Заговор на Волге

Лето 1918 года было жарким, знойным...

Известия одно тревожнее другого доходили до столицы молодой Советской республики - Москвы. Все газеты пестрели экстренными сообщениями: в Поволжье вспыхнул и быстро распространяется контрреволюционный мятеж, подготовленный и спровоцированный агентами империалистических держав. Поднимали голову враги Советской власти на Дону, Украине, на Дальнем Востоке.

30 мая 1918 года Москва была объявлена на военном положении. Рабочие и крестьянская беднота по призыву Коммунистической партии снова взяли в руки оружие.

"Снова, как в Октябре, - писала в те дни "Правда", - рабочая революция мобилизует свои силы.

К оружию - товарищи рабочие!

К оружию - братья пролетарии деревни!

Контрреволюция и голод идут на нас войной".

...С той поры как победила Великая Октябрьская социалистическая революция, не было дня, чтобы контрреволюция, где явно, где скрыто, не выступала против новой власти рабочих и крестьян. В союзе с империалистами других стран русские капиталисты и помещики плели сети гнусных заговоров, лелея надежду снова стать хозяевами страны, вернуть себе былое право угнетать трудовой народ.

Советская республика мужественно проводила одни революционные преобразования за другими. Вслед за национализацией земли общенародным достоянием стали банки, заводы, фабрики, железные дороги и другие предприятия общественного значения.

Отбивая атаки внутренних и внешних врагов, рабочие и крестьяне под руководством Коммунистической партии весной 1918 года завоевали мирную передышку и все свои силы направили на скорейшее восстановление разрушенного империалистической войной народного хозяйства, на дальнейшее укрепление Советской власти и коренную перестройку всей жизни страны на социалистических началах.

Но мирная передышка продолжалась недолго. 9 и 14 марта 1918 года в Мурманске, 5 апреля во Владивостоке высадились первые отряды английских, французских, японских и американских интервентов. Это было открытое вооруженное нападение на страну Советов империалистов, опиравшихся на российскую буржуазно-помещичью контрреволюцию.

В наступлении на Советскую Россию империалисты особую роль отводили чехословацкому корпусу, который был сформирован еще при царском самодержавии из военнопленных чехов и словаков для участия в войне против кайзеровской Германии и Австро-Венгрии.

Советское правительство, идя навстречу пожеланиям чехословаков, приняло решение эвакуировать их на родину через Владивосток, так как путь на запад был отрезан фронтами. К лету 1918 года эшелоны с чехословаками растянулись по всей линии железной дороги на участке Сызрань - Пенза - Владивосток.

Многие из солдат чехословацкого корпуса участвовали в борьбе за установление Советской власти в России и в массе своей с симпатией относились к новому строю. Однако в корпусе большую силу имело реакционное офицерство. С помощью чешских и словацких правых социал-демократов, русских эсеров и меньшевиков командование корпуса, спекулируя на национальных чувствах солдат, проводило среди них антисоветскую пропаганду, стараясь оклеветать и очернить власть рабочих и крестьян, извратить миролюбивую политику Советской России.

Глава чехословацких буржуазных националистов Масарик в марте 1918 года, находясь в Вашингтоне, согласился поднять чехословацкий корпус на мятеж против Советской власти, потребовав за это последующего признания империалистическими кругами Чехословацкой буржуазной республики. Тогда же были получены значительные суммы для контрреволюционных сил. Технические детали и план вооруженного выступления были разработаны в конце апреля 1918 года на нелегальном совещании в Москве, в стенах французской военной миссии, с участием известного английского разведчика Локкарта, хозяина дома генерала Лаверня, полковника французского генштаба Корбейля и уполномоченных от белогвардейского подполья полковника Сыромятникова, генерала Иностранцева и специально прибывшего представителя сибирской контрреволюции капитана Коншина.

Совещание заговорщиков длилось всю ночь. По принятому плану чехословацкому корпусу ставилась задача: внезапным ударом захватить важнейшие пункты вдоль Сибирской железной дороги, овладеть Уралом и Поволжьем и двинуться на Верхнюю Волгу, где эсерами будут подготовлены контрреволюционные выступления в 23 городах, далее соединиться с англо-французскими войсками, которые после захвата Архангельска должны следовать через Вологду в центр страны.

В начале мая этот план был согласован и уточнен с командованием чехословацкого корпуса на совещании в Челябинске. Тогда же были приведены в готовность и все другие антисоветские силы.

Мятеж начался 25 мая 1918 года. В тот день чешские легионеры внезапно заняли станцию и город Мариинск. 26 мая, преодолев упорное сопротивление местных отрядов рабочих и крестьян, они овладели Новониколаевском (ныне Новосибирск), а в последующие два дня - Челябинском и Нижнеудинском.

29-30 мая пали Пенза, Сызрань и Канск, а в начале июня - Омск.

