1800 Болезнь и смерть

679. Д. И. Хвостову

1800 г. Февраля... Краков 

Д[митрий] И[ванович], мне очень больно, Вы обещаете о даровых дер[евнях] сегодня-завтре. Двое приехали - от Вас ничего. И я от Вас на обещании, пока Красовский по правам кончает иски¹... Уже целое лето прошло, совесть Вам воспрещает по-прежнему меня ныне засыпать. Достойные К[нязья] Але[ксе]й с его Андрюшею² Вам далее скажут - мне недолго жить, кашель меня крушит, присмотр за мною двуличный³. О основании собственного моего положения на остаток дней моих. Но, как раб, умираю за отечество и, как космополит, за свет⁴. К[нязя] Але[ксе]я цалую с Вами и домашними. Как курьеры ездят, посланец его или Ваш, коли необходим, должен меня предварять к Брещю⁵ на Минск, дабы увольниться балтийских мирских сует.

          А. С. 

¹ (...пока Красовский по правам кончает иски... - Красовский Тимофей Николаевич управлял Кобринским имением С. Иски - дела о деревнях, подаренных С. его офицерам.)

² (К[нязь] Але[ксе]й с его Андрюшею... - Горчаковы, отправившиеся в Петербург.)

³ (..мне недолго жить, кашель меня крушит, присмотр за мною двуличный. - Болезнь обострилась на пути к Кракову. 25 января С. почувствовал себя очень плохо. В Кракове он сдал войска Розенбергу и поспешил в Брест.)

⁴ (Но, как раб, умираю за отечество и, как космополит, за свет. - Т. е. как сын своей родины - умираю за нее, как Человек (слово "космополит" в то время имело значение высокой гражданственности) - за весь мир.)

⁵ (Бресту (Ред.).)

680. Ф. В. Ростопчину

Февраля 9 дня 1800. Кобрин1 
                                        Милостивый Государь мой Граф Федор Васильич!

Горячка моя обновилась при выезде из Праги. 12 суток не ем, а последние 6 ничего, без лекаря. Сухопутье меня качало больше, нежели на море. Сверх того тело мое расцвело: сыпь и пузыри - особливо в згибах, здесь я лекаря нашел², он мне обещает исправить чрез неделю, я бы согласился и на две. Я спешил из Кракова сюда, чтоб быть на своей стороне, в обмороке, уже не на стуле, но на целом ложе. Обнимаю Вас! С совершенным почтением по гроб мой

       Вашего Сиятельства
       покорнейший слуга
             К[нязь] Италийский Г[раф] Суворов-Рымникский 

¹ (Кобрин. - Первый раз С. посетил свое Кобринское имение в конце марта 1797 г., прожил там чуть больше месяца и был увезен Николевым в Кончанское. Второй раз С. останавливался в Кобрине по пути в Италию. Третий приезд пришелся на начало февраля. Свиту С. составляли князь Багратион, адъютанты Кушников, Ставраков, Розен, правитель канцелярии Фукс и другие лица.)

² (...здесь я лекаря нашел... - С. сначала прибегнул к домашнему лечению и услугам своего фельдшера Наума, но улучшение не наступало. Пришлось пригласить кобринского доктора Августа Ивановича Корнисона.)

681. А. И. Горчакову

Февраля 11 дня 1800. Кобрин 

К[нязь] Алексей! В восхищении падаю ниц к стопам нашего доктора филозофии¹. Его мудрость сегодня [в] завтре обратила явно. Но баба бьет задом, передом, а дело идет своим чередом. Что за необоримые препоны [встречались целый год его высокомочному попечению? Когда он ведает, что разбойники живут за моим забором². О исках ни слова... Он столько хитр, что хочет чужими руками жар загребать. Я не говорю о намерениях его праздные мои деньги употреблять на деревни. Высочайшие милости везде были и суть неоцененны! Но огневице моей 17 дней, и 11 последних я на чистом голоду, даже малейшая крупица хлеба мне противнее ревеню. 2-е - почти годовой кашель мне здесь умножился непрестанным, томные кишки подвело. Все тело мое во гноище, всякий час слабею, и, ежели дни чрез два то же будет, я ожидать буду посещения Парков ближе³, нежели явиться Всемилосерднейшему Монарху!

Долг мой был писать Г[рафу] Ф[едору] Ва[сильевичу] Ро[стопчи]ну, но сей наш благодетель извинит меня по неподобному безсилию.

Обнимаю Д[митрия] И[ванович]а с К[нязем] Анд[рее]м, Грушею, Сашею и всеми домашними, сущими и в Московской стороне⁴, кого следует.

Предел Его же не прейдеши...

           А. С. 

Соболья шуба. По духовной - деньги: при последнем моем выезде из С[анкт]-Петербурга не сам ли взялся Д[митрий] И[ванови]ч это выполнить, "когда я к тому приступал". Как будто у него тайный заговор с Г[рафом] Н[иколаем] Зу[бовы]м⁵.

Хоть бы я пожился, но много ли мне надобно. Мне хочется Аркадию все чисто оставить⁶. Господь Бог им благоволи...

К[нязь] Але[ксе]й, доколи еще будешь в С[анкт]-П[етер]бурге, то разбуди Д[митрия] И[ванови]ча, пособляй ему и совершай, а там влажность его здай Андрюше.

          А. С. 

¹ (В восхищении падаю ниц к стопам нашего доктора филозофии. - Т. е. Хвостова, который занят отговорками.)

² (...разбойники живут за моим забором. - Отставные офицеры, жившие в Кобрине, привели в упадок деревни.)

³ (...я ожидать буду посещения Парков... - Парки (по-гречески Мойры) - богини судьбы. Они представлялись в виде трех старух, прядущих нить человеческой жизни. Когда Мойра Атропос обрезает нить, чья-то жизнь обрывается.)

⁴ (...сущими и в Московской стороне... - В Москве жила дочь С. со своим семейством.)

⁵ (Как будто у него тайный заговор с Г[рафом] Н[иколаем] Зу[бовы]м. - С. недоволен тем, что Хвостов, взявшийся уладить его денежные дела с зятем, так долго тянет время.)

⁶ (Мне хочется Аркадию все чисто оставить. - В Италии и Швейцарии Аркадий Суворов исполнял обязанности адъютанта. С. полюбил смелого, живого мальчика, которого до этого почти не знал. Кобринское имение по завещанию предназначалось сыну.)

682. Ф. В. Ростопчину

Февраля 14 дня 1800 года. Кобрин 

К[нязь] П[етр] И[ванович] Багра[тио]н разскажет Вам о моем грешном теле¹. Начну с кашля, вконец умножившегося по нерадению моих помощников. Впрочем, естественно столько еще крепок, что когда хотя час-другой ветру нет, то и его нет.

