Глава шестнадцатая. Санкт-Петербургский оперный театр

Занавес поднимается, открывая глазам зрителя таинственное подземное царство: здесь небо - это свод скалы, звезды - лампы, цветы - причудливые кристаллы металлов, озера - черные воды, в которых плавают слепые рыбы, жители - гномы горы, чей покой в их глубоком убежище нарушил труд человека. В самом сердце шахты идет веселая работа: кирки продвигаются по рудоносным жилам в породе, канаты закручиваются на лебедках, корзины движутся туда и обратно, и ковши выплескивают в красные зевы пылающих огнем печей добытые в горе сокровища. Мерные удары молотов куют едва остывшие слитки. Вся эта картина очаровательна.

Усердный труд заслуживает награды. По легкой лесенке, теряющейся в своде пещеры и соединяющей внутренний мир с внешним, в кокетливых и живописных костюмах, словно ангелы по лестнице Иакова^*, спускаются жены, дочери, невесты рудокопов, неся им завтрак. Под артиллерийским огнем наведенных на них лорнетов по бесчисленным ступенькам, не оступаясь, не мешкая, ничуть не сотрясая воздушной лестницы, с крылатой легкостью спускаются маленькие, стройные, округлые ножки. Не придумать ничего более грациозного и смелого, чем это воздушное шествие кордебалета.

^* (Иаков, по прозванию Израиль, согласно библейским мифам, считается родоначальником 12 колен израилевых. Однажды, рассказывает легенда, в молодости он якобы увидел сон: ангелы спускались и поднимались по лестнице, ведущей в небо, а голос бога пророчил ему быть родоначальником нового племени людей.)

Из корзин выкладывается провизия, и самая хорошенькая девушка Лизинка с любовью прислуживает своему отцу, начальнику рудокопов, который ловко умеет находить руду под покровом земли, как это умели делать кабиры Самофракии или гномы Гарца^*. Пусть веселье будет полным! Хозяин рудников граф Эдгар прислал работникам кувшины вина и жбаны с пивом. Рудокопы щедро черпают из них, и скромный завтрак превращается в веселый праздник. В свете ламп искрятся глаза, блестят щеки, белыми молниями сияют улыбки, руки ищут друг друга, обвиваются вокруг талий, ноги пританцовывают по полу, усеянному золотыми блестками, и вот уже все пускаются в пляс.

^* (Кабиры - в древнегреческой мифологии божества земли и демоны плодородия. На острове Самофракия (Самотраки) в Эгейском море находились самые известные святилища кабиров, в честь которых там совершались мистерии.)

Веселый вихрь танцев будит в глубинах подземного дворца короля гномов Рюбзаля, духа горы, в чьи владения вторглась жадная удаль смертных. Громада лавы, когда-то натекшей в огне первобытных вулканов, неожиданно приподнимается, и оттуда вырывается сверхъестественное существо, полубог, полудемон, в коротком белом плаще на плечах, в латах и мишурящей звеньями кольчуге, конечно же выкованных самим Вулканом^*, его мифическим предком. Это Рюбзаль. Сначала рассерженный шумом, при виде танцев он быстро добреет, спускается с горы и присоединяется к танцующим.

^* (Вулкан - в древнеримской мифологии бог огня и искусства обработки металлов, сын Юпитера и Юноны и супруг Венеры.)

Костюм Берты, или Лизинки, в балете 'Эолина, или Дриада' композитора Ц. Пуньи. 1858. ЛГМТМИ

Костюмы крестьян к балету 'Эолина, или Дриада'

Костюмы к балету "Эолина, или Дриада" композитора Ц. Пуньи были выполнены художником А. И. Шарлеманем и хранились в монтировочной библиотеки петербургских императорских театров. В настоящее время альбом с эскизами этих костюмов находится в Ленинградском государственном музее театрального и музыкального искусства.