Образовавшиеся четыре группы чехословацких войск: пензенская, челябинская, сибирская и владивостокская - при активной поддержке эсеров и меньшевиков, вылезшей из подполья белогвардейщины повели регулярное наступление против Советской власти. Отряды рабочих добровольцев, первые отряды Красной Армии в ожесточенных схватках отбивали атаки превосходящих сил врага.

8 июня пензенская группа белочехов захватила Самару. Здесь с помощью иностранных штыков эсеры создали свое "правительство" - Комитет членов Учредительного собрания (Комуч).

Расширяя захваченную территорию, пензенская группа белочехов 3 июля соединилась у станции Миньяр с челябинскими частями чехословаков, действовавшими под командой полковника Войцеховского, а 5 июля захватила Уфу. Обеспечив себе тыл, белочехи и белогвардейцы перенесли центр военных действий на Волгу.

В помощь контрреволюционным мятежникам 6 июля 1918 года в Москве вспыхнул мятеж левых эсеров. В тот же день в Рыбинске, Муроме, Костроме, Ярославле начались антисоветские мятежи. Они были подготовлены "Союзом защиты родины и свободы" - подпольной белогвардейской организацией, созданной правым эсером авантюристом Б. В. Савинковым, которого снабжали деньгами и оружием помощники английского разведчика Локкарта и французского посла Нуланса.

Центральный Комитет Коммунистической партии и Советское правительство призвали трудящихся республики встать на защиту социалистического Отечества. Военные вопросы находились в центре внимания В. И. Ленина, требовавшего подчинить все силы республики задаче разгрома врага. Всюду в стране развернулась кипучая деятельность по организации решительного отпора силам контрреволюции. Рабочие и крестьяне были преисполнены непоколебимой решимости грудью отстоять завоевания Октября.

В обстановке развертывающейся гражданской войны местные партийные организации и выехавшие на места представители ЦК РКП(б), опираясь на красногвардейцев, добровольческие части и рабочие дружины, быстро создавали красные дивизии и армии. Был образован штаб Красной Армии чехословацкого фронта, который разместился в Казани.

Казань... Еще недавно мирный, тыловой город, он теперь неожиданно оказался в прифронтовой полосе. Отсюда в Москву шли тревожные сводки о положении на фронтах.

Казань приковывала к себе внимание врагов Советской власти: захват этого города открывал путь на Москву-столицу столь ненавистной им республики Советов. В случае успеха белогвардейцам доставался крупный приз - золотой запас РСФСР, хранящийся в кладовых Казанского банка. Последнее обстоятельство до некоторой степени предопределило дальнейшее развитие событий и ход военных операций на поволжском участке возникшего Восточного фронта.

Серые грозовые тучи, отражаясь в широкой ленте Волги, медленно плыли над древним Казанским кремлем. По улицам города маршировали отряды рабочих-добровольцев, взявшихся за оружие для отпора черным силам мятежников. По решению Казанской городской конференции РКП(б) проводилось всеобщее вооружение беднейшего населения города и близлежащих уездов.

У штаба фронта, что расположился на Малой Казанке, появились броневики с алыми звездами. Внизу, по Волге, маневрировали пароходы, вооруженные пушками и пулеметами. В штабе происходили бесконечно заседания военных командиров. Вожаки рабочих - коммунисты В. Скачков, К. Якубов и другие - организовали 10 отрядов из рабочих и татарской бедноты. Под ружье встали почти все рабочие Заречья, фабрики Алафузовых, мыловаренного завода, железнодорожных мастерских.

В то время как большевики без сна и отдыха укрепляли оборону города, левые эсеры и их представитель М. А. Муравьев, ставший недавно по рекомендации Троцкого командующим чехословацким фронтом, развернули подрывную работу. Одновременно с вооруженными выступлениями эсеров в Москве и Ярославле готовили антисоветский мятеж на фронте Муравьев и его ставленники. По заданию ЦК партии эсеров Муравьев, пользуясь правами командующего фронтом, тайно осуществлял свой заговор и предпринимал меры к захвату золотого запаса, чтобы затем использовать его в борьбе с Советской властью.

Золото...

К нему всегда тянулись грязные руки монархов и князей, помещиков и попов, промышленников и купцов, генералов и всяких завоевателей. Живя по волчьим законам, они признавали лишь одну власть - власть денег, власть богатства и силы.

В глубоких подвалах Казанского банка, который стоял в центре города, у возвышенной его части, напротив Казанского университета, в так называемых золотой и серебряной кладовых хранились драгоценности, составлявшие в золотом исчислении свыше миллиарда рублей. Здесь было золото, добытое русским народом, намытое на сибирских рудниках и промыслах многими поколениями рабочих, ссыльными декабристами, первыми каторжниками - народовольцами и большевиками. Во имя этого золота цари и капиталисты гноили заживо людей, вели малые и большие войны, высасывали из народа последние жизненные соки.