Месяц я ел очень мало, был на ногах. Видя огневицу, крепко наступившую, не ел почти ничего 6 дней, а наконец осилившую, - не ел вовсе 12 дней и в постеле. Чувствую, что я ее чуть сам не осилил, но что проку...

Чистейшее мое многих смертных тело во гноище лежит! Как сыпи, вереды, пузыри с места на место переходят, то я отнюдь не предвижу скорого конца. Цель - чтоб пищи помалу прибавлять... Но сумнение по горячке, что еще язык горит, и так надежда на карантин.

Скучил я Вам, вот мой карнавал. С совершенным почтением

       Вашего Сиятельства
       покорнейший слуга
                К[нязъ] А. Италийский Г[раф] Суворов-Рымникский 

¹ (К[нязь] П[етр] И[ванович] Багра[тио]н разскажет Вам о моем грешном теле. 14 февраля Багратион отправился из Кобрина в Петербург. Он был милостиво принят Павлом I, который выказал большое беспокойство состоянием здоровья С. Под впечатлением рассказа Багратиона император направил в Кобрин своего лейб-медика Г. И. Вейкарта.)

683. К. Я. Бюлеру

                                                Mon cher Baron.

Ayant reçu tout récemment des nouvelles preuves d'une amitié que je saurai toujours apprécier, je prends la liberté de Vous importuner avec les lignes au sujet d'une affaire que je croyais déjà finie.

Plus j'y pense, mon cher Baron, et plus je m'étonne, que l'ordre du Lion d'Or ait été conféré au colonel Polivanow qui, malgré tous ses mérites, étant au régiment, n'est nullement attaché à ma personne, mais que je connais seulement par les rapports du service. Sur les questions que je fis à ce sujet à M-r Votre frère, le Conseiller d'Etat, Baron de Buhler, il me répondit, que Son Altesse Electorale croyait le colonel Polivanow mon premier aide-de-camp, ce oui est absolument une erreur; d'ailleurs, il est de l'armée de Zurich. Le colonel Kouschnikow qui est véritablement mon premier aide-de-camp et que Vous connaissés personnellement a été employé partout dans des affaires d'importance et s'en est acquitté constamment avec un zèle et une infatigabilité qui lui ont valu mon entière satisfaction. C'est sous ce point de vue que je lui souhaiterai de tout mon coeur une distinction qu'un autre n'a dû qu'à l'emploi dont on le croyait revêtu.

Je suis bien fâché de ne pas Vous en avoir averti plutôt, pour demander cette grâce à Son Altesse Electorale qui en rendant justice aux mérites connus du dit M-r Kouschnikow ne feroit qu'augmenter le nombre des obligations dont je me flatte de connoître toute l'étendue.

Les marques de l'ordre conféré à M-r Polivanow sont encore chés moi.

J'ai l'honneur d'être avec la considération la plus distinguée

       Mon cher Baron
       de Votre Excellence
       le très humble et très obéissant serviteur 
                   P[rince] A. Italiiski C[omte] Suworow-Rymnikski
 Kobryn. Ce 6/17 mars 1800 

                                    Дорогой Барон.

Только что получив новые доказательства дружбы, которую я всегда буду ценить по достоинству, позволяю себе обеспокоить Вас несколькими строками касательно одного дела, которое я считал уже поконченным. Чем более я о сем думаю, дорогой Барон, тем сильнее удивляюсь, что орден Золотого Льва пожалован полковнику Поливанову¹, который, несмотря на все свои заслуги, отнюдь не прикомандирован ко мне, а находится в полку, и я знаю его только по донесениям. На вопросы, которые предлагал я по этому поводу Вашему брату, статскому советнику Барону Бюлеру², получил я ответ, что Его Светлость курфюрст считал полковника Поливанова моим старшим адъютантом, сие ж безусловно ошибочно. Кроме того, он из цюрихской армии. Мой настоящий старший адъютант - полковник Кушников, известный Вам лично³. Ему поручались все важные дела, причем он исполнял их с неизменным усердием и неутомимостью, чем и заслужил от меня полное одобрение. Вот почему я от всего сердца пожелал бы ему отличия, коим другой обязан лишь недоразумению. Мне очень досадно, что я не известил Вас об этом раньше, чтобы испросить эту милость у Его Светлости курфюрста, который, отдав справедливость известным заслугам вышеупомянутого г. Кушникова, лишь увеличил бы количество благодеяний, коими, смею думать, осыпан я и так сверх меры. Орден, пожалованный г. Поливанову, еще у меня. Имею честь быть с совершеннейшим почтением

        Мой дорогой Барон
        Вашего Превосходительства
        покорнейший и почтительнейший слуга
                Князь А. Италийский Граф Суворов-Рымникский 
 Кобрин. 6/17 марта 1800  (франц.). 

¹ (...удивляюсь, что орден Золотого Льва пожалован полковнику Поливанову... - Поливанов Николай Петрович (1771 -1839) - участник штурмов Измаила и Праги. В 1799 г. находился в корпусе Корсакова и был послан парламентером к Массена в критический момент Цюрихского сражения. Поливанов сумел добиться прекращения обстрела окруженных русских войск на 5 часов, и тысячи русских солдат смогли пробиться к своим. На угрозу Массена расстрелять парламентера Поливанов отвечал: "Что моя голова, когда армия спасена". За этот подвиг Поливанов был награжден чином полковника и золотым оружием. Орден Золотого Льва был прислан баварским курфюрстом для старшего адъютанта С. Курфюрст решил, что это Поливанов, ведший переговоры с судьбе русских раненых. С. хотел, чтобы этот орден получил Кушников, который посылался к курфюрсту с важным поручением о займе денег на продовольствование войск. В конечном счете и Поливанов, и Кушников получили эту награду.)

² (...Вашему брату, статскому советнику барону Бюлеру... - Бюлер Андрей Яковлевич (1764-1843), барон. Служил секретарем при Потемкине. В 1799 г. дипломатический чиновник при С. После Швейцарского похода выполнял в Вене и Мюнхене поручения С., который в письме Ростопчину хвалил "деятельную способность Андрея, меньшого Бюлера". Впоследствии сенатор, действительный тайный советник. Его сын, известный археолог и собиратель барон Ф. А. Бюлер, пожертвовал в 1889 г. свою коллекцию автографов (вместе с семейным архивом) в Архив министерства иностранных дел (ныне хранится в ЦТ АДА).)