Костюм короля гномов и гения горы Рюбзаля к балету 'Эолина, или Дриада'

Костюм герцога Ратибора к балету 'Эолина, или Дриада'

Пожелав остаться невидимым, как если бы он носил на пальце кольцо Гигеса, Рюбзаль пробирается сквозь толпу, проказничая и мешая людям. Из-за него самые скромные юноши наказаны за вольности, которых они себе не позволяли. То он коснется губами белых плеч, то обовьет руками осиную талию, прерывая поцелуи и навлекая пощечины на невиновных. Это не всё: он опрокидывает кувшины, из которых разливаются красные лужи вина, и, к великому удовольствию своего злого нрава, лишает людей вина, подряд сам опустошая бокалы за здоровье графа Эдгара.

Граф Эдгар приходит на рудник, чтобы поблагодарить рудокопов за их работу, ведь их труд обогащает его и позволяет жениться на Эолине, его невесте, приемной дочери могущественного герцога Ратибора.

Вскоре Эолина со своим отцом, желая посетить подземный мир, тоже прибывает под темные своды. Там, где цветет золото, серебро и драгоценные камни, она рассыпает собранные ею по дороге влажные от росы полевые цветы. Ее окружают, ею восхищены, ей устраивают овацию. Она так прекрасна, так добра и так очаровательна! За ее красотой видится еще и иная прелесть, проступающая сквозь внешнюю, - так светится огонь сквозь гипсовую вазу. Из-за внезапных фосфоресцирующих вспышек на ней кажется, что Эолина только оболочка, призрачная вуаль сверхъестественного существа, богини, каким-то злым роком осужденной жить среди людей. Пьянея от любви, Эдгар бросается следом за своей невестой, пытаясь настигнуть и остановить ее в полете. Вспомните, не так ли, дрожа крыльями, порхают две бабочки, ища друг друга, одна страстно, другая кокетливо ускользая среди цветов, до тех пор пока обе не сольются в одном сияющем луче? Вы сможете себе представить этот пленительный шаг, в котором госпожа Феррарис - Эолина, хочу я сказать, кажется такой молодой, такой легкой, воздушной, такой сладостно невинной и такой целомудренно возбуждающей. Каким прелестным движением она притягивает и отталкивает поцелуй, изящной угрозой порхающий над ее улыбкой!

В то время как Эолина любуется богатствами рудника, принимает участие в пиршестве, танцует со всеми, беседует со сбежавшимися к ней девушками и слушает нескромные признания влюбленного в Лизинку молодого рудокопа, вновь появляется дух горы Рюбзаль. Простирая руки в экстазе, восхищенными глазами он следит за всеми движениями невесты Эдгара. Его пьянит ее красота. Никогда еще подобное чудо не проникало в его темное царство. Ундины подземных вод, саламандры владений Плутона^*, стремившиеся ему понравиться, не обладали таким совершенством черт и форм, такой девичьей грацией и обворожительной улыбкой! Рюбзаль влюблен в Эолину. Проникнув сквозь толщу земли, стрела любви нашла его сердце.

^* (Ундина - в скандинавских и немецких мифах дух воды, соответствует поверьям разных народов о русалках. Саламандра - в средневековых поверьях и магии дух, якобы живущий в огне и олицетворяющий стихию огня. Плутон - в римской мифологии подземный царь мертвых.)

Вдруг он превращается в рудокопа и неуклюже, по-деревенски приближается к столу под насмешки господ, чьи шутки он презирает. В своем скромном платье он могущественнее их: его глаза проникают сквозь непреодолимые для людских взглядов преграды. Он ясно видит струящиеся в скалистых ложах реки металла. Ключ от сокровищ горы у него. И действительно, при каждом ударе его кирки сверкают слитки природного золота, искрятся, отбрасывая яркие лучи, драгоценные каменья. Сквозь светящуюся пещеру становятся видными богатства, которые с таким трудом ищет человек, проступают причудливые металлические цветы, скрещивают свои разноцветные лучи рубины, сапфиры, бриллианты.