Царская Россия в начале XX века, и особенно во время первой империалистической войны, испытывала огромные экономические и финансовые трудности. Эти затруднения были обострены глубоким кризисом мировой системы капиталистического хозяйства, все растущей экономической зависимостью самодержавия от империалистов Англии, Франции и США. Государственный банк Российской империи спешил изъять из обращения золотые монеты и слитки и заменить их бумажными деньгами (кредитными билетами). Золото необходимо было поместить в надежные хранилища, так как это был основной резервный фонд государства для расчетов по международным обязательствам.

Еще до революции, стремясь получше упрятать золотые запасы, царское правительство начало концентрировать их в Казани, подальше от фронтов империалистической войны. Выбор места хранения золотого запаса не был случайным. Казанский банк - один из немногих в России - располагал обширными кладовыми. Сам же город занимал удобное географическое положение. Находясь на Волге, он имел также прямое железнодорожное сообщение с центром страны. Еще в 1915 году, когда германская армия ворвалась в Прибалтику и создала прямую угрозу Петрограду, в Казань была отправлена первая партия золота из столичного банка - 526 мешков с золотой монетой.

После Октябрьской революции в Казани, как во всех крупных городах страны, у дверей кладовых Государственного банка встали красногвардейцы и революционно настроенные солдаты. А когда 27 декабря 1917 года Советское правительство за подписью В. И. Ленина опубликовало декрет о национализации банков, все золото стало общенародным достоянием и перешло в распоряжение Народного банка РСФСР.

Насколько своевременными и разумными были мероприятия Советской власти в области финансов, хорошо видно из документов Государственного банка за 1917 год. Документы, в частности, раскрывают, что Временное правительство транжирило народное золото, что глава его А. Керенский, договорившись с финансовыми кругами Швеции, переводил золото в шведский Рикс-банк. Буквально за несколько дней до Октябрьского вооруженного восстания золото в слитках на сумму 5 миллионов рублей было погружено в поезд "особого назначения" и направлено через Петроград и Финляндию в Стокгольм. Немало золота было переправлено в США, Англию и Францию, поставлявших военное снаряжение русской армии.

Советское правительство делало все необходимое, чтобы не дать больше представителям эксплуататорских классов вывозить золото за границу и использовать его во вред народной власти.

В начале 1918 года в связи с опасностью нового наступления кайзеровской германской армии на Западном фронте Совет Народных Комиссаров, заботясь о народных ценностях, дал указание продолжить сосредоточение золота в Казани, находящейся в наиболее безопасном в то беспокойное время районе. В мае 1918 года в Казань прибыло золото, хранившееся в Тамбовском отделении Госбанка, а в июне - золото из Московской и Самарской контор банка. Вместе с золотом оттуда же были доставлены ценности, вывезенные из Петрограда, в том числе драгоценности Монетного двора, Главной палаты мер и весов и Горного института.

Эвакуированные драгоценности еще продолжали поступать в кладовые Казанского банка, когда стало очевидным, что и здесь небезопасно. Контрреволюционный заговор на Волге изменил обстановку в этом районе.

По поручению В. И. Ленина главный комиссар Народного банка республики Т. И. Попов в середине июня 1918 года предписал Казанскому банку подготовиться к возможной эвакуации ценностей. Финансовые работники Казани с помощью местных партийных и советских организаций приступили к подготовке золота к эвакуации в Нижний Новгород (ныне город Горький). С этой целью началась спешная замена прогнивших от времени мешков, в которых хранилось золото с 1915 года.

27 июня в разгар работ управляющего Казанским отделением Народного банка Марьина вызвал к себе главком Муравьев. Громко стуча кулаком по столу, он обвинил финансовых работников в паникерстве и трусости.

- Кто позволил разводить панику? - орал он в неистовстве. - Золото - в надежных руках. Запомните: никакой эвакуации без моих распоряжений.

А наутро у здания банка встал усиленный наряд из личной охраны Муравьева.

В тот же день Марьин телеграфировал в Москву:

"На чешском фронте дела в последние дни улучшаются. Главнокомандующий фронтом Муравьев на мой вопрос просил передать его подлинные слова: "Политическое положение прекрасно, т. к. в Казани - я""^*.

^* (Центральный государственный архив народного хозяйства СССР (ЦГАНХ СССР), ф. 2324, оп. 1, д. 187, л. 74.)

Подозрительное поведение Муравьева не могло не вызвать чувства тревоги. "Не обольщайтесь самохвальством Муравьева, - писал в ответной телеграмме Т. И. Попов, - продолжайте внимательно исследовать положение. Телеграфируйте непосредственно мне... Агентуре Комиссии борьбы с контрреволюцией все важное сообщайте"^*.

^* (ЦГАНХ СССР, ф. 2324, оп. 1, д. 187. л. 74.)