³ (Мой настоящий старший адъютант - полковник Кушников, известный Вам лично. - Бюлер-старший принимал в Мюнхене Кушникова, привезшего курфюрсту письмо С. с просьбой о займе.)

684. Ф. Гримму

 7 марта 1800. Кобрин 

Je retourne pas à pas de l'autre monde où m'avoit trainé l'inexorable flictena avec des grands martirs.

Voici ma Tactique: bravoure, valeur, pénétration, prévoyance, ordre, mesure, règle, coup d'oeil, célérité, impulsion, humanité, pacification, oubli.

Toutes les campagnes varient entre elles; la Pologne voulois la masse, en Italie il falloit porter le tonnerre partout. Le calcul des troupes doit être verifié en tout temps. A Verone j'influais aussitôt dans mes troupes mes principes en pratique pour la campagne, j'ai réussi au-delà de mon attente et je ne me trompai pas sur leur valeur. Mon but fut de battre l'ennemi en bataille, lui couper par là les forteresses et à celles-ci les secours.

J'ai décompté de mes troupes ce qu'il falloit en suffisance pour prendre les places et me reservois une moindre force que celle de l'ennemi pour leur défaite: ainsi sous Vapri les ailes engagées partout au passage de Г Adda, à droite de Cassano 8000 Autrichiens bâtirent 16 à 18 000 ennemis; d'un trait nous fûmes à Milan.

Là sans s'arreter, je visois au grand depôt de Turin; maître de Turin et de Tortone, nous battions l'ennemi à Marengo, qui ne se croyant pas sûr sous Alexandrie s'en alla dans les montagnes. Maître de l'opération nous sommes dans Turin où d'abord nous éxigeons une bonne partie de ce grand dépôt qui nous servit tout le reste de la campagne et nous debarassa des frais; aussitôt le siège du Chateau avec les canons de la ville. La Lumelline étoit à nous, excepté les chateaux d'Alexandrie et de Tortone bloqués. Macdonald survient avec des forces supérieures (et c'est de là que l'auteur du Precis de Hambourg, ignorant le vol de Mars, s'embrouille par les règles ordinaires et nomme les principes du Grand - fautes) - est battu par 21 000 hommes trois jours sur Tidone et Trebia et le quatrième perd son arrière-garde sur la Nura et se sauve avec les débris à peine de 8000 hommes de 33 000 qu'il avoit sous les armes. Toscane et puis la Romagne sont à nous, Gênes perseveré par la bonne conduite tenue au commenencement avec le Piémont inclinoit, mais après le changement craignit un despotisme vengeur. Tout étoit prêt pour en chasser l'ennemi et de l'Ouest, lorsqu'un gros corps de mon armée fut obligé de marcher sous Mantoue, que j'avois réduit à la porte cochère. Néanmoins on y avança lorsque les meilleures forces du Corps furent tournées en Toscane sous prétexte de défendre le pays, où il n'y avoit point d'ennemis.

Me retournant sur Alexandrie, le Cabinet voulut que j'évacuasse Turin; mais le Château étoit à nous, de même qu'auparavant il vouloit que je ne passasse pas le Po quand je l'avois déjà passé. Sous Alexandrie il me fut dit que je ne pensasse pas à la France ni à la Savoie; ainsi géné, le Château de Milan se rendit et il ne nous restoit à prendre que Tortone. - Le Cabinet me prescrivit de ne point faire des conquêtes. Tortone nous fit gagner la sanglante bataille de Novi où 38 000 hommes des nôtres battirent 43 000. L'ennemi terrasé n'avoit de ressources que dans ses conscrits. Bientôt Tortone fut à nous.

Il nous reste 15 jours pour nettoyer l'Italie; j'en suis chassé dans la Suisse pour m'y faire écraser; l'Archiduc à l'approche du nouveau corps Russe, quoique d'un tiers plus fort que lui, lui rendit à conserver tous ses points et s'en alla froidement sans retour.

Alors l'ennemi par sa prépondérance y éclatoit dans ses succès; j'étois coupé et entouré; nuit et jour nous battions l'ennemi à la tête et à la queue, nous lui prenions son canon que nous jettions dans les précipices fautes de transports. Il perdit quatre fois autant que nous. Nous perçames partout en vainqueurs et nous nous recueillîmes à Coure; de là nous marchâmes par Bregentz et Lindau sur le lac de Constance.

N'espérant rien de l'Archiduc que sur des démonstrations et des jalousies, je tirai les Zurickois Russes de Schaf house à moi et marchai pour me rafraichir en Souabe à Augsbourg. Il en fut comme de la montagne qui engendra les souris. Notre première sage conduite dans le Pièmont influa d'abord fortement jusqu'à Lyon, de même jusque dans Paris, dont j'aurois répondu au jour des Rois. Ignorant l'art de la guerre et même de la paix, en place de la France, le Cabinet exalté en duplicités artificielles, qui nous firent tout quitter pour nous porter dans nos foyers.

Son dernier coup de ruse à Prague fut de me tourner pour me faire entrer en Franconie, mais sur le même principe comme en Suisse; je répondis que je ne ferois autrement que lorsque je verrai clair 100 000 hommes sous mes drapeaux. Il est vrai que rien ne gagne plus que l'Angleterre en prolongeant la guerre. Après la perte des Pays-Bas, Votre Excellence aura la bonté de calculer le retour du Milanois et de la Toscane, le Venetien sous la domination, la conquête de la Romagne et principalement la possession du Piémont, vous trouverez que l'Autriche est de trois fois plus forte qu'elle n'a été auparavant, pour prolonger la guerre avec l'Angleterre.

Я шаг за шагом возвращаюсь с другого света, куда меня едва не утянула неумолимая фликтена¹ с большими мучениями.

Вот моя тактика: отвага, мужество, проницательность, предусмотрительность, порядок, умеренность, устав, глазомер, быстрота, натиск, гуманность, умиротворение, забвение.

Все кампании различны меж собой. Польша требовала массированного удара, в Италии потребно было, чтобы повсюду гремел гром. Должно постоянно выверять численность войска. В Вероне я немедленно заставил войска принять мои правила в действие на время кампании². Преуспел свыше ожидания и не ошибся на их счет. Моей целью было разбить неприятеля в сражении, отрезать его от крепостей, а сии лишить помощи.

Я отделил от моих войск достаточное число для занятия крепостей и оставил себе для поражения неприятеля меньше сил, чем у него. Так, под Ваприо, когда крылья армии были заняты переходом через Адду, правее Кассано, 8000 австрийцев разбили от 16 до 18 тысяч неприятелей; один миг - и мы в Милане³.

