22. Великое италийское восстание рабов под руководством Спартака (74-71 гг. до н. э.)

(Аппиан, Гражданские войны, I, 116-120)

В это самое время в Италии среди гладиаторов, которые обучались в Капуе для театральных представлений, был фракиец Спартак. Он раньше воевал с римлянами, попал в плен и был продан в гладиаторы. Спартак уговорил около семидесяти своих товарищей пойти на риск ради свободы, указывая им, что это лучше, чем рисковать своей жизнью в театре. Напав на стражу, они вырвались на свободу и бежали из города. Вооружившись дубинами и кинжалами, отобранными у случайных путников, гладиаторы удалились на гору Везувий. Отсюда, приняв в состав шайки многих беглых рабов и кое-кого из сельских свободных рабочих, Спартак начал делать набеги на ближайшие окрестности. Помощниками у него были гладиаторы Эномай и Крикс. Так как Спартак делился добычей поровну со всеми, то скоро у него собралось множество народа. Сначала против него был послан Вариний Глабр, а затем Публий Валерий. Но так как у них было войско, состоявшее не из граждан, а из всяких случайных людей, набранных наспех и мимоходом, - римляне еще считали это не настоящей войной, а простым разбойничьим набегом, - то римские полководцы при встрече с рабами потерпели поражение. У Вариния даже коня отнял сам Спартак. До такой опасности дошел римский полководец, что чуть не попался в плен к гладиаторам. После этого к Спартаку сбежалось еще больше народа, и войско его достигло уже 70000. Мятежники ковали оружие и собирали припасы. Римляне выслали против них консулов с двумя легионами. Одним из них около горы Гаргана был разбит Крикс, командовавший 30-тысячным отрядом. Сам Крикс и две трети его войска пали в битве. Спартак же быстро двигался через Апеннинские горы к Альпам, а оттуда - к кельтам. Один из консулов опередил его и закрыл путь к отступлению, а другой догонял сзади. Тогда Спартак, напав на них поодиночке, разбил обоих. Консулы отступили в полном беспорядке, а Спартак, принеся в жертву павшему Криксу 300 пленных римлян, со 120000 пехоты поспешно двинулся на Рим. Он приказал сжечь весь лишний обоз, убить всех пленных и перерезать вьючный скот, чтобы идти налегке. Перебежчиков, во множестве приходивших к нему, Спартак не принимал. В Пицене консулы снова попытались оказать ему противодействие, здесь произошло второе большое сражение, и снова римляне были разбиты. Но Спартак переменил решение идти на Рим. Он считал себя еще не равносильным римлянам, так как войско его далеко не все было в достаточной боевой готовности: ни один италийский город не примкнул к мятежникам; это были рабы, перебежчики и всякий сброд. Спартак занял горы вокруг Фурий и самый город. Он запретил купцам, торговавшим с его людьми, платить золотом и серебром, а своим - принимать их. Мятежники покупали только железо и медь за дорогую цену и тех, которые приносили им эти металлы, не обижали. Приобретая так нужный материал, мятежники хорошо вооружились и часто выходили на грабеж. Сразившись снова с римлянами, они победили их и, нагруженные добычей, вернулись к себе.