Однако чего-либо эффективного предпринять уже не удалось. В первых числах июля Муравьев по сигналу ЦК партии эсеров сбросил маску. Прикрываясь трескучими фразами о "защите" революции, он пытался захватить власть в Казани и прежде всего овладеть кладовыми Казанского банка. Тогда же в порту появился специально оборудованный пароход для тайной перевозки золота из Казани в Симбирск (ныне Ульяновск), где Муравьев надеялся закрепить свою власть.

10 июля Муравьев в сопровождении многочисленной охраны, состоявшей из матросов-анархистов и офицеров-савинковцев, прибыл в Симбирск. Здесь его встретил командир 1-го Курского бронедивизиона Н. Н. Беретти - член партии левых эсеров. Из Симбирска Муравьев дал телеграфное распоряжение по всему фронту. В нем объявлялись перемирие с белочехами и война Германии. Приказывалось войскам перестроиться и двигаться на Москву.

Окружив броневиками здание Совета, предатели явились на заседание губисполкома, на котором председательствовал старый большевик И. М. Варейкис. Эсеры пытались навязать Совету предложение о создании Поволжской республики с центром в Симбирске. Когда это предложение было отвергнуто, взбешенный Муравьев, выхватив маузер, пытался проложить путь к своей охране, но был убит одним из красноармейцев.

Симбирские коммунисты с помощью красноармейцев 1-го Курского бронедивизиона и бойцов 4-го Латышского полка быстро расправились с муравьевской охраной. Так закончилась авантюра Муравьева и первая попытка захвата золотого запаса, принадлежащего народу.

Характерно, что везде, где возникали контрреволюционные заговоры, их организаторы стремились поживиться за счет богатств народа. Так произошло в Ярославле, где эсеровские заговорщики разграбили местное отделение Народного банка. А когда в мае 1918 года происходила эвакуация золота и серебра из Екатеринодара, Ростова и Новочеркасска в центр Советской республики, на "золотой поезд" напал "свободный полк левых эсеров". Они арестовали охрану поезда и тут же разделили между солдатами полка серебряные монеты, обнаруженные в вагонах. Затем грабители накинулись на золото. На другой день предполагалось разграбление бриллиантов и серебряных изделий.

Но утром 9 мая у станции Сарепта их окружили рабочие отряды, присланные из Царицына (ныне Волгоград). Ликвидацией бандитской шайки руководил чрезвычайный комиссар Юга России Г. К. Орджоникидзе, который докладывал впоследствии: "Главные виновники были арестованы, и разграбленное золото и серебро, насколько возможно, было отобрано. Всего не удалось отобрать, т. к. некоторые из грабителей, почувствовав опасность, бежали. Отобранное серебро и золото было ссыпано в мешки и при особой охране препровождено в отдельных вагонах в Царицын..."^*.

^* (ЦГАНХ СССР, ф. 2324, оп. 1, д. 187, л. 24.)

Подобный грабеж, несомненно, грозил и золотому запасу в Казани в случае торжества заговора Муравьева.

Ликвидировав контрреволюционный заговор, партийные и советские организации приступили к укреплению обороны Казани, так как в результате измены Муравьева обстановка на фронте ухудшилась.

Под ударами белочехов и белогвардейцев красные отряды продолжали отступать. 22 июля после боев пал Симбирск, а 25 июля - Екатеринбург (ныне Свердловск). Под руководством коммунистов рабочие и крестьяне предпринимали героические меры, чтобы укрепить Красную Армию и остановить врага. Из Москвы, Петрограда и других промышленных центров на фронт срочно были мобилизованы рабочие. Они должны были стать костяком отрядов Красной Армии, внести в войска твердую организацию и: дисциплину.

ЦК РКП(б) направил на фронт тысячи коммунистов, опытных организаторов и руководителей масс. Перед ними была поставлена задача: остановить отступление на фронте, накопить резервы и организовать контрнаступление. В районе Казани начала формироваться 5-я армия, сыгравшая важную роль в разгроме белочехов и армий Колчака. В то же время Комуч готовился к осуществлению своего стратегического плана. Группа войск белогвардейцев под командованием подполковника генштаба Каппеля и представителя военного ведомства Комуча Лебедева продвигалась вверх по Волге и вскоре достигла Буинска, выйдя на подступы к Казани.

Опьяненные успехом, контрреволюционеры бредили походом на Москву. Отборные части белых стремились быстрее овладеть Казанью. Это был, безусловно, авантюристический план, но сложившаяся обстановка содействовала его осуществлению.

В Казани, где укрывалось около 5 тысяч бывших царских офицеров, назревал заговор, руководимый Савинковым. "Решил ехать на Волгу, - вспоминал он о тех днях. - Надеюсь, что казанская организация будет счастливее, чем рыбинская, и что мы своими силами возьмем город".