Не останавливаясь там, я нацелился на крупный Туринский склад. Завладев Турином и Тортоной, мы разбили неприятеля у Маренго⁴, и сей, чуя опасность под Александрией, отступил в горы. Как хозяева положения - мы в Турине, где тотчас потребовали добрую часть запасов из этого крупного склада, и сим себя обеспечили до конца кампании безо всякого расхода. Тотчас же началась осада замка городскими пушками. Лумелла⁵ была вся у нас, за вычетом крепостей Александрии и Тортоны, кои мы со всех сторон обложили. Подошел Макдональд с превосходящими силами (и оттого-то автор "Гамбургского обзора", коему не по силам вникнуть в размах Марсов, понеже кроме обычных военных правил ведать ничего не ведает, и назвал принципы Великого ошибками⁶), 21000 человек в три дня его на Тидоне и Треббии разбили, а "а четвертый - он свой арьергард на Hype утерял и бежит, а с ним от силы 8000 человек из тех 30 тысяч, что у него были. Тоскана, а после Романья - наши, Генуя, ободренная нашим добрым отношением к пьемонтцам, в начале кампании склонялась к нам, но после случившейся перемены убоялась мстительного деспотизма⁷. Все было готово для изгнания неприятеля и с Запада, как вдруг главный корпус моей армии принужден был идти к Мантуе, и та запросила пощады⁸. Все ж таки продвигались мы вперед, когда лучшие силы корпуса поворотить пришлось в Тоскану, чтоб ее защитить от неприятеля, коего там не было и следа.

Ж. Э. Макдональд. Гравюра Марадо. 1799. ГМИИ

Вернувшись под Александрию, узнал я, что кабинету желательно нас из Турина отозвать, но замок был уж наш; подобно тому как прежде велено было мне реку По не переходить, а уж я ее перешел. Под Александрией было мне сказано, чтобы не помышлял я ни о Франции, ни о Савойе. Покуда мне чинили препятствия, Миланский замок сдался, так что осталась нам одна Тортона⁹.

Кабинет мне предписал более крепостей не брать.

Тортона нам позволила выиграть жестокое сражение при Нови¹⁰, где 38000 наших разбили 43000 человек неприятеля.

Разгромленный неприятель не имел других пополнений, кроме новобранцев. Вскоре Тортона пала.

Еще две недели - и Италия очищена, но о сю пору меня прогоняют в Швейцарию, чтобы там уничтожить¹¹. Эрцгерцог при приближении нового русского корпуса свою армию, на одну треть сильнейшую русской, бестрепетно уводит, не помышляя о возвращении, русским же предоставляет удерживать все занятые пункты.

Тогда неприятель, благодаря перевесу в силах, добился блестящих успехов. Я был отрезан и окружен; день и ночь мы били врага и в хвост и в гриву, брали у него пушки и бросали в пропасти за неимением транспортов. Враг потерял в 4 раза больше нас¹². Мы везде проходили с победой и соединились в Куре. Оттуда выступили через Брегенц и Линдау к Констанцскому озеру.

От эрцгерцога не ждал я более ничего, кроме разговоров да зависти, посему вызвал себе цюрихские русские войска из Шафгаузена и отправился на отдых в Швабию, Аугсбург.

Итак гора родила мышь. Мы поначалу в Пьемонте столь были благоразумны, что молва о сем до Лиона дошла, а то и до Парижа, коий к Крещенью я бы призвал к ответу¹³. Да не до Франции стало - кабимет, ни военного, ни мирного искусства не ведая, в лукавстве и коварстве погрязнув, заставил нас все бросить и отправиться по домам.

Последняя его пражская хитрость вот какова была - меня вернуть и заставить войти во Франконию, но на тех же основаниях, что и в Швейцарии¹⁴. Я заявил, что выполню сие не прежде, чем увижу воочию под знаменами своими 100000 человек. Поистине, никто не выиграет больше, чем Англия, от продолжения войны. Сделайте милость, Ваше Превосходительство, взвесьте все: Нидерланды потеряны, но возвращены обратно Милан, Тоскана и Венеция, завоеваны Романья и, главное, Пьемонт - увидите ясно, что Австрия соделалась в три раза сильнее, нежели прежде была, для совместной с Англией войны¹⁵ (франц.).

¹ (Я шаг за шагом возвращаюсь с другого света, куда меня едва не утянула неумолимая фликтена... - Так С. называл свою болезнь, которую железная воля С. заставила несколько отступить.)

² (Все кампании различны меж собой. Польша требовала массированного удара, в Италии потребно было, чтобы повсюду гремел гром... В Вероне я немедленно заставил войска принять мои правила в действие на время кампании. - Критики С. называли его "генералом без диспозиции". Фукс приводит интересное свидетельство того, как глубоко продумывал полководец свои замыслы: "Когда он [С. - В. Л.] открыл маркизу Шателеру свое начертание, то сей изумленный воскликнул: "Когда успели Ваше Сиятельство все сие обдумать?" Ответ: "В деревне. Здесь было бы поздно, здесь мы уже на сцене. Теперь предлагаю я только к исполнению и начинаю отсюда кампанию". - "И вас, - сказал Шателер, - называют Генералом без диспозиции " (Фукс. Собр. соч., с. 186). В Польской кампании 1794 г. С., вопреки распоряжениям Репнина и Н. И. Салтыкова, сумел объединить войска и нанес решительный удар, закончивший войну. В Италии, действуя на внутренних операционных линиях между двух неприятельских армий, он заставил Макдональда и Моро принимать сражения в невыгодных для них условиях и разил их армии поодиночке. В Вероне по распоряжению С. в австрийские войска были посланы русские инструкторы, чтобы обучить союзников действию холодным оружием.)

³ (...под Ваприо... правее Кассано, 8000 австрийцев разбили от 16 до 18 тысяч неприятелей; один миг - и мы в Милане. 16 апреля в сражении на р. Адда бой шел на широком фронте. При Ваприо австрийцы в ходе очень упорного боя сумели отбросить примерно равного им по численности неприятеля - дивизию Гренье (7000 человек). На стороне австрийцев блестяще действовали 1500 казаков донского атамана Денисова. Удар при Ваприо облегчил наступление в центре при Кассано. Противник начал отход, и уже вечером 17 апреля казаки ворвались в Милан.)

⁴ (...мы разбили неприятеля у Маренго... - Бой 6 мая у Маренго напоминал бой у Бассиньяна (см. прим. к письму 602). Попытка Моро провести наступление ограниченными силами в целях рекогносцировки окончилась неудачей. Прижатый к реке, противник с трудом сумел уйти на другой берег Бормиды. В этом бою особенно отличился Багратион, пришедший по своей инициативе на помощь атакованным австрийцам. Через год в тех же местах произошло генеральное сражение армии первого консула Н. Бонапарта с армией Меласа.)

