2. Легенда о возникновении Рима

(Тит Ливий, Римская история от основания города, I, 1-8)

 Тит Ливий (59 г. до н. э. - 17 г н. э.) - один из наиболее популярных римских историков. 
 Автор монументального труда "От основания города" в 142 книгах, из которых до нас дошло 
 лишь 35 (I X, XXI XLV); содержание не сохранившихся книг известно по кратким извлечениям, так 
 называемым эпитомам, составленным в IV в. н. э. К источникам Тит Ливий подходил некритически, 
 поэтому к его данным следует относиться крайне осторожно, в особенности когда идет речь о 
 ранних периодах римской истории. По своим политическим убеждениям Ливий - идеолог правящих 
 кругов римского общества эпохи принципата Августа.

Прежде всего достаточно известно, что за взятием Трои последовала свирепая расправа со всеми троянцами; только к двум, Энею и Антенору, ахеяне не применили права войны благодаря старинному гостеприимству и вследствие того, что они постоянно советовали помириться и вернуть Елену. Антенор с горстью энетов, которые были изгнаны за мятеж из Пафлагонии и, лишившись под Троей царя Палемона, искали вождя и места для поселения, после разных приключений прибыл в самый отдаленный залив Адриатического моря. Прогнав евганеев, живших между морем и Альпами, энеты и троянцы завладели этой землей. Место, где они высадились впервые, называется Троей, благодаря этому называется и область троянской; весь же народ назван венетами. Эней, бежавший с родины вследствие той же беды, но предназначенный судьбой для великих начинаний, ища место для поселения, сперва прибыл в Македонию, оттуда был занесен в Сицилию, а от Сицилии пристал со своими кораблями к Лаврентской области. Высадившись здесь, троянцы, как люди, у которых, кроме оружия и кораблей, после бесконечного блуждания ничего не осталось, захватили скот, находившийся в полях. Тогда царь Латин и туземцы, владевшие теми местами, собрались из города и селений с оружием в руках, чтобы отразить нападение пришельцев. О последующем предание существует двоякое: по одному, Латин, проиграв бой, заключил с Энеем мир, а затем породнился с ним; по другому, когда оба войска стояли готовые к бою, прежде чем был подан сигнал, Латин выступил из толпы старейшин и вызвал вождя пришельцев для переговоров. Он спросил, что они за люди, откуда и по какому случаю ушли из дому и чего ради высадились в Лаврентской области; услыхав, что народ - троянцы, а вождь их - Эней, сын Анхиза и Венеры, что бежали они из отечества после сожжения родного города и ищут места для основания нового города и поселения, Латин закрепил будущую дружбу рукопожатием, дивясь знатности народа и вождя и их готовности сражаться или помириться. Вожди заключили договор, а войска приветствовали друг друга: Эней стал гостем Латина, а затем Латин перед пенатами скрепил союз политический домашним, выдав за Энея свою дочь. Это обстоятельство окончательно укрепило в троянцах надежду, что их блуждания наконец-то кончились, и они нашли постоянное и прочное место для поселения. Они основывают город, и Эней по имени супруги называет его Лавинием. Немного спустя у молодых супругов родился сын, которого родители назвали Асканием.

