Слава честным почтальонам

Нет почти ни одного места на земном шаре, куда не дошло бы письмо. Его вручит адресату вездесущий почтальон - разве что не сможет он добраться со своей сумкой до Северного полюса. Но письмо дойдет и туда, его доставят с оказией.

 Честь и слава почтальонам,
 Утомленным, запыленным,
 Слава честным почтальонам
 С толстой сумкой на ремне.

(С. Я. Маршак, "Почта")

Единственный в своем роде памятник есть в селе Турья-Ремета Закарпатской области. Он сооружен в XVII в. в память существовавшего в действительности почтальона. На чугунной доске изображен человек, шагающий по горной дороге с сумкой. Здесь же выбит текст: "В память приятности, трезвости, честности, послушности посла Федера Фекеты". В старину на Украине послами назывались почтальоны.

Не думайте, что доставить письмо по любому адресу просто. Еще в конце 30-х годов на Камчатку, например, письма, газеты и журналы доставлялись с материка очень редко: пароходы приходили раз в месяц, самолеты еще не летали. В отдаленные села письма поступали раз или дважды в год.

Сегодня дело обстоит иначе, и все же подчас тяжело приходится письмоносцу. Вот, например, какой произошел случай.

Почту из города Комсомольска в далекие таежные поселки всю зиму возили на аэросанях по амурским притокам, скованным льдом. Однажды аэросани вышли в очередной рейс. В них сидели два водителя, начальник почтового отделения села Жеребцово и в отдельной кабине с почтой - работник связи. На одном из участков солнце и сточные теплые воды сильно источили лед. Под тяжестью аэросаней он треснул. Аэросани стали погружаться в воду вместе с льдиной. Трое выскочили, а работник связи оказался запертым в своей кабине. Один из водителей аэросаней бросился в ледяную воду, с усилием открыл дверь и вытащил его из кабины. В зимней одежде людям было трудно держаться на воде. Но мужество и товарищеская выручка помогли им выбраться на лед.

На место происшествия прибыли водолазы спасательной станции и подняли аэросани со дна таежной реки.

Не менее трагический случай произошел в январе 1977 г. Финский почтальон Ойва Лахти, 63 лет, развозил на лодке почту по Аландским островам. Он был застигнут штормом. Лодка затонула, самого его выбросило на один из небольших островов. У него не было ни спичек, ни провианта. В холодную погоду, без пищи и возможности обогреться, финский почтальон провел на острове целую неделю. Он ел снег и старался как можно больше' времени проводить в движении, чтобы не замерзнуть. Когда Лахти нашли, температура его тела была всего 27°. Его отправили в больницу, откуда он вышел здоровым.

Письма, побывавшие на дне реки,- желанное приобретение для коллекционеров, специально собирающих письма, пострадавшие от катастрофы. Есть и такие коллекционеры.

Письмо с затонувшего корабля. Письмо с самолета, потерпевшего аварию. Конверт такого письма может быть разорван, обожжен, может пострадать от воды, и почтовое учреждение ставит на нем особый штемпель.

Особую ценность в такой коллекции представляют, например, письма, побывавшие в зубах льва. Однажды на африканского почтальона напал лев. Почтальону удалось спастись, но его сумка и находившиеся в ней письма пострадали. На конвертах почтовое ведомство ставило штемпель: "Повреждено зубами льва".

"Охотятся" коллекционеры и за письмами с так называемыми санитарными или дезинфекционными штемпелями. В XIX в. еще вспыхивали холерные и даже чумные эпидемии. Почтовые учреждения подвергали дезинфекции письма, приходившие из зараженных районов. Письма протыкали специальными щипцами со множеством шипов над коптящим огнем или парами уксума. Считали, что дым, пары и жар убивают бактерии. На письме ставили штемпель: "Чистое снаружи и внутри". Если же конверт не протыкали, то на нем ставили штемпель: "Чистое снаружи, грязное внутри".

Подобные письма редкость. Но ценность такого коллекционирования вряд ли велика. Это - погоня за курьезами.

Много времени приходится иногда тратить почте, чтобы вручить адресату письмо. В дореволюционное время нумерация домов имелась далеко не везде, адрес писали так: город Рязань, Соборная улица, дом Рябова.

Правда, некоторые словоохотливые люди писали адреса со всеми подробностями. Помните, как адресовал письмо в гоголевском "Ревизоре" Хлестаков своему приятелю: "Его благородию, милостивому государю,

Ивану Васильевичу Тряпичкину, в Санкт-Петербурге, в Почтамтскую улицу, в доме под нумером девяносто седьмым, поворотя на двор в третьем этаже, направо".