⁵ ( Лумелла... - Ломелло, город в Северной Италии, в окружности которого шли интенсивные движения войск армии С. в начале мая 1799 г.)

⁶ (Подошел Макдональд с превосходящими силами (и оттого-то автор "Гамбургского обзора", коему не по силам вникнуть в размах Марсов, понеже кроме обычных военных правил ведать ничего не ведает, и назвал принципы Великого ошибками). - Французский военный писатель генерал Матье Дюма (эмигрант, друг Лафайета) в периодическом издании "Гамбургский обзор" печатал свои разборы военных действий кампании 1799 г., которые позже были собраны в отдельную книгу "Перечень военных событий, составленный генералом Матье Дюма. Гамбург. 1799 г." Несмотря на односторонность описаний (Дюма использовал главным образом газетные известия, особенно французские), ясность и свежесть изложения событий, за которыми с интересом следила Европа, способствовали быстрой распродаже выпусков Дюма. С., ознакомившись с ними, сказал Фуксу: "У этого наемника историка два зеркала: одно увеличительное для своих, а уменьшительное для нас. Но потомство разобьет вдребезги оба и выставит свое, в котором мы не будем казаться Пигмеями" (Фукс. Анекдоты, с. 27).)

⁷ (Тоскана, а после Романья - наши, Генуя, ободренная нашим добрым отношением к пъемонтцам, в начале кампании склонялась к нам, но после случившейся перемены убоялась мстительного деспотизма. - Первые победы С. были встречены с энтузиазмом населением Ломбардии и Пьемонта. Очевидно, и в Генуе склонялись к разрыву с Францией, но после расправ, учиненных над республиканцами в Тоскане и Неаполе ("мстительного деспотизма"), наступило разочарование. Этому способствовала также политика венского двора, стремившегося к порабощению народов Италии.)

⁸ (Вce было готово для изгнания неприятеля и с Запада, как вдруг главный корпус моей армии принужден был идти к Мантуе, и та запросила пощады. - После разгрома армии Макдональда С. подготовил наступление на Геную, но Гофкригсрат вмешался в его распоряжения и снова, как и в мае, потребовал отрядить корпус Края к Мантуе. "Фельдмаршал, получав безпрестанно из Вены напоминания о скорейшем взятии Мантуи, которую во всех бумагах называли неприступною твердынею, ключом Италии и проч., наконец вышел из терпения и сказал: "Она будет взята другом моим Краем. Но зачем лгать, называть ее первейшею, какою величал ее Бонапарте в своей "Campagne du Général Bonaoarte en Italie" ["Итальянской кампании генерала Бонапарта", отчете о кампании 1797 г.], дабы прикрасить свое хвастовство и прикрыть свои ошибки? Крепость, которую он взял в един месяц и двадцать пять дней, в столь короткое время и при столь малых пособиях, не заслуживает такого пышного названия. Один солжет, а тысячи повторяют"" (Фукс. Анекдоты, с. 133). Там же Фукс приводит подробный разбор слабых сторон Мантуи, сделанный С., который противопоставлял ей действительно мощную крепость Тортону.)

⁹ (Покуда мне чинили препятствия, Миланский замок сдался, так что осталась нам одна Тортона. - Миланская цитадель капитулировала 13 мая. Оставались не взятыми цитадели Турина, Александрии, а также сильные крепости Мантуя, Тортона и Кони.)

¹⁰ (Тортона нам позволила выиграть жестокое сражение при Нови... - Войска, предназначенные к осаде Тортоны, были заблаговременно подтянуты для наступления на Геную и приняли участие в сражении при Нови.)

¹¹ (Еще две недели - и Италия очищена, но о сю пору меня прогоняют в Швейцарию, чтобы там уничтожить. - О планах наступления С. см. прим. 3, 4 к письму 631. О его сопротивлении переброске войск в Швейцарию - письма 635, 636, 638.)

¹² (Враг потерял в 4 раза больше нас. - Милютин оценивает потери армии С. в Швейцарском походе более, чем в 5 100 человек (из них более 1600 человек убитыми) из 21000 выступивших в поход. Французы понесли серьезный урон, больший, чем русские, но не в таком соотношении.)

¹³ (...молва о сем до Лиона дошла, а то и до Парижа, коий к Крещенью я бы призвал к ответу. - О впечатлении от побед С. среди населения на Юге Франции и в Лионе см. прим. 2 к письму 617. По плану С. кампания должна была завершиться взятием Лиона и - при полном напряжении сил - взятием Парижа к началу января (праздник Крещения по старому стилю приходится на 6 января).)

¹⁴ (Последняя его пражская хитрость вот какова была - меня вернуть и заставить войти во Франконию, но на тех же основаниях, что и в Швейцарии. - Переговоры в Праге от имени венского кабинета вел граф Бельгард. Армия С. получала для наступления Франконию (область в Германии, граничащую с Францией) и должна была состоять главным образом из русских войск. С. отказался обсуждать этот план, настаивая на подчинении себе австрийских войск, как было в Италии.)

¹⁵ (...Австрия соделалась в три раза сильнее, нежели прежде была, для совместной с Англией войны. - Кампания 1799 г. превзошла самые радужные надежды Вены. В руках австрийцев оказалась вся Северная Италия, и Тугут все более склонялся к продолжению войны собственными силами в союзе с Англией, стремясь исключить влияние России на итальянские государства.)

685. Д. И. Хвостову

 Кобрин. Марта 8 дня 1800-го 
                                                     Дмитрий Иванович!

Благодарствую Вам за призрение К[нязя] Аркадия¹. Избегая малейшей роскоши, он должен на свою долю Вам соучаствовать в найме квартиры, а в столе на образ Наташи. Расчислите по его жалованью и дворцовому расходу. Ежели бы что не стало, то добавляйте ему от меня. Паче как молодого юношу берегите строго его любомудрие и благонравие.

Деньги мои не держите отнюдь праздно: но тот час покупайте деревни без разбору, ближе Кончансково, каковы бы они ни были, хотя и в Сибири.

Три пушки², царское жалованье, до сей поры медлением Вы омлеваете. Истребуйте их всеподданнейше и отправьте в Кончанск.

Элмановой деревня приятнее Кончанска³, как и по соседству. Я думаю в нее въехать и, давши пиршество, обратиться в Кончанск. Все то времянно. Последний я уважаю столько, что хочу там построить каменный домик с церковью отсюда, который я вовсе опорожню, на тамошней воделаве [?], как гермитаж⁴.