Декорации к балету "Эолина, или Дриада" были выполнены художником А. А. Роллером (1805-1891), главным декоратором императорских театров.

"В области декорационной живописи в 40-х-начале 50-х годов наблюдалась некоторая неустойчивость. Роллер - основной декоратор императорских театров - перешел со своих ранних романтических позиций на позиции "академизма". Параллельно с этим широко практиковалось копирование зарубежных декораций. Это вызвало противодействие русских декораторов П. Исакова, Ф. Шеньяна и И. Шангина, стремившихся утвердить на сцене национальное декорационное искусство".

Балет "Эолина, или Дриада" в отношении его музыки, хореографии и декорационного оформления был поставлен полностью в традициях романтического балета.

А. А. Роллер создавал эскизы декораций, общего вида сцены для каждого акта и каждой картины. Художественно-инженерное воплощение его декораций, а также специального освещения и игры света во время действия осуществлялось художниками Вернером и Шишко. В постановке балета они занимались также механическими трюками и эффектами освещения. Об их доле участия в постановке писал "Театральный и музыкальный вестник" от 9 ноября 1858 г.:

"В числе эффектных сцен отражение Эолины и окружающих ее в зеркале. Весьма удачен тоже полет Эолины в окно... Декорации, костюмы, машины и освещение свидетельствуют, что ими занимались мастера своего дела. О художнике Роллере нечего и говорить, его талант давно уже известен. Но мы с истинным удовольствием обращаем внимание на образцовую декорацию художника Вернера, изображающую лес. При удачном освещении (художник Шишко) декорация эта производит необыкновенный эффект. Прекрасны тоже его горящий лес и апофеоз. Сад и замок художника Шишко заслуживают полное одобрение. Освещение посредством аппаратов г-на Шишко весьма удачно. В особенности удачен и эффектен свет луны, проникающий во внутренность комнаты Эолины в то время, когда ее преследует повелитель духов".

Но в конце статьи имеется следующее нарекание постановщикам балета:

"Как бы ни привлекательны были танцы и танцующие, но смотреть балет с 7-ми почти до 12-ти - тяжеловато".

Что сокровище калифов рядом с этими ослепительными чудесами? В гордо выпрямившемся скромном рудокопе все узнают короля гномов Рюбзаля. Пренебрегая яростью Эдгара, меч которого, занесенный над Рюбзалем, попадает лишь в пустоту, дух признается в любви Эолине. Она будет королевой гномов, и земля откроет ей все свои тайники - так решил Рюбзаль, и его не остановит никакое препятствие. Кто сможет соперничать с духом, да еще с таким богатым духом!

Напрасно протестует Эолина, напрасно Эдгар пытается наказать наглеца - Рюбзаль нисколько не обеспокоен. Один его жест - и пещера вспыхивает пурпурными бликами, словно плотины огня прорываются из центра земли. Дух исчезает в пламени. Все в ужасе убегают, и в руднике наступает тишина.

Люди ушли, и гномы вновь завладели своим царством. Из щелей скалы выходит множество одетых в серое маленьких существ с капюшонами на головах, из-под которых поблескивают недобрые глаза. Странно, в беспорядочном ритме они припрыгивают, стараясь развлечь озабоченного их хозяина. Вслед за гномами появляются красивые создания в сияющих каменными цветами туалетах, они безуспешно пытаются отвлечь горного короля от его мыслей. Рюбзаль не обращает внимания даже на Трильби, своего пажа, своего любимого шалуна. Его мысль проникает сквозь стены пещеры. Твердая скала становится полупрозрачной, рассеивается лазоревым туманом, и в волшебной перспективе появляется комната готической архитектуры. Слабо освещенная лампой, Эолина в изящной позе спит на парче. Сноп голубого света проникает в комнату сквозь открывшееся окно. Едва серебряное свечение касается Эолины, в ней происходит преображение: подобно хризалиде^*, выходящей из кокона и улетающей бабочкой, девушка покидает свою земную форму, оставляя на постели обмякшие одежды. С приходом ночи она становится дриадой^**, как и ее мать. Подруги окружают ее и ведут к родному лесу, к дубу, с которым связана ее жизнь. "Смертная или богиня,- восклицает Рюбзаль, - все равно я добьюсь ее любви!" Видение исчезает, и занавес падает.