В США произошел любопытный случай. В 1965 г. в Вашингтон было доставлено письмо, на конверте которого стоял почтовый штемпель "1 августа 1862 г.". Оно было адресовано одному врачу больницы Св. Елизаветы. Интересно, что письмо начиналось словами: "Надеюсь, что Вы не будете сердиться, что я так долго не отвечаю Вам". Американское почтовое ведомство ломает голову, где письмо пролежало целых 103 года.

Другой подобный случай произошел тоже в США. Жительнице города Уинона Роуз Тимм письмо шло вдвое меньше - полвека. Накануне рождества 1975 г. она получила поздравительную открытку, отправленную подругой ее детства, живущей в поселке, отстоящем на 30 км от Уинона. На почтовом штемпеле открытки стояла дата: 11 декабря 1925 г. Она была отправлена на девичью фамилию Тимм - Миллер, которую почтальон случайно помнил. Отправительницы открытки давно уже не было в живых.

Однако, почтальон не решился взять доплату за письмо, шедшее полвека.

К сожалению, иногда посланное не доходит до адресата, хотя почта работает нормально.

В 1963 г. в гараже одного нью-йоркского почтальона, который уже девять лет находился на пенсии, нашли две тонны газет, еженедельников, рекламных изданий и т. п. Почтальон решил, что глупо таскать слишком тяжелые сумки, и облегчил свою работу: стал доставлять только "важную" корреспонденцию, а остальную бросал в свой гараж, где ее постепенно накопились целые горы.

Если письмо запоздает, почтальон от этого не пострадает. Не так было в стародавние времена. Скачет гонец, везет послание. А на послании нарисованы одна или несколько виселиц. Это изображение говорит послу: "Спеши, спеши, послание важное и должно быть быстро доставлено". Горе гонцу, если, по мнению получателя, оно задержалось. Тогда символическое изображение становилось действительностью: гонец шел на виселицу.

Были времена, когда гонец, доставляя письмо, нередко шел на верную смерть. Вспомните стихотворение

А. К. Толстого "Василий Шибанов":

 Князь Курбский от царского
 гнева бежал, 
 С ним Васька Шибанов,
 стремянный. 
 Дороден был князь. 
 Конь измученный пал. 
 Как быть среди ночи туманной?

Шибанов отдал своего коня Курбскому, и тот доскакал до литовцев. Его встречают с почестями. Но они не радуют князя. Его жжет злоба, он пишет письмо царю Ивану Грозному.

 Но кто ж дерзновенные князя
 слова 
 Отвезть Иоанну возьмется? 
 Кому не люба на плечах голова,
 Чье сердце в груди не сожмется? 
 Невольно сомненья на князя
 нашли... 
 Вдруг входит Шибанов
 в поту и пыли: 
 "Князь, служба моя не
 нужна ли? 
 Вишь, наши меня не догнали!"
 И в радости князь посылает
 раба, 
 Торопит его в нетерпенье...

Шибанов везет письмо Иоанну. Вот Москва. Царь в монастырской одежде идет после церковной службы.

 Вдруг едет гонец, 
 раздвигает народ, 
 Над шапкою держит посланье.
 И спрянул с коня он
 поспешно долой, 
 К царю Иоанну подходит
 пешой 
 И молвит ему, не бледнея: 
 "От Курбского, князя Андрея!"
 И очи царя загорелися вдруг:
 "Ко мне? От злодея лихого?
 Читайте же, дьяки, читайте мне
 вслух 
 Посланье от слова до слова!
 Подай сюда грамоту, дерзкий
 гонец!" 
 И в ногу Шибанова острый
 конец 
 Жезла своего он вонзает,
 Налег на костыль и внимает.

В застенке под пыткой умер Василий Шибанов. Такова была цена за доставку письма от князя А. М. Курбского, возглавлявшего боярскую оппозицию царю и изменившего России.

Мчатся поезда. Плывут пароходы. Летят самолеты. Вся современная техника поставлена на службу почте. И нужно ли в наше время посылать с письмами гонцов? Оказывается, иногда нужно. И сегодня дипломатическую почту везут специальные курьеры. И сегодня приходится порой платить жизнью за доставку сообщения.

Героически погиб 5 февраля 1926 г., отстреливаясь от четырех диверсантов, дипломатический курьер Теодор Нетте. Другой курьер - Иоганн Махмасталь, тяжело раненный, истекая кровью, отдал почту сотрудникам советского посольства.