Белогвардейцы и чехи придавали большое значение захвату Казани. Вот что писал по этому поводу в своем дневнике Лебедев: "В числе, правда, второстепенных мотивов немаловажен и тот, что в Казани находится эвакуированный в нее золотой запас Государственного банка"^*.

^* ("Воля России" (Прага), 1928, № 8-9, стр. 136.)

В Казанском кремле стоял батальон сербов, сформированный из бывших военнопленных австро-германской армии. Он подчинялся сербской военной миссии, находящейся в Архангельске, и был нейтрален по отношению к местной Советской власти. Но мало кто знал, что командир батальона майор Благотич, потеряв связь со своей миссией и оставшись без денег, очень быстро нашел поддержку во французской военной миссии, а затем примкнул к заговорщикам.

...26 июля поздно ночью по притихшим переулкам Симбирска пробирался человек. Черное пальто и шляпа с трудом скрывали его военную выправку. Встречая военный патруль белогвардейцев, он четко называл пароль "Казань". Ему отвечали "Москва" и скороговоркой добавляли: "Проходи". Так он добрался до Троицко-Спасской гостиницы, поднялся на второй этаж и постучался в дверь, на которой еще висели обрывки плаката, призывавшего вступать в Красную Армию. Его уже ждали.

За столом, на котором стояли бутылки вин и лежала оперативная карта, сидели подполковник Каппель, Лебедев, капитан Степанов и член Учредительного собрания Фортунатов.

Сняв пальто, неизвестный представился:

- Штабс-капитан Григорьев.

Это был прибывший из Казани савинковец, который доставил информацию о положении в Казани.

- В городе с марта 1918 года существует военная организация офицеров, - докладывал он. - Многие члены организации состоят на службе в штабах фронта и округа и многочисленных тыловых военных учреждениях. В июне органы ЧК арестовали начальника штаба организации и некоторых его помощников, но основные силы остались нетронутыми. Часть офицеров ушла в подполье. Оружия маловато, но Совдеп дал распоряжение вооружить квартальные домовые комитеты, а они почти все состоят из бывших офицеров. На некоторых заводах большим влиянием пользуются меньшевики, с которыми удалось договориться. Установлен личный контакт с майором Благотичем. Подкрепления, обещанные Вацетису, еще не прибыли. Подступы к городу со стороны Волги не прикрыты. Установка батарей на Верхнем Услоне умышленно затягивается. Но с мятежом медлить нельзя. Казанская чрезвычайная комиссия преобразована в Чрезвычайную комиссию по борьбе с контрреволюцией на чехословацком фронте и усилена людьми. Нам долго не продержаться.

Свой доклад Григорьев выпалил единым духом, торопясь обрадовать собравшихся благоприятными известиями.

На затянувшемся совещании казанская операция была решена. Тут же были вызваны командир 1-го Чешского гусарского полка поручик Швец и командир речной флотилии мичман Мейер и составлен план операции. Решено было готовить десант на пароходах с одновременным наступлением группы Каппеля по берегу Волги. Мейеру поручили переоборудовать некоторые баржи под плавучие батареи.

В ночь на 1 августа из Симбирска вверх по Волге вышли 6 вооруженных пароходов и 15 вспомогательных судов с артиллерией. На них разместился ударный десантный отряд численностью в 2 тысячи штыков.

Чехословацкое командование, боявшееся за судьбу всего фронта, ослабленного за счет десанта, хотело было в последний момент приостановить это наступление, но члены Комуча, уже подсчитывающие стоимость золотого запаса, запротестовали. "Прошу иметь в виду, - горячо доказывал чехам Лебедев, - что в Казани наши предупреждены о дне наступления, а также сербский батальон и офицерские организации".

И белочехи снова отдали приказ - десант вышел в поход.

Все эти дни Казань жила напряженной жизнью. В 20-х числах июля сюда прибыл новый главнокомандующий фронтом - И. И. Вацетис. С ним прибыли ряд оперативных работников, а также соратник Ф. Э. Дзержинского - М. Я. Лацис, председатель ЧК фронта, созданной 16 июля 1918 года.

Казань они застали встревоженной. Оперативные сводки, поступающие из армий, были малоутешительны. В самом городе неспокойно. В июле в Казани проходил IV губернский съезд Советов, на котором левые эсеры, опираясь на кулацкие элементы и меньшевиков, протащили резолюцию, оправдывавшую авантюру Муравьева. Казанские большевики разоблачили левых эсеров и закрыли съезд. Ввиду накала обстановки вся власть была передана ревкому, во главе которого встал коммунист Я. С. Шейкман - бывший председатель Казанского Совета.

Совместно с губкомом партии ревком активизировал формирование рабочих дружин, но обучение и вооружение их, порученное военспецам, умышленно затягивалось.