Затем туземцы и троянцы одновременно подверглись нападению. Царь рутулов Турн, за которого до прибытия Энея была просватана Лавиния, напал на Энея и Латина, оскорбленный предпочтением пришельца. Оба войска вышли из битвы с потерями: рутулы были разбиты, а победители - туземцы и троянцы - потеряли вождя Латина. Тогда Турн и рутулы, не доверяя своим силам, искали защиты у известных своим могуществом этрусков и их царя Мезенция, правившего в Цере, сильном в то время городе. Уже с самого начала он был недоволен возникновением нового города: тогда же, считая, что силы троянцев растут гораздо более, чем это позволяет безопасность соседей, он охотно соединил свое оружие с оружием рутулов. Эней ввиду столь грозной борьбы, желая привлечь к себе сердца туземцев, назвал оба народа латинами, для того чтобы все имели не только одни законы, но и одно имя. И с тех пор туземцы не уступали троянцам в усердии и преданности царю Энею. Надеясь на мужество двух народов, со дня на день более и более сближавшихся друг с другом, Эней вывел войско в поле, хотя слава могущества Этрурии разнеслась не только по земле, но и по морю вдоль всей Италии от Альп до Сицилийского пролива и хотя он имел возможность защищаться в стенах. Произошедший бой был удачен для латинян, а для Энея он был последним подвигом. Погребен он у реки Нумика; как подобает именовать Энея, я не знаю, называют же его Юпитером туземным.

Сын Энея Асканий не достиг еще того возраста, чтобы принять власть, но царство осталось нетронутым до его возмужалости; латинское государство его деда и отца, охраняемое женщиной, уцелело; такой способной женщиной была Лавиния! Я не стану спорить, - да и кто решится говорить с полной уверенностью о столь древнем событии! - был ли это тот Асканий или другой, старший, родившийся от Креузы еще во время существования Илиона, сопровождавший отца в бегстве, словом; тот, которого, под именем Иула, род Юлиев считает своим родоначальником. Этот-то Асканий - все равно, где и от какой бы матери он ни родился, во всяком случае достоверно, что он был сыном Энея, - вследствие избытка населения оставил цветущий по тому времени город матери (или мачехи), а сам основал у подошвы Альбанской горы новый город, который назвал "Альбой Лонгой", так как он тянулся вдоль горного хребта. Между основанием Лавиния и выведением колонии Альбы Лонги прошло почти 30 лет, тем не менее могущество государства, особенно после поражения этрусков, возросло до того, что ни после смерти Энея, ни во время управления женщины, ни даже в первые годы царствования юноши ни Мезенций с этрусками, ни другие какие соседи не рискнули поднять оружие. По мирному договору границей между этрусками и латинами стала река Альбула, именуемая теперь Тибром.

Затем царствовал сын Аскания - Сильвий, по какому-то случаю родившийся в лесу. У него был сын Эней Сильвий, а у этого - Латин Сильвий. Он вывел несколько колоний, которые получили названия древних латинян. Затем за всеми царями Альбы осталось прозвище Сильвиев. У Латина был сын Альба, у Альбы - Атий, у Атия - Капий, у Капия - Капет, у Капета - Тиберин, который утонул, переплывая Альбулу, получившую от того славное имя Тибр. Затем царствовал Агриппа, сын Тиберина, после Агриппы - Ромул Сильвий, принявший власть отца; он был поражен ударом молнии; ему непосредственно наследовал Авентин; этот погребен на холме, получившем от него имя и составляющем ныне часть Рима. Затем царствовал Прока. У него были сыновья Нумитор и Амулий^*. Старинное царство Сильвиев было завещано Нумитору, как старшему сыну. Но сила оказалась выше воли отца и права старшинства: прогнав брата, воцарился Амулий; к одному злодеянию он присоединил другое, умертвив сына брата; дочь же брата - Рею Сильвию - он лишил надежды на потомство, сделав ее под видом почести весталкой...

^* (Родословная альбанских царей составлена античными историками первой половины I в. до н. э. Эту искусственно созданную генеалогию Тит Ливии добросовестно перенес в свой труд.)

Но, я полагаю, столь сильный город и государство, уступающее лишь могуществу богов, обязано было своим возникновением соизволению судьбы. Когда изнасилованная весталка родила близнецов, то она объявила отцом этого безвестного потомства Марса или потому, что верила в это, или считала более почетным выставить бога виновником своего преступления. Однако ни боги, ни люди были не в силах защитить ее и детей от жестокости царя: жрица в оковах была брошена в темницу, а детей было приказано выбросить в реку.