Мне подло, совестно, грех что ни есть испрашивать у щедрого Монарха! 900 душ казенных около Кончанска весьма бы были кстате. Отдаю Вашему испытанию. Из них Р[умянцев]у сотня.

Ежели буду жив, в Высочайшее шествие из С[анкт]-П[етер]бурга в Павловское 23 мая⁵, прямо ли мне тогда в деревню ехать или чрез несколько дней из Павловского увольниться... А повергнуть себя к Высочайшим стопам на Петров день, то ж с оборотом в деревню чрез несколько дней и так далее.

Обмен Кобрина на российские... размышляйте.

Я буду жить в деревне, и, где бы то ни было, надлежит мне Высочайшая милость, чтоб для соблюдения моей жизни и крепости присвоены мне были навсегда штаб-лекарь хороший с его помощником, к ним фельдшер и аптечка. И ныне бы я не умирал, естли б прежде и всегда из них кто при мне находился, но все были при их должностях.

Я бы законно желал быть иногда в публике в иностранном мундире: Великому Императору это слава, что его подданный их достойно заслужил⁶.

Из всего видно, Монарх склонен к уедин[енн]ой жизни. Подобное во мне ему противно быть не может. С приезда моего до Высочайшего шествия в Павловское пробыть мне при дворе очень хорошо, далее ж было бы неприлично. Но при выезде всеподданнейше откланяться, потом угодно для облобызания Высочайших стоп, это то [ж] Петров день⁷ и один разве два в Высочайший день рождения 20 сентября⁸ и так далее. Но не Новый год, а восшествие на престол, в Высочайший день коронации...

Всемилостивейший Неаполитанский король для меня забыл С[вятого] Иануария, как я не входил. А он думал, что не уважу⁹. Я в Праге говорил в Сент-Гало¹⁰, легок: не забудет ли. А лутче писать о том к Его Величеству другу де Серра Каприоло¹¹.

Светлость - сиятельство¹².

С[вято]го И[оанн]а Иерусалимского не бриллиантовый¹³.

Кобрин с другой стороны - Кобрин целое владение... Не жаль ли его упустить для К [нязя] Аркадия.

Мне должно нацелясь, чтоб под Петербург приехать одну станцию к ночи, где и ночлег взять. Тут я должен уже найти К[нязя] Андрея или К[нязя] Аркадия с краткою о всем запискою для предуведомлений и потому благомерия.

В С[анкт]-Петербурге до выезда в деревню надлежит мне себя снабдить хорошими дрожками и колясочкою. Но и вовсе из деревни прилично ли мне будет на помянутые Высочайшие дни ко двору отъезжать? Ваше предусмотрение...

И то еще по мнению К[нязя] Андрея. А от Вас ничего нет, что о даровой Сенат дожидается решения. Здешнего Губернского как будто бы польских прав не знал¹⁴. A о исках моя справедливость видна Свету, как же Сенату ее не разуметь? Разве тут что деликатно... То лутче, хотя и отступятся, изобилие щедрот, далеко то превозвышает!

           A.C. 
 Кончено сие марта 15-го. 

¹ (Благодарствую Вам за призрение К[нязя] Аркадия. - 6 марта в Кобрин прибыл лейб-медик Вейкарт. С ним приехал Аркадий Суворов, которому император приказал доносить о состоянии здоровья отца. Аркадий, вернувшись в Петербург в свите великого князя Константина Павловича, несколько недель прожил у Хвостова. Беспокоясь о судьбе сына, больной С. пишет для него десять заповедей, которые начинались словами: "Почтение Бога, Богоматери и Святых состоит в избежании от греха; источник его ложь, сей товарищи - лесть, обман" (ГПБ, ф. 755, т. 20, л. 204).)

² (Три пушки... - Пожалованные С. Екатериной II за победы при Крупчицах и Бресте еще не были доставлены в Кончанское.)

³ (Элмановой деревня приятнее Кончанска... - С. намеревался купить у вдовы контрадмирала А. М. Елманова небольшую деревеньку, стоявшую на живописных берегах р. Мета. Его особо привлекала возможность устроить там летнюю купальню.)

⁴ (Последний я уважаю столько, что хочу там построить каменный домик с церковью отсюда, который я вовсе опорожню, на тамошней воделаве [?], как гермитаж. - И все же Кончанск (Кончанское), где он провел трудные годы ссылки, пользуется его особым вниманием. Он хочет перевезти туда церковь из Кобрина, построить там каменный дом на озере Шерегодро. Слово "воделава", возможно, означает свайное сооружение, на котором прямо песреди воды будет стоять "гермитаж" - эрмитаж, уединенный уголок.)

⁵ (...в Высочайшее шествие из С[анкт]-П[етер]бурга в Павловское 23 мая... - Обычно Двор в конце мая переезжал из столицы в одну из летних резиденций царской семьи. Екатерина II любила жить в Царском Селе, Павел 1-й Павловске.)

⁶ (Я бы законно желал быть иногда в публике в иностранном мундире: Великому Императору это слава, что его подданный их достойно заслужил. - С. отказался выполнить переданное ему пожелание Павла I сложить с себя звание австрийского фельдмаршала. Кроме австрийского белого с золотым шитьем фельдмаршальского мундира, у С. был еще синий мундир великого фельдмаршала Сардинских войск.)

⁷ (...Петров день... - 29 июня.)

⁸ (...в Высочайший день рождения 20 сентября... - День рождения Павла I.)

⁹ (Всемилостивейший Неаполитанский король для меня забыл С[вятого] Иануария, как я не входил. А он думал, что не уважу. - Орден Святого Януария - главный орден королевства. Неаполитанский король, обязанный победам С. возвращением Неаполя, "забыл" наградить русского полководца.)

¹⁰ (Сент-Гало - см. о нем прим. 2, к письму 677.)

¹¹ (А лутче писать о том к Его Величеству другу де Серра Каприоло. - Серра Каприола Антонио Мараска (1750-1822), герцог - неаполитанский дипломат, государственный деятель. С 1782 г. был послом в России и имел обширные связи в придворных Kpyiax: его жена была дочерью генерал-прокурора князя А. А. Вяземского. С. называет Серра Каприола "другом". Они могли познакомиться в 1787 г., когда посол сопровождал Екатерину II в ее путешествии на юг. С. так и не получил Святого Януария.)