Учитывая обстановку, Вацетис вызвал в Казань 5-й Латышский полк, стоявший до того времени на станции Бологое. Первая группа бойцов этого полка прибыла в Казань вместе с ним в качестве охраны штаба фронта. ЧК фронта под руководством М. Я. Лациса приступила к работе. Уже 27 июля Лацис телеграфировал в Москву Дзержинскому: "Разоружены две эсеровские дружины, отнято 15 пулеметов, 160 винтовок, 150000 патронов и револьверов. Сегодня разоружается домовая охрана. Расстреляно 10 белогвардейцев"^*.

^* (Центральный государственный архив Советской Армии (ЦГАСА), ф. 106, оп. 3, д. 15, л. 115.)

Решительными действиями советского командования удалось стабилизировать фронт на Волге на линии Корсунь - Буинск, Тетюши - Спасск. 28 июля И. И. Вацетис направил в Москву план контрнаступления, сущность которого сводилась к захвату в клещи противника, действовавшего на участке Симбирск - Сызрань, двойным ударом по левому берегу Волги: с севера - со стороны Чистополя на Симбирск и с юга - со стороны Урбаха на Самару. Осуществление этого плана зависело от маневренности войск и, главное, от действий 5-й армии, наносившей основной удар. Но армия формировалась очень медленно. Вацетис бомбардировал Москву телеграммами о высылке пополнений. "Из Москвы и других мест, - говорилось в одной из них от 31 июля, - посланы на Восточный фронт поддержки. С нетерпением их ожидаем. Просим назначить расследование, почему они так долго едут. Прибыл только Полтавский полк".

ЦК партии и лично В. И. Ленин, занимаясь выяснением причин неудач советских войск на Восточном фронте, разработали ряд мероприятий по оказанию помощи фронту. В. И. Ленин внимательно следил за боевыми действиями войск и работой тыла, за деятельностью военных специалистов, привлеченных в ряды Красной Армии. Он учил черпать силу в народе, подсказывал пути и методы работы с массами. Именно в эти дни В. И. Ленин спрашивал руководящих работников Восточного фронта: "Достаточно ли энергично работают военные руководители и Вацетис? Хорош ли контроль комиссаров за ними?..

Достаточно ли связи в военном деле с массами бедноты? Делается ли все для ее подъема и привлечения?"^*.

^* (В. И. Ленин. Военная переписка (1917-1920). М., Воениздат, 1956, стр. 57.)

Энергии у Вацетиса было достаточно, но связь с массами слабая. "С приездом Вацетиса и Данишевского (начальника штаба фронта), - пишет в своих воспоминаниях член губкома партии Л. Милх, - отношения ухудшились и стали резко формальными. Мы обвиняли их в обособленности, диктаторстве; они, вероятно, были недовольны нами"^*. Вацетис считал, что гражданские не должны вмешиваться в дела военных. В решающие дни борьбы за Казань это сыграло свою отрицательную роль. Рабочие дружины остались необученными и невооруженными, так как штаб фронта рассчитывал лишь на войсковые пополнения, которые прибыли слишком поздно.

^* ("Борьба за Казань". Казань, 1924, стр. 18.)

Коммунисты Восточного фронта и Казани делали все, чтобы остановить врага.

После авантюры Муравьева и особенно падения Симбирска руководители Казанского губкома партии с тревогой думали о золотом запасе. По просьбе ревкома вопрос о судьбе золота обсуждался на заседании Реввоенсовета фронта. Реввоенсовет решил усилить охрану банка, но золото из города пока не эвакуировать.

"Испытывая на себе обстановку фронта, - вспоминает об этих днях участник заседания М. Я. Лацис, - нам казалось, что Казань сдавать нельзя, что сдача Казани равняется открытию подступов к Москве, что разбитая под Казанью наша армия покатится до Нижнего и неприятель, таким образом, тесным кольцом окружит нас с Востока и Севера. Нам казалось, что необходимо принять отчаянные усилия для защиты Казани. А если все эти меры будут приняты, тогда зачем вывозить золото?.. Но вывоз золота - это не такая простая вещь... не перехватят ли этот ценный груз в дороге? Деревни Поволжья определенно ненадежны"^*.

^* ("Борьба за Казань", стр. 18.)

Ревком информировал Москву о положении дел и запросил, как быть с золотым запасом.

Ввиду особой важности вопрос о золоте рассматривался Совнаркомом. Срочно была сформирована группа из ответственных лиц, которой поручалось осуществить эвакуацию золотого запаса из Казани. В эту группу вошли К. П. Андрушкевич, Н. В. Наконечный, С. М. Измайлов. Руководителю группы К. П. Андрушкевичу 27 июля был выдан мандат, подписанный В. И. Лениным.

"Предъявитель сего инспектор Народного банка К. П. Андрушкевич, - говорилось в мандате, - назначен комендантом по выполнению поручения Совета Народных Комиссаров особой важности, в связи с эвакуацией ценностей Российской Социалистической Федеративной Советской Республики"^*.

^* (Центральный государственный архив Татарской АССР (ЦГА ТССР), ф. 324, оп. 2, д. 11, л. 7.)