 Мне бы жить и жить,
 сквозь годы мчась. 
 Но в конце хочу - 
 других желаний нету - 
 встретить я хочу 
 мой смертный час 
 так, 
 как встретил смерть
 товарищ Нетте.

Это строки из стихотворения Владимира Маяковского "Товарищу Нетте, пароходу и человеку".

Тяжел и безрадостен был труд почтовых работников в царской России. Дух военно-казарменного режима веял над всем почтовым миром. Сюда переносились порядки суровой солдатчины. Даже форма почтовиков долгое время походила на солдатский мундир, даже тесак висел на поясе почтальона. Так было в XVIII в., и мало что изменилось, в первой половине следующего века.

В царствование Петра I, Екатерины II, Павла I и в более поздние времена правительству не раз приходилось издавать распоряжения в защиту почтовых служащих от самодурства проезжающих, власть имущих.

Эти распоряжения мало помогали. "Что такое станционный смотритель?- спрашивает А. С. Пушкин в повести "Станционный смотритель", - сущий мученик четырнадцатого класса, огражденный своим чином токмо от побоев, и то не всегда (ссылаюсь на совесть моих читателей)... Не настоящая ли каторга? Покоя ни днем, ни ночью".

Действительно, маленький чин никак не защищал станционного смотрителя. Вот как описывает в своем произведении "Смех и горе" Н. С. Лесков встречу смотрителя с важной персоной:

"А небось ты... четырнадцатым классом, каналья, пользуешься?

- Пользуюсь, ваше превосходительство. Оплеуха.

- Чин "не бей меня в рыло" имеешь?

- Имею-с.

- Так вот же, не уповай на закон! Не уповай!

И посыпалась пощечина за пощечиной, летели они градом, дождем, потоком. Несчастный смотритель только-что поднимался, как падал снова на пол".

Бедный смотритель так привык к подобному обращению со стороны важных персон, что считал его нормальным. "От такого, по правде сказать, оно даже не обидно, а вот как другой раз прапорщик набежит или корнет, да тоже к рылу лезет, так вот это уж очень противно".

Станционный смотритель, осмелившийся перечить власть имущим, изгонялся со службы. В извлечении № 20 из приказа Главначальствующего над почтовым департаментом от 30 декабря 1843 г. значилось: "Смотрителя Рубиховской почтовой станции (Псковской губернии) Борисова за дерзкие поступки против станового Пристава, и вообще за беспокойный характер, я приказал уволить из почтовой службы, и, как происходящего из податного состояния, отослать в Губернское правление для обращения в первобытное состояние".

В почтово-телеграфных учреждениях было всего 8 свободных дней в году. 293 дня они работали по 12 часов в сутки и 64 - по 8 часов. В то же время в городских управах, казенных палатах и других учреждениях служащие имели 72 свободных дня и работали по 9 часов в сутки.

Служащие на маленьких должностях получали столько, что могли жить лишь впроголодь. Даже чернорабочий получал тогда больше. К тому же почтовому чиновнику надо было иметь, если не сюртук, то тужурку, что тяжело ложилось на его бюджет. Даже более высокие должности почтовиков оплачивались по сравнению с другими ведомствами значительно хуже. Срок выслуги пенсии равнялся тридцати пяти годам, а пенсия была нищенской.

В докладной записке Александру II один из сановников принужден был писать следующее: "Станционный смотритель получал в день всего 11 коп.^*. Чиновнику того же 14 класса, посаженному под арест, полагалось 12 коп. кормовых денег". Тюрьма давала большее обеспечение, чем управление почтовой станцией.

^* (Имеются в виду кормовые деньги.)

В бесправном положении находились служившие в почтовом ведомстве женщины. С 1872 г. существовал закон, ограничивавший их возможность вступать в брак. Даже в более поздние времена поступавшая работать на почту или телеграф женщина должна была подписать такое обязательство: "Я, нижеподписавшаяся, даю настоящую подписку в том, что изложенное в § 2 инструкции 9 января 1909 г. правило о службе женщин в почтово-телеграфном ведомстве, на основании коего на службу принимаются девицы и бездетные вдовы, а из замужних могут состоять на службе только жены чиновников названного ведомства, мне объявлено, причем в случае выхода моего замуж обязуюсь оставить службу".

Запрос об отмене такого закона был подан в Государственную думу, но остался без; последствий.