^* (Хризалида - в греческой мифологии крылатая нимфа лесов.)

^** (Дриада - в греческой мифологии нимфа (божество) дерева. Дриады, дочери Зевса и деревьев, жили и умирали вместе с деревьями, оказывали помощь и покровительство людям, ухаживавшим за деревьями.)

Портрет Н. О. Гольца. Неизвестный художник. 1-я половина XIX в. Холст, масло. ЛГМТМИ

Костюмы Эолины и Рюбзаля к балету 'долина, или Дриада'

Костюм слуги Трилъби к балету 'долина, или Дриада'

"Дебют Феррарис, да еще в новом и вместе с тем последнем балете Перро "долина, или Дриада", собрал в театр 6 ноября 1858 г. массу публики. Балет шел при следующем распределении ролей: долина, или Дриада,- Феррарис; Рюбзаль - Перро; граф Эдгар-Иогансон; герцог Ратибор-Гольц; Трилъби-Лядова 2-я; Берта - М. С. Петипа (Суровщикова-Петипа); Франц - Стуколкин 1-й; Герман-Пишо; слуга - Морозов 1-й".

"Дебютантку нашли вполне достойной ее славы. Техническая сторона танцев была доведена ею до совершенства, и самые труднейшие вариации казались для нее игрушками. Движения ее необыкновенно смелы, лицо выразительное, симпатичное, арабески и позы прекрасны и хотя отличались сладострастным характером, но были прикрыты покровом скромности... длинными туниками, которые Феррарис обожала. Танцы ее поражали поистине редкою прелестью стиля, правильностью и разнообразием...

Для Феррарис вскоре возобновили один из удачнейших балетов Перро - "Фауст". Среди публики находился творец "Жизели", известный критик Теофиль Готье, который напечатал в "Санкт-Петербургском журнале" снисходительно-похвальную статью о нашем балете, а более о г-же Феррарис, которую, разумеется, воспел".

Плещеев А. Наш балет. СПб., 1899. С. 182-183.

Следующий акт: розовые цвета восхода борются с голубоватым свечением луны, играя на высокой крыше готического храма, у подножия которого плещется вода. Вся остальная часть стены еще в тени, а спереди, у развалин башенки, виден старый, разбитый молнией дуб с изогнутыми мертвыми ветвями. Настал день помолвки Эдгара и Эолины. Рудокопы готовят для церемонии трон из цветов и листьев. "Давай спилим это дерево, оно так мешает", - говорит Франц, возлюбленный Лизинки, старому Герману, старшему над рудокопами. "Боже сохрани нас от этого, дети мои, - отвечает Герман. - С этим дубом связана легенда: хозяйка замка, мать Эолины, любила отдыхать в его тени. Ее тянула сюда таинственная сила колдовства. Однажды в бурю в дерево ударила молния, и молодая женщина умерла, словно ее жизнь была связана с жизнью дуба".

Пока старый рудокоп рассказывает легенду, слышится словно потрескивание искр, и из руин башенки, преследуя видение, вылетает Рюбзаль. Светящаяся фигура, отражение которой тянется по воде, проплывает над рекой, как птица над озером. Это с наступлением дня дриада возвращается к своей земной оболочке.