В тот же день Особая экспедиция для эвакуации золота выехала из Москвы. Уже вечером 28 июля экспедиция прибыла в Казань. Она имела в своем распоряжении несколько пароходов и барж, снаряженных в Нижнем Новгороде. Развернулись активные приготовления к вывозу золота вверх по Волге. Правда, вопрос о месте нового хранения золотого запаса не был решен. Были предприняты спешные розыски помещения в Вятке и Перми, но удовлетворительных результатов они не дали. Среди работников экспедиции имелись различные мнения: одни предлагали вывезти золото в Москву, другие - в Коломну под особую охрану рабочих Коломенского завода.

Предстояло вывезти около 80 тысяч пудов драгоценностей. Были ускорены работы по прокладке подъездных путей от банка до пристани, налаживался транспорт, и велась проверка упаковки золота. Для охраны золота в пути был сформирован конвой из 20 человек во главе с членом ревкома комиссаром финансов Казанского Совета А. И. Бочковым, членом партии с 1904 года.

В разгар работ по подготовке к эвакуации золота десант противника прорвался через Тетюши и приблизился к городу. Для казанцев это было полной неожиданностью. Последние оперативные сводки говорили об успехах советских войск на всех направлениях.

3 августа белогвардейские" отряды (600 человек пехоты, 3 орудия, 3 броневика) атаковали Буинск и захватили его. Командующий на этом участке фронта эсер Трофимовский - ранее один из приближенных Муравьева - бежал с поля боя на пароходе.

Волжские суда "Братство", "Лев" и "Ольга", вооруженные в середине июля по инициативе В. В. Куйбышева и образовавшие так называемый Симбирский военный отряд, завязав бой с противником южнее Тетюшей, не выдержали неравного боя и отступили к Казани.

5 августа (в этот день намечалась эвакуация золотого запаса) на виду у города возле Верхнего Услона развернулось сражение. На помощь советским пароходам были высланы тихоходные пароходы "Белая акация" и "Бурлак" - все, что было под рукой у советского командования. Не имея снарядов к орудиям, они надеялись на пулеметы, но, подбитые артиллерийским огнем противника, вынуждены были пристать к берегу. Остальные пароходы флотилии, неся потери, отступили вверх по Волге к Свияжскому мосту, который впоследствии им удалось отстоять с помощью бронепоезда. Вместе с ними ушли также пароходы Особой экспедиции. Золото осталось в Казани. На его погрузку не хватило одной ночи.

Обстреляв город, флотилия белогвардейцев подошла к устью реки Казанки и на Любимовской пристани в шесть часов вечера высадила десант.

О дальнейших событиях повествуют два документа, написанные представителями той и другой сторон.

В телеграмме Вацетиса в Москву говорится: "К 10 часам вечера удалось артиллерийским огнем заставить флотилию противника отойти от Казани вниз по течению... Десант противника, атакуемый в штыки частями 5-го Латышского стрелкового советского полка, был загнан на пароходы. 3-я рота 5-го Латышского полка взяла четыре пулемета. Командир 3-й роты во время атаки тяжело ранен. Флотилия противника на якоре в верстах семи ниже города у д. Нижний Услон. Причиной такого быстрого появления флотилии противника под Казанью является бегство нашей флотилии и оставление сухопутными артиллеристами орудий в критическую минуту. Железнодорожный мост удалось отстоять... Резервы изнутри республики совершенно на Казань не прибывают, и у меня нет войск, чем противодействовать напору противника. Все, что я мог, то я двинул из Казани на фронт Буинск - устье Камы - Чистополь..."^*.

^* (ЦГАСА, ф. 106, оп. 3, д. 15, л. 244, 245.)

А вот запись из дневника белогвардейца Лебедева: "Наш десант встречен в штыки. Отложили наступление до следующего дня. Созвали совещание. Были: Каппель, Фортунатов, Швец, Мейер, я, Степанов. Решено высадиться на левом берегу Волги".

Всю ночь обе стороны готовились к решающей схватке. У здания губкома РКП(б) собирались вооруженные рабочие дружины, получая последние инструкции. Красные отряды были распределены по районам. Бойцы 5-го Латышского полка, являвшиеся основными силами казанцев, заняли позиции на пристани, в районе штаба фронта, находившегося в номерах гостиницы Щетинкина на Большой Проломной, и у здания губкома партии на Грузинской улице. Вместе с бойцами были Вацетис и работники штаба.

Рано утром 6 августа белогвардейцы и чехи высадились на левом болотистом берегу Волги и заняли деревни Малые и Большие Отары. Отсюда три роты белогвардейцев, возглавляемые Каппелем, пошли в обход для удара с восточной стороны города. Четыре роты чехов, которыми командовал Швец, начали наступать с юга. Казанские пристани были обстреляны артиллерийским огнем.

