Снигирь

Впервые напечатано в июньском номере журнала "Друг просвещения" за 1805 г. с пометкой - "сия пиэса прислана от неизвестного". Под именем автора увидело свет в "Сочинениях Державина", изданных в 4-х частях в 1808 г. в СПб. В 1809-1810 гг. Г. Р. Державин продиктовал примечания, в которых привел подробности создания "Снигиря": "Соч. в Пб. 1800 г. мая месяца, на кончину гр. Суворова; напеч. в изд 1808... У автора в клетке был снигирь, выученный петь одно колено военного марша; когда автор по преставлении сего героя возвратился в дом, то услыша, что сия птичка поет военную песнь, написал сию оду в память столь славного мужа" (Державин, т. 3. с. 559).

В бумагах поэта сохранились и другие отклики на смерть Суворова, которые по цензурным соображениям были опубликованы лишь в 1866 г. в академическом издании "Сочинений Державина" под редакцией Я. К. Грота. Эти стихи, а также письма Г. Р. Державина, позволяют уточнить обстоятельства создания "Снигиря".

Знавший Суворова лично более четверти века, переписывавшийся с ним, воспевавший в стихах и одах подвиги "Росского Геркулеса", Г. Р. Державин был потрясен его смертью. "Герой нынешнего, а может быть, и многих веков, князь Италийский с такою же твердостию духа, как во многих сражениях, встречал смерть, вчерась в 3 часа пополудни скончался, - писал Г. Р. Державин 7 мая 1800 г. своему близкому другу Н. А. Львову. Говорят, что хорошо это с ним случилось. Подлинно, хорошо в такой славе вне и в таком неуважении внутрь окончить век! Это истинная картина древнего великого мужа. Вот урок, вот что есть человек" (Державин, т. 6, с. 104).

                                                  О вечность! прекрати твоих шум вечных споров, 
                                                  Кто превосходней всех героев в свете был.
                                                  В святилище твое от нас в сей день вступил Суворов.

                                                                             (Державин, т. 3, с. 294) 

За этим первым откликом, написанным под непосредственным впечатлением горестного известия, последовал второй:

                                                        Всторжествовал - и усмехнулся , 
                                                        Внутри души своей тиран.
                                                        Что гром его не промахнулся. 
                                                        Что им удар последний дан
                                                        Непобедимому герою, 
                                                        Который в тысящи боях 
                                                        Боролся твердой с ним душою 
                                                        И презирал угрозы страх.
                                                        Нет, не тиран, не лютый рок,
                                                        Не смерть Суворова сразила:
                                                        Венцедаятель, славы бог
                                                        Архистратига Михаила
                                                        Послал, небесных вождя сил,
                                                        Да приведет к нему вождя земного,
                                                        Приять возмездия венец,
                                                        Как луч от свода голубого...

                                                                    (Державин, т. 3, с. 294). 

Как и все в Петербурге, Г. Р. Державин ждал приезда Суворова из заграничного похода. Все знали о готовящейся торжественной встрече непобедимого полководца, прославившего Россию, с тревогой следили за болезнью Суворова, задержавшей его в Кобрине, передавали из уст в уста новость о посылке к нему императором лейб-медика и облегченно вздохнули, узнав о выздоровлении генералиссимуса. Почувствовав себя лучше, Суворов в 20-х числа марта отправился в столицу. И вдруг новая опала. "Суворов не приехал, а его привезли в Петербург, - вспоминал А. М. Тургенев, - что-то удерживало еще бросить его в Петропавловскую крепость, но в доме, для него приготовленном, граф Рымникский князь Италийский Суворов жил не веселее казематного - к нему не смел никто приезжать" (PC, 1886, январь, с. 42-43).

В стихотворении, осуждающем тирана, нанесшего смертельный удар герою, чувствуется прямой и открытый нрав Г. Р. Державина, не боявшегося говорить правду в лицо царям. Но поэт снова ищет вдохновения, чтобы создать нерукотворный памятник военному гению России. И вдохновение приходит 12 мая в день похорон Суворова.

Драгоценные подробности похорон Суворова и участия в них Державина сохранились в письмах архимандрита Евгения (Е. А. Болховитинова, впоследствии митрополита Киевского, известного ученого-богослова, историка и писателя, составившего "Словарь русских светских писателей". Именно к нему Г. Р. Державин обратился в 1807 г. с поэтическим посланием "Евгению. Жизнь Званская"). Приехавший в начале 1800 г. в Петербург и определенный префектом Александроневской Академии, учителем философии и красноречия, Евгений в письмах своему воронежскому приятелю В. И. Македонцу подробно и живо описывает столичные новости, среди которых обстоятельства приезда Суворова, его болезнь и смерть занимают главное место. "Я был в процессии и потому могу коротко описать вам церемониал, - пишет Евгений 14 мая 1800 г. - Князь лежал в фельдмаршальском мундире, в Андреевской ленте. Около гроба стояли табуреты числом 18, на них разложены были кавалерии, бриллиантовый бант, пожалованный Екатериной II за взятие Измаила и перо за взятие Рымника, бриллиантовая шпага, фельдмаршальский жезл и прочее. Лицо покойного князя было спокойно и без морщин. Борода отросла на полдюйма и вся белая. В физиономия что-то благоговейное и спокойное... Улицы, все окна в домах, балконы и кровли преисполнены были народу. День был прекрасный. Народ отовсюду бежал за нами. Наконец мы дошли и ввели церемонию в верхнюю монастырскую церковь... В церковь пускали только больших, а народу и в монастырь не допускали. Проповеди не было. Но зато лучше всякого панегирика пропели придворные певчие 90-ый псалом "Живый в помощи", концерт сочинения Бортнянского... Войска расположены были за монастырем. Отпето погребение, и тут-то раз десять едва я мог удержать слезы. При последнем целовании никто не подходил без слез ко гробу. Тут явился и Державин. Его предуниженный поклон гробу тронул до основания мое сердце. Он закрыл лицо платком и отошел, и верно из сих слез выльется бессмертная ода" (РА, 1870, т. 8, стб. 777-779).

Вернувшись с похорон, Г. Р. Державин услышал, как живший у него снигирь просвистал начало военного марша. И под его пером родилось одно из самых задушевных стихотворений русской поэзии - вдохновенная песнь солдату-полководцу.

                                                            Что ты заводишь песнь военну 
                                                            Флейте подобно, милый Снигирь?,.