должно быть, это самая известная из всех географических легенд. И пусть даже далеко не все знают историю поисков Эльдорадо — само это слово, такое красивое на слух, известно наверняка каждому. Ведь и сегодня, давно уже став словом нарицательным, смысл которого всем ясен, оно нередко мелькает на страницах газет, журналов, книг. Край, сказочно богатый, например, лесом, могут назвать «лесным Эльдорадо», место, где открыты большие месторождения меди, «медным Эльдорадо». Именем Эльдорадо нарекают фешенебельные отели, рестораны, есть на карте мира и несколько городов, носящих это имя.

А в ту далекую пору четыре с половиной века назад манящее слово «Эльдорадо» обозначало только одно: желанную, баснословно богатую страну, самую богатую из всех, какие только могут быть в Новом Свете. Страну, путь к которой неизвестен, но которую надо найти во что бы то ни стало.

У истории поисков Эльдорадо много героев, потому что поиски протянулись на долгие десятилетия, даже века.

Новая Гранада

Шесть каравелл все ближе подходили к берегу, и люди на палубах с волнением смотрели вперед. Каким окажется для них этот берег? Что их ждет на суше?

По первому впечатлению, берег был мрачным. Он круто поднимался вверх, и, казалось, пристать к нему негде. Даже цвет берега выглядел недобро - его обрывистый склон был тускло-красным, как старая повязка на ране.

Но вот берег понизился, открылось место.С-близ которого можно было бросить якорь. На каравеллах убирали паруса, берегу двинулись шлюпки. Вскоре люди, пересекшие Атлантический океан, впервые ступили на землю Нового Cвета. И перед ними оказались несколько жалких, обшарпанных домов и обветшавший собор. Улицы поросли высокой травой, по всему было видно, что ходили по ним не так уж часто было очень тихо, лишь негромко шелестели листья густого леса; наступающего на это заброшенное селение со всех сторон

Таким был в феврале 1536 года город-крепость Сайта-Марта на Карибском побережье Южной Америки, близ устья реки. И, конечно, люди, прибывшие сюда на шести каравеллах, ожидали увидеть его совсем другим. Своего разочарования они не скрывали. Разочарован был и Гонсало Хименес де десада, двадцатисемилетний юрист из Гранады, переправив-ся через Атлантику вместе со своими братьями Эрнандо и Франсиско. Быть может, в этот момент он даже пожалел о том, что оставил Испанию. Он еще не знал, он даже не мог догадываться, что должно было выпасть на его долю в Новом Свете.

Городу было уже одиннадцать лет. Родриго Де Бастидас заложил его в 1525 году. Но эта новая земля оказалась для испанцев совсем не счастливой. Они быстро разграбили все окрестные индейские поселения, и местность вокруг Санта-Марты опустела, коренные жители ушли в непроходимые леса ордым, благородным идальго не пристало самим гнуть спины, возделывая землю, и за одиннадцать лет близ города не выросло ни единого хлебного колоса. Население города — впрочем, можно ли было назвать его городом? — голодало, число жителей таяло. Многие разбежались, потеряв всякую надежду на счастливую жизнь, и в тот февральский день 1536 года лишь несколько десятков человек, одетых чуть ли не в лохмотья, вышли встречать новоприбывших. Во главе горожан был губернатор Санта-Марты Педро Фернандес де Луго.

Именно ему и принадлежала идея большой экспедиции, ради которой к унылому карибскому берегу подошли каравеллы, фантастический успех Писарро, завоевавшего страну инков, словно бы вызвал взрыв: аппетиты завоевателей, и без того неуемные, мгновенно возросли в десятки раз. В это время составляются проекты десятков самых разных экспедиций, и все они благосклонно принимаются за океаном; испанский король, которому отходила по закону «пятина» — пятая часть любой добычи, без устали подписывает указы, дарующие «права на открытие». Почему бы не снарядить большую экспедицию в глубь материка и Педро Фернандесу де Луго? Начавшись здесь, в Санта-Марте, она в случае успеха прославит этот захудалый город и, разумеется, принесет ему богатство, а значит, и новую жизнь. А цель поисков? Она ясна — страна, где правит человек, который каждое утро пудрит свое тело золотым песком и каждый вечер смывает его в водах священного озера. И если даже не Эльдорадо, к югу от Санта-Марты должна быть какая-то богатая страна, ведь там же, к югу, лежала и Перу.

Людей для экспедиции губернатор решил навербовать не в колониях, а в Испании — для этого он послал туда своего сына. И вот они прибыли в Санта-Марту и не могут скрыть своего разочарования, потому что каждый, конечно, представлял себе Новый Свет совсем по-другому. Здесь должна вовсю кипеть жизнь, здесь должны быть сказочные города, здесь все должно быть золотым. А вместо этого — несколько жалких лачуг и покосившийся, раньше времени состарившийся собор.

Участники будущей экспедиции — тысяча двести человек разбили близ Санта-Марты палатки. Состав этого громадного по тем временам войска был самым пестрым. Кто только не рвался в эти беспокойные годы за океан в поисках лучшей доли? И обедневшие "дворяне, и разорившиеся купцы, и горожане, и неудачливые ремесленники. Дело дошло даже до того, что король, боясь, что Испания полностью опустеет, вынужден был вводить многочисленные ограничения для тех, кто собирался попытать счастья в Новом Свете. Но любые преграды можно было обойти, если впереди, за океаном, мерцал призрачный золотой ореол. И, пережив первое разочарование от встречи с Новым Светом -оно длилось совсем недолго,— войско, прибывшее в Санта-Марту, стало деятельно готовиться в путь, на поиски страны Эльдорадо, лежащей, как все говорили, к югу от этого берега.

Солдаты — некоторые из них впервые держали в руках оружие — упражнялись в стрельбе и приемах рукопашного боя. Кавалеристы, на которых, конечно, возлагались особые надежды, устраивали состязания в скорости и ловкости. А старый губернатор Педро Фернандес де Луго часами совещался в своем «дворце», который на самом деле был обыкновенной глинобитной хижиной, со старшим судьей экспедиции Гонсало Хименесом де Кесадой.

Карта

Именно Кесаде губернатор решил доверить руководство экспедицией. По первоначальному плану ее должен был возглавить сын де Луго Алонсо, но как раз в этот момент, похитив кое-какие из собранных отцом драгоценностей, он бежал в Испанию, предпочтя спокойную и обеспеченную жизнь на родине тяготам и риску поисков Эльдорадо. Кесада же, как понял губернатор, был наделен почти всеми способностями, какие только требовались, — и умением увлечь за собой остальных даром слова, и дальновидностью. Пожалуй, единственное, чего ему не хватало, так того, что он не был профессионалом-военным, но ведь в экспедиции и так немало и солдат, и дворян-воинов.

Сначала надо было выбрать путь в глубь материка. Проще всего было бы подняться вверх по течению Магдалены, но губернатор располагал лишь несколькими небольшими судами. На них решено было отправить только часть отряда. Основным же силам предстоял пеший путь. Однако дельта Магдалены была болотистой и непроходимой. Значит, надо было обойти этот гиблый край стороной: сначала пройти вдоль морского побережья на восток и только потом, когда кончатся трясины и мелкие озера, повернуть на юг и выйти к среднему течению реки, к назначенному месту встречи с судами, чтобы дальше пойти в места еще совершенно не изученные.

И 5 апреля 1536 года жители Санта-Марты вышли провожать экспедицию Кесады в поход. Пешие отряды, вооруженные пиками и аркебузами, в боевом порядке выстроились на морском берегу. Весело гарцевали всадники — их было семь десятков. Под тяжестью тюков с провиантом и снаряжением сгибались пленные индейцы — именно им предстояло нести этот груз.

Священники — два из них, братья-доминиканцы Доминго де лас Касас и Антонио Дескано, отправлялись вместе с экспе-" дицией,— отслужили торжественную мессу. Старый губернатор произнес последние слова напутствия, пожелав всем богатой добычи. С одного из судов, покачивавшихся на воде Магдалены, донеслись выстрелы пушечного салюта. Гонсало Хименес де Кесада, вскочив в седло, приказал отправляться, и, развернув знамена, отряды искателей Эльдорадо выступили в поход.

Сначала, как и было намечено, маршрут лежал вдоль по- . бережья Карибского моря. Берег был каменистым, и путь оказался тяжел. Первые дни похода выдались очень жаркими, испанцы тотчас же начали страдать от жажды. К тому же почти сразу начались нападения индейцев: краснокожие воины появлялись внезапно, осыпая пришельцев градом стрел, и столь же внезапно исчезали. Белые люди, принесшие местным жителям столько зла, не могли рассчитывать здесь на гостеприимство. Но войско упрямо продвигалось вперед. Вскоре оно достигло селения Рамада, откуда ему предстояло повернуть на юг.

Где-то впереди, в глубине края, где не был еще никто из европейцев, лежала манящая страна Эльдорадо.

Еще немного, пусть путь и тяжел, и она будет найдена.

...Это может показаться удивительным, невероятным, но это действительно так: хотя поиски Эльдорадо велись целые десятилетия, даже века, на самом деле нашла его экспедиция • Кесады очень быстро, по сути дела, едва только конкистадоры прослышали о необыкновенном «позолоченном человеке» и о его фантастических привычках. Именно Гонсало Хименес де Кесада, выступив в 1536 году из Санта-Марты, открыл ту страну, о которой рассказывали белым пришельцам индейцы многих племен. Рассказы их оказались правдой, вернее, почти правдой. Однако, открыв подлинное Эльдорадо, испанцы так и не узнали, что цель достигнута, поиски продолжались. Парадокс? Таких парадоксов немало в истории географических открытий, вспомним хотя бы Колумба, до конца дней считавшего, что он открыл путь в Индию. На долю Кесады выпало нечто подобное. Даже став правителем открытой им страны, он не будет и подозревать о том, что правит Эльдорадо.

Впрочем, до этого в 1536 году было еще далеко. Пока что отряд испанцев медленно, с огромным трудом продвигался в глубь неизвестной страны. Разделяя вместе со всеми тяготы пути, Кесада, кто знает, не жалел ли снова и снова о том, что оставил родину? Однако дороги назад у него не было. Значит, надо было идти вперед, подбадривая уставших, показывая всем пример и не щадя себя самого. И солдаты следовали за ним, платя своему предводителю самой горячей привязанностью. Он действительно заслуживал ее. Он был мало похож на большинство из своих современников-конкистадоров. Да и конкистадором он стал, по сути дела, случайно. Казалось, что его ждал совсем другой путь...

Путь, который начинался в знаменитом Саламанкском университете — крупнейшем культурном центре того времени; Саламанке уступала в ту пору даже парижская Сорбонна.

О том, чтобы дать своему старшему сыну прекрасное образование, позаботился отец, преуспевающий торговец тканями. Гонсало Кесада провел в Саламанке десять лет. Сначала, пройдя пятилетний университетский курс, он стал бакалавром (младшая ученая степень), затем получил более высокую степень — лиценциата права. Степень открыла перед ним двери королевского суда в Гранаде, и молодой юрист быстро пошел в гору.

Первые же выигранные им процессы принесли ему известность и знатных клиентов. Впрочем, он обнаружил способности не только юридические — знакомство с древними языками и античными авторами вызвало у него желание попробовать и свое перо, и, как выяснилось, владел он им неллохо.

Блестящая дорога открывалась перед Гонсало Хименесем де Кесадой; он мог бы, наверное, достичь с течением времени самых высоких юридических постов, мог бы многократно приумножить и без того немалые отцовские капиталы. Но он потерял их. Более того, он совершенно разорил всех своих ближайших родственников, в том числе и отца, поставив их на порог нищеты. Он проиграл процесс, возбужденный против них городскими властями — в то время это было самым обыкновенным делом, обвиняющими родственников Кесады в том, что они использовали для тканей, которые продавали, недоброкачественные краски. И вот тогда, чтобы поправить семейные дела, Гонсало Кесада, лиценциат права, образованнейший человек, владеющий многими языками, вместе с двумя младшими братьями отправился за океан, став сначала старшим судьей экспедиции — эта должность была предложена ему еще в Испании, — а затем, волей судьбы, и ее главой, ведущим свое войско все дальше и дальше по неизвестному краю...

Только через четыре недели утомительного пути Кесада дал своим людям и себе самому небольшой отдых. Они остановились в одном из индейских селений; местные жители встретили их мирно. Здесь испанцы пополнили припасы и привели в порядок снаряжение. Затем отряд двинулся дальше.

Теперь продвигаться приходилось сквозь дремучие тропические леса, представляющие собой непроходимое переплетение стволов, веток и лиан. Лес был враждебен, он был полон диких и опасных зверей, кишел змеями, и зазевавшийся легко мог расстаться с жизнью.

Кесада, отобрав наиболее выносливых солдат, вооружил их тяжелыми ножами и топорами; они должны были прорубать дорогу в этой невероятной чаще. Бывало, глава экспедиции и сам часами орудовал топором. Тропический лес словно бы не хотел пропускать пришельцев к тем тайнам, которые "он скрывал, но они упрямо продвигались вперед.