Место высадки противника оказалось неожиданным, и, пока рабочие дружины подошли к этому району, чехи успели уже продвинуться к деревне Поповке. Завязался неравный бой, длившийся несколько часов. Здесь с особым упорством сражались отряды с участием коммунистов и рабочих-татар. В самый критический момент боя, когда рабочие с помощью подоспевших латышских бойцов и нескольких орудий начали теснить чехов и левый фланг их дрогнул, к ним подоспели около 300 человек из сербского батальона во главе с майором Благотичем. Сербы ударили с фланга и прорвались к орудиям. В этот момент в городе вспыхнуло контрреволюционное восстание военной офицерской организации. С ее помощью Каппель легко овладел Каргопольскими казармами и через Суконную слободу и Рыбнорядскую площадь прошел в центр города. Обстреливаемые из-за угла, с чердаков и из окон домов, советские войска и рабочие дружины, потеряв связь друг с другом, продолжали борьбу за каждый дом.

В этой тяжелой обстановке наряду с другими героями большое мужество проявили коммунисты, на которых была возложена эвакуация золота. По решению ревкома и приказу Вацетиса форсировалась прокладка трамвайных путей от здания банка до пристани. Однако события на Волге развивались со стремительной быстротой. 5 августа, когда положение Казани стало угрожающим, К. П. Андрушкевич, его помощник С. М. Измайлов и комиссар финансов Казани А. И. Бочков в сопровождении отряда дружинников и чекистов подогнали к кладовым банка четыре автомобиля и начали погрузку на них ящиков с золотом. Работа кипела под грохот боя и разрывы артиллерийских снарядов. На первую машину погрузили 20 ящиков. Было решено, не дожидаясь, пока закончится погрузка других машин, отправить первую машину. Когда взревел мотор и машина под охраной дружинников готова была рвануться вперед, к Бочкову подбежал финансовый контролер Д. А. Доброхотов, служивший в банке со времени мировой войны.

- Прошу подписать документик, товарищ комиссар.

И Бочков увидел у него акт, написанный на небольшом листе бумаги, о выемке из хранилища золота. Этот акт подписали К. П. Андрушкевич и С. М. Измайлов. Вот его содержание: "Получено для эвакуации из Казани согласно приказанию Председателя Совнаркома Ленина и приказу главнокомандующего фронтом Вацетиса 20 ящиков с золотой монетой на сумму 1200000 руб."^*.

^* (ЦГА ТССР, ф. 324, оп. 2, д. 11, л. 2.)

На остальные машины погрузили еще 80 ящиков с золотом. Поверх ящиков в последнюю минуту было положено несколько мешков с кредитными билетами, о чем также были составлены расписки.

Комиссарам Андрушкевичу, Измайлову и Бочкову удалось вывезти часть золотого запаса из города и передать его в распоряжение советских органов.

К вечеру над Казанью разразилась сильнейшая гроза. Раскаты грома сливались с треском пулеметов и грохотом взрывов снарядов. В городе все смешалось. Но и ливень не мог охладить накал боя, который длился до глубокой ночи. Когда стало очевидно, что город пал, Вацетис, в последние часы ходивший в штыковую атаку вместе с латышскими бойцами, дал приказ отступать.

Отступление прикрывал Латышский полк. В эти два дня героической битвы бойцы полка были душой обороны города. В боях они потеряли две трети своего состава. Отвечая пулеметным огнем на каждую пулеметную очередь белогвардейцев, пулей на каждый предательский выстрел из окон домов, латыши медленно отошли из города, так и не дав возможности противнику организовать преследование.

Высокая оценка героизма участников боев за Казань была дана в приказе командования Красной Армии: "Необходимо отметить доблестное поведение 5-го Латышского Земгальского полка во время двухдневной обороны г. Казани. Все наиболее выдающиеся атаки противника были отбиты частями этого полка. Как в поле, так и в городе, в уличной схватке, с одинаковым самоотвержением и геройской отвагой командный состав и стрелки 5-го Латышского Земгальского полка сражались, невзирая на тяжелые потери убитыми и ранеными.

Только благодаря 5-му Латышскому Земгальскому полку удалось удержать Казань в течение двух дней. Это имеет громадное значение потому, что если бы Казань перешла в руки противника 5 августа, то 6 августа он захватил бы также мост через Волгу у ст. Свияжск.

Героическая же оборона города Казани приковала там все силы противника. Потеря же моста через Волгу у ст. Свияжск имела бы самые губительные последствия для Советской республики"^*.

^* (ЦГАСА, ф. 1, оп. 2, д. 66, л. 258.)

Героизм замечательных бойцов и командиров был отмечен Всероссийским Центральным Исполнительным Комитетом Советов. Постановлением Президиума ВЦИК от 20 августа 1918 года полку было вручено почетное революционное Красное знамя. Это было первое в республике награждение полка недавно родившейся и мужавшей в боях Красной Армии.