Третий уже год длилась эта страшная война, над которой вначале смеялись и которую сперва презирали как войну с гладиаторами. Когда в Риме были назначены выборы других командующих, страх удерживал всех, и никто не выставлял своей кандидатуры, пока Лициний Красс, выдающийся среди римлян своим происхождением и богатством, не принял на себя командования. С шестью легионами он двинулся против Спартака. Прибыв на место, Красс присоединил к своей армии и два консульских легиона. Среди солдат этих последних, как потерпевших неоднократные поражения, он велел немедленно кинуть жребий и казнил десятую часть. Другие полагают, что дело было не так, но что после того, как все легионы были соединены вместе, армия потерпела поражение, и тогда Красс по жребию казнил каждого десятого легионера, нисколько не испугавшись числа казненных, которых оказалось около 4000. Но, как бы там ни было, Красс оказался для своих солдат страшнее побеждавших их врагов. Очень скоро ему удалось одержать победу над 10000 спартаковцев, где-то стоявших лагерем отдельно от своих. Уничтожив две трети их, Красс смело двинулся против самого Спартака. Разбив и его, он чрезвычайно удачно преследовал мятежников, бежавших к лагерю с целью переправиться в Сицилию. Настигнув их, Красс запер войско Спартака, отрезал его рвом, валами и палисадом. Когда Спартак был принужден попытаться пробить себе дорогу в Самниум, Красс на заре уничтожил около 6000 человек неприятелей, а вечером еще приблизительно столько же, в то время как из римского войска было только трое убитых и семь раненых. Такова была перемена, происшедшая в армии Красса благодаря введенной им дисциплине. Эта перемена вселила в нее уверенность в победе. Спартак же, поджидая всадников, кое-откуда прибывших к нему, больше уже не шел в бой со всем своим войском, но часто беспокоил осаждавших мелкими стычками; он постоянно и неожиданно нападал на них, набрасывал пучки хвороста в ров, зажигал их и таким путем делал осаду чрезвычайно трудной. Он приказал повесить пленного римлянина в промежуточной полосе между обоими войсками, показывая тем самым, что ожидает его войско в случае поражения, В Риме, узнав об осаде и считая позором, если война с гладиаторами затянется, выбрали вторым главнокомандующим Помпея, только что вернувшегося тогда из Испании. Теперь-то римляне убедились, что восстание Спартака - дело тягостное и серьезное. Узнав об этих выборах, Красс, опасаясь, что слава победы может достаться Помпею, старался всячески ускорить дело и стал нападать на Спартака. Последний, также желая предупредить прибытие Помпея, предложил Краесу вступить в переговоры. Когда тот с презрением отверг это предложение, Спартак решил пойти на риск и, так как у него уже было достаточно всадников, бросился со всем войском через окопы и бежал по направлению к Брундизию. Красс бросился за ним. Но когда Спартак узнал, что в Брундизии находится и Лукулл, возвратившийся после победы над Митридатом, он понял, что все погибло, и пошел на Красса с большой тогда своей армией. Произошла грандиозная битва, чрезвычайно ожесточенная вследствие отчаяния, охватившего такое большое количество людей. Спартак был ранен в бедро дротиком: опустившись на колено и выставив вперед щит, он отбивался от нападавших, пока не пал вместе с большим числом окружавших его. Остальное его войско, находясь в полном беспорядке, было изрублено. Говорят, что число убитых и установить было нельзя. Римлян пало около 1000 человек. Тело Спартака не было найдено. Большое число спартаковцев еще укрылось в горах, куда бежали после битвы. Красс двинулся на них. Разделившись на четыре части, они отбивались, пока не погибли все, за исключением 6000, которые были схвачены и повешены вдоль дороги из Капуи в Рим.

(Плутарх, Сравнительные жизнеописания, Марк Красс, 8-11)

Восстание гладиаторов, сопровождавшееся разграблением всей Италии и известное также под названием спартаковской войны, было вызвано следующими обстоятельствами.

Некий Лентул Батиат содержал в Капуе школу гладиаторов, большинство которых были родом галлы и фракийцы, попавшие в школу не за какие-нибудь преступления, но исключительно вследствие несправедливости хозяина, насильно заставившего их учиться ремеслу гладиаторов. Двести из них сговорились бежать; заговор был раскрыт по доносу, но семьдесят восемь человек, заранее узнавшие об этом, все же успели убежать, запасшись захваченными где-то кухонными ножом, которые везли в другой город гладиаторское снаряжение, расхитили груз и вооружились. Заняв затем укрепленное место, гладиаторы выбрали себе трех предводителей. Первым из них был Спартак, по своему происхождению из кочевых племен Фракии - человек, который отличался не только выдающейся отвагой и физической силой, но по уму и доброте душевной стоял выше своего положения и судьбы; он был скорее эллином, чем человеком своего племени. Рассказывают, что однажды, когда Спартак был впервые приведен в Рим на продажу, видели, что вокруг лица спящего Спартака обвилась змея. Жена Спартака, его единоплеменница, пророчествовавшая и одержимая дионисическим исступлением, объявила, что это знак предуготовленной ему ведикой и грозной власти, которая приведет его к злополучному концу. Она и теперь была с ним, сопровождая его в бегстве.