В отряде появились больные — их била тропическая лихорадка. Припасы таяли. Страдающим от голода людям пришлось есть ящериц, змей, летучих мышей. Но 26 июля 1536 года они все-таки вышли на правый берег Магдалены, обогнув, как и было намечено, ее топкую дельту, и стали дожидаться судов, на которых поднималась вверх по течению другая часть отряда.

Здесь и подстерегал экспедицию Кесады первый из тяжелых ударов, перед которым отступили все тяготы только что проделанного пути. Кораблей в назначенном месте не было, а ведь на них была погружена основная часть снаряжения и оружия.

Разведчики, высланные вверх и вниз по течению, вернулись ни с чем — кораблей не оказалось нигде. И потянулись — другого выхода не было — долгие дни изнурительного ожидания.

Вскоре кончились последние остатки еды, в лагере, разбитом на берегу Магдалены, начался настоящий голод. Вдобавок ко всему наступил период тропических дождей. Ливни, низвергавшиеся с небес как настоящие водопады, налетали так же неожиданно, как те индейские воины, что нападали на испанцев, когда они шли вдоль Карибского побережья, и так же неожиданно прекращались. Глава экспедиции, все больше и больше ощущая свое тяжелое бремя, часами, днями бродил по берегу, до боли в глазах всматриваясь в ту сторону, откуда должны были показаться корабли, и не обращая внимания на ливни.

Два месяца спустя корабли действительно показались, но, увы, это были совеем не те корабли. Людей, прибывших на них, Кесада не знал. Но все-таки они были посланцами из Санта-Марты, они пришли на помощь. Как выяснилось, флотилия, которую ждали, была разметана штормом — шторм вдруг вскипел в устье Магдалены уже через несколько часов после начала плавания, и лишь немногим удалось спастись; тогда-то Педро де Луго и снарядил несколько новых судов, но на это потребовалось время...

Теперь — наконец-то — отряд Кесады двинулся вверх по Магдалене, вступив в совершенно неизвестные европейцам земли.

Судов было мало, на них погрузили лишь больных и истощенных людей. Основная часть отряда шла пешком по левому берегу, прорубая дорогу с помощью топоров и ножей. Трудностей было теперь даже больше, чем раньше, — почти не прекращались дожди, началась тропическая зима. В этой сырости невозможно было разжечь костер, чтобы согреться или высушить одежду. И все-таки теперь испанцы слегка приободрились: пусть медленно и трудно, но теперь они шли вперед, к той стране, . где, как твердо верил каждый, все было из золота.

Несколько дней спустя им повезло — с передней бригантины матрос заметил на берегу какое-то индейское селение. Когда испанцы вошли в него, хижины оказались пустыми — наверное, заметив корабли, все жители скрылись в лесу. Но на полях вокруг селения в изобилии рос маис, его спелые початки заполняли амбары домов.

Экспедиция провела здесь три зимних месяца. Первое время было счастливым: запасов маиса было довольно, и солдаты быстро "восстанавливали силы. Когда маис кончился, в отряде вновь начался голод.

Теперь последствия его были страшными: ежедневно умирали по нескольку человек, войско Кесады таяло буквально на глазах. Тела умерших сбрасывали в Магдалену, и течение уносило их вниз, в сторону Санта-Марты, откуда начался поход.

В те страшные дни, когда казалось, что все потеряно, от главы экспедиции потребовалось многое. Он должен был принять самое верное в таких условиях решение. Он должен был вселить в измученных, умирающих, уже ни во что не верящих людей уверенность. Он должен был, наконец, показать всем, и себе самому в том числе, что он достоин вести людей за собой и что он приведет их к цели.

Даже не дожидаясь окончания зимних дождей, Кесада послал одну из бригантин вверх по течению Магдалены на разведку.

Но три недели спустя судно возвратилось t малоутешительными вестями: впереди, по обеим сторонам реки, был все тот же непроходимый лес.

В этот момент Кесада решил резко изменить планы. Продолжение прежнего маршрута — вверх по реке — означало бы верную гибель всем, кто еще остался в живых. Между тем захваченные испанцами во время редких вылазок индейцы рассказывали о том, что не так уж далеко отсюда, в горах, живет племя, которое умеет добывать соль. Соль для индейских племен всегда была предметом роскоши, она стоила очень дорого. Племя, которое умеет добывать соль, должно быть очень богатым племенем...

Вероятно, именно так выстраивал цепочку своих рассуждений Гонсало Кесада, поглядывая на вершины горного массива, который поднимался на правом берегу Магдалены где-то далеко за этими непроходимыми лесами. И пускай его рассуждения и выводы могут показаться наивными, он принимал решение, когда каждая лишняя минута промедления могла оказаться роковой. Это решение было самым настоящим озарением, тем озарением, которое приходит человеку в самых крайних ситуациях, когда до предела обострены все его душевные силы.

В Магдалену, близ селения, где остановился отряд Кесады, впадала река, которую индейцы называли Опон. Воды ее были очень быстрыми, — это и навело Кесаду на мысль, что она спускается с гор. Сначала, однако, — здесь, несмотря на крайние условия, проявились осторожность и предусмотрительность Кесады, — надо было отправить вверх по реке разведку,

И в этот момент в его войске вспыхнул бунт, который давно назревал. Погибла уже большая часть отряда; оставшиеся в живых — едва стоящие от голода на ногах, одетые в лохмотья, дрожащие от лихорадки люди — потребовали немедленного возвращения в Санта-Марту. Он подавил бунт всего лишь несколькими спокойными словами — настолько, видимо, велики были его власть и авторитет. Он убедил своих людей в том, что путь вниз по реке теперь так же невозможен, как и вверх, — бригантины не смогли бы взять всех, а на возвращение сухопутным путем уже даже и у самых выносливых не хватит сил; Для спасения был только один путь — вперед. Но для того, чтобы идти вперед, надо было собрать все мужество и побороть, малодушие.

Вверх по течению Опона ушло несколько лодок с разведкой Оставшиеся в селении с нетерпением ожидали их возвращения от этой разведки зависело теперь все. Прошел день, второй, третий... Наконец, лодки вернулись, на этот раз с доброй вестью. Разведчики привезли несколько расписных индейских плащей, яркие индейские головные уборы и пленника. Как оказалось, уже на второй день пути они встретили лодку с -индейцами, которые при виде пришельцев бросили лодку и скрылись в лесной чаще; в лодке лежала груда пестрых плащей и несколько кусков белой соли. Когда испанцы пристали к берегу, они нашли два пустых дома. Но тут же они подверглись нападению — незваных гостей атаковал большой отряд воинов. Однако, когда в ход было пущено огнестрельное оружие, индейцам пришлось отступить, оставив победителям пленника. .

Кесада без промедления приказал выступить, в путь. Вереница изможденных людей вновь принялась прокладывать себе дорогу по лесному берегу; бригантины с больными пошли вверх по течению Опона на веслах.

Но река вскоре стала мелкой, корабли то и дело задевали днищами дно. Продолжать путь дальше мог только сухопутный отряд, бригантины вместе с их командами и больными пришлось оставить.

Теперь войско Кесады насчитывало менее двухсот человек, . располагавших шестьюдесятью лошадьми. И, дав своему отряду последний короткий отдых, конкистадор вновь устремился на штурм непроходимой чащи.

Наверное, если бы им не повезло, этим отчаянным броском в неизвестность и закончилась бы история экспедиции Кесады. Но судьба рассудила иначе. Пленный индеец, став проводником экспедиции, утверждал, что до земли великого и могучего народа, куда так стремятся испанцы, они дойдут всего за несколько дней пути. Он ошибался: полумертвые люди с огромным трудом делали каждый новый шаг и проходили за день куда меньшее расстояние, чем хотели бы, но желанная страна как будто становилась все ближе.

Теперь отряд шел уже не по непроходимым зарослям, а по каменистым предгорьям. Идти стало немного легче, но снова, в который уже раз, пришлось урезать дневную порцию маиса — на этот раз уже до сорока зерен. Испанцы ели все что могли: » седла, попоны лошадей, свои защитные куртки, подбитые ватой, служившие панцирями от индейских стрел. Однако под угрозой смерти Кесада запрещал убивать для еды лошадей.

И пришел наконец день, когда горстка измученных, едва живых людей, совершивших утомительный подъем по крутым горным кручам, остановилась на обширном плоскогорье. Люди, переводя дыхание, и, еще боясь поверить своим глазам, замирая, вглядывались в развернувшуюся перед ними картину. Один из участников похода Кесады, позже оставивший свои записки, говорит об этой так; «Сто шестьдесят шесть христиан, изнуренных, оборванных, подлинных скелетов, увидели перед собой просторные долины, многочисленные селения, легкие дымки очагов и ниточки дорог...»

Эльдорадо это или нет?

Но скорее всего никто из тех, кто еще смог подняться на это плато, не вспоминал в те мгновения слова «Эльдорадо», заочно ставшего и именем страны, и именем того, кто ею правит.

Бывают минуты, когда корка хлеба оказывается дороже всего золота мира.

То, что случилось дальше, едва ли не дословно повторяет историю завоевания любой из индейских земель. Все эти истории оказались на удивление схожи и отличаются одна от другой по сути дела лишь географией, названиями племен да именами героев-конкистадоров. Познакомившись с одной из них, легко представить, ка-к происходило завоевание американских земель в целом. Впрочем, слова, которые произнес Гонсало Хименес де Кесада перед тем, как его войско вступило в открытую страну, наверное, не так уж часто звучали на Американском континенте: «Мы пришли в благодатную, населенную страну. Пусть же никто из вас не совершит насилия над местными жителями... И помните, друзья, перед вами такие же люди, как и вы, только, может быть, не столь смышленые. Ведь каждый кочет, чтобы с ним обращались уважительно. Этого же желают и местные индейцы. Не будем же просить у них того, что им не захочется отдавать. В награду за это мы получим все, что пожелаем. Не забывайте, что земля, на которой мы стоим, принадлежит индейцам по естественному и божественному праву...

Должно быть, именно такими и были «теоретические» представления Кесады, воспитанного в Саламанке, где сам воздух . был пронизан гуманистическими идеями начинающегося Возрождения. Практика большинства конкистадоров была, как правило, совсем иной, да и Кесаде не всегда удавалось сдерживать свое войско.

Дав людям отдых, Кесада повел их вперед.

Это была поистине чудесная, благодатная долина. Дома индейцев были выстроены красиво и добротно, вокруг селений раскинулись возделанные поля, да и сами жители этой страны, которые называли себя муисками, были совсем не похожи на тех лесных индейцев, с которыми отряду Кесады приходилось сталкиваться до сих пор. Не только одеждой — теми самыми пестрыми плащами из тонкой ткани, что привезли разведчики, поднявшиеся вверх по Опону,— по всему чувствовалось, что этот народ создал куда более высокую культуру, что он мудр и хранит знания, собранные предками.

Первое же открытие, сделанное испанцами, оказалось весьма важным для них — индейцы смертельно боялись лошадей.

Едва увидев испанца верхом на коне, они в ужасе замирали, словно пораженные громом, закрывали руками лица и не в силах были двинуться с места. Но первые дни похода на юг были мирными, индейцы приветливо встречали пришельцев, хоть им и внушали ужас эти странные животные, несущие на себе людей.

В одном из селений произошел первый инцидент. Навстречу испанцам вышла процессия, которую, возглавлял какой-то важный индеец в белоснежном плаще; на груди его висела громадная золотая пластина в виде сердца. Судя по всему, обстановка была самой дружественной, испанцев приглашали быть гостями селения. Однако кто-то из солдат тут же решил пожи-виться — он силой снял с одного из индейцев великолепной работы плащ и надел его на себя. Вышедший из себя, Кесада велел тут же повесить виновного, и приговор был приведен в исполнение. Но этот случай словно бы стал предвестником того, что мирные дни уже подходят к концу.

Как рассказывали индейцы, всей страной, по которой шли испанцы, правил могущественный вождь Тискесуса. Едва узнав о появлении в его землях белых пришельцев, вождь сразу же и вполне справедливо увидел в них грозного врага, несущего его народу только бедствия. 28 марта 1537 года произошла первая битва — на испанцев напали около шестисот индейских воинов, вооруженных копьями, луками и боевыми дубинками. Но конница, которой располагал Кесада, легко обратила их в бегство.

Дальше стычки происходили одна за другой; последняя состоялась совсем рядом с главным городом владений Тискесусы — Мускетой. Впоследствии испанцы переиначили это название и город стал называться Богота.

Вероятно, мудрым и опытным воином был великий вождь, если сумел построить бой так, что едва не добился победы. В том месте, где он хотел навязать пришельцам сражение, индейцы выкопали несколько рядов длинных и глубоких канав. Испанской коннице пришлось остановиться, ряды ее смешались. Индейские воины осыпали испанцев стрелами, несколько солдат и лошадей оказались на дне одной из канав; и тогда, видя, как удачно начался бой, в сражение бросился сам Тискесуса.

Но Кесада освоил, за время своего трудного путешествия и все военные европейские премудрости — недаром он ведь был одним из способнейших студентов Саламанки. Сумев быстро перестроить ряды своего войска, он увел его на открытое место, Воодушевленные тем, что пришельцы отступают, индейские воины бросились вслед за ними, и здесь судьба боя быстро решилась.