Но по воле рока Тибр выступил из берегов и образовал болота, так что нигде нельзя было подойти к его настоящему руслу; вместе с тем посланные надеялись, что дети потонут и в стоячей воде. Итак, считая себя исполнившими повеление царя, они бросили детей в ближайшую лужу, где теперь находится Руминальская смоковница (говорят, что она называлась Ромуловой). В тех местах был тогда обширный пустырь. Существует предание, что, когда плавающее корыто, в котором были выброшены мальчики, после спада воды осталось на сухом месте, волчица, шедшая из окрестных гор, направилась на плач детей; она с такой кротостью припала к ним и кормила их грудью, что старший царский пастух, называвшийся, по преданию, Фаустулом, нашел ее лижущей детей. Фаустул принес их домой и отдал на воспитание жене своей Ларенции. Некоторые полагают, что Ларенция за распутство называлась среди пастухов развратной женщиной, и это послужило основанием удивительному сказанию^*.

^* ("Асса Larentia" - "мать Ларов", почиталась как воспитательница богов - покровителей римского государства, Пика и Фавна, - под именем "Lupa", или "Luperca"; в честь ее был установлен праздник "Ларенталий". С течением времени "мать Ларов" превратили в легендарную личность - кормилицу Ромула и Рема. В основе мифа о волчице лежит созвучие имени богини "Lupa" и слова волчица по-латински - "Lupa". Так как в I в. до н. э. слово "Lupa" одновременно означало и жаргонное обозначение публичной женщины, то Тит Ливий и сделал попытку рационалистически объяснить древнее сказание.)

Так они родились и так воспитались; когда же подросли, то, не оставаясь без дела в хижине пастуха или около стад, они, охотясь, бродили по лесам. Укрепившись среди таких занятий телом и духом, они не только преследовали зверей, но нападали и на разбойников, обремененных добычей, делили награбленное ими между пастухами и с этой со дня на день увеличивавшейся дружиной занимались и делом и забавами.

По преданию, уже в то время существовало празднество Луперкалий, совершаемое и ныне на Палатинской горе, [называвшейся сперва от имени аркадского города Паллантия Паллантейской, а после Палатинской]. Там Эвандр, родом аркадянин, живший много лет раньше в тех местах, установил взятое из Аркадии празднество, состоявшее в том, что нагие юноши бегали, сопровождая шутками и весельем поклонение Пану Ликейскому, переименованному впоследствии римлянами в Инуя. Этот праздник стал известным; и вот, когда они предавались играм, разбойники, раздраженные потерей добычи, устроили им засаду; Ромул отбился, а Рема они захватили, немедленно доставили к царю Амулию и сами же еще стали его обвинять. Основное обвинение состояло в том, что братья нападают на поля Нумитора и с шайкой юношей угоняют оттуда скот, точно враги. Поэтому Рем был передан для наказания Нумитору. Фаустул уже с самого начала подозревал, что у него воспитываются царские дети; он знал, что они выброшены по повелению царя; совпадало и время, когда он их нашел; но, не будучи окончательно уверенным, он не хотел открывать этого, разве выпадет случай или принудит необходимость. Необходимость явилась раньше! И вот под влиянием страха он все открывает Ромулу. Случайно и Нумитор, содержа под стражей Рема и слыша о братьях-близнецах, вспомнил о внуках, сопоставляя их возраст и характер пленника, совсем не похожего на раба. Путем расспросов он пришел к тому же выводу и почти признал Рема. Таким образом, против царя со всех сторон куются козни. Ромул, не считая возможным действовать силой открыто, нападает на царя не е шайкой юношей, а приказывает каждому пастуху к определенному времени своей дорогой явиться ко дворцу. Рем же, подготовивший другой отряд, является на помощь со стороны жилища Нумитора.