Поднявшееся солнце освещает фасад замка, искрит воды реки, золотит зелень листьев парка. Рудокопы со стягами и атрибутами своего ремесла несут на носилках в дар своему господину тяжелые слитки серебра и золота. Их сопровождают деревенские девушки. Любимец Рюбзаля Трильби явился на землю в образе пажа, помогающего своему хозяину в его похождениях. Он всячески развлекается, кокетничая с девушками и вызывая ревность их деревенских возлюбленных.

Герцог Ратибор, Эолина, Эдгар и дворяне - свидетели обручения не заставляют себя долго ждать. Они занимают места, и праздник начинается. Какой-то господин в причудливо-великолепном облачении пылко выступает вперед. Он удивляет и страшит окружающих. В нем чувствуется сверхъестественная сила. Он подчиняет себе волю других, побеждает сопротивление, завораживает, словно змея, манит, словно пропасть. Завороженная его взглядом, Эолина поднимается и начинает танцевать с ним. Так голубь спускается с ветки на ветку к удаву, ожидающему внизу, под деревом: перья дыбом, крылья дрожат, едва живой от ужаса, но завороженный. Конечно, Эолина не любит Рюбзаля, однако этот магический танец оглушает и возбуждает ее. Коварное томление смягчает движения, голова склоняется, взгляд плывет, влажные губы приоткрываются в улыбке, дыхание учащается. Почти побежденная, она отдается в руки Рюбзаля.

Этот танец - шедевр, он приводит в восторг зрителей на сцене и в зрительном зале. Только графу Эдгару он не нравится, и, по правде говоря, граф имеет на то основания. С кинжалом в руках он в ярости кидается к танцующей паре. Король гномов одним жестом опрокидывает его и скрывается по английскому трапу в свое пещерное царство. Девушки подхватывают потерявшую сознание Эолину.

Роллер А. А. Спальня в готическом замке. Эскиз декорации. 1850-1860-е гг. ЛГТБ

Теперь мы в замке, в богатой готической комнате, спальне Эолины. Девушка спит, но ужасы и странные видения тревожат ее сон. Она вздрагивает и встает с постели: ей слышится смех, видятся тени. Это не совсем иллюзия, ибо посланный на разведку Трильби проник в комнату и его насмешливое лицо мелькает за портьерами. Между тем, окруженная сбежавшимися на ее зов камеристками, Эолина успокаивается: то была игра ее собственного воображения! Она идет к зеркалу, чтобы рассеять неприятное впечатление. Ну конечно же здесь женщины забывают все, даже свою любовь! Она улыбается, видя, что дурные сны не погасили ее глаз и не согнали краску со щек. Женщины примеряют ей одежды, но вдруг вместо очаровательного отражения в зеркале появляется фигура Рюбзаля. Он падает на колени и страстно протягивает к ней руки, как бы пытаясь прижать ее к себе. В ужасе она отступает. Видение исчезает, но влюбленный дух уносит с собой отражение Эолины. Не имея возможности овладеть телом, он присвоил себе его отражение. Предательское зеркало не дает больше образа девушки. Но портрет ее, как бы точен он ни был, не успокаивает Рюбзаля: ему нужна сама модель, и вскоре он возвращается, еще более, чем прежде, порывистый, страстный и пылкий. Эолина защищается, как защищается женщина, у которой на сердце другая любовь. Однако обстановка опасная: Трильби хитростью удалил камеристок, а сам дух приближается. Девушка кидается на колени перед святыми образами. Только небо может теперь ее спасти. Часы бьют полночь - час ее превращения в дриаду. Луч луны проникает в комнату, и этим светящимся путем дриада улетает, оставляя Рюбзаля в растерянности и ярости. Предупрежденный о том, что какой-то наглец проник к Эолине, граф Эдгар прибегает со шпагой в руке. Но король гномов знает тайны электричества. Его оружие встречается со шпагой Эдгара, выбивает голубые искры и наносит страшный удар по руке, держащей шпагу. Прежде чем граф успевает поднять вновь свое бесполезное оружие, дух исчезает.