Это было самое тяжелое из всех поражений, которые потерпел в войне с испанцами Тискесуса. К тому же, по мере про-жжения испанцев к его столице, в союз с испанцами вступали племена, которые он когда-то покорил, и только ждавшие случая, чтобы вернуть себе независимость. Тискесусе пришлось бежать в одну из горных крепостей, дорога на Боготу была свободна, и 21 апреля отряд Кесады вступил в столицу страны муисков.

И вновь история повторилась: в любой индейской стране, куда вступали пришельцы, племена оказывались разобщенными из-за старых распрей и не могли соединиться, чтобы стать в войне с испанцами единым целым.

Город лежал на дне плоской равнины, окаймленной горными цепями. На высоких, уходящих за облака вершинах лежали снега, а в долине, у подножия гор, все сверкало яркими красками цветения. Яркими красками блистал и сам главный город муисков: тысячи глиняных домов, которые увидели пораженные испанцы, были обшиты снаружи циновками из отбеленной и покрашенной в самые разные цвета осоки. Это было фантастическое, ни с чем не сравнимое зрелище.

Но город был совершенно пуст, жители его, сохранившие верность своему вождю, ушли в горы. Проведя в Боготе месяц, не найдя никаких сокровищ — Тискесуса успел их вывезти, Кесада решил отправиться в горы на поиски изумрудных копий, о которых ему рассказывали индейцы, вступившие с пришельцами в союз.

В селении, которое называлось Гуаска, испанцев ждала удивительная встреча, которая — вот уж воистину — золотыми буквами должна быть вписана в историю поисков Эльдорадо.

Сначала в лагере, разбитом Кесадой, появились два индейца, с ног до головы увешанных золотыми украшениями; каждый держал в руке по золотой короне изумительно тонкой работы. Бросившись перед Кесадой на землю, индейцы объявили, что испанцев хочет приветствовать их повелитель, великий вождь Гуатавита. Потом пораженные конкистадоры увидели пеструю, фантастическую процессию. Ее возглавляли четверо индейцев, трубивших в огромные морские раковины. Затем появились люди в набедренных повязках. Те, что шли впереди, очищали дорогу от камней, а другие забрасывали ее цветущими ветками. Наконец, окруженные огромной толпой индейцев, появились золотые носилки, в которых полулежал человек, глядящий на белых пришельцев с интересом и без тени страха.

Не без удивления Кесада выслушал речь великого Гуатави-ты. Он думал, что в стране муисков нет вождя могущественнее и богаче Тискесусы, и ошибся. Вождь Гуатавита был столь же богат и знатен и происходил из рода древних правителей страны муисков. Но дядя Тискесусы уничтожил весь его род и захватил власть; с тех пор у оставшегося в живых Гуатавиты не было большего врага, чем Тискесуса. Гуатавита пригласил Ке-саду и его войско в свои владения, которые находились в трех переходах от местечка Гуаска.

Кесада не замедлил принять приглашение. Он появился вместе со своим войском во владениях великого Гуатавиты в конце июня 1537 года. Испанцев ждала роскошная встреча, каждый из них получил в подарок великолепные, изящной работы золотые кубки и чаши, украшенные изумрудами," и тонкие плащи. А после обильного угощения Гуатавита пригласил испанцев принять участие в празднике благодарения, который отмечал его народ.

Выложенная из смеси глины, соломы и камня до'рога — она была геометрически прямой — привела гостей и пышную свиту Гуатавиты на берег озера, лежащего на дне чудесной лесной долины. В лучах высоко поднявшегося солнца озерная вода сверкала золотыми искрами. Кесада спросил, как называется озеро, и услышал в ответ, что имя озера, так же, как и имя вождя, Гуатавита...

Кесада, его ближайшие офицеры, Гуатавита и его пышная • свита разместились на одном из холмов; для всех были поставлены легкие изящные сиденья из дерева, инкрустированного золотом. В честь праздника начались состязания по бегу: по знаку великого вождя,, несколько молодых девушек бросились бежать вокруг озера, подбадриваемые криками.

И сидя бок о бок с великим вождем Гуатавитой, увлеченный, как и все, состязаниями, Гонсало Хименес де Кесада не догадывался о том, что судьба действительно привела его наконец к священному озеру, где купается, напудрив тело золотым песком, человек, которому заочно дали имя Эльдорадо, владеющий «золотой страной», тоже прозванной Эльдорадо, и что на самом деле этого человека зовут Гуатавита.

Кесаде так и не суждено было об этом узнать.

О том, почему Гуатавита и был тем самым «позолоченным человеком», о котором ходили легенды, узнали только много позже, три с лишним века спустя.

Освоение страны муисков, открытой Кесадой, продолжалось, и на долю первооткрывателя выпало еще немало тревог и волнений. В одном из сражений с испанцами погиб великий вождь Тискесуса, и в стране, наконец, воцарился мир. Удалось Кесаде собрать и немалые сокровища. Но в 1539 году в Новой Гранаде появились еще два отряда конкистадоров,— один, под командой Себастьяна Белалькасара, ближайшего сподвижника Франсиско Писарро, пришел из Перу, а второй — из города Коро на Карибском побережье материка; это была экспедиция немецких наемников, отправленная в Новый Свет богатейшим банкирским домом Вельзеров, не желавших отставать от испанцев в освоении нового материка. И хотя Кесада уже провел торжественную церемонию ввода земель муисков во владения •испанского короля, отслужив молебен и назвав открытую им страну королевством Новая Гранада, бывшему юристу .потребовалось все его дипломатическое мастерство, вся его мудрость и осмотрительность, чтобы предотвратить неизбежное, казалось бы, столкновение трех отрядов за право владения Боготой и окрестными землями.

Ему удалось прийти к соглашению с предводителями отрядов; все вместе они отправились в Испанию, чтобы решить спор в высшей инстанции — Совете-Индии. И потянулись месяцы и годы бесконечного разбирательства.

У человека, открывшего Новую Гранаду, нашлось немало завистников. Прежде всего его обвинили в том, что он утаил часть сокровищ из той пятой части, что предназначалась королю. Свои права на Новую Гранаду потребовал и Алонсо де Луго, сын умершего уже губернатора Санта-Марты, тот самый, что был королевским указом назначен главой экспедиции, но бежал в Испанию, похитив часть отцовских сокровищ.

И лишь через долгих восемь лет, оправдавшись по всем пунктам обвинений, Гонсало Хименес де Кесада добился признания своих заслуг. Он получил право на собственный герб — это была высочайшая королевская милость. Он стал маршалом королевства Новая Гранада. Ему были выплачены значительные денежные суммы.

В 1550 году, после одиннадцатилетнего отсутствия, Кесада вернулся в страну, которую все это время не переставал считать своей родиной.

Увы, это было грустное возвращение: Новая Гранада изменилась за это время неузнаваемо.

Страну наводнила целая армия прибывших из-за океана королевских чиновников, судей, сборщиков податей, торговцев.. Они жестоко притесняли не только муисков, но и своих же соотечественников-испанцев, ветеранов похода Кесады. Новоприбывшие захватывали себе лучшие 'земли, строили великолепные дворцы, обзаводились сотнями рабов-муисков, заставляя их работать на себя от зари до зари.

Число муисков неизмеримо уменьшилось, они погибали от непосильного труда и болезней. Не было уже в живых великого, вождя Гуатавиты, который при_Кесаде принял крещение и был дружен с вождем белых пришельцев; Гуатавита был убит в 1540 году, почти сразу же после отъезда Кесады, -потому что испанцы, заподозрив, что против их власти готовится восстание, решили уничтожить всю индейскую знать. Конец Гуатавиты был страшен — его выволокли на городскую площадь и изрубили на куски. Тогда же погибли и многие другие вожди. Участие в охоте на вождей принимали и братья Кесады. Не вьшеся тиранства, муиски сотнями бросали селения и уходили в леса.

Такой застал свою страну Гонсало Хименес де Кесада и, не щадя' себя, принялся наводить в ней хотя бы подобие порядка. Он провел перепись индейского населения, упорядочил сборы податей, ограничил произвол королевских судей. А в 1568 году, быть может, отчаявшись, потеряв надежду сделать Новую Гранаду такой, какой он хотел бы- ее видеть, Кесада снарядил новую экспедицию на поиски Эльдорадо. Ему было уже около шестидесяти лет.

На этот раз Кесада решил искать золотую страну на востоке от Новой Гранады. Вместе с ним вышли в путь пятьсот испанцев, среди них были многие из его старых товарищей -участников первого похода и полторы тысячи муисков. Кесада вложил в экспедицию все свои средства и значительные суммы взял в долг. Но его с самого же начала преследовали неудачи.

Из-за того, что Кесада взял с собой огромный обоз, отряд двигался вперед очень медленно. Потом, когда кончилось плоскогорье, искатели золотой страны оказались в болотах бассейна реки Ориноко. Прибрежные леса были совершенно непроходимы, тучи насекомых превращали их в кромешный ад. Нестерпимая жара, вдруг сменяющаяся тропическими ливнями, могла, казалось, убить все живое. И она действительно убивала: вновь, как и тридцать два года назад, когда Кесада , искал дорогу в страну муисков, люди в его отряде умирали один за другим. Когда он дошел до того места, где в Ориноко впадает река Гуавьяре, в живых остались лишь несколько десятков человек, и Кесада был вынужден повернуть обратно.

Кесада так и не нашел Эльдорадо и совершенно разорился. Он вернулся в Боготу, не подозревая о том, что, не найдя легендарную страну, на самом деле возвращается в нее...

И здесь можно было бы закончить ту часть рассказа о «позолоченном человеке», что относится к Гонсало Хименесу де Кесаде, потому что больше он не предпринимал попыток найти Эльдорадо. Но, право же, этот человек, так не похожий на других конкистадоров, заслуживает того, чтобы сказать о нем еще несколько слов.

Он в самом деле был незаурядной, разносторонней личностью. Об этом свидетельствуют и написанные им книги. В трех объемистых томах Кесада подробно, живо и с большой теплотой описал жизнь племен муисков. А другая книга — «Анналы императора Карла V»— свидетельствует о том, что он был' также умным, проницательным историком. Красноречиво и название третьей: «Различия в военном искусстве Старого и Нового Света».

Он был человеком большой души — один из пунктов оставленного им завещания предписывал всегда держать в том доме, где он умрет, кувшин с холодной водой для любого усталого путника, который окажется возле дома.

Этот дом был бедным и жалким. Кесада скрывался в нем от многочисленных кредиторов, потому что и за десять лет — он умер в 1579 году — не смог вернуть долг, оставшийся после второй экспедиции поисков Эльдорадо; он умирал очень одиноким.

Но теперь прах его, положенный в бронзовый саркофаг, покоится в главной церкви Боготы — одного из красивейших городов "в Южной Америке, а имя его горожане чтут как имя основателя. Ведь это именно он заложил в 1539 году город Санта-Фе-де-Богота (Богота святой веры), после того как в огне пожара сгорела старая Богота муисков. Город, ставший столицей республики Колумбии, что раскинулась на тех землях, которые открыл Гонсало Хименес де Кесада.

Эльдорадо за пределами Эльдорадо

Кесада умер, легенда о «позолоченном человеке» Эльдорадо и его стране Эльдорадо пережила его -на многие годы. И чем больше проходило времени, с того времени, как испанцы услышали о необыкновенном человеке впервые, тем причудливее становились передававшиеся из уст в уста рассказы о лежащей неизвестно где невообразимо богатой стране и о ее повелителе.

Вот, например, какую запись можно найти в книге испанского хрониста Гонсало Фернандеса де Овьедо-и-Вальдеса «Всеобщая и подлинная история Индий»: «Испанцы, кои жили в Кито и прибыли сюда в Санто-Доминго, ответствовали, что, насколько это можно уразуметь со слов индейцев тот великий сеньор или государь постоянно ходит покрытый слоем толченого золота, да такого мелкого, как толченая соль, ибо ему мнится что облачаться в какое-либо иное одеяние будет не столь красиво; что украшать себя золотым оружием либо золотыми вещами, кои выковываются при помощи молотка, либо чеканятся, либо изготовляются каким иным способом,— грубо и обыденно, ибо другие сеньоры и государи носят оные, когда им вздумается, но вот осыпаться золотом - дело редкое, необычное, новое и куда более дорогое, ибо все, что каждодневно поутру одевается, вечером скидывается и смывается, выбрасывается и смешивается с землей, и проделывается сие каждый божий день».

Но, как слышали другие, Эльдорадо — это человек с одним глазом и гигантского роста; он похож на циклопа из греческих мифов. А третьи утверждали, что золотой песок появляется на его теле сам собой; чтобы смыть его, он и купается в озере Дно же этого озера — в это твердо верили все — выложено ровными золотыми плитками, а на его берегах стоят дворцы, построенные из золотых брусков и крытые золотой черепицей.

Золото! Золото!! Золото!!!

Все больше приумножалось его количество в рассказах, и, конечно, нет ничего удивительного в том, что вслед за Кесадой были снаряжены десятки, сотни других экспедиций на поиски Эльдорадо. Маршруты их пролегли по самым разным краям, начинались они в разное время. Если нанести все эти маршруты на карту, они сложатся в причудливо переплетенную, запутанную сеть. А если б можно было — позволим себе такое фантас тическое допущение — каким-нибудь невероятным способом единым взглядом в какой-то миг охватить сразу весь Американский континент, увидев при этом все путешествия на поиски Эльдорадо, совершенные в самые разные годы, открывшаяся картина была бы похожа на удивительный калейдоскоп, на хаотичное броуновское движение — сотни, тысячи людей, воодушевленных единой целью, одновременно двигались бы в самых разных направлениях, то быстрее, то медленнее, то резко устремляясь вперед, то поворачивая обратно, преодолевая горные цепи, плывя по рекам, бредя по непроходимым лесам...