Так они убивают царя. В начале смятения Нумитор, заявляя, что в город вторглись враги и напали на дворец, отозвал альбанскую молодежь для защиты акрополя; когда же увидел, что братья, умертвив царя, идут к нему с приветствием, созывает тотчас же собрание, сообщает о преступлении против него брата, указывает на происхождение внуков, как они родились, как воспитывались, как были узнаны, как затем убит тиран, и объявляет, что он виновник этого. Юноши, выступив стройно на середину собрания, приветствовали деда царем, а последовавшие единодушные восклицания толпы закрепили за ним царское звание и власть.

Предоставив альбанское царство Нумитору, Ромул и Рем пожелали основать город в тех местах, где были выброшены и воспитаны. К тому же был избыток в альбанском и латинском населении; к ним присоединились пастухи, а это все вместе, естественно, давало надежду, что и Альба и Лавиний будут малы в сравнении с тем городом, который собирались основать. Но затем в этом деле сказалось вредное влияние дедовского зла - страсти к царской власти, следствием чего был позорный бой, возникший из-за довольно маловажного повода. Так как братья были близнецами и нельзя было решить дело на основании предпочтения старшинству, то Ромул избирает Палатинский, а Рем - Авентинский холм для гадания, чтобы боги, покровители тех мест, указали знамениями, кому дать имя новому городу и управлять им.

Рассказывают, что знамение - 6 коршунов - явилось ранее Рему и оно уже было возвещено, как Ромулу явилось двойное число; и вот того и другого окружающая толпа приветствовала царем: одни требовали царской власти для своего вождя, основываясь на времени [появления птиц], другие - на числе их. Поднялась брань, а вызванное ею раздражение привело к схватке, во время которой в толпе был убит Рем. Более распространено, однако, предание, что Рем, смеясь над братом, перепрыгнул через новые стены: разгневанный этим Ромул убил его, воскликнув: "Так [будет со всяким], кто перепрыгнет через мои стены". Таким образом, Ромул один завладел царством, а основанный город был назван именем основателя.

Прежде всего он укрепил Палатинский холм, на котором сам вырос. Священнодействия всем богам он установил по альбаискому ритуалу, Геркулесу же - по греческому, как это было положено Эвандром... Эти-то священнодействия единственные Ромул принял от чужестранцев, вообще же он уже тогда был почитателем бессмертия, приобретенного доблестью, к которому вела его собственная судьба.

Когда богопочитание было устроено надлежащим образом, то он, созвав собрание, дал толпе законы, так как ничем иным нельзя было сплотить ее в один народ. Полагая, однако, что они только в том случае будут уважаемы поселянами, если внешние знаки власти внушат им почтение к нему самому, он возвысил себя в их глазах, как всей вообще обстановкой, так особенно присвоив себе 12 ликторов. Некоторые полагают, что он выбрал это число, сообразуясь с числом птиц, которые предрекли ему царскую власть; я же склоняюсь к мнению тех, которые думают, что и служители этого рода, и число их заимствовано у соседей этрусков, откуда взято и курульное кресло и тога претекста; а у этрусков было так установлено потому, что у них 12 племен сообща выбирали царя и каждое племя давало по одному ликтору.

Между тем с присоединением все новых и новых мест укрепления города росли, но они возводились больше в расчете на будущий прирост населения, чем сообразно с тем, которое было тогда. А затем, чтобы большой город не оставался пустым, для увеличения населения было открыто убежище, которое находилось за изгородью, если спускаться [с Капитолия]. Ромул руководствовался при этом старым обычаем основателей городов, которые, привлекая к себе толпу темного и низкого происхождения, сочиняли потом, что народ родился у них из земли. Туда сбегался из соседних племен всякий сброд, без различия, свободные и рабы, желавшие перемены своего положения, и это было основанием слагавшегося величия. Когда не было уже недостатка в людях, он учреждает совет, избрав сто старейшин или потому, что считал это число достаточным, или потому, что было всего сто человек, которых можно было выбрать в "отцы". "Отцами" они названы были, конечно, вследствие почета, которым пользовались, дети же их получили наименование "патриции".