Еще тяжелее приходилось почтальонам, которые сопровождали почту на лошадях. Двигались они по восьми верст в час; за каждую поездку полагалось 20 коп. прибавки в сутки. За шесть лишних часов в пути прибавки не полагалось. Таким образом, за 30 часов работы к грошовому заработку приходились те же 20 коп. прибавки.

В дороге изнашивалась одежда. Кроме того, нужно было обладать железным здоровьем, чтобы сидеть на открытой повозке осенью и весной под проливным дождем иногда в течение двух суток.

"Чай стоит 5 копеек, хлеб - 4 копейки фунт, остается 11 копеек на обед. Мудрено каши отведать на эти жалкие гроши... Неужели Главное управление не сознает, что за 20 копеек в течение суток прокормиться невозможно", - писал в 1912 г. "Почтово-телеграфный вестник".

В упомянутом выше извлечении № 20 из приказа Глав- ночальствующего над почтовым департаментом имелось и такое сообщение:

"Ефремовской конторы (Тульской губернии) почтальон Оболенский и караульный Московского почтамта Самохин, препровождая до Серпухова почту... были отправлены с Новоселковской станции на пяти повозках с шестью ямщиками, а на дороге отпустили двух ямщиков с лошадьми обратно, следуя затем с почтою до Серпухова на трех повозках. За что почтальон Оболенский наказан при собрании почтальонской команды розгами, а караульный Самохин (происходящий из обер-офицерских детей) выдержан под арестом в продолжение трех дней на хлебе и воде со строгим притом внушением, что впредь за подобный поступок он подвергнется большему наказанию".

При таких условиях почтальон был обязан, как гласит текст подорожной, остававшийся неизменным вплоть до Февральской революции, почту "через все города и станции везти денно и нощно со всяким поспешением, не мешкая нигде напрасно ни одной минуты, не жалея живота своего до последней капли крови, а означенное в накладных сохранять в целости под опасением за противное тому строгогу по закону взыскания".

Рабочий день почтальона, который разносил корреспонденцию, в конце прошлого века равнялся шестнадцати часам. За день почтальон проходил 25, а то и 30 верст. В больших городах он переносил по нескольку раз в день на собственных плечах груз, общий вес которого достигал нескольких пудов.

В. И. Ленин в статье "Из экономической жизни в России" в 1902 г. писал: "Точно так же нельзя обойти молчанием и того, что казна все сильнее эксплуатирует труд почтово-телеграфных чиновников: прежде они ведали только почту, потом прибавили телеграф, теперь взвалили на них же и операции по приему и выдаче сбережений (вспомним, что из 4781 кассы - 3718 почтово-телеграфных). Страшное усиление напряженности работы, удлинение рабочего дня - вот что означает это для массы мелких почтовотелеграфных служащих.

А насчет платы им казна скаредничает, как самый прижимистый кулак: самым низшим, начинающим служащим платятся буквально голодные платы, и затем установлена бесконечная градация степеней с надбавкой по четвертачку или полтинничку, причем перспектива грошовой пенсии после сорока - пятидесяти лет лямки должна еще покрепче закабалить этот настоящий "чиновнический пролетариат"^*.

^* (В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 6, с. 287-288.)

По официальным данным 75% чиновников почты и телеграфа зарабатывали меньше, чем землекопы или чернорабочие.

Не мудрено, что почтовые работники боролись как могли с царским правительством. В 1905 г. многие из них приняли участие во Всероссийской политической стачке. В дни Великой Октябрьской революции среди активных ее бойцов были и работники связи. В первые дни Советской власти на руководящую работу был выдвинут ряд мелких почтово-телеграфных чиновников.

Иной стала работа почтовиков в стране Советов. На помощь работникам связи приходят машины, заменяющие тяжелый ручной труд. Но еще и сегодня входят в наши подъезды письмоносцы-труженики, работа которых ценится теперь не меньше, чем работа людей других профессий. И почтальоны награждаются орденами и медалями, им присваиваются высокие звания.

Героем Социалистического Труда стала Ануза Давлетовна Шарифуллина, бригадир отделения связи Уфимского почтамта, двадцать два года проработавшая безукоризненно на своем посту, ранее награжденная орденами Ленина и Трудового Красного Знамени. Шарифуллина обучила своей профессии почти 100 человек. Она - депутат районного Совета.

Орденом Ленина награждена Елена Андреевна Беспалова, тридцать лет назад понесшая сумку почтальона по своему участку. Теперь она сортировщица писем Московского почтамта. Если ежедневно тысячи адресатов получают в срок свою корреспонденцию, в этом есть частица и ее работы. Ударник девятой пятилетки, лучший по профессии мастер связи, как сказано в ее послужном списке, она была делегатом XXV съезда КПСС.

...По обрывистому берегу Днепра, из дома в дом села Бородаевки, идет почтальон Ольга Швидка. В селе 600 дворов, и в самом центре в одном здании с сельским советом, разместилось почтовое отделение.

У каждого почтальона свой участок: 200 дворов. В дождь и в слякоть, и в стужу трудятся письмоносцы, и за многие годы не было случая, чтобы к закрытию почты хоть одно письмо осталось не доставленным. Все связисты в большом почете у жителей села, и во всех домах их встречают как близких людей. В сумках у них конверты и марки, есть даже коллекционные для местных филателистов. Можно отправить с почтальонами письмо и телеграмму прямо из дому.

Сумка почтальона. Как разнообразно порою ее содержание!

"Так болтали между собою в сумке почтальона повестки и письма; а он между тем бегал по улицам и равнодушно разносил по домам радость и горе, смех и печаль, любовь и злобу, дружбу и ненависть, правду и ложь, важные известия и глупые, пустые фразы". Так писал в своем рассказе "Сумка почтальона" выдающийся русский педагог К. Д. Ушинский.

Но далеко не все почтальоны равнодушны. Вот как рассказывает о себе Анна Иосифовна Петровичева ("Аннушка", как любовно называют ее жители трех сел), начавшая свой нелегкий путь еще девчонкой... Более 35 лет носит она сумку с газетами, письмами, бандеролями:

"Вот Сваино - в нем всю жизнь живу... Знаю весь народ в селе наперечет, до десятого поколения, и коров-то как кличут и щенят - тоже знаю. Труднее сначала было с Хорошевкой - там одни Андреевы да Тимофеевы. А номеров на домах нет - путалась. Сейчас-то что - по обратному адресу скажу, кому письмо. Знаю, откуда, кто и часто ли пишет. А уж кто чем интересуется, какие газеты да журналы читает - разбуди ночью, скажу. Мария-то Гавриловна из Хорошевки, ей 100 лет недавно сравнялось - и на следующий год районную газету "За коммунизм" выписала, да еще газеты... А третье мое село Ново-Николаевское - в-о-н его через поле вдалеке видно... И так вот каждый божий день кругами да кольцами: Сваино - Николаиха - Хорошевка - Сваино. Сколько тут километров? Если бы, думаю, все эти кольца размотать, до луны бы хватило. И все пешком".

Справедливо сказано: "Честь и слава почтальонам!"

Почтальоны делают свое дело не только на земле: появились они и в космосе. С космического корабля "Союз-5" на корабль "Союз-4" летчики-космонавты Е. В. Хрунов и А. С. Елисеев перенесли письма и газеты для летчика-космонавта В. А. Шаталова. На встрече с экипажами звездных кораблей начальник Главного почтового управления Министерства связи СССР О. К. Макаров вручил Е. В. Хрунову, А. С. Елисееву, В. А. Шаталову и Б. В. Волынову удостоверения и значки почтальонов. Космонавты попросили, чтобы для удобства передачи почты в космосе при следующих полетах были изготовлены специальные сумки.

Когда пребывание в космосе стало измеряться месяцами (полет первой основной экспедиции на орбитальной станции "Салют-6" в составе космонавтов Ю. В. Романенко и Г. М. Гречко продолжался 90 суток), почтовая связь стала успешно развиваться. Дважды во время этого полета на борт станции через экспедиции посещения передавалась космическая почта, и было открыто регулярное почтовое обращение на трассе Земля-Космос и Космос-Земля. Космонавты получали не только заказные и простые письма от семьи, товарищей-космонавтов и друзей, но многочисленную служебную корреспонденцию, газеты и бандероли.

Начальником первого космического отделения связи стал Г. М. Гречко. Ему вручили официальные полномочия от Министерства связи СССР и специальный штемпель гашения. Первое письмо, отправленное из просторов Вселенной, было адресовано в Ленинград, в Музей связи имени А. С. Попова. После посадки "Союза-28" почтовый штемпель был отправлен в Москву, где на Главном почтамте им проводилось гашение. На корреспонденции, привезенной кораблем на Землю, ставился удостоверяющий штемпель "Космическая почта. Доставлено кораблем "Союз". Письма обрабатывались на космодроме Байконур и доставлялись адресатам.

Первый космонавт ЧССР В. Ремек доставил на борт станции и чехословацкий специальный штемпель.