Давайте попробуем воссоздать хоть частицу этого пестрого калейдоскопа на книжных страницах.

...Гонсало Писарро, брат знаменитого Франсиско Писарро завоевателя страны инков Перу, с огромным трудом преодолев кручи Восточной Кордильеры, разбил лагерь на склонах вулкана Сумако, в маленьком индейском селении. Необходимо было восстановить силы и переждать сезон дождей, которые шли теперь, не переставая.

Экспедиция оказалась очень тяжелой. На пути конкистадоров лежали неприступные и нехоженые горы, бурные, все сметающие горные реки; на большой высоте, к тому же, было очень холодно, стужа .пронизывала насквозь, и от нее нельзя было спастись. Если к моменту выступления из Кито, древней столицы Перу, под командой Писарро было больше двухсот испанцев и чуть ли не четыре тысячи индейцев, исполнявших, как обычно, роль носильщиков, к месту, где был разбит лагерь, подошел уже значительно меньший отряд. Индейцы, обитатели тропиков, почти лишенные одежды, сотнями погибали от стужи. На горных тропах пришлось бросить на произвол судьбы огромные стада свиней, которых испанцы взяли с собой в качестве провианта. Один за другим погибали и сами испанцы, отряд голодал, солдаты бросали оружие, потому что не было сил нести его дальше. Наверное, в эти тяжелейшие дни Гонсало Писарро просто физически .чувствовал, как все больше отдаляется желанная цель — страна Эльдорадо, как надежно скрывает она себя от пришельцев, которые хотят нарушить ее покой.

Но он решил достичь ее во что бы то ни стало! Дождливые дни казались ему бесконечными; сгорая от нетерпения, конкистадор ждал того момента, когда снова можно будет выступить в путь. Его старший брат захватил в Перу добычу, перед кото- . рой померкли сокровища любого из монархов Европы; ему же достался лишь город Кито на севере огромной империи инков. Но на его долю — в это он твердо верил — еще должна' была выпасть удача, которая затмит все успехи Франсиско. К тому же, удача могла стать двойной, ведь в том направлении, куда он держал путь, лежала, судя по расска-зам индейцев, не только золотая страна, но еще и страна корицы. Огромные леса коричных деревьев, кора которых, как и все пряности, ценилась в ту пору едва ли не дороже золота.

Однако дожди все не прекращались. От сырости не было спасения, в ней гнила одежда и ржавело оружие. В отряде начинался ponoiv недовольные хотели повернуть назад, в Кито, где в завоеванном городе их ждала пусть не сказочно богатая, но все же вполне обеспеченная жизнь.

- В такой-то момент в лагере Гонсало Писарро . появился небольшой отряд во главе с Франсиско Орельяной, и авителем прибрежного города Сантьяго-де-Гуаякиль, решившим принять участие в столь славном предприятии, как поход на поиски Эльдорадо...

Это и был человек, которому предстояло совершить в этом походе одно из величайших географических открытий именно ему, а не Гонсало Писарро суждено было связать свое имя со свершением, какое до тех пор еще не выпадало никому.

Имя Орельяны осталось в истории, а что можно было бы сказать о нем самом?

Пожалуй, вот что, и это будет самым главным. Если Кеса-да — воспитанник Саламанки и один из образованнейших людей своего времени — был мало похож на большинство других конкистадоров, то Орельяна был типичным из них, таким же, как Кортес и братья Писарро. Узнав, каким был он, легко понять, что за люди были и все остальные. Биография Орельяны — это биография целого поколения обнищавших и алчных дворян-идальго, не всегда умеющих даже написать свое имя и ринувшихся за океан с единственной целью завоевать богатство.

Видно, совсем-никаких надежд на будущее не было у Франсиско Орельяны на его родине, если за океан он отправился, когда ему было всего лишь пятнадцать или шестнадцать лет. И он быстро прошел суровую школу завоевательных походов, сумев выделиться даже среди самых отчаянных сорвиголов, пришедших вместе с братьями Писарро в Перу. Он принимал участие во всех значительных походах и сражениях во время завоевания Перу.

В 1534 году он был в составе отряда, захватившего город инков Куско, год спустя участвовал в захвате Трухильо и Кито. В 1536 году, когда восставшие индейцы осадили Куско, охраняемый маленьким испанским гарнизоном, Орельяна, занимавший к этому времени важный пост в Пуэрто-Вьехо, поспешил осажденным на выручку во главе отряда в восемьдесят солдат, снаряженных им на собственный счет. В следующем году Франсиско Писарро отправил его усмирять возмутившихся индейцев в провинции Кулата. Жестоко подавив восстание, Орельяна заложил на берегу реки Гуаяс, неподалеку от места ее впадения в морской залив, город Сантьяго-де-Гуаякиль, нынешний Гуая-киль — один из крупнейших городов Эквадора. А в 1540, году, узнав, что правитель Кито Гонсало Писарро готовится выступить на поиски страны корицы и Эльдорадо, Орелья на решил присоединиться к нему. Ему было в ту пору около тридцати лет.

Во время перехода через горы его отряду пришлось еще тяжелее, чем людям Писсаро. У Орельяны было всего двадцать три человека, он шел по местам, совершенно разоренным- ^го предшественниками; нападения индейцев, мстящих белым людям, были непрерывными. Когда Орельяна добрался до лагеря Писарро,, из четырнадцати лошадей у него оставались -только две; снаряжение, провиант и большую часть оружия пришлось бросить. Но сезон дождей уже подходил к концу, приободрялись даже те, кто, казалось, совсем уже пали духом, и впереди все ярче и ярче снова начинало светить призрачное золотое сияние , самой богатой на свете страны.

Писарро и Орельяна, которого глава предприятия назначил своим заместителем, провели военный совет. Решено было, что прежде всего Писарро с небольшим отрядом выступит на поиски коричных деревьев, а Орельяна с главными силами присоединится к нему позже. Выйдя из лагеря, Писарро отправился на юго-восток — в ту сторону, где была, судя по рассказам индейцев страна корицы,— и после тяжелого перехода, продлившегося семьдесят Дней, оказался на берегу реки Кока, неподалеку от экватора.

Здесь он и в самом деле нашел коричные деревья, их было много. Но трудно описать разочарование испанцев, обнаруживших, что эти деревья совсем не похожи на знаменитые коричные деревья Цейлона: кора их не представляла никакой ценности, из нее нельзя было приготовить пряность, которая могла бы оказаться дороже золота.

Когда подошли основные силы во главе с Орельяной, предводители решили двинуться дальше наугад.

Сначала — вдоль речки Кока. Потом они вышли к бурной реке Напо. Здесь отряд задержался на некоторое время, чтобы построить судно,— этим руководил Орельяна. Конечно, на самом деле это была всего лишь грубо сколоченная большая лодка, но ее гордо наименовали бригантиной. Когда бригантина была спущена на воду, снова двинулись в путь.

На судне разместили снаряжение, а также больных и раненых; основные силы отряда шли по берегу, с огромным трудом преодолевая заросли трехметрового тростника и непролазные топи.

Люди, не выдерживая тягот пути, умирали один за другим. Писарро взял из Кито четыре тысячи индейцев, теперь их осталось меньше трех тысяч. Наконец, кто-fo из местных жителей рассказал Орельяне и Писарро, что ниже по течению, всего «в десяти солнцах», лежит земля, где много пищи и золота. (Заметим, что индейцы многих племен, видя столь неуемный интерес белых пришельцев к золоту, часто рассказывали им заведомые небылицы, чтоб только скорее избавиться от пришельцев.) Однако и такое расстояние — всего десять дней пути — уже было непреодолимым для отряда конкистадоров: оставшиеся в живых были смертельно истощены, подходили к концу последние остатки съестных припасов.

Тогда-то Франсиско Орельяна и предложил Писарро: он спустится вниз по реке на бригантине, разведает местность и раздобудет продовольствие. Писарро согласился, и 26 декабря 1541 года Орельяна вместе с пятьюдесятью шестью людьми отправился на разведку.

Так началось его великое путешествие.

Несколько долгих, мучительных дней Писарро дожидался возвращения бригантины. Затем, предположив, что с Орельяной что-то случилось, он двинулся на его поиски. Когда-всякая надежда на встречу исчезла — не было найдено никаких следов экипажа бригантины,— он повернул свой отряд назад.

Полгода спустя восемь десятков человек, падающих с ног от усталости, подошли к Кито. На обратном пути погибли все до одного индейца; испанцам же, подошедшим к Кито, пришлось дожидаться, когда из города им доставят одежду — они были настолько оборваны, что не решились появиться на городских улицах.

Экспедиция Гонсало Писарро окончилась неудачей. Золотую страну Эльдорадо он так и не нашел. Но, справедливости ради, надо сказать о том, что географические результаты его похода были немалыми. Впервые европейцы пересекли Кордильеры, проложив путь с Тихоокеанского побережья к верховьям Амазонки,— этим путем, кстати, пользуются и поныне. Впервые были разведаны ранее недоступные экваториальные Кордильеры. Впрочем, географические итоги, вероятно, послужили Гонсало Писарро малым утешением — он ждал совсем другого.

А Франсиско Орельяна, когда Писарро вернулся в Кито, уже плыл по реке, которая и стала его великим географическим открытием.

Историки спорят до сих пор: намеренно ли Орельяна покинул пеший отряд Писарро, или же это произошло помимо его воли. Его обвиняли впоследствии в том, что ценой предательства он хотел присвоить себе всю славу и выгоду великого открытия. Сам же Орельяна утверждал, что был вынужден подчиниться требованию всех своих спутников — они не хотели возвращаться вверх по реке, наперекор быстрому течению, а предлагали плыть дальше вниз, в поисках более счастливых земель, чем те, по каким проходил маршрут экспедиции прежде. Такое требование даже зафиксировано документально, историкам известен его текст, подписанный всеми участниками похода. Спутники Орельяны приняли такое решение, едва только удалось в какой-то из индейских деревушек раздобыть продовольствие. До этого на судне был такой голод, что приходилось есть кожу, ремни и подметки от башмаков, сваренные с какой-либо травой. Многие были столь слабы, что не могли держаться на ногах; некоторые, поев каких-то неведомых трав, походили на безумных. И, конечно, можно понять отчаявшихся людей, не желавших возвращаться в голодные, уже разоренные места.

Орельяна — давайте все-таки поверим'ему, а не тем, кто его обвинял, — был вынужден подчиниться. Правда, он поставил условие: в индейском селении, где удалось раздобыть продовольствие, они в течение некоторого времени будут ожидать Писарро. Это время по его предложению решили употребить на постройку другой бригантины, более надежной. Когда время прошло и бригантина была построена, а отряд Писарро так и не появился — в поисках Орельяны он так и не дошел до этого места, — тогда оставшиеся еще в живых люди Франсиско Орельяны поплыли дальше вниз по реке Напо.

12 февраля 1542 года бригантина Орельяны вошла в воды какой-то другой реки. Течения двух слившихся рек боролись одно с другим, отовсюду неслось множество вырванных с корнями деревьев, приходилось лавировать, чтобы избежать столкновения с ними. Бригантина спускалась все ниже по течению. Ни Орельяна, ни его люди еще не знали, о том, что волей судьбы они оказались на Амазонке — самой многоводной реке мира — и что им предстоит пересечь с запада на восток весь Южно-Американский материк и первым из европейцев воочию представить его необъятные размеры.

«Официальный» документ, относящийся к великому путешествию Орельяны, — это «Повествование о новооткрытии достославной реки Амазонок», написанное участником плавания монахом-доминиканцем Гаспаром Карвахалем, разделившим со своими спутниками все тягозы и бедствия пути; в одном из столкновений L индейцами летописец был даже тяжело ранен стрелой и потерял глаз. Этот великий, вошедший в историю географии момент — открытие Амазонки — он описывает так:

«Здесь мы оказались на краю гибели... Опасно было плыть по реке, так как в ней было много водоворотов, и нас швыряло из стороны в сторону. С превеликим трудом мы все-таки выбрались из этого злополучного места, но так и не смогли подойти к берегу... А затем потянулись необитаемые края, и, лишь пройдя двести лиг,( Лига — старинная мера длины, равная приблизительно 6 км) мы заметили наконец какое-то жилье...»

И еще очень многое суждено было испытать Франсиско Оре-льяне и его спутникам во время этого путешествия, какого не совершал до них еще ни один из европейцев.

В одном из селений — индейцы называли его Апарин — путешественники провели чуть ли не два месяца, сооружая еще одну, больших размеров, бригантину, которую назвали «Викторией». Конечно, у них не было ни подходящих материалов, ни нужных инструментов, однако люди трудились не жалея себя, понимая, что только с этим судном может быть связана их единственная надежда добраться до мест, уже заселенных европейцами. Верили ли они в эти дни в Эльдорадо? В рукописи Карвахаля, изобилующей точными, ярко выписанными подробностями, относящимися буквально ко всему, что происходило с экспедицией, об Эльдорадо не сказано ни слова. Наверное, надежды на открытие золотой страны растаяли. Но по Амазонке они плыли все дальше и дальше, теперь уже на двух судах.

Река была так широка, что путешественники не сомневались — где-то неподалеку Атлантический океан. На самом же деле впереди был многодневный, полный тягот и опасностей путь.

В мае в течение пяти дней испанцы непрерывно сражались с воинами одного из индейских племен. Сражение началось на воде: индейцы атаковали бригантины, приблизившись к ним на пирогах. Затем испанцы высадились на берег, и битва разгорелась на суше. Несколько конкистадоров были убиты, многие ранены. После этих майских дней испанцы решались высаживаться на берег в поисках провианта лишь возле небольших, одиноких селений. Почти везде происходили столкновения, и, вооруженные арбалетами и огнестрельным оружием, конкистадоры не всегда одерживали победы. Одно из селений, например, они назвали Вредным — здесь испанцы были обращены в позорное бегство.

Амазонка между тем, вбирая в себя все новые притоки, становилась все многоводнее и шире. Теперь нередко, плывя вдоль одного из берегов, путешественники не могли разглядеть противоположный. 3 мая 1542 года они открыли левый приток Амазонки, который назвали Риу-Негру — Черной рекой. Вода в ней была черной, словно чернила. «Она неслась с такой стремительностью и таким бешенством,— написал Гаспар Карвахаль,— что ее воды текли в водах другой реки струей длиною свыше двадцати лиг и ни та вода, ни другая не смешивались». Неделю спустя был открыт другой великий приток Амазонки — река Мадейра, по определению летописца,— «очень большая и мощная река».

Проходили дни, недели, месяцы. Казалось, что великой реке не будет конца. Иногда на ней разыгрывались штормы, ничуть пе уступающие морским бурям. Суда уже порядком обветшали и с трудом противостояли стихии. Однако испанцы теперь почти не отваживались приставать к берегу, боясь отравленных индейских стрел. Люди смертельно устали, Карвахаль написал об этих тяжких днях так:

«По правде говоря, среди нас были люди, столь уставшие от жизни да от бесконечного странствования, до такой крайности дошедшие, что, если б совесть им сие могла только позволить, они не остановились бы перед тем, чтобы остаться с индейцами, ибо по их безволию да малодушию можно было догадаться, что силы их уже на исходе. И дело дошло до того, что мы и впрямь боялись какой-нибудь низости от подобных людей, однако же были меж нами и другие — истые мужи, кои не позволяли оным впасть в сей грех, на веру да на силу коих слабые духом опирались и сносили более того, что смогли бы снести, не найдись среди нас люди, способные на многое».

Событие, которое дало реке, открытой Франсиско Орельяной, название, случилось в конце июня. «Битва, здесь происшедшая, — записал монах-летописец, — была не на жизнь, а на смерть, ибо индейцы перемешались с испанцами и оборонялись на диво мужественно, и сражались мы более часа, но индейцев не покидал боевой дух, скорее наоборот — казалось, что в бою их смелость удваивается... Я хочу, чтобы всем ведома была причина, по которой индейцы так защищались. Пусть все знают, что тамошние индейцы — подданные данники амазонок и что, узнав о нашем приближении, они отправились к ним за помощью, и десять или двенадцать из них явились к ним на подмогу... Мы увидели воочию, что в бою они сражаются впереди всех и являются для оных чем-то вроде предводителей... Сии жены весьма высокого роста и белокожи, волосы у них очень длинные, заплетенные и обернутые вокруг головы... В руках у них луки и стрелы, и в бою они не уступают доброму десятку индейцев, и многие из них — я видел это воочию — выпустили по одной из наших бригантин целую охапку стрел...»

Трудно даже представить, сколько ожесточенных споров вызвало это сообщение Карвахаля впоследствии. Существовали ли эти племена женщин-воинов, подчинивших себе окрестных индейцев, в действительности? Страну амазонок, открытую будто бы Орельяной, не нашла ни одна из более поздних экспедиций, и это дало основание причислить рассказ о ней к откровенным выдумкам. Может быть и в самом деле, следуя примеру многих и многих других путешественников, монах-доминиканец как только мог постарался приукрасить свое повествование пусть колоритными, но откровенно выдуманными подробностями?

Что ж, и такое не исключено. Однако вероятнее всего, что в этом рассказе причудливо смешались и правда — женщины-индеанки действительно иной раз принимали участие в сражениях с испанцами, — и отголоски тех легенд об амазонках, которых конкистадоры привезли с собой из Европы. Ведь еще со времен Древней Греции до средних веков дожили предания об отчаянно храбрых племенах, обитавших будто бы в Малой Азии и на побережье Азовского моря, в которых были только прекрасные женщины-воительницы, и ни одного мужчины. Согласно одному из мифов, на царице амазонок Антиопе был женат знаменитый эллинский герой Тесей, совершивший множество подвигов... И наконец, к этим легендам и крупицам добавились еще и по-своему истолкованные рассказы индейцев, в которых отражались реальные сведения, например о перуанском храме «Дев Солнца». Ведь Карвахаль описывает «полную золота» — какой рассказ мог обойтись без такой подробности! — страну амазонок не как увиденную своими глазами, а так, как рассказал о ней испанцам один из пленных индейцев. Своими же глазами Карвахаль видел лишь индеанок, сражающихся в бою рядом с мужчинами...

И пусть впоследствии ни одна из экспедиций не нашла и следов страны амазонок, «где они держат идолов из золота и серебра в виде женских фигур». Рассказ Карвахаля сам стал ещё одной из географических легенд, приведших к подлинным открытиям: в поисках страны амазонок более поздние экспедиции детально, обследовали берега самой большой в мире реки.

А путешественник, увлеченный другой легендой, легендой об Эльдорадо, Франсиско Орельяна, после сражения, где женщины-индеанки сражались рядом с мужчинами, продолжал свое плавание вниз по Амазонке.

Река становилась еще шире. Она разделилась .на множество потоков, иные из которых были столь широки, что скорее походили на морские проливы. Сходство с морем усилилось еще эольше, когда уровень воды в реке стал периодически повышаться и понижаться — причиной был океанский прилив. Приободрившиеся путешественники решили, что океан уже совсем рядом, однако это было не так — в Амазонке прилив чувствуется чуть ли не за тысячу километров от устья.

Один из июльских дней едва не стал последним днем экспедиции: во время отлива обе бригантины оказались на суше, и этот момент конкистадоров атаковали индейцы.

«Здесь хлебнули мы столько горя, — записал Карвахаль,— только ни разу дотоле на протяжении всего нашего плавания по реке нам не доводилось изведывать».

Нападение было отбито с огромным трудом. На другой день, проплыв по реке еще немного, испанцы пристали к берегу, чтобы отремонтировать малую бригантину, налетевшую на полузатопленный ствол дерева и давшую течь. Ремонт занял восемнадцать дней. После нескольких дней плавания пришлось снова остановиться — новый ремонт продолжался еще две недели. Испанцы просмолили борта, поставили на бригантинах новые мачты, сплели из травы веревки и из своих старых плащей кое-как сшили паруса. Паруса были нужны для плавания в океане.

Необходимо было пополнить запасы пресной воды и продовольствия. В устье реки в одном из селений, преподнеся его обитателям различные европейские безделушки, путешественники раздобыли все необходимое. По всей вероятности, в этом селении европейцы уже побывали — в одном из домов на глаза испанцам попалось «сапожное шило с острием и с рукояткой и ушком».

Вот теперь, вероятно, океан был совсем рядом. Однако выйти в него оказалось не так-то легко. Встречный ветер относил бригантины назад, камни, заменявшие якоря, не могли удержать суда на одном месте. Наконец, перед рассветом 26 августа бригантины повернули на север, чтобы достичь каких-либо поселении европейцев на побережье или на островах Карибского моря. Можно только удивляться отчаянной смелости, с какой Орельяна и его спутники решились на плавание в океане: среди участников экспедиции, оставшихся к тому времени в живых, не было ни одного моряка, у испанцев не было ни навигационных карт, ни компаса. Но тепепь им неизменно сопутствовало везение.

Океан был на удивление спокоен. Зa все то время, что утлые, кое-как сколоченные судёнышки, страясь придерживаться берега, шли на север, не выпало ни одного дождя. Им предстоял немалый путь, достаточно только взглянуть на карту , чтобы понять это.

И они прошли этот путь. В сентябре 1542 года Орельяна благополучно пристал к острову Кубагуа в Карибском море, расположенном к юго-западу от крупного острова Маргарита, и сошел на берег близ испанского поселения Новый Кадис.

Его поход на поиски Эльдорадо закончился. Открыв Амазонку - самую большую реку мира, проплывя по ней около шести километров, Франсиско Орельяна совершил одно из самых важных в истории изучения Южной Америки путешествий. На долю большинства других искателей легендарной золотой страны выпала гораздо меньшая удача.

...Не повезло, например, испанскому солдату Педро де Лимпиасу.

Он участвовал в экспедиции Федермака, того самого немецкого конкистадора, который пришел по заданию банкирского дома Вельзеров в страну муисков вслед за Кесадой. Федерман, Белалькасар и Кесада отправились в Испанию чтобы решить спор о владении новооткрытой землей в Совете Индий, а Лимпиас, не оставивший надежду найти Эльдорадо, вернулся в Коро - город, откуда и началась когда-то эта немецкая экспедиция которую опередил Гонсало Хименес де Кесада.

А в Коро были в то время Филипп фон Гуттен, родственник знаменитого немецкого писателя Ульриха фон Гуттена, автора "Похвального слова глупости", сын банкира Бартоломе Вельзера Бартоломе Вельзер-младший. Наслушавшийся во время своих скитаний рассказов о «позолоченном человеке», Лимпиас же,в лице этих двух немцев благодарных слушателей. К тому же выяснилось, и сам Филипп фон Гуттен уже несколько лет безуспешно искал Эльдорадо.

По авторитетному мнению Лимпиаса, Эльдорадо надо было ть к востоку от Новой Гранады. Филипп фон Гуттен предложил испанскому солдату, которому было все равно кому служить, искать Эльдорадо вместе.

Карта

В июле 1541 года, когда Орельяна и Писарро еще были на склонах вулкана Сумако, из Коро вышли, направляясь на Восток, корабли немецких конкистадоров Пройдя вдоль Некого побережья до порта Бурбарато, искатели Эльдорадо Эерег и двинулись к поселению Баркисимето. Отсюда экспедиция отправилась в не исследованные еще области Вене суэлы — Маленькой Венеции, как назвали эту страну, располо женную на севере Южьо-Американского континента, испанцы первооткрыватели, обнаружившие на ее побережье индейские поселения, выстроенные на сваях.

Лимпиас вел своих новых хозяев прямо на юг, придерживаясь горной цепи, идущей в глубь страны Сначала конкистадоры не сомневались в успехе. Потом их надежды стали уменьшаться: дни шли за днями, но не было ни малейших признаков желанной золотой страны. Не переставая, лили дожди, те же самые дожди, что мешали выступить в путь отряду Гонсало Писарро Нередко приходилось идти по пояс в воде. Озер вокруг было немало но ни одно из них не было похоже на озеро, дно которого выстлано золотыми плитками.

Год спустя экспедиция вышла почти к тому же самому месту, откуда и начала свой путь в глубь страны. Казалось, судьба, а может быть, и сам хозяин золотой страны смеется над ними. Но возвращаться назад Филипп фон Гуттен не собирался, он снова двинулся на юг. Теперь Педро де Лимпиас вел экспедицию несколько иным маршрутом. Прежнюю неудачу он объяснял тем, что на столь обширных землях не мудрено было сбиться с пути и пройти мимо желанной цели. Но теперь-то — как в это хотелось верить! — экспедиция была наконец на верном пути.

Отряд переправился через реки Апуре, Араука, Капанапаро, Мета. Индейцы, встречавшиеся на пути, рассказывали о том, что дальше лежит земля Омагуа. Столица этой страны украшена зо-логымч статуями богов, а жилище правителя похоже на золотой храм. Наверное, это и было Эльдорадо.

Наконец после долгого и тяжелого пути отряд оказался на небольшой возвышенности, откуда можно было увидеть впереди большой город. Его дома располагались в строгом геометрическом порядке, город разрезали на части ровные улицы, а на площади в центре, было какое-то большое здание, похожее на храм.

Фон Гуттен махнул рукой, и всадники галопом помчались вперед. Но на равнине возле города пришельцев уже поджидало огромное войско. Видимо, разведчики индейцев давно уже следили за отрядом конкистадоров, и жители страны успели, приготовиться к встрече.

В воздухе запели стрелы. Индейцы сражались с таким ожесточением, не боясь даже лошадей, обычно вызывающих у них настоящую панику, что испанцам пришлось отступить. Филипп фон Гуттен получил в сражении тяжелое ранение и едва спасся. Повторилось то, что больше двадцати лет назад произошло во Флориде с отрядом Понсе де Леона. Отступление вскоре превратилось в бегство. Индейские воины преследовали конкистадоров никому не даруя пощады. Спастись удалось лишь очень немногим, оставшиеся в живых уже больше и не помышляли о поисках Эльдорадо.

