Зарождение первобытной археологии

Несколько отставая вначале от классической археологии и идя несколько иным путем, но к той же цели, развивалась третья отрасль общей археологии - археология первобытная. Чтобы проследить ход ее развития, мы должны вернуться назад - к ее истокам.

Первобытная археология занимается изучением, на основании вещественных памятников, дописьменного периода истории человечества. Дописьменный период по продолжительности почти в сто раз превышает письменный. Писать люди научились около пяти тысяч лет тому назад, а пользоваться орудиями труда и делать их - около 500 тыс. лет. Исторические источники этого периода значительно отличаются от источников письменного периода, даже в том случае, "ели последние сами и не являются письменными. Язык источников письменного периода так же отличается от языка источников дописьменного, как звуковая речь отличается от речи глухонемых. Почти каждой вещи, созданной человеком в письменный период его истории, можно найти аналогию в современных нам вещах: бронзовый кинжал древнего шумера принципиально мало чем отличается от кортика современного морского офицера, и найдя такой кинжал, легко догадаться о его назначении и функциях. Но до сих пор твердо не установлено, какие функции выполняло ручное рубило первобытного человека. Кроме того, вещественные источники письменного периода, если сами они не являются письменными, почти всегда в той или иной близости сопровождаются письменными источниками, которые помогают понять их скрытый смысл. Так, например, в Италии и Греции было найдено несколько бюстов одного и того же лица. Никаких надписей на них не было. Это были вещественные памятники письменного периода, но сами они письменными не являлись. Кого изображали эти бюсты, долгое время оставалось тайной, пока не была найдена герма (голова с подставкой в виде столба), изображающая то же лицо, но с надписью "Платон". Таких примеров можно привести множество. Ясно, что источники дописьменного периода надписями не сопровождаются и для понимания их скрытого смысла применяют иные методы и иные сопоставления.

Первобытная археология формировалась как наука в течение XIX в., но зачатки ее уходят в глубокую древность.

Легенды и мифы всех народов повествуют главным образом о весьма отдаленном прошлом: о сотворении мира, о происхождении первого человека, о приобретении человеком первых знаний, об освоении огня, о начале земледелия и скотоводства, об изобретении или даровании богами орудий труда, утвари и т. п. Нет такой вещи, о происхождении которой не было бы легенды. Правда, все эти мифы и легенды построены на основе самой необузданной фантазии, но дело не в этом. Дело в том, что человечество всегда интересовалось своим прошлым, всегда пыталось проникнуть в тайну происхождения всех вещей и явлений.

У античных греков и римлян уже появляются зачатки научной мысли о первобытной истории, очищенной более или менее от мифологических воззрений. Греческий философ Демокрит (460-370 гг. до н. э.), рисуя картину жизни первобытных людей, говорит, что они не имели еще ни домов, ни одежды, не знали употребления огня и упорядоченного образа жизни. Постепенно, научаясь благодаря опыту, они начали изобретать искусства и извлекать пользу от общественной жизни. Главным стимулом развития человеческой культуры Демокрит считал нужду.

В первой половине I в. до н. э. была написана знаменитая поэма философа-эпикурейца Лукреция "О природе вещей". Материалистическое мировоззрение Лукреция оказало огромное влияние на развитие естественных и гуманитарных наук, в том числе и археологии. Он на девятнадцать столетий предвосхитил, правда в зачаточной и подчас наивной форме, некоторые положения современной археологии. В своей поэме Лукреций нарисовал величественную картину мироздания без какого-либо участия богов. Он показал, что человечество, с его культурой и цивилизацией, не явилось в готовом, законченном виде, созданное богами, а прошло долгий путь развития от дикого, звериного состояния до железных орудий, письменности и классового общества. Он предложил деление истории на три века по материалу, из которого изготовлялись орудия труда: каменный, медный (бронзовый) и железный.

Эти зачатки античной научной мысли о происхождении и первобытной истории человечества, не успевши расцвести, были задушены христианским мировоззрением.

Произведения античных философов (кроме Аристотеля, учение которого, ввиду его крайнего идеализма, церковь не отвергала) были преданы анафеме, и единственным источником познания стала Библия. Дохристианский миф о сотворении мира и человека становится основой христианского догмата о происхождении человечества. Догмат этот, который так тормозил и противодействовал развитию научной мысли, заключается в следующем: "Бог создал человека по образу и подобию своему". Ясно, что доктрина Лукреция и христианский догмат несовместимы. Признать точку зрения Лукреция значит признать звериный и дикий образ бога. Это противоречие между наукой и религией определило ту долголетнюю борьбу, которую пришлось вести ученым с духовенством и его сторонниками. Борьба эта принимала различные формы - от ученых диспутов до аутодафе, менялась ее тактика и стратегия, противники то открыто вступали в бой, то маскировались и шли на формальные компромиссы, но сущность ее оставалась неизменной: дух или материя.