Даже королю гномов трудно преследовать женщину двойной жизни, которая в момент, когда он думает, что владеет ею, ускользает и прячется в ствол дерева посреди большого леса. Несмотря на свою силу, Рюбзаль в большом затруднении. Переодетый в дровосека, он вопрошает взглядом все молодые и старые дубы. Под какой корой-покровительницей прячется Эолина? Он не знает. Ему в голову приходит мысль топором выспросить каждый дуб. Как только острая сталь врезается в дерево, появляется дриада, моля о пощаде к дереву, с которым связана ее жизнь. Рюбзаль продолжает свои попытки до тех пор, пока не находит дуб Эолины. Несчастная дриада сопротивлялась, пока могла. Только когда от ударов топора проступают розовые капли крови на ее изящном теле, она решается выйти. Гном угрожает ей: если она будет отталкивать его любовь, он совсем срубит дерево, душой которого она является. Умоляющими жестами, невинным кокетством, послушными ласками Эолине удается обезоружить гнев духа. Его окружают ее подруги, прикрывая ее бегство. Пришедший за нею Эдгар уводит ее в замок.

В оружейном зале замка, украшенном рыцарскими доспехами, должны происходить празднества по случаю бракосочетания Эдгара и Эолины. Звуки органа слышатся из соседней часовни, и вскоре появляется пара, соединенная навеки перед богом и людьми.

Разные танцы сменяют друг друга. Эолина в последнем танце выражает целомудренное волнение, ожидание небесных радостей дозволенной любви. "А Рюбзаль, что он делает? - спросите вы. - Неужто он позволит, чтобы та, кого он любит, вышла замуж за соперника? Стоит ли тогда быть королем гномов!" Погодите, посмотрите вон туда, в глубину сцены, на эту красноту, покрывающую пурпуром лес. Клубы дыма вихрем катятся по небу. Пламя занимается, пожар разгорается, и в пламени болезненно извиваются дубы, населенные дриадами.

Эолина откидывается, подносит руку к сердцу, а другой рукой делает прощальный жест Эдгару. Огонь, пожирающий дуб, губит и ее, она умирает, а около нее внезапно появляется Рюбзаль, смеясь в дьявольской злобе: по крайней мере она не будет принадлежать другому.

Костюмы Эдгара, Эолины и пажа к балету 'Эолина, или Дриада'

Небо, зажженное великолепием апофеоза, обязательного конца балетов и феерий, принимает летящие души дриад. Эолина возносится, поддерживаемая руками матери, и занавес падает под шум голосов, вызывающих госпожу Феррарис.

Триумф госпожи Феррарис был полным, а русская публика не проста, когда дело касается танца: она видела Тальони, Эльслер, Черрито, Карлотту Гризи, не считая русских балерин, молодую хореографическую армию, которую выпускает одна из лучших в мире консерваторий. Быстрым, легким, великолепно дисциплинированным, с уже оформившимся талантом, им может недоставать лишь очень, впрочем, скоро приобретаемого театрального опыта.

Фотография 1860-х гг. Жюлъ Перро, балетмейстер-постановщик и исполнитель роли Рюбзаля в балете 'Эолина, или Дриада'. ЛГМТМИ

Танцор и балетмейстер X. П. Иогансон. Портрет опубликован в ежегоднике императорских театров. СПб., 1893. ГЦТБ

Французский танцор и балетмейстер Жюль Перро (1810- 1892) работал в России в 1848-1859 гг. В Петербург он приехал из Лондона, где в 1843-1848 гг. работал балетмейстером в Королевском театре. Именно в Лондоне он создал свои знаменитые балеты на музыку композитора Ц. Пуньи, в числе которых был и балет "Эолина", поставленный им в Лондоне в 1845 г. Многие из постановок он затем повторил в России.

Бахрушин Ю. А. История русского балета. М., 1977. С. 130-131.