В такой-то момент Педро де Лимпиас и покинул своих хозяев, предоставив им полную возможность спасаться самостоятельно. Возле города Баркисимето, когда совсем уже был близок карибский берег, к которому стремились потерявшие надежду люди, они встретились с группой испанских колонистов, поднявших мятеж — такое тоже нередко бывало в испанских колониях — против притеснявших их королевских чиновников, сборщике» податей и налогов, судей. Не без оснований усмотрев в лице Бартоломе Вельзера-младшего и Филиппа фон Гуттена тех же людей, против которых они восстали, мятежники без суда и следствия отрубили обоим головы; такая же участь постигла и всех, кто с ними.

А Педро де Лимпиас? Он не потерял надежды найти Эльдорадо. Дальнейшие поиски он вел уже самостоятельно, на свой страх и риск и, добавим, на свои более чем скромные средства. И вскоре все следы этого предприимчивого человека затерялись где-то в бесконечных и непроходимых лесах, покрывающих территорию Венесуэлы. Что удалось ему открыть в них? Что видел он перед собой в свои последние мгновения? Это навсегда останется неизвестным, но можно не сомневаться: человека, покрытого золотой пылью, он так и не нашел, хотя и заплатил за эти поиски своей жизнью.

Еще одна жертва в списке людей, погубленных золотым призраком Эльдорадо. Список же этот можно продолжать воистину до бесконечности.

...Дона Педро Малавера де Сильву и двух его маленьких дочерей поразили стрелы одного из племен воинственных карибов. Вскоре после гибели предводителя был уничтожен и весь его отряд. Спастись удалось только одному солдату — Хуану Картину де Альбухару.

Но этот солдат был бедняком, как и большинство его товарищей, и поэтому их интерес к Эльдорадо вполне простителен. А вот дон Педро, глава экспедиции, мог бы спокойно сидеть дома, в перуанском городе под названием Чачапояс. Он был богачом, плантация его приносила изрядные доходы, но вот и он в 1566 году бросил свой богатый дом ради манящего Эльдорадо. Пусть его первая экспедиция оказалась неудачной — пришлось вернуться, назад, но он не оставлял надежды. Такова была притягательная власть неведомой золотой страны, что тот, кто отправлялся на ее поиски однажды, потом уже не мог остановиться и шел до конца.

В 1568 году дон Педро добился у короля Испании разрешения на организацию новой экспедиции. От желающих принять в ней участие не было отбоя. Однако и новая экспедиция, вышедшая все из того же города Баркисимето, не принесла успеха. Проблуждав в непроходимых венесуэльских лесах несколько месяцев, пришлось вернуться с пустыми руками.

Плантация дона Педро была запущена, обширное хозяйстве перестало приносить доход. Но Эльдорадо все не давало ему покоя, и он совершенно забросил дела. В 1574 году Педро де Сильва высадился с небольшим отрядом на побережье Гвианы—страны, лежащей к юго-востоку от Венесуэлы. Здесь-то искатели Эльдорадо и нашли свою гибель...

Карта

Безумцев, очарованных золотым призраком, косили стрелы индейцев; они гибли от голода, тонули в реках, умирали от тропической лихорадки, от невыносимой жары. А кроме того, их подстерегала и еще одна смертельная опасность: нередко случалось так, что искатели Эльдорадо заканчивали свой земной путь в кровавых распрях друг с другом, не поделив страну, которую еще не открыли, и сокровища, которых еще не нашли.

Пожалуй, наиболее драматической и наиболее кровавой оказалась экспедиция Педро де Урсуа, вышедшая из Лимы в 1560 году. Этот поход отличался от многих других тем, что был снаряжен за счет обычно скуповатой королевской казны. Экспедицию организовал вице-король Перу Андреас де Мендоса. Педро де Урсуа заранее был назначен губернатором Эльдорадо, получив право основывать на завоеванной земле новые города и быть полноправным судьей в новой колонии. По мнению вице короля, дон Педро был вполне -достоин такой ответственности: за спиной этого сравнительно молодого еще офицера лежали походы в Панаму и Перу, он показал себя храбрым, решительным человеком. К тому же, что было, вероятно, весьма существенно, он прослыл человеком чести и слова, никто не смог бы сказать о нем ничего худого.

Со всех концов Нового Света приезжали в Лиму люди, желающие принять участие в новом походе. Город, основанный Франсиско Писарро, превратился в огромный походный лагерь. Палатки солдат стояли прямо на улицах и площадях. Будущие завоеватели Эльдорадо бродили по Лиме, задевая прохожих, грабя жителей города и затевая по любому поводу кровавые поединки. Вице-король никак не мог навести в своей столице порядок и, наверное, Педро де Урсуа, будущему губернатору Эльдорадо, стоило бы уже тогда задуматься над тем, что за люди собрались по его призыву.

Подавляющее большинство из трехсот завербованных солдат были самыми отпетыми авантюристами, утратившими даже последние представления о чести и совести. Когда войско Педро де Урсуа вышло, наконец, из Лимы, горожане вздохнули с невыразимым облегчением.

А для Педро де Урсуа сразу же начались тревожные, тяжелые дни.

Первой жертвой стал капитан Педро Рамиро, человек, которому будущий губернатор полностью доверял и поэтому назначил командиром передового отряда. Его убили два ближайших подчиненных командира, не простивших Рамиро того, что Педро Де Урсуа отдал предпочтение ему, а не кому-то из них. Оправдываясь, офицеры утверждали, что Рамиро замышлял измену. На глазах всего войска убийцы по приказу Педро де Урсуа были обезглавлены.

Это мрачное событие словно бы стало предзнаменованием всех дальнейших кровопролитий.

Маршрут экспедиции проходил сначала по реке Уальяга, впадающей в Мараньон — один из истоков Амазонки. Потом суда де Урсуа пошли по самой этой великой реке, открытой за двадцать лет до этого Орельяной. Солдаты, составляющие войско, были недовольны: в селениях, расположенных по берегам реки, поживиться было нечем. Многие открыто призывали вернуться назад. Бунт против Педро де Урсуа назревал.

У всех местных индейцев испанцы спрашивали, есть ли поблизости какое-нибудь озеро. Ведь именно на берегу озера жил Эльдорадо. Вскоре неподалеку от того места, где в Амазонку впадает река Жапура, была обнаружена еще одна маленькая речка, которая чем-то привлекала внимание испанцев. Разведчики, пройдя лесную чащу вдоль берега, оказались возле огромного озера. Может быть, это и было то самое озеро, в котором купается Эльдорадо?

Педро де Урсуа в это верил. Другим же показались, что берега этого озера слишком пустынны, чтобы оно было тем самым священным озером. Что нужно было делать дальше? Мнения разделились, и этого оказалось вполне достаточно, для того чтобы участь Педро де Урсуа была решена.

Во главе заговора встал один из солдат, человек без чести и совести. Он быстро сколотил вокруг себя таких же головорезов, как он сам. Ему удалось завербовать в число своих сторонников и одного из ближайших помощников будущего губернатора Эльдорадо, капитана Фернандо де Гусмана. Заговорщики вели себя так осторожно, что Педро де Урсуа не мог ни о чем и подозревать.

Год тысяча пятьсот шестидесятый подходил к концу. За несколько дней до нового года Урсуа послал отряд преданных ему солдат разведать дорогу, которая уходила от озера в глубь тропического леса. Наверное, эта дорога и вела к дворцу Эльдорадо. Но возвращения разведчиков Урсуа уже не дождался: первый день нового 1561 года стал последним днем жизни предводителя экспедиции. Вечером в его хижину ворвались заговорщики, и он был убит с поразительной даже для тех времен жестокостью. Пали и его немногочисленные сторонники.

Теперь экспедиция превратилась в банду отпетых негодяев, убийц, которым нечего было терять. Ее предводителем стал тот самый солдат, что возглавил заговор, — Лопе де Агирре. Его планы — по-видимому, он давно их вынашивал — были гораздо смелее, чем просто поиски Эльдорадо. Можно даже сказать, что они были поразительно дерзкими, — если бы только они осуществились, с удачей Агирре нельзя было бы сравнить даже самое смелое из всех завоеваний, совершенных в Новом Свете.

Что же он задумал? Лопе де Агирре предполагал пройти по материку к Атлантике и высадиться на остров Маргарита. Там следовало перебить гарнизон, чтобы запастись боеприпасами и про-довольствием. С острова Маргарита банде предстояло перебраться на Панамский перешеек, взять город Панаму и захватить все суда, которые стоят в его гавани. В Панаме, наверное, нашлось бы немало недовольных властями, хватило бы там и головорезов-авантюристов, которые пошли бы за любым предводителем, если б только была обещана богатая добыча. Их можно было увлечь за собой, чтобы осуществить последнюю часть плана: высадившись в Лиме, захватить вице-короля Перу и основать государство, не подвластное далекой Испании.

План дерзкий, смелый. Должно быть, он многим мог бы показаться совершенно несбыточным. Но, как это ни удивительно, Агирре в значительной мере его осуществил. Прежде всего ему удался беспримерный переход к верховьям р?ки Ориноко. Сначала отряд прошел вверх по течению реки Жапура, затем добрался до реки Риу-Негру и наконец вышел к Ориноко, открытой еще в 1531 году экспедицией Диего Ордаса, который, кстати еще до Кесады, тоже искал Эльдорадо. И как бы ни оценивать личность Агирре, чисто географические результаты этого перехода были велики: ему первому посчастливилось установить, что водные системы двух самых больших рек Южной Америки—Ориноко и Амазонки — очень тесно связаны между собой. Другие результаты его похода были такими: он захватил остров Маргарита, уничтожив его гарнизон. Но здесь удача и оставила смелого авантюриста...

Слухи о том, что остров захвачен, быстро разнеслись по всем окрестным колониям. Агирре не удалось добраться до Панамы, путь уже был отрезан кораблями с королевскими войсками. Высадившись на,побережье материка, Агирре попытался скрыться в венесуэльских лесах. За ним началась самая настоящая охота. В нескольких стычках с королевскими солдатами ему еще удавалось спасать остатки своего отряда и снова скрываться. Но пришел наконец день, когда звезда этого предприимчивого авантюриста окончательно закатилась. Агирре взяли в плен, и его жизнь окончилась на эшафоте.

Вот так была перевернута еще одна из страниц в истории поисков Эльдорадо, наверное, самая мрачная. Впрочем, даже и такой кровавый финал, постигший почти всех, кто вышел в путь вместе с Педро де Урсуа, вряд ли мог бы охладить пыл дручих искателей счастья. Пусть никому еще не удалось увидеть Эльдорадо-правителя и Эльдорадо-страну своими глазами. «Позолоченный человек» и его страна существуют, просто всем предыдущим экспедициям не везло. И, значит, кого-то еще ждет открытие, перед которым померкнет любое другое.

Пестрый, невообразимый калейдоскоп Эльдорадо продолжал ся В него втягиваются все новые и новые люди.

Но иной раз вновь появляются и те, чей след, казалось бы, уже окончательно затерялся.

...Хуан Мартин де Альбухар — так звали того солдата — помните что один остался в живых после того, как на побережье Гвианы, где-то между устьями Ориноко и Амазонки, погиб весь отряд Педро Малавера де Сильвы. В 1584 году де Альбухар появился на острове Маргарита. Десять лет его считали погибшим, потому что с 1574 года от отряда де Сильвы не было никаких вестей, но де Альбухар все это время благополучно здравствовал. На долю солдата, как оказалось, выпали удивительные приключения, которые мгновенно сделали его знаменитым.

Невероятную историю, которую рассказывал де Альбухар, за писал один из его современников:

«И поймали меня гвианцы, и, поскольку не видели никогда ни одного христианина и ни одного человека с таким цветом кожи, как у нас, повели в страну, достойную удивления. Всю дорогу я шел с завязанными глазами, пока мы не остановились у ворот города Маноа, и длился этот переход четырнадцать или пятнадцать дней. Достигли мы города в полдень, и тогда с меня сняли повязку; и так шел я по великому городу Маноа весь день до наступления ночи и весь следующий день от восхода до заката солнца, прежде чем привели меня мои проводники ко дворцу императора Инки. Он любезно принял меня и велел поместить в своем дворце и хорошо содержать. Но мне никак не дозволялось бродить по стране и разглядывать, что в ней есть.

После того как я прожил в Маноа семь месяцев и стал понимать местный язык, Инка спросил меня, хочу ли я вернуться на родину или же останусь у него по доброй воле. Я пожелал вернуться и был милостиво отпущен. Проводить меня взялись несколько гвианцев, чтобы показать путь к Ориноко. И все они были нагружены таким количеством золота, какое только способны унести, — это золото подарил мне Инки, прощаясь со мной. Когда же мы подошли к реке, на нас напали тамошние индейцы и отняли все золото, кроме двух калебас — больших тыквенных бутылей, в которых были спрятаны золотые бусы. С ними-то я и спустился по Ориноко на каноэ. Попал сначала на остров Тринидад, затем перебрался на Маргариту...»