Наибольшее напряжение в этой борьбе выпало на долю первобытной археологии, по сравнению с классической. Слишком сильны были у нее противоречия с церковью. Никакие папы и кардиналы ей не покровительствовали. В этом одна из причин задержки ее развития. Вторая, наиболее важная причина - это ее неразрывная связь и зависимость от развития естественных наук. И, наконец, третья причина кроется в относительной бедности и невыразительности источников первобытной археологии, которые, в силу этого, не привлекали к себе всеобщего внимания, не вызывали восторга, как блестящие источники классической археологии.

Действительно, источники первобытной археологии, особенно раннего периода, крайне бедны и невыразительны. Грубые каменные орудия, которые неспециалист не всегда отличит от естественных камней, остатки костров, кости животных, реже кости самого человека - вот и все. Только эти жалкие остатки освещают прошлое человека на протяжении многих и многих тысячелетий.

Источники становятся более многочисленными, разнообразными и выразительными по мере того, как человек прогрессирует и приближается к нашему времени. Появляется глиняная посуда (керамика), изделия из кости и рога, каменные орудия делаются многообразнее и совершеннее, постепенно они заменяются сначала медными, затем бронзовыми и, наконец, железными. Изменяется и сам человек: из полуживотного, не владеющего членораздельной речью, он превращается в мыслящего человека (Homo sapiens). По мере формирования мышления, зарождаются и развиваются верования в сверхъестественные силы, в загробную жизнь, появляется искусство. Психическая деятельность оставляет видимые, материальные следы. Человек начинает погребать своих мертвецов, расписывать стены своих пещер, вырезывать из кости и камня фигурки людей и животных. Все легче и легче становится для археолога чтение бессловесного языка вещей. Невозможно сказать, кто и когда впервые обратил внимание на первобытные памятники, как на исторические источники, и заложил основы первобытной археологии. О существовании каменных орудий люди знали и в античную эпоху, и в эпоху средневековья, но придавали им мистическое значение. Они считались орудиями божественной или нечистой силы и назывались "громовыми". Их наделяли таинственной способностью исцелять болезни, отвращать всяческие напасти и приносить счастье. Менее суеверные и более образованные люди полагали, что каменные орудия сделаны древними греками и римлянами специально для религиозных ритуалов. Эта точка зрения до XIX в. имела сторонников даже среди ученых археологов.

В 1473 г. вышло первое издание "О природе вещей" Лукреция. У античного мыслителя нашлось много последователей. Библейская легенда о происхождении человека не могла уже удовлетворить образованных людей, тем более людей эпохи Ренессанса. В результате открытия морского пути в Индию, открытия Америки, кругосветного путешествия Магеллана и других открытий и путешествий в Европу хлынул поток невиданных и удивительных вещей, которые делали и которыми пользовались, по рассказам путешественников, дикие обитатели новооткрытых земель. Среди этих диковинок оказалось много каменных топоров, стрел и копий, которые не отличались от "громовых". У кого-то, возможно одновременно у многих, возникла мысль, что "громовые" топоры и стрелы тоже орудия дикарей, отдаленных предков европейцев. Предположение подтверждалось тем, что каменные орудия в Европе находили обычно при производстве земляных работ на определенной глубине, так же как и произведения античного искусства. Разница состояла лишь в том, что античные вещи были понятны, а каменные топоры составляли загадку. Однако сопоставление напрашивалось само собой: коль скоро статуи, находимые в земле,- остатки прошлого, то и каменные орудия - остатки прошлого, только еще более отдаленного.

Первое письменное свидетельство о возникновении этой мысли относится ко второй половине XVI в. Смотритель ботанического сада в Ватикане, минералог и врач Михаил Меркати (умер в 1593 г.) оставил рукопись, в которой признавал громовые топоры и стрелы орудиями первобытных людей, не знавших еще металла. Несмотря на близость к папскому престолу, а вернее в силу этого, Меркати не напечатал своей рукописи. Она была найдена в 1711 г. и опубликована в 1717 г. Это не значит, что мысль находилась под спудом в течение ста с лишком лет. Еще в 1714 г., т. е. до опубликования рукописи Meркати, И. Эстерлинг в своем сочинении "О погребальных урнах и каменном оружии древних хаттов" писал: "Если найдется кто-нибудь, который бы вздумал отрицать существование такого орудия у германцев, то пусть он отправится к жителям Луизианы и другим дикарям Северной Америки, которые до сих пор пользуются острыми камнями вместо ножей и оружия". В 1723 г. Жюссье выступил с докладом в Парижской академии наук, в котором высказал ту же самую мысль.