Амалия Феррарис в балете 'Эльфы' К. Габриелли. Гравюра на дереве. ГЦТБ

Журнал "Современник" № 12 за 1858 г.:

"Г-жа Феррарис продолжает танцевать в балете "Эолина, или Дриада". Все отдают справедливость ее прекрасному таланту и силе ее носка... и все считают, что балет длинен (к удовольствию публики, он, впрочем, несколько сокращен), все... за исключением нашего любезного гостя Теофиля Готье".

У госпожи Феррарис сегодня нет соперниц. Нет соперниц ее грации, легкости, воздушности, ее полету, а под хрупкой ее внешностью таится невообразимая сила. Она взлетает, как пружина, опускается, словно перышко голубя. На пуантах ее пальцы вонзаются в пол, как железные наконечники стрел, при этом она крутится, опрокидывается, танцует в скользящем ритме, уверенно, смело она делает неожиданные пируэты, да с таким порывом, что можно было бы подумать, что ее несут невидимые крылья. Каждый ее ритм точен, чист, четко обозначен, классически совершенен и совсем по-новому изящен, здесь нет места деревянной усталости. Кроме того, эти ножки в упоении танца никогда не забывают такта, у них тонкий слух, и они восхитительно отбивают ритм. Их такты так же верны, как стук мозельского метронома.

Исполняя двойную роль, госпожа Феррарис, словно в двух балетах, даваемых один за другим, смогла показать свой талант в двух разных аспектах: исполняя Эолину, она сочетает изящную приветливость жительницы замка с невинным весельем, с наивным кокетством девушки, когда же она дриада, она принимает идеально чистый облик, уходит как бы в иной мир, улетает, делается еще более прозрачной и легкой и как бы летит между дубов над травами, не отряхнув ни одной капли росы с фиалок. В этих внезапных превращениях из женщин в богиню, из богини в женщину она никогда не ошибается и всегда входит в свой образ.

Мое описание уже весьма длинно, но, однако, чтобы закончить его, мне понадобилось бы еще много места. Столько голубых глаз и светлых головок, столько крошечных туфелек и стройных ножек сияет, порхает, подпрыгивает, летает вверх и вниз в этом вихре газа, бабочек, цветов, улыбок и розовых трико, и все это называется "Эолина, или Дриада"! Посудите, я, вчера только приехавший иностранец, с удивлением, зачарованно слушаю, словно песнь неведомой птицы, мелодию всех этих женских имен, непривычных для моего слуха, но все же столь нежных, звучных и музыкальных, что их можно принять за санскритские имена из неизвестной индийской драмы: Прихунова, Муравьева, Амосова, Лядова, Снеткова, Макарова. Каждое из этих имен означает талант или по крайней мере молодость, надежду. Что до мадам Петипа, ее французское имя, хотя она и русская, меня наводит на след, и тут я могу сказать как человек, на этот раз более осведомленный, что она изящна, красива, легка и достойна входить в семью выдающихся хореографов. Нужно ли хвалить Перро и Пуньи? Их имена уже сами по себе хвала.

Мария Тальони (1804-1884) - итальянская танцовщица, балетмейстер и педагог. В 1837-1842 гг. выступала в Петербурге каждый сезон.

Фанни Эльслер (1810-1884) - австрийская танцовщица. Ее гастроли в Петербурге и Москве (1848-1851) имели большое значение для развития русского балета. Т. Готье называл ее "языческой" танцовщицей.

Фанни Черрито (1817-1909) - итальянская танцовщица. В конце творческой деятельности гастролировала в Петербурге и Москве (1855-1856).

Карлотта Гризи (1819-1899) - итальянская танцовщица и певица. Т. Готье отмечал ее драматический талант и неповторимую индивидуальность. В 1850-1853 гг. работала с Жюлем Перро в Петербурге. Карлотта Гризи была первой исполнительницей партии Жизели в одноименном балете по либретто Т. Готье. Эта роль принесла ей мировую славу. Т. Готье писал либретто, рассчитывая на ее актерскую индивидуальность.