Все смешалось в этой удивительной, малоправдоподобной истории. Правителя страны, помещавшейся где-то в глубине Гвианы, звали Инка, но ведь то был титул правителя Перу, страны, лежащей на противоположном побережье материка. Город Маноа, в котором будто бы побывал де Альбухар, оказался, по его словам, таким большим, что по нему надо было идти целых два дня, чтобы достичь дворца владыки. Во всей Южной Америке не было, конечно, столь громадных городов. Если поверить де Альбухару, Маноа не уступил бы размерами, например, современному Нью-Йорку. И, к тому же, судя по рассказу солдата, он был в этом удивительном городе всего несколько месяцев, так что оставалось совершенно неясным, чем же было заполнено остальное время его десятилетних скитаний...

Эта была самая откровенная выдумка. Де Альбухар расцветил самыми причудливыми, фантастическими подробностями свои подлинные приключения, которые, как удалось это выяснить современным исследователям, изучившим старинные хроники и документы, заметно отличались от того, что он рассказывал, вернувшись на остров Маргарита.

Испанский солдат десять лет прожил в одном из племен индейцев Гвианы. Он вышел к индейскому селению после того, как много дней брел наугад по сельве, спасшись чудом от стрел карибов. Индейцам этого племени еще не доводилось видеть белого человека. Они посчитали пришельца богом, окружили его вниманием и заботой и не спускали с него глаз. Его избрали вождем племени, и лишь с огромным трудом де Альбухару удалось сбежать от своих подданных и вернуться к европейским поселенцам.

Но, как нетрудно понять, подлинная история показалась бы слушателям куда менее интересной. Выдуманная же — быть может, де Альбухар этого именно и добивался — принесла ему славу. Ведь он стал первым из европейцев, кому посчастливилось, наконец, увидеть своими глазами Эльдорадо — конечно, Инка и был этим самым «позолоченным человеком».

Нетрудно представить, что фантастический рассказ де Альбухара произвел впечатление разорвавшейся бомбы. На поиски Эльдорадо — ведь маршрут теперь почти указан — немедленно снаряжаются новые экспедиции. Однако сам де Альбухар больше не принимает в них участие. Напротив, он спешит покинуть остров Маргарита, опасаясь, вероятно, разоблачений, и вскоре все следы этого мистификатора теряются. Его никто никогда больше не видел в Иовом Свете. Где и как окончилась ею жизнь, неизвестно.

Но никто больше и не интересуется его судьбой. Де Альбухар свое дело сделал — указал путь к Эльдорадо И для многих его рассказ стал путеводной звездой, которая, правда, никому не принесла счастья.

Например, он стал путеводной звездой для Анюнио де Беррно, живущего в Боготе, столице Новой Гранады, и женатого на племяннице Гонсало Хименеса де Кесады.

Антонио де Беррио и прежде искал Эльдорадо, причем взялся за это, как сказали бы сейчас, с подлинно научным подходом. Он начал с того, что собрал все доступные ему сведения о прежних поисках золотой страны. Опыт предшественников позволил ему выбрать для поисков те страны, в которых никто еще не был.

В 1584 году де Беррио, отправившись на запад Новой Гранады оказался в междуречье Меты и Вичады, неподалеку от Ориноко. Здесь, правда, он не нашел озера, в котором купается «позолоченный человек», но вместо этого открыл золотоносные жилы.

Надо сказать, немногим искателям эльдорадо удавалось открыть хоть что-то, что имело бы ценность!..

На следующий год Антонио де Беррио обследовал среднее течение Ориноко. Эльдорадо опять не было найдено, но зато, вернувшись в Боготу, де Беррио получил официальный пост губернатора Эльдорадо.

Сколько людей до него уже получали этот призрачный, как и сама золотая страна, пост! Но столь высокое назначение словно бы окрылило дона Антонио — он стал искать Эльдорадо с еще большим рвением.

В 1590 году он отправился в новое путешествие — на этот раз в глубь Венесуэлы. Его отряд прошел по всей реке Ориноко до устья и оказался, наконец, на острове Тринидад, лежащем в Атлантике неподалеку от побережья. По всей вероятности, как раз в это время де Беррио и услышал впервые об истории солдата, попавшего где-то в Гвиане в сказочный город Маноа. Дон Антонио де Беррио твердо поверил в полную достоверность этой истории. Ему было уже около семидесяти лет. Значительная часть жизни была растрачена на тщетные поиски. Но теперь-то путь к Эльдорадо был указан...

Как решил де Беррио, экспедицию в Гвиану лучше всего начать именно с острова Тринидад. На подготовку решающего похода ушли еще три года. За это время будущий губернатор Эльдорадо основал на Тринидаде первую испанскую колонию. Были выстроены дома, город окружили крепостные стены... Еще немного, и экспедиция должна была выступить из нового города, чтобы то, о чем так долго мечтали многие, стало, наконец, действительностью.

Антонио де Беррио, казалось бы, все предусмотрел. И, однако, ему тоже не повезло. Он даже не начал свой поход.

В истории поисков Эльдорадо открывалась в это же самое время новая страница, на которой для де Беррио уже не оказалось места.

А начал эту страницу все тот же фантастический рассказ испанского солдата Хуана Мартина де Альбухара.

...Первые строки книги, вышедшей в Лондоне в 1596 году, были, если не считать краткого вступления, такими:

«Мы покинули Англию в четверг 6 февраля 1595 года и в следующее воскресенье были в виду северного мыса Испании, так как ветер по большей части оставался попутным; мы прошли в виду островов Берлингс и мыса Рок, направляясь дальше к Канарским островам, и прибыли семнадцатого того же месяца к Фуэртевентуре, где провели два или три дня и приняли на довольствие команды свежее мясо. Оттуда мы прошли вдоль побережья Гран — Канарии к Тенерифе...

Мы пришли на Тринидад 22 марта и отдали якорь у мыса Куриапан, который испанцы называют Пунто де Гальо и который расположен в широте 8° или около того...»

Автор этих строк — англичанин Уолтер Рэли, человек необыкновенно интересный, многого добившийся в самых разных сферах человеческой деятельности.

Сын бедного дворянина из графства Девоншир, недоучка, проведший в стенах Оксфордского университета всего год или два, он быстро достиг самого блестящего положения при дворе королевы Елизаветы I, получив титулы капитана стражи ее величества, лорда-управителя оловянных рудников, наместника графства Корнуэлл, вице-адмирала. Услуги, оказанные им королеве, были и в самом деле значительны: он участвовал в попытках колонизации берегов Северной Америки, с блеском выполнял самые деликатные дипломатические поручения и — по всей вероятности, это и оказалось самым главным, — Уолтер Рэли был необыкновенно удачлив в морских сражениях с испанцами.

Еще в 1494 году Испания и Португалия разделили свои колониальные интересы. По решению римского паны, все, что лежало западнее линии, проведенной в 370 лигах от островов Зеленого Мыса, принадлежало Испании, все, что восточнее — Португалии. Испания и Португалия в ту пору были самыми сильными морскими державами. Кто же, как не они, должны были поделить между собой мир? Когда мощным флотом обзавелась и Англия, выяснилось, что ей уже не приходится рассчитывать на многие новые земли. И тогда англичане начали жестокую охоту на море за испанскими талионами, везущими из колоний в Европу золото и серебро.

Хотя официально Англия и Испания не были в состоянии войны, многочисленных охотников за испанским золотом тайно снаряжала сама королева Елизавета; за это они делились с ней добычей. Английские эскадры не боялись теперь атаковать с моря и испанские прибрежные города в Новом Свете, нанося им немалый ущерб. Наконец, в 1558 году испанский король Филипп II, потеряв терпение, снарядил огромную флотилию, чтобы завоевать Англию и уничтожить все ее корабли. Сотни судов с десятками тысяч солдат двинулись к английским берегам, но в Ла-Манше их встретили те же самые люди, что уже приобрели немалый опыт морских сражений.

Боевые корабли испанцев были тяжелы и неуклюжи; английские суда маневренны и быстры. Ход сражения с самого же начала сложился не в пользу испанцев. К тому же, и отступить они не могли, потому что множество английских кораблей закрыло выход из Ла-Манша. Путь для отступления у испанцев был только один — вперед, вокруг Англии. Вдобавок ко всем несчатьям качался жестокий шторм, потопивший множество испанских кораблей,—даже море и ветер стали союзниками англичан Лишь жалкие остатки этого флота, который испанцы гордо называли «Непобедимой Армадой», обойдя с великим трудом вокруг Британских островов, вернулись на родину.

Это был удар, который окончательно подорвал испанское превосходство на море. И немалую роль в этой великой победе сыграл сэр Уолтер Рэли.

А вдобавок — это кажется совсем уж удивительным — он приобрел громкую известность как философ. Неустанно занимаясь самообразованием, он стал одним из самых знающих людей своего времени. Он был страстным с бирателем книг и старинных рукописей, владельцем огромной библиотеки. Наконец, Уолтер Рэли стал одним из самых выдающихся английских поэтов того времени, и многие литературоведы и сейчас называют его в числе таких великих авторов XVI века, как Уилья,м Шекспир, Френсис Бэкон и Кристофер Марло. Вот еще один любопытный штрих. В ту пору, когда иные историки литературы сомневались в том, что существовал на самом деле человек по имени Уильям Шекспир, считая, что его пьесы написаны в действительности кем-то другим, выдвигалась вполне серьезно и такая гипотеза: «Гамлет», «Король Лир», «Макбет», «Отелло», «Ромео и Джульетта», все другие пьесы и исторические хроники, сонеты написаны небольшой группой литераторов-вольнодумцев, во главе которых стоял Уолтер Рэли.

Можно добавить к этому, что к заслугам Рэли относится изобретение одного из способов опреснения морской воды и некоторые успехи в фармакологии: он разработал рецептуру сильнодействующего сердечного лекарства...

Такой-то необыкновенный человек и увлекся вслед за многими другими поисками Эльдорадо.

Рассказ Хуана де Альбухара, обрастая еще более фантастическими подробностями,, достиг наконец и Старого Света. Его разносили по разным странам те, что слышали слова самого испанского солдата, или из уст тех, что слышали его уже от других... До Уолтера Рэли этот рассказ, надо полагать, дошел уже в значительно измененном виде. В своей книге «Открытие Гвианы», которая вышла в свет сразу же после возвращения английской экспедиции искателей Эльдорадо на родину, он описывает обычай покрываться золотом с большим размахом — прежние рассказы о нем, несмотря на неизменно фигурирующее них несметное количество золота, были все-таки как-то скромнее. золотым песком, как слышал Рэли, покрывает себя не только правитель страны - примеру его следуют и все приближенные: "Особые служители императора, превратив золото в мелкий потела выдувают его через полый тростник на их умащенные сидят, десятками ияют с ног до головы, и так стаи сидят десятками и сотнями...»

Книга Уолтера Рэли и положила начало новой странице в истории поисков Эльдорадо именно она сделала легенду о «зототой стране», лежащей за океаном, известной всей Европе

В Англии книга «Открытие Гвианы» вышла в свет в 1596 году. В том же году она была переиздана Три года спустя вышло третье издание Почти сразу же во многих европейских странах появились переводы В Нюрнберге и Франкфурте-на-Майне в 1599 году ее издали на латинском и немецком языках Ее перевели на голландский язык Несколько позже появился французский перевод И по следам Уолтера Рэли за океан устремились искатели Эльдорадо уже самых разных национальностей Испании, уступившей первенство на море, пришлось уступить другим странам и первенство в поисках страны-легенды.

Однако все это начнется немного позже; пока же два корабля, которые снарядил сэр Уолтер Рэли, плывут через Атлантический океан, держа курс к острову Тринидад, где в этот момент готовится к экспедиции в Гвиану дон Антонио де Беррио.

Губернатору Эльдорадо пришлось оставить все свои надежды на удачу Англичане, высадившись на берег, взяло основанный испанцами город штурмом и закватили его немногочисленный гарнизон в плен Впрочем, великодушный Рэли тут же отпустил всех испанских солдат на свободу, оставив в плену лишь самого де Беррио и его помощника Затем, не колеблясь, глава экспедиции распорядился сжечь город

«Этот Беррио — джентльмен хорошего рода,— написал Уолтер Рэли впоследствии,— он долго служил испанскому королю в Милане, Неаполе, Нидерландах и других местах, он весьма отважен, щедр, весьма тверд и человек большого сердца, я обращался с ним, как подобало его положению и достоинству во всем, в чем мог, хотя средствами был ограничен» Как знать, не была ли вызвана столь высокая оценка, данная Рэли своему врагу и сопернику, тем, что де Беррио, попав в плен, посчитал за лучшее предложить англичанину свою помощь в поисках Эльдорадо?.

Испанец и в самом деле оказался полезным человеком он хорошо изучил своенравный характер Ориноко, мог многое рас сказать и об индейских племенах, которые жили по берегам реки. Послушав совета де Беррио, Уолтер Рэли оставил свою прежнюю мысль подниматься вверх по течению реки на кораблях В путь следовало отправляться только на лодках План хе экспе диции, совместно разработанный Рэли и де Беррио, был таким предстояло подняться по Ориноко до устья реки Карони, чтобы потом пройти по Карони до самых ее верховьев Легендарное озеро, по-видимому, лежало где-то там.

С большим трупом Рэли вместе с сотней спутников поднялся до устья Карони. В пути он провел немалую исследовательскую работу, составляя подробную карту местности и собирая сведения об окрестных реках, горах и населении. Склонный к некоторой театральности, он торжественно проводил во всех индейских селениях церемонию освобождения местных жителей от власти испанского короля, принимая их в число подданных английской королевы.

Наконец англичане вошли в устье реки Карони. Желанное озеро, на берегу которого стоит город Маноа, должно было появиться со дня на день.

Вскоре, однако, начался сезон дождей — этого вечного врага всех искателей Эльдорадо. Вода в реке поднялась, течение стало еще более бурным и стремительным.

Еще несколько дней Рэли упрямо продолжал идти вперед, но затем отдал приказ возвращаться. Эльдорадо не покорилось и ему.

Экспедиция вернулась на Тринидад. Отсюда корабли англичан прошли к берегам Венесуэлы; здесь пират-философ не удержался и, хотя бы для того, чтобы как-то возместить моральный и материальный ущерб, разграбил несколько прибрежных испанских городов. В августе 1595 года корабли Уолтера Рэли вернулись в Плимут.

Неудача? Для Рэли — да! Для тех же, кто читает его книгу, мгновенно ставшую известной чуть ли не всей Европе, неудача Рэли — самый добрый знак. Если самому автору «Открытия Гвианы» так и не удалось найти Эльдорадо, значит, это вот-вот сделает кто-то другой.

Заметим, что именно из этого своего путешествия Уолтер Рэли привез в Англию клубни какого-то диковинного, не известного доселе европейцам растения. Вскоре оно распространилось по многим странам и сегодня известно, конечно, каждому.

Уолтер Рэли привез в Европу картофель.

...И вновь в пестрый, причудливый, обагренный кровью, отмеченный множеством несчастий калейдоскоп Эльдорадо вплетаются маршруты все новых и новых экспедиций. Проходят годы, десятилетия. И вот теперь Испания окончательно уступает другим европейским народам свое «исключительное право» на .поиски «позолоченного человека».

Тотчас же вслед за Рэли его путь по Ориноко повторил голландец Кабелио. Эльдорадо вновь не было найдено. В самом начале XVII века в Гвиане побывала французская экспедиция: Рене Маре де Монбарио отправился в путь, выполняя приказ короля Генриха IV. Французам повезло не больше.

Другие искатели Эльдорадо пытают счастья на пути, проложенном Орельяной. Два монаха-францисканца — Доминго де Бриева и Андрее де Толедо — в сопровождении всего лишь восьми спутников в 1637 году повторили путь первооткрывателя, но тоже безрезультатно.

В начале XVIII века поисками «позолоченного человека» и его страны занялась знаменитая голландская Вест-Индская компания. Эльдорадо опять искали в Гвиане, но снова без всякой удачи. Затем Вест-Индская компания снарядила экспедицию, маршрут которой прошел по рекам Риу-Негру и Амазонке. Нет, золотая страна не найдена. В 1775 году погибли почти все участники экспедиции, организованной губернатором испанской Гвианы доном Мануэлем Сентурионом. Но вновь искатели Эльдорадо отправлялись в путь, вновь страдали от голода, жажды, погибали от тропической лихорадки, сходили с ума не в силах перенести ждущее в конце концов разочарование.

Все меньше оставалось на карте Южной Америки белых пятен (впрочем, кое-кто вел поиски и в Северной Америке). Страну же, где правит «позолоченный человек», никак не удавалось обнаружить. Может быть — впервые, наконец, появляется и такая робкая мысль,— Эльдорадо вообще не гуществует, да и не существовало никогда?

Но почему тогда индейцы во многих областях, не связанных между собой, так упорно рассказывали об одном — о том, что у правителя некоей страны есть столь удивительная привычка: смывать золотой песок с тела, купаясь в водах священного озера?..

Пришло наконец время, когда ответ был получен.

Эльдорадо возвращается на родину

Носилки были сделаны из чистого золота. Их осторожно поднесли к самым ногам юноши и, не давая ему самому сделать и шага, бережно усадили будущего правителя на золотое сиденье. Несколько индейцев, украшенных причудливыми уборами из перьев и золотом, подняли носилки на плечи, и они медленно поплыли над дорогой, выложенной из смеси соломы, глины и камней.

Дорога была идеально ровной; она спускалась в чудесную лесную долину, на дне которой в солнечных лучах блестела золотом вода священного озера.

Голова будущего правителя была покрыта белым плащом: до поры до времени солнце не должно было видеть его лица. Однако юноша хорошо знал, как много людей собралось на берегу — воины, жрецы, женщины, дети, — дожидаясь начала торжественной церемонии.

В водах озера с самых давних времен живет Фуратена — женщина-змея. Эта богиня добра к муискам, и, прежде чем народ начинает какое-либо важное дело, жрецы всегда спрашивают у нее совета. Но сегодня Фуратена должна дать муискам ответ на самый важный вопрос — угоден ли ей будет новый правитель народа, преемник умершего?

Медленно, величаво торжественная процессия спустилась к озеру. Возле ступеней каменной лестницы, уходящей прямо в воду, носилки остановились. На спокойной озерной глади чуть покачивался плот, связанный из пучков священного тростника; на углах его стояли жаровни, в которых тлели благовонные травы.

Будущего правителя осторожно сняли с золотых носилок. Почти сразу же едва тлеющий огонь в жаровнях вспыхнул яркими языками пламени. Это послужило сигналом: на берегу одновременно загорелись сотни факелов и все одновременно повернулись спиной к воде. В этот миг никому не дозволялось смотреть на будущего правителя.

Миг священного таинства наступил.

Жрецы сбросили с юноши белое покрывало. Тело его они осторожно натерли душистой смолой. Потом, взяв короткие трубочки из тростника, они стали выдувать из них тонкие струйки золотого порошка. Тело юноши постепенно покрывалось тончайшим золотым слоем, на нем стали играть солнечные блики.

Торжественная церемония продолжалась. Теперь к будущему правителю подошли четыре вождя из разных племен народа муисков. Они осторожно подняли покрытого золотом юношу на руки и перенесли на середину плота. К ногам его после этого они сложили множество золотых украшений. Потом вожди встали по четырем углам плота.

Жрецы оттолкнули его от берега, и плот медленно поплыл к середине священного озера. Раздались громкие приветственные крики. И вот плот остановился, наконец, на самой середине круглой водяной чаши. Тотчас же воцарилась полная тишина. Теперь будущему правителю народа предстояло обратиться со священными словами к покровительнице Фуратене — женщине-змее:

«О ты, сердце озера! Ты, трижды почтенная мать лагуны Великая, могущественная женщина в змеиной плоти! Источник изобилия, благодетельница наших сынов и дочерей! Дай жизнь и радость твоим детям, взывающим к тебе с порога твоей обители. Пусть плодятся и множатся чада твои, пусть недуги и злосчастья минуют их, пусть солнце и луна озаряют их живительным светом. Яви любовь, о великая, и прими в свое лоно святые жертвы и главный дар — сияющего солнцем посланца твоего народа...»

Короткая пауза, и вожди по знаку юноши обрушивают в воду груду золота, лежащую у его ног. Затем в воду прыгает и сам будущий правитель; за ним прыгают и вожди. Пока они плывут к берегу, вода смывает золотой порошок, и, когда юноша выходит на каменные ступени, на теле его не остается ни одной золотой песчинки. Фуратена приняла и этот дар — это верный знак того, что выбор своего народа она одобрила.

И когда это становится ясным, в воды озера проливается настоящий золотой дождь: муиски, бросая Фуратене золотые украшения, благодарят свою покровительницу...

Вот о такой древней церемонии, которая повторялась при каждом новом правителе из поколения в поколение в народе муисков, и рассказывали испанцам индейцы тех земель, куда дошли слухи о ней, по пути — не без этого — претерпев некоторые изменения. Последним из правителей, который прошел эту торжественную церемонию, был великий Гуатавита. Но Гонеало Хименесу де Кесаде, подлинному и единственному открывателю Эльдорадо, как уже говорилось, так и не суждено было об этом узнать.

Почему? Да прежде всего потому, что страна Эльдорадо связывалась в пылком воображении испанцев не только с самим купанием в водах священного озера, но прежде всего с дворцами из чистого золота, стоящими будто бы по его берегам, с местностью, где поистине все должно быть золотым. А озеро Гуатавита было самым обыкновенным, ничем вроде бы непримечательным. И, наверное, если бы даже Гуатавита. поведал Кесаде о необыкновенной традиции, которая живет в его народе, испанцы решили бы скорее всего, что муиски сами пересказывают обычай этого неизвестно где живущего Эльдорадо. Увидеть своими глазами эту церемонию Кесада не мог — она происходила лишь один раз в жизни правителя. Испанцы же были убеждены в том, что такие купания происходят ежедневно...

Шло время, и после завоевания Новой Гранады, после того, как народ муисков был покорен, порабощен, торжественная церемония, живущая с незапамятных времен, ушла в прошлое. Никогда больше у муисков не было своего повелителя, никогда больше не повторялся на озере Гуатавита этот величавый обряд. Сама память о нем постепенно уходила в прошлое.

Правда, один из испанских хронистов записал позже со слов какого-то индейца-муиска подробный рассказ об этом обычае. Но в нем усмотрели тогда лишь отголоски сведений о «подлинном» Эльдорадо. Потом же, когда прошли десятилетия, века и страна «позолоченного человека» все еще не была найдена, нетрудно было решить, что все рассказы о ней не более чем сказка, не имеющая под собой никаких реальных оснований. Сказка, каких немало сложили индейцы разных племен, передавая их из поколения в поколение.

...И все-таки это именно озеро Гуатавита было подлинной и единственной колыбелью всех сведений об Эльдорадо, вызвавших столько географических открытий.

Впервые это предположил великий немецкий ученый и путешественник Александр Гумбольдт. Он побывал в Южной Америке в начале XIX века. Зная рассказ испанского хрониста, Гумбольдт отправился на озеро Гуатавита. Внимательно обследовав его берега, ученый заметил вырубленные в одной из скал ступени, которые уходили прямо в воду. Вполне возможно, что это были остатки той самой лестницы, по которой когда-то, один раз в жизни, спускались на священный плот будущие повелители муисков.

А в 1856 году неподалеку от озера была сделана любопытная археологическая находка: нашли изготовленную из золота модель плота с несколькими сидящими на нем золотыми фигурками. Расположение их и позы полностью соответствовали описанию торжественной церемонии, зафиксированному хронистом.

Окончательное же подтверждение того, что этот обычай существовал на самом деле, относится к 1912 году. Одна английская фирма решила вложить деньги в операцию по осушению озера Гуатавита, чтобы, если слухи о несметных сокровищах, сброшенных за века в его воды, верны, подобрать их со дна.

На берег были доставлены мощные паровые насосы. С ужасающим грохотом машины принялись за работу; уровень озера стал медленно понижаться. Наконец, на поверхности появился темно-зеленый ил.

Теперь можно было выуживать из него драгоценности.

Первые же из находок обнадежили: из ила были извлечены золотые подвески и немалое число изумрудов. И тогда-то и случилось то, чего устроители этого предприятия никак не могли предположить. Хотя им удалось выудить еще довольно значительное количество золотых украшений, через несколько дней прогревшийся на солнце ил стал затвердевать. Дно озера словно бы окаменело, все остальные несметные сокровища оказались погребенными в этой тверди, взломать которую англичане, потомки Уолтера Рэли, так и не смогли. Потом сразу же начались дожди, и озеро стало вновь заполняться водой. Словно бы сама Фуратена — женщина-змея действительно охраняла его покой и жестоко посмеялась над теми, кто хотел его нарушить...

Разочарование, постигшее искателей сокровищ, которые когда-то целые поколения муисков приносили в дар мудрой женщине-змее, нелегко описать. О том, насколько горьким оно оказалось, говорит уже хотя бы вот такой факт: англичане даже не стали демонтировать паровые насосы, стоившие немалых денег, и еще долгое время эти громоздкие, неуклюжие машины оставались на берегах озера Гуатавита безмолвными памятниками очередной неудачи искателей Эльдорадо, с годами ржавея и разрушаясь. Что ж, времена изменились: конкистадоры прежних веков теряли в погоне за призрачным золотым блеском жизни, конкистадоры XX века потеряли машины...

Наверное, не будет преувеличением, если сказать: это и была самая последняя экспедиция из всех снаряженных на поиски Эльдорадо, подведшая итоговую черту под необъятным калейдоскопом «золотых» маршрутов. И вновь, как это было десятки, сотни раз, золотой призрак ускользнул от искателей, очарованных его великолепным сиянием.

Но, опять ускользнув, он снова обогатил людей совсем другим богатством — новыми знаниями: на этот раз несомненным подтверждением того, что на самом деле существовал некогда причудливый и удивительный обычай, который, многократно преобразившись в рассказах, породил легенду, прожившую столько десятилетий. А все прежние экспедиции? Пожалуй, точнее всех сказал о них тот же Александр Гумбольдт:

«Мы, несомненно, в значительной мере обязаны Эльдорадо нашими знаниями о внутренних областях Америки. Попытки завоевать эту легендарную страну принесли пользу географии, как нередко приносят пользу истине ошибки или смелые гипотезы».

Слова эти можно было бы отнести ко всем путешествиям, совершенным по следам географических легенд.