Так, еще до зарождения собственно .первобытной археологии наметился один из важнейших ее методов - метод сравнительного изучения памятников. Этот метод теснейшим образом связывал первобытную археологию с зарождавшейся тогда новой гуманитарной наукой - этнографией. Основоположниками этой науки были монахи-миссионеры, направляемые церковью в заморские колонии для обращения в христианство новых подданных европейских монархов. Не все проповедники внушали дикарям слово божие при помощи костра и топора палача. Многие ограничивались только словом и в силу этого им, как никому, приходилось общаться с людьми, стоящими на первобытном уровне развития, изучать их нравы, верования и обычаи, а вместе с тем и средства производства.

В 1724 г. вышла в свет монография, много лет прожившего в Америке, миссионера Жозефа Лафито "Обычаи американских дикарей в сравнении с обычаями первобытных времен". Наряду с чисто фантастическими сведениями- вроде рассказа о безголовых людях, живущих в Южной Америке,- в книге приводится обширный фактический и весьма ценный материал. Лафито первым из европейских этнографов, на основании сравнительного метода, усмотрел низшую ступень развития, через которую прошло все человечество. Степень культуры американских индейцев - ирокезов и гуронов - он сравнивал с культурой древних греков и римлян. Правда, в своем сравнении он пришел к некоторым ошибочным выводам, например, что американские индейцы были непосредственными потомками и преемниками римлян и греков, но в основном его идея и суждения были правильны и научны.

Еще дальше пошли немецкие ученые Иоганн (отец) и Георг (сын) Форстеры, принимавшие участие во втором путешествии Кука. Они предложили следующую периодизацию истории человечества, разделив ее на три периода: детство - дикое состояние, юношество - варварское состояние, зрелость - благонравное (или культурное) состояние. Разницу в ступенях человеческой культуры они объясняли климатом, воспитанием и расовыми различиями. Эти ошибочные и наивные выводы не снижают ценности основной идеи. Ту же идею одновременно развил шотландский ученый Адам Фергюссон, предложив несколько иную терминологию: дикость, варварство, цивилизация. Переход из дикости в варварство он объяснял появлением частной собственности, связанной с развитием земледелия и скотоводства, а цивилизацию понимал как появление государственности и политического строя. Эта историко-социологическая периодизация в основных чертах смыкалась с историко-археологической периодизацией, предложенной Лукрецием и разработанной в XIX в. археологами. Классическим завершением этого смыкания является периодизация, выработанная американским этнографом Льюисом Морганом и Ф. Энгельсом.

Появление этих идей в области археологии и этнографии связано с развитием эволюционной теории в естественных науках, особенно в биологии. Эволюционную теорию развития животного мира механически применяли к развитию человеческого общества. Полное отождествление законов биологической эволюции с законами эволюции общественной приводило часто к ошибочным выводам и обобщениям, от которых многие ученые не отказались еще и теперь. Но законы, обусловливающие развитие человеческого общества, были открыты позднее, и в XVIII в. эволюционная теория оказала несомненно прогрессивное влияние на первобытную археологию и этнографию. Библейское сказание об Адаме и Еве отживало свой век.

Совершенно естественно, что даже самые передовые ученые не могли сразу и начисто избавиться от христианского мировоззрения - отчасти из-за недостаточного научного опыта, отчасти из-за собственных убеждений, отчасти из тактических соображений, идя на формальные компромиссы с господствующей церковью. Так, никто еще не сомневался в действительности потопа, однако у многих возникло уже представление о допотопном, но уже не библейском, человеке, который и физически и по культуре значительно отличался от современного. В 1731 г. очень добросовестный, но увлекающийся исследователь швейцарец Яков Шейхцер в своей "Священной физике" поместил рисунок скелета ископаемого человека, погибшего от потопа, найденного им в Энингене, и дал ему название "Homo diluvii testis". Правда, это открытие относится к области научных курьезов. Жорж Кювье признал в скелете не ископаемого человека, а ископаемую гигантскую саламандру и дал ему другое название в честь Шейх-цера - "Andrias Scheuehzeri". Сам же Кювье, крупнейший и прогрессивный ученый своего времени, все учение которого опровергало библейские догматы, идя на формальный компромисс с церковью, признавал и самого бога и участие его в сотворении мира, только подменяя "дни творения" геологическими периодами. Едва ли мы должны поставить ему это в вину, тем более, что никакие компромиссы не помешали его открытиям в палеонтологии.

Так в XVIII в. намечались пути первобытной археологии, определялись ее связи с другими науками и одновременно накапливался материал. Материала же в ее распоряжении было значительно меньше, чем в распоряжении классической археологии. Меньше не только абсолютно, но и относительно: одна античная статуя как предмет познания стоит сотни каменных топоров. Первобытная археология - наука массового материала. Нужно просмотреть и изучить тысячи черