Спор о празднике

На востоке и западе огромной империи, даже в самом Риме, народный гнев то и дело приводил к восстаниям. Величайшая держава Древнего мира неотвратимо клонилась к распаду. Сами императоры сидели на престоле как на иголках. Подумать только: за два с половиной века после зарождения христианства сменилось сорок императоров и едва десяток из них мирно дожил до конца дней своих. Остальные были свергнуты или отрекались от престола, задушены, отравлены или кончали жизнь самоубийством.

В дворцовых распрях и заговорах слабела гроза народов - власть императора. А церковь христова росла, крепла и богатела. Она объединила сотни тысяч покорных ее воле последователей, прибирала к рукам богатства, становилась могучей силой. Теперь императоры были заинтересованы в дружбе и союзе с нею, нуждались в ее помощи и поддержке, старались использовать в своих интересах ее влияние на верующих.

По правде говоря, не всегда была безоблачной обоюдная "любовь" церкви и императора. Бывали конфликты и стычки, назревали норой и кровавые ссоры.

Много соперников было у христианства. Сначала проповедники новой религии, заимствуя и перелицовывая на свой лад древние верования, учились у язычников. Но, возмужав, ученики восстали против своих учителей-конкурентов. Самым опасным соперником христианства был культ Митры, у которого выросла целая армия поклонников - от рабов до придворной клики.

Император Аврелиан в 273 году построил храм Митре, провозгласив его верховным божеством - покровителем Рима, и объявил 25 декабря, день рождения "непобедимого Солнца", государственным праздником. Хотя через два года Аврелиан был убит заговорщиками, но еще долгие десятилетия пришлось церкви вести свирепую, не на жизнь, а на смерть, борьбу с митраизмом.

Были и другие враги у христианства: родовитая знать и жрецы старых римских богов. С помощью этих людей начальник дворцовой стражи Диоклетиан захватил власть. Он не довольствовался тем, что стал императором, а потребовал божеских почестей, поклонения своей священной особе и возвеличил преданных ему жрецов.

Это пришлось не по вкусу христианскому духовенству, особенно епископам, они осуждали "измену" императора и не ограничились одной только ревностью, а начали плести интриги против высокого покровителя язычников. Да и сам Диоклетиан не очень доверял руководителям церкви, в которой подозревал силу, опасную для императорской власти.

А здесь еще строптивые епископы неумело подготовили заговор против императора и дважды поджигали его дворец. Пожара им устроить не удалось, но они подлили масла в огонь неугасимой ярости жрецов. По их наущению Диоклетиан стал преследовать несговорчивых христиан, многие из них были брошены в темницы, избиты до полусмерти или казнены, а принадлежавшее им состояние и богатства многих церквей конфискованы.

Несколько лет продолжались эти гонения, последнее испытание христианства, и принесли ему больше пользы, чем вреда: выросла слава и влияние "пострадавшей за веру" церкви, росло и число ее последователей. Вскоре, в 313 году, была провозглашена свобода веры христовой, а церкви возвращены все ее богатства, которые она стала быстро и успешно приумножать.

Как никогда раньше, возвысилась власть разбогатевших епископов: они возглавляли большие церковные округа, объединявшие много общин, и бесконтрольно командовали огромным штатом духовенства. Сами епископы подчинялись только митрополитам, которых почтительно называли "отцами церкви". И не случайно наибольшим влиянием обладали митрополиты Рима, Александрии, Антиохии: они владели огромными поместьями и полновластно распоряжались всеми доходами церкви в крупнейших областях империи.

После "гонителя христианства" Диоклетиана ожесточенная борьба между его преемниками завершилась победой императора Константина, получившего прозвище "великого". Несомненно, это был один из величайших злодеев: он не гнушался самыми чудовищными преступлениями, лишь бы обезопасить свою божественную особу от возможных и воображаемых покушений. Трусливый и коварный, он всюду подозревал измену и без долгих колебаний умертвил отца своего и сына, жену, племянника, зятя. Кажется, благосклонно и доверчиво он относился только к руководителям церкви.

Рассказывают, что накануне битвы с соперником Максенцием суеверный язычник Константин на всякий случай помолился Христу и, когда одержал победу, решил, что это очень симпатичный бог. В благодарность император разрешил епископам собирать налоги с языческих храмов, и немало средств прилипло к рукам ретивых сборщиков.

Конечно, не случайная молитва и личные симпатии к Христу заставили Константина поощрять христианство. Он как был, так почти до конца своего оставался язычником, лишь перед смертью приняв новую веру. Но он по заслугам оценил возросшую силу церкви: если привлечь ее на свою сторону, она поможет ему стать единодержавным властителем империи.

И Константин не ошибся в своих расчетах. И церковь не осталась в долгу: она впоследствии причислила этого зверя в образе человека к лику святых - и каких? Он был награжден титулом равноапостольного, то есть приравнен к двенадцати ближайшим ученикам Христа.

Именно Константин узаконил почитаемый день Солнца - воскресенье как обязательный для всех праздник. Затем он провозгласил христианство главной, то есть государственной, религией, хотя и не запретил языческих культов - ведь сам он числился верховным жрецом. Церковь стала прочным оплотом императорской власти.

Однако полного единства все-таки не получалось: одни общины верили в Христа, другие - только в отца небесного, а сына его, Иисуса, считали человеком или, во всяком случае, богом низшего ранга. Возникли и другие разногласия, споры, раздоры, многочисленные секты, злобно боровшиеся одна с другой. Отцы церкви, как водилось и раньше, объясняли эти распри кознями соперника бога - дьявола, который только о том и мечтает, чтобы исказить сущность веры. Но кто бы ни был виновником "ересей", они разделяли верующих на враждующие группы, мешали распространять христианство.

Язычник Константин позаботился о сплочении христиан. В 325 году он созвал "вселенский" собор - чрезвычайное совещание трехсот руководителей церкви. Они съехались в небольшой городок Никею "со всех сторон вселенной", то есть из всех стран, где были христианские общины.

Председательствовал на Никейском соборе сам император. Открывая первое заседание, он соизволил указать, что церковные раздоры опаснее войн и к добру не приведут. Константин призвал установить порядок, и церковники послушали его.

Прежде всего была осуждена ересь александрийского священника Ария. Он утверждал, что бог один, а сын его, Христос, только подобен отцу своему. После шумных споров собор проклял ересь Ария, а его сослал как злейшего врага церкви.

Пользуясь случаем, первый вселенский собор принял символ веры - единые основы религии и окончательно утвердил текст Нового завета. Наконец, Никейский собор обязал всех христиан пользоваться только юлианским календарем с определенными днями постов и решил давний спор о пасхе - празднике "воскресения" Христа. Это был очень сложный, запутанный вопрос.

Одни общины, главным образом в восточных провинциях Римской империи, справляли этот праздник вместе с евреями. У них пасха начиналась в полнолуние, вечером 14-го, и кончалась 21 нисана - первого весеннего месяца по лунному календарю евреев.

Другие общины - в Египте и западной части империи - объединили свою пасху с языческим праздником возрождения природы, когда воскресал бог растительности. Здесь пасха начиналась в воскресенье после первого весеннего полнолуния, но уже не по еврейскому, а по юлианскому календарю, и началом весны считалось весеннее равноденствие - 21 марта.

Никейский собор предписал всем общинам справлять пасху, как в Египте (Александрии), где "календарная наука процветала издревле". При этом строго-настрого запрещено начинать праздник в то воскресенье, которое, паче чаяния, совпадет с первым весенним полнолунием, чтобы, упаси боже, христианская пасха не совпала с еврейской. Если же полнолуние придется на 20 марта, раньше равноденствия, то первым весенним полнолунием считается апрельское. Таким образом, начало пасхи могло кочевать по всем дням от 22 марта до 25 апреля.

Все эти хитросплетения привели к невообразимой путанице.