Прежде всего гладиаторы отбросили отряды, пришедшие из Капуи, и, захватив большое количество воинского снаряжения, с радостью заменили им свое оружие гладиаторов, которое и бросили как позорное и варварское. После этого для борьбы с ними был послан из Рима претор Клавдий с трехтысячным отрядом. Клавдий осадил их на горе, взобраться на которую возможно было только по одной узкой и чрезвычайно крутой тропинке, ее Клавдий приказал стеречь; с других же сторон гору окружали отвесные, гладкие скалы, густо заросшие сверху диким виноградом. Нарезав подходящих для этого лоз, гладиаторы сплели из них прочные лестницы такой длины, чтобы они доставали с вершины скалы до подножья, и затем безопасно спустились все, кроме одного, оставшегося наверху с оружием. Когда же прочие оказались внизу, он спустил к ним все оружие и напоследок спасся и сам. Римляне этого не заметили, а гладиаторы, обойдя их с тыла, пораженных неожиданностью врагов обратили в бегство и захватили их лагерь. Тогда к ним присоединились многие из местных пастухов - народ все крепкий и проворный; одним из них гладиаторы дали тяжелое вооружение, других использовали как разведчиков и легковооруженных. Вторым был послан против гладиаторов претор Публий Вариний. Вступив сначала в бой с его помощником, неким Фурием, имевшим три тысячи человек, они обратили его в бегство, а затем Спартак подстерег явившегося с большими силами советника Вариния и его товарища по должности Коссиния, - в то время как этот последний купался близ местечка Салины, и едва не взял его в плен. Лишь с величайшим трудом Коссинию удалось спастись; Спартак же, за-хватив его обоз, преследовал его по пятам и после кровопролитного боя захватил и его лагерь. В битве погиб сам Коссиний.

Вскоре Спартак разбил в нескольких сражениях самого претора, наконец взял в плен его ликторов и завладел его конем. Теперь Спартак стал уже великой и грозной силой, но он, разумеется, понимал, что ему нечего надеяться сломить могущество римлян, и повел свое войско к Альпам, рассчитывая перейти через горы и таким образом дать каждому возможность вернуться домой - иным во Фракию, другим в Галлию. Но люди его, слишком полагаясь на свою силу и разумение, не послушались и пошли через Италию, опустошая ее на своем пути.

Раздражение, вызванное в сенате позором восстания и чувством оскорбленного достоинства, уступило место страху и сознанию опасности, и сенат отправил против восставших, как на одну из труднейших и величайших войн, обоих консулов. Один из них, Геллий, неожиданно напав на отряд германцев, из высокомерия и заносчивости отделившихся от Спартака, уничтожил его целиком. Другой, Лентул, окружил самого Спартака с большими силами, но последний, неожиданно перейдя в наступление против его легатов, разбил их и захватил у них весь обоз. Отсюда он двинулся к Альпам, навстречу же ему выступил Кассий, претор Цизальпинской Галлии, во главе десятитысячного войска; в этом сражении претор был разбит наголову, понес огромные потери в людях, а сам едва спасся бегством.

Узнав обо всем этом, возмущенный сенат приказал консулам не трогаться с места и поставил во главе римских сил Красса. За Крассом же последовали многие из представителей знати, увлеченные его славой и из личной к нему дружбы. Сам он расположился у границы Пицена, рассчитывая захватить направлявшегося к этому месту Спартака, а легата своего Муммия послал во главе двух легионов в обход, с приказанием следовать за неприятелем, не ввязываясь, однако, в сражение и избегая даже мелких стычек. Но Муммий при первом же случае, подавшем ему надежду на успех, вступил в бой и потерпел поражение, причем многие из его людей были убиты, многие же бежали, побросав оружие. Красс, сурово встретив Муммия, вновь вооружил разбитые части, но потребовал от них ручательства в том, что оружие свое они впредь будут беречь. Отобрав затем из них пятьсот человек- главных виновников бегства - и разделив их по десять человек, он приказал предать смерти по одному из каждых десяти - на кого укажет жребий. Красс возобновил, таким образом, бывшее в ходу у древних и уже с давних пор не применявшееся наказание; этот вид казни сопряжен с позором и сопровождается на глазах у всех жуткими и мрачными обрядами. Восстановив порядок в войсках, Красс повел их на врагов.

В это же время Спартак отступил через Луканию и вышел к морю. Встретив в проливе киликийских пиратов, он решил перебраться с их помощью в Сицилию, высадить на острове две тысячи человек и снова разжечь восстание сицилийских рабов, затухшее было незадолго перед тем; немного надо было, чтобы оно вспыхнуло с новой силой. Но киликийцы, условившись со Спартаком относительно перевозки и приняв дары, обманули его и ушли из пролива. Вынужденный отступить от побережья, Спартак расположил свое войско на Регийском полуострове. Сюда же подошел и Красс.

Сама природа этого места подсказала ему, что надо делать. Он решил отрезать сообщение через перешеек, желая одновременно занять солдат на время вынужденного безделья и вместе с тем лишить врагов подвоза продовольствия. Велика и трудна была эта работа, но Красс выполнил ее до конца и сверх ожидания в короткий срок.