Русские танцовщицы и танцовщики получали образование в основном на балетном отделении Петербургского театрального училища (ныне Ленинградское государственное хореографическое училище). Т. Готье употребляет слово "консерватория", так как во Франции, как и в других странах Европы, этот институт объединял преподавание музыки, пения и танца.

Танцовщица А, И. Прихунова. Фотография из книги А. Плещеева 'Наш балет'. СПб., 1899

Танцовщица М. Н. Муравьева. Фото 1850-1860-х гг. ГЦТБ

А. И. Прихунова (1830-1887) - русская балерина. Особенным успехом пользовалась в балете "Маркитантка" Ц. Пуньи в постановке Жюля Перро. Ее исполнение отличалось драматической выразительностью, живостью, юмором.

М. Н. Муравьева (1838-1879) - русская балерина. Лучшей ее партией считалась Жизель. Композитор Ц. Пуньи написал для ее бенефиса балет "Конек-горбунок", долго остававшийся единственным балетом на русский сюжет на нашей сцене. С успехом гастролировала в Париже (1863-1864), способствуя известности и славе русской танцевальной школы за границей.

Балетмейстер Мариус Петипа. Фото 1860-х гг. из книги Л. Плещеева 'Наш балет'. СПб, 1899. ГЦТБ

Амосова А. Н. (1832-1888) - русская балерина и дочь дирижера Петербургского оперного театра. Танцевала с 1851 по 1861 г.

Ее сестра, Амосова Н. Н. (1833-1903), была балериной первого положения и имела неизменный успех у публики. Танцевала с 1852 по 1866 г.

Лядова В. А. (1839-1870) - русская балерина. С 1858 г. - в труппе Петербургского оперного театра. Занимала положение первой характерной танцовщицы труппы. В балете "Эолина, или Дриада" исполняла партию Трильби.

Снеткова М. А. (1831-?) - русская балерина. В 1853 г. пользовалась большим успехом в балете "Крестьянская свадьба" композитора Стефана. Танцевала в Петербургском оперном театре до 1859 г.

Макарова А. П. (1828-1889) - считалась отличной танцовщицей и некоторое время была солисткой балета Петербургского оперного театра.

Суровщикова-Петипа С. М. (1832-1882) - русская балерина, жена знаменитого балетмейстера Мариуса Петипа. В петербургской балетной труппе с 1854 по 1869 г. В 1861 г. гастролировала вместе с Мариусом Петипа в Берлине, Париже, Риме.

Цезарь Пуньи (1802-1870) - итальянский композитор. С 1851 г. работал в Петербурге, где занимал должность сочинителя балетной музыки при петербургских императорских театрах. Для Петербургского оперного театра написал 35 балетов. Его музыка отличалась мелодичностью, ясностью форм, четкостью, многообразием ритмов. Всего им написано 312 балетов.

Петербургский "Театральный и музыкальный вестник" № 44 от 9 ноября 1858 г. в своей "Театральной летописи" пишет:

"Наряду с знаменитой артисткой отличились и наши танцовщицы. Мы с удовольствием можем сказать, что в этот вечер таланты их выдвинулись еще рельефнее вперед, и нельзя не радоваться, что публика, любуясь иностранною знаменитостью, не забывала своих родных артистов... Не можем, однако, не внести в нашу сегодняшнюю летопись имен г-жи Прихуновой, Муравьевой, Петипа, Лядовой и Кошевой. Это цветки роскошного венка, которым вряд ли может похвалиться какая-либо из европейских сцен... Прибавим только, что и г. Иогансон доставил всем новый случай убедиться, что он замечательный артист...

Новый балет г. Перро проникнут тем же фантастическим элементом, как и все последние произведения этого замечательного хореографа, но гораздо богаче танцами..."