5. Падение царской власти в Риме (по традиции 509 г. до н. э.)

(Тит Ливий, Римская история от основания города, I, 57-60)

Рутулы, народ весьма богатый по тем местам и по тому времени, владели Ардеей. Это-то обстоятельство и было причиной войны, так как царь римский, истощив средства на великолепные общественные сооружения, желал обогатиться сам и задобрить поживой граждан, которые за проявления гордости царя, негодуя на царскую власть, возмущались и тем, что он так долго пользуется ими, как ремесленниками и рабами. Попробовали, нельзя ли взять Ардею приступом; когда же это не удалось, то начали теснить врага блокадой и осадными сооружениями. При таком положении, как это обычно при более продолжительной, чем ожесточенной войне, отпуска были довольно свободные, хотя больше для знатных, чем для простых воинов; так царские юноши проводили свободное время в своем кругу, иногда в пирах и попойках. Когда они пировали у Секста Тарквиния, в числе их находился и Тарквиний Коллатин, сын Эгерия, случайно вспомнили о женах; каждый чрезвычайно расхваливал свою. Когда спор разгорелся, то Коллатин заметил, что нечего тратить слова, так как через несколько часов можно убедиться, насколько его Лукреция выше других. "Если в нас есть юношеские силы, то сядем на коней и увидим воочию характер наших жен: что представится взорам неожиданно приехавшего мужа, то и должно быть наиболее убедительным". Они были разгорячены вином; "Ну, конечно!" - заявили все. Пришпорив коней, они поскакали в Рим. Прибыв туда под вечер, они отправляются в Коллацию, где и находят Лукрецию не как царских невесток, которые проводили время на роскошном пире со сверстницами, а занятой пряжей до поздней ночи, сидящей посреди дома, окруженной прилежными служанками. Преимущество в этом состязании жен было за Лукрецией. Приветливо были приняты прибывший муж и Тарквиний. Супруг-победитель любезно приглашает царственных юношей. Тут Секстом Тарквинием овладела преступная страсть опозорить силой Лукрецию; возбуждала его и ее красота и целомудрие. Но тогда они возвращаются в лагерь с ночной прогулки.

Через несколько дней Секст Тарквиний без ведома Коллатина, с одним провожатым отправляется в Коллацию. Не зная о его намерении, его приняли приветливо и после обеда отвели в комнату для гостей; пылая страстью и видя, что вокруг все спокойно и все спят, обнажив меч, он явился к спящей Лукреции и, схватив ее левой рукой, сказал: "Молчи, Лукреция! Я Секст Тарквиний, в руке меч: умрешь, если испустишь звук!" Испуганной со сна, беспомощной женщине, видевшей угрозу смерти, Тарквиний стал признаваться в любви, просить, примешивая к мольбам угрозы, действуя различно на женский ум. Но, видя ее упорство, не склоняемое даже страхом смерти, он к угрозе смерти добавляет бесчестие: что с мертвой положит обнаженного и зарезанного раба, чтобы говорили, что она убита в момент гнусного прелюбодеяния. Когда страсть с помощью угрозы одержала кажущуюся победу над целомудрием и Тарквиний удалился оттуда, гордый бесчестием женщины, огорченная столь большой бедой Лукреция послала одного и того же вестника в Рим к отцу и в Ардею к мужу, прося их явиться, каждого с одним верным другом: так-де нужно и притом очень скоро; случилось ужасное. Спурий Лукреций является с Публием Валерием, сыном Волеза, Коллатин - с Луцием Юнием Брутом; случайно возвращаясь в Рим, он повстречался с вестником жены. Они находят печальную Лукрецию сидящей в спальне. При появлении своих она заплакала и на вопрос мужа: "Все ли благополучно? - отвечала: "Нет. Какое может быть благополучие для женщины, когда она потеряла честь? На твоем ложе, Коллатин, следы чужого мужчины; но осквернено только тело, душа же невинна! Моя смерть будет ручаться за это! Дайте руку и слово, что это не пройдет безнаказанно прелюбодею! Секст Тарквиний - тот, кто под видом гостя пришел, как враг, в прошедшую ночь насильно, с оружием в руках, унес отсюда наслаждение, роковое и гибельное для меня, и если вы мужи, то и для себя!"

Все по порядку берут слово; утешают огорченную, возлагая ответственность на виновника позора: погрешает дух, но не тело, и где нет намерения, там нет и вины. "Вы решите, - сказала она, - чему он повинен, я же, не признавая за собою греха, не освобождаю себя от наказания; и никто, нарушив честь, не будет жить, ссылаясь на пример Лукреции!" И она вонзила в сердце нож, который был спрятан под одеждой, и, склонив голову к ране, упала мертвой. Муж и отец вскрикнули!