(Плутарх, Сравнительные жизнеописания, Ромул, 1-3)

 Плутарх (46-120 гг. н. э.) - родился в Греции (Херонея). Жил в эпоху, когда его родина 
 уже утратила политическую самостоятельность. Происходя из богатой семьи, он получил хорошее 
 образование и занимал ряд важных постов в римской провинциальной администрации при Траяне и 
 Адриане. Написал. 227 сочинений, из которых наибольшую популярность приобрели "Сравнительные 
 жизнеописания" - ряд биографий знаменитых греков и римлян. Плутарх относился к своим источникам 
 некритически, обращал внимание, главным образом, на бытовые и анекдотические подробности, но 
 тем не менее его "Жизнеописания" содержат ряд ценных сведений, особенно для ранних периодов 
 истории Рима.

От кого и по какой причине получил город Рим свое великое и облетевшее все народы имя, мнения писателей неодинаковы. Одни полагают, что пеласги, обошедшие чуть ли не весь свет и покорившие чуть ли не все народы земли, поселились там и нарекли город в знак силы^* своего оружия. Другие утверждают, что после взятия Трои немногочисленные беглецы, которым удалось сесть на корабли, ветром были прибиты к берегу Этрурии и стали на якорь подле устья реки Тибр. Женщины с большим трудом переносили плавание и очень страдали, и вот некая Рома, по-видимому, превосходившая прочих и знатностью рода и разумом, подала подругам мысль сжечь корабли. Так они и сделали; сначала мужья гневались, но потом волей-неволей смирились и обосновались близ Паллантия, а когда вскоре все сложилось лучше, чем они ожидали, - почва оказалась плодородной, соседи приняли их дружелюбно, - они почтили Рому всевозможными знаками уважения и, между прочим, назвали ее именем город, причиной основания которого была она. Говорят, что с той поры у женщин вошло в обычай целовать в губы родственников и мужей, потому что, предав корабли огню, именно так целовали и ласкали они своих мужей, умоляя их сменить гнев на милость.

^* ("Сила" по-гречески ρωμη (ромэ).)

Есть и такое мнение, будто имя городу дала Рома, дочь Итала (по другим сведениям - Телефа, сына Геракла) и Левкарии, вышедшая замуж за Энея (по другим сведениям - за Аскания, сына Энея). Иные думают, что город основал Роман, родившийся от Одиссея и Кирки, иные - что Ром, сын Эматиона, отосланный Диомедом из Трои, иные - что тиран латинян Ромис, изгнавший этрусков, которые когда-то переселились из Фессалии в Лидию, а оттуда - в Италию. Даже те, кто высказывает самое правильное мнение, считая эпонимом города Ромула, разно судят о его происхождении. Одни полагают, что он был сыном Энея и Декситеи, дочери Форбанта, и попал в Италию еще совсем маленьким ребенком вместе со своим братом Ромом. В разливе реки погибли все суда, лишь то, на котором находились дети, тихо пристало к отлогому берегу; это место спасшиеся сверх ожидания и назвали Римом. Другие пишут, что Ромула родила Рома, дочь той троянки, о которой речь шла выше, и жена Латина, сына Телемаха, третьи - что он был сыном Эмилии, дочери Энея и Лавинии, зачатый ею от Ареса.

Существуют, наконец, и вовсе баснословные рассказы о его рождении...

Самую правдоподобную и подкрепленную наибольшим числом свидетельств версию в главных ее чертах впервые предложил грекам Диокл с Пепаретоса. Ее принял почти без изменений Фабий Пиктор, и, хотя изложения их неодинаковы, в общем рассказ сводится к следующему. Среди потомков Энея, правивших Альбой, были два брата, Нумитор и Амулий, к которым и перешла по наследству царская власть^*...

^* (Далее идет изложение того варианта легенды, который дается Титом Ливием.)