¹² (Светлость - сиятельство. - Своим обостренным чутьем С. улавливает еле заметные знаки немилости Павла I. После того как он был пожалован в княжеское достоинство с титулом "Италийский", его стали именовать в официальных бумагах "светлостью", так как пожалованные перед С. в князья Безбородко и Лопухин получили этот титул. Когда же Военная коллегия представила на утверждение Павла I полный титул генералиссимуса и назвала С. "светлостью", последовал приказ от 22 ноября 1799 г. объявить всем присутственным местам, чтобы генералиссимусу князю Италийскому "не утвержденного указом титула светлости не давать". И С. снова стали титуловать "сиятельством".)

¹³ (С[вяго]го И[оанн]а Иерусалимского не бриллиантовый. - Став Великим магистром Мальтийского ордена, Павел I щедро награждал своих подданных крестами Иоанна Иерусалимского (древнее название Мальтийского ордена). С. перед отъездом в Италию получил из рук императора орден Иоанна Иерусалимского большого креста, т. е. его высшую степень. Бриллиантовые знаки к ордену придавали ему еще более высокое достоинство. С. этого отличия не получил.)

¹⁴ (Здешнего Губернского как будто бы польских прав не знал. - Очевидно, пропущены слова; предлагаемое прочтение - "здешнего губернского правления чиновник как будто польских прав не знал". Речь идет об исках по кобринским деревням. С. настаивает на незаконности дарения деревень, так как по польским правам акты дарения надо было утверждать в суде, а этого из-за его поспешного отъезда с Никелевым в Кончанское сделано не было. Какой-то чиновник должен был переслать Сенату справку на этот счет, но не переслал.)

686. Н. А. Зубовой

Кобрин. Марта дня 1800 
                                                    Hаташа!

Когда я к Д[митрию] Ивановичу] пишу благословение Божие с домашними или подобное, ты, естественно, тут же разумеешься; следственно, в особливой и дальней нужды нет: по таким письмам ты ведаешь, как я здоров; неужли то Д[митрий] И[ванович] так редко к тебе пишет? Сохрани тебя Боже впредь от болезни и даруй тебе свою милость! Его благословение тебе и детям. Я одной ногой из гроба выхожу. Цалую тебя.

             А. С. Р. 

687. К. Я. Бюлеру

                                                 Mon cher Baron.

Je me flatte que Vous serez bien aise d'apprendre des bonnes nouvelles de ma santé qui d'après l'avis des médecins prend une meilleure tournure.

Depuis que Monsieur le Colonel Kouschnikow, mon aide de camp, Vous en a informé, j'ai considérablement gagné.

J espère de quitter bientôt mes domaines de Kobryn, pour me rendre à la Capitale.

Je Vous prie, mon cher Baron, d'agréer l'assurance de la considération distinguée, avec laquelle j'ai l'honneur d'être

         de Votre Excellence
         le très humble et très obéissant serviteur 
                  P[rince] A. Iialiiski C[omte] Suworow-Rymnikski 
 Kobryn. Le 13 mars 1800  

                                         Дорогой Барон!

Смею думать, Вы будете рады услышать хорошие вести о моем здоровье, в котором, по мнению докторов¹ происходит перемена к лучшему. С тех пор как мой адъютант г. полковник Кушников Вам обо мне докладывал, я заметно поправился. В скором времени надеюсь покинуть свое кобринское поместье, чтобы ехать в столицу². Прошу Вас, дорогой Барон, принять уверение в совершенном почтении, с которым имею честь быть

      Вашего Превосходительства
      покорнейший и почтительнейший слуга
                  Князь А. Италийский Граф Суворов-Рымникский 
 Кобрин. 13 марта 1800             (франц.). 

¹ (...по мнению докторов... - В Кобрине собрались врач К. Я. Яниш (участник Итальянского и Швейцарского походов), хирург Н. Нотбек, лейб-медик Г. И. Вейкарт. Опытные врачи помогли С. "Надеюсь, что воздержанность и терпение ваши, а притом и доктор мой возстановят вас по-прежнему и доставят мне скорее удовольствие вас видеть здесь", - писал Павел I, отправляя Вейкарта (ИРАК, ч. 3, с. 641). В эти же дни находившийся в Вильно Кутузов (которому С. послал последний в своей жизни приказ от 20 февраля 1800 г.) пишет в Петербург жене, Екатерине Ильиничне: "Сегодня здесь проехал меньшой Горчаков. Он едет к Александру Васильевичу Суворову, который в своих деревнях в Кобрине и очень болен, начало водяной, но думают, что натура его спасет. По всему телу водяные пузыри. Думают, что может тем пройти. У него Вейкарт из Петербурга прислан" (PC, 1870, т. II, с. 512).)

² (В скором времяни надеюсь покинуть свое кобринское поместье, чтобы ехать в столицу. - Аркадий и другие прибывшие из Петербурга лица рассказали С. о приготовлениях в столице. Его будут встречать как триумфатора, как коронованную особу. Парадная карета проедет по живому коридору, образованному шпалерами войск. Публика должна выходить из экипажей, как и при встрече с государем. Крики "Ура!", барабанный бой, пушечная пальба и звон колоколов будут услаждать слух непобедимого героя. Сам император обещал последовать примеру своих подданных и выйти к карете С. Старый воин мысленно переносится в Петербург, он диктует "Разговор между Фликтеной, Хароном и Меркурием", в котором говорит о себе, о своей воле к жизни. Фликтена хвастает перед Меркурием: она поразила смертного болезнями и ведет его к Харону. "Назад, немилосердная Фликтена! - восклицает Меркурий. - Юпитер брал весы Провидения. Твоему смертному надлежит прежде отправить долг благодарения его Всемилостивейшему монарху и заслужить его несчетно излиянные на него щедроты!" (ГПБ, ф. 755, т. 20 л 205-205 об).

"Суворов поправился, но только очень слаб, - пишет Фукс в Петербург. - По мнению докторов, чрез восемь дней ему будет можно ехать в столицу, куда все желания и моления его стремятся" (ИВ, 1911, дек., с. 1067).)

688. Д. И. Хвостову

Кобрин. Марта 17 дня 1800 
                                              Д[митрий] И[ванови]ч!

Рум[янце]в чтоб подполковник¹, протчее писано к точнейшему блюдению.

Брулион^* мой постельный при приезде К[нязя] Андрея не что иное, как вырывки из многих моих ежевремянных нот, записок и кратких же примечаниев Графу Федору Васильевичу².

Аптека: блаженной памяти от Императрицы, не найдете ли Вы у себя в каком углу или захолустье в кладовой или иного места. Мне она только надобна на память.