Пока те плакали, Брут, держа перед собою окровавленный нож, извлеченный из раны Лукреции, сказал: "Этой непорочною до царской обиды кровью я клянусь и вас, боги, призываю в свидетели, что буду преследовать Луция Тарквиния Гордого с его преступной женой и всеми потомками мечом, огнем и чем только буду в состоянии и не позволю ни им, ни кому-либо другому царствовать в Риме". Затем он передает нож Коллатину, затем Лукрецию и Валерию, оцепеневшим от удивления, откуда это в Бруте неведомый доселе ум.

Они клянутся, как им было приказано; затем, сменив слезы на гнев, следуют за Брутом, повелевшим прямо оттуда же идти, чтобы силой низвергнуть царскую власть. Вынесши тело Лукреции из дома, они идут с ним на Форум и возбуждают население, дивящееся и, как следовало ожидать, негодующее на небывалое дело. Каждый жалуется на царское насилие и злодеяние. Производит впечатление печаль отца, порицания, высказываемые Брутом слезам и бессильным жалобам, и его совет поднять оружие против дерзнувших на безбожное дело: так подобает мужам, так подобает римлянам. Наиболее смелые юноши добровольно являются с оружием, за ними следуют и остальные.

Затем, оставив часть у ворот Коллации для охраны и поставив стражу, чтобы кто-нибудь не известил царскую семью об этом движении, остальные вооруженные во главе с Брутом отправились в Рим. Прибыв туда, вооруженная толпа возбуждает смятение и волнение всюду, где ни появляется. Однако люди, видя, что впереди идут знатнейшие, полагают, что это, как бы там ни было, что-то серьезное. Ужасное событие произвело в Риме не меньшее возмущение, чем в Коллации. И вот со всех частей города бегут на форум. Когда все собрались туда, глашатай призвал народ к трибуну "Быстрых"^*, каким случайно был тогда Брут. Он обратился с речью, обнаружив далеко не такой слабый рассудок и способности, какие он притворно показывал до того дня, о насилии и похотливости Секста Тарквиния, о неслыханном оскорблении Лукреции и ее печальной кончине, о сиротстве Триципитина, для которого причина смерти дочери более возмутительна и прискорбна, чем сама смерть. Было добавлено и о гордости самого царя, и о страданиях и трудах народа, принужденного копать рвы и клоаки; римские граждане, победители всех окрестных народов, из воинов превращены в ремесленников и каменщиков. Упомянуто и о возмутительном убийстве царя Сервия Туллия и что безбожная дочь проехала на колеснице по трупу отца; воззвал к богам-мстителям за предков. Упомянувши об этих ужасных преступлениях, а вероятно, и о других, что вызывало негодование против настоящих событий и что не легко воспроизвести писателю, он побудил возмущенную толпу лишить царя власти и изгнать Луция Тарквиния с женою и детьми. Сам же, выбрав и вооружив юношей, вызвавшихся добровольно, отправился оттуда в лагерь под Ардею поднять на царя войско. Высшую власть в городе он оставил Лукрецию, который был раньше назначен царем префектом города. Среди этого смятения Туллия бежала из дома, и, где она ни появлялась, мужчины и женщины проклинали ее и призывали фурий, мстительниц за предков.

^* ("Быстрыми" назывался отряд царских телохранителей, организованный, по преданию, первым римским царем Ромулом. Возможно, что "быстрыми" в древнейшие времена назывались вообще все всаднические отряды.)

Когда весть об этом дошла до лагеря, царь, смущенный неожиданностью, отправился в Рим, чтобы подавить мятеж, а Брут, узнав о его приближении, свернул с дороги, чтобы не встречаться; и почти в одно время разными дорогами прибыли Брут к Ардее, а Тарквиний к Риму. Перед Тарквинием были заперты ворота, и ему было объявлено изгнание; наоборот, освободитель города был с радостью принят в лагере, дети же царя изгнаны оттуда. Двое последовали за отцом, отправившись в изгнание в Церу, в Этрурии. Секст Тарквиний, ушедший в Габии, точно в свое царство, был убит в отомщение за прежние убийства и грабежи. Луций Тарквиний Гордый правил 25 лет. Царская же власть в Риме от основания города до его освобождения существовала 244 года. Затем центуриатными комициями, созванными префектом города, были выбраны на основании записок Сервия Туллия два консула - Луций Юний Брут и Луций Тарквиний Коллатин.