Поперек перешейка, от одного моря до другого, вырыл он ров длиною в триста стадий, шириною и глубиною в пятнадцать футов, а вдоль всего рва вывел стену, поражавшую своей высотой и прочностью. В первое время сооружения эти мало заботили Спартака, относившегося к ним с полным пренебрежением, но когда припасы подошли к концу и нужно было перейти в другое место, он увидел себя запертым на полуострове, где ничего нельзя было достать. Тогда Спартак, дождавшись снежной и бурной зимней ночи, засыпал небольшую часть рва землей, хворостом и древесными ветвями и перевел через него, таким образом, третью часть своего войска.

Красс испугался; его встревожила мысль, как бы Спартак не вздумал двинуться прямо на Рим. Вскоре, однако, он ободрился, узнав, что среди восставших произошли раздоры и что многие из них, отпав от Спартака, расположились отдельным лагерем у Луканского озера (вода в этом озере, как говорят, периодически меняет свои свойства, становясь то пресной, то соленой и негодной для питья). Напав на этот отряд, Красс прогнал его от озера, но был лишен возможности преследовать и истребить его, так как внезапное появление Спартака остановило бегство.

Раньше Красс писал сенату о необходимости вызвать Лукулла из Фракии и Помпея из Испании, но теперь он передумал и спешил окончить войну до прибытия этих полководцев, так как предвидел, что весь успех будет приписан не ему, Крассу, а тому из них, кто явится к нему на помощь. По этим соображениям он решил не медля напасть на те неприятельские части, которые, отделившись, действовали самостоятельно под предводительством Гая Канниция и Каста.

Чтобы занять один из окрестных холмов, он отправил шесть тысяч человек, приказав им пробраться как можно незаметнее. Стараясь ничем себя не обнаружить, люди эти закрыли ветками свои шлемы. Тем не менее, их увидели две женщины, приносившие жертвы, и отряд оказался бы в опасном положении, если бы Красс не подоспел вовремя и не дал врагам сражения, самого кровопролитного за всю войну. Положив на месте двенадцать тысяч триста неприятелей, он нашел среди них только двоих раненных в спину, остальные же все пали, оставаясь в строю и сражаясь против римлян.

За Спартаком, отступавшим после поражения к Петелийским горам, следовали по пятам один из легатов Красса, Квинт, и квестор Скрофа. Но когда Спартак повернул против римлян, они обратились в неудержимое бегство и с трудом спаслись, едва успев выхватить из битвы раненого квестора. Этот успех и погубил Спартака, вскружив голову беглым рабам. Они теперь и слышать не хотели об отступлении и не только отказывались повиноваться своим начальникам, но, окружив их на дороге, с оружием в руках принудили их вести войско назад через Луканию против римлян, тем самым они шли навстречу намерениям Красса.

До него стали доходить вести о приближавшемся Помпее; да и в дни комиций многие говорили, что победа над врагами должна быть делом того же Помпея; стоит ему только явиться, и с войной будет покончено. Итак, Красс, желая возможно скорее сразиться с врагами, расположился лагерем с ними рядом и начал рыть ров. В то время как его люди были заняты этой работой, их тревожили нападениями подбегавшие рабы. С той и другой стороны стали подходить все большие подкрепления, и Спартак был, наконец, поставлен в необходимость выстроить все свое войско. Перед началом боя ему подвели коня, но он выхватил меч и убил его, говоря, что в случае победы ему достанется много хороших коней от врагов, в случае же поражения он не будет нуждаться и в своем. С этими словами он устремился на самого Красса, пробиваясь сквозь оружие, и не замечал ран; однако он не добрался до Красса, хотя и убил двух столкнувшихся с ним центурионов. Наконец, покинутый своими соратниками, бежавшими с поля, он стоял один, окруженный врагами, и, сражаясь, пал под их ударами.

Хотя Красс умело использовал случай, предводительствовал прекрасно и лично подвергался опасности, все же счастье его не устояло перед славой Помпея. Ибо те рабы, которые ускользнули от него, были истреблены Помпеем, и последний писал в сенат, что в открытом бою беглых рабов победил Красс, а он уничтожил самый корень войны. Помпей, конечно, со славою отпраздновал триумф как победитель Сертория и покоритель Испании. Красс же не пытался сам требовать большого триумфа, но даже и предоставление ему пешего триумфа, называемого овацией, было сочтено неуместным и несоответствующим достоинству войны с рабами.