Паче всего богоблагословенное дело князя Аркадия! чтоб совершилось в С[анкт]-П[етер]бурге без отлагательств: траурный 3-х месячный срок идет к концу³. Таинство открылось, дитя Арк[адий] мне влиял, чтобы Высоч[айша]я воля уже есть⁴ всемилостивейше звать Эрцогиню Курляндскую⁵ с фамилиею в С[анкт]-П[етер]бург для совершения вожделенного брака... явилось, что только к ней пошлется курьер с высочай[ши]м на брак благоволением, Аркадию ехать в Прагу, но с К[нязем] Алексеем яко достойным руководцем. Ныне с кем?.. Тако! Я вижу едино средство: Всевысочайшая наизобильнейшая милость одна пособит, чтоб Великий Монарх действительно соизволил Всемилосерднейше склонить Герцогиню Курляндскую с ее любезною фамилиею прибыть в Санкт-Петербург для совершения брака: это покровительство моего Милостивого благодетеля Графа Федора Васильевича⁶. Бога ради, будьте деятельны! В отчаянии один только, слово в слово, Кушников, который заменить может К[нязя] Алексея и хотя бы меньшого. Но у меня как никого без отвеса. Полковник Н[иколай] П[етрович] Поливанов хотел ко мне в адъютанты⁷. Можно ли, чтоб он, особливо тогда у меня хворого бывши, заменял. Еще была бы отрада.

            А.С.

^* (Записочка (франц.).)

¹ (Рум[янце]в чтоб подполковник... - См. прим. 8 к письму 678.)

² (Брулион мой постельный при приезде К[нязя] Андрея не что иное, как вырывки из моих ежевремянных нот, записок и кратких же примечаниев Графу Федору Васильевичу. - Речь идет о письме Хвостову (685), которое было закончено 15 марта, в день приезда князя Андрея Ивановича Горчакова. Племянник С. смог пробыть в Кобрине лишь три дня, так как должен был возвращаться по делам службы в Финляндию.)

³ (Паче всего богоблагословенное дело князя Аркадия! чтоб совершилось в С[анкт]-П[етер]бурге без отлагательств: траурный 3-х месячный срок идет к концу. - Еще 14 января С. писал Ростопчину из Праги: "Сын мой едет с князьями Горчаковыми к Вам в Петербург. Он теперь хоть и в молодых летах, но я весьма желаю еще при жизни моей иметь ту отраду, чтобы пристроить судьбу его. Выбор его пал на дочь покойного герцога курляндского герцогиню Саган. Сходство их обоих нравов, лет и состояния побудило меня дать на сей брак отцовское мое благословение. " (ГПБ, Ф. 755, т. 20, л. 191-192 об). С. хлопотал о том, чтобы бракосочетание состоялось в Петербурге после истечения траурного срока по случаю кончины отца невесты герцога Петра Бирона, умершего 2/13 января 1800 г.)

⁴ (Арк[адий] мне влиял, чтобы Высоч[айшая] воля уже есть... - Разрешение Павла I на брак Аркадия Суворова было дано 14 февраля. Очевидно, Аркадий привез отцу весть о разрешении на приезд невесты с семьей в Петербург.)

⁵ (...Эрцгерцогиню Курляндскую... - Шарлота Доротея, урожд. графиня Медем (1761-1821) - третья жена Курляндского герцога Петра Бирона. В 1795 г. герцог отрекся от престола в пользу России, получив огромную пенсию - 50000 червонных в год. В 1786 г. герцог приобрел Саганское герцогство в Силезии (5 городов, 147 деревень, 67 000 жителей), поэтому невеста Аркадия Суворова, Катерина Фридерика Вильгельмина Бенигне (1781-1839), носила титул герцогини Саганской. С. познакомился с семьей герцога в Праге. Аркадий был помолвлен с Катериной Фридерикой. Брак этот расстроился после смерти С.)

⁶ (...это покровительство моего Милостивого благодетеля Графа Федора Васильевича. - Ростопчин поддерживал с С. деятельную переписку. Он сообщал ему последние политические новости, в частности о предложенном Бонапартом мире. 16 марта он уведомил С. об удовольствии императора, узнавшего о выздоровлении С, прибавив, что сам он ждет минуты, когда ему удастся поцеловать руку победителя французов.)

⁷ (В отчаянии один только, слово в слово, Кушников, который заменить может К[нязя] Алексея и хотя бы меньшого. Но у меня как никого без отвеса. Полковник Н[иколай] П[етрович] Поливанов хотел ко мне в адъютанты. - С. беспокоит мысль о том, кто будет сопровождать юного Аркадия в Прагу. Князья Алексей и Андрей Горчаковы заняты по делам службы, остается только Кушников, которого мог бы заменить Поливанов. Но всем этим планам не суждено было сбыться. С. выехал из Кобрина около 20 марта. Путь его лежал через Ригу. В дороге, как снег на голову, обрушились на него грозные выговоры императора. Торжественная встреча была отменена. 20 апреля в 10 часов вечера к дому вдовы полковника Фомина на Крюковом канале, где снимал квартиру Хвостов, подъехала карета. С. встречали только родные. Он был очень болен, но ободрился, узнав о прибытии посланца императора. Надежда оказалась напрасной. "Генералиссимусу князю Суворову, - гласило повеление Павла I, - не приказано являться к государю". 1 мая последовал новый удар: император распорядился отобрать у С. адъютантов и разослать их по полкам. С. мужественно переносил новую опалу и смертельную болезнь. Когда Хвостов, чтобы успокоить его, сказал, что врачи надеются поднять его на ноги, последовал вопрос: ""Хорошо... а если я останусь жив, сколько лет проживу?" Вопрос сей исходил из уст Суворова, - рассказывал Хвостов, - ровно за неделю до его смерти. Поэт, чувствуя, что должен вскоре его оплакать, думал сделать большой подарок, сказав громогласно и решительно: "Пятнадцать лет". Вообразите, каков был ответ умирающего героя! Он нахмурил брови, показал сердитый вид, плюнул и сказал: "Злодей! Скажи тридцать"" (Заволжский муравей, 1833, № 10, ч. II, с. 590).

6 мая 1800 г., во втором часу дня, С. скончался. В предсмертном бреду он называл Геную - Цель Итальянского похода, который ему не дали завершить. Несмотря на то что "Санкт-Петербургские ведомости" обошли молчанием смерть С., весть о его кончине облетела весь город. К дому на Крюковом канале шли люди. 12 мая, в день похорон, весь Петербург вышел на улицы, чтобы проводить в последний путь того, кто еще при жизни сделался народным героем. Символична сцена, происшедшая в Александро-Невской лавре. "При провозе гроба сквозь ворота, когда некоторым показалось, что он по тесноте не пройдет, - вспоминал А. С. Шишков, - известно слово солдата, сказавшего: "Не бось! Пройдет! Везде проходил!"" (Шишков, т. 1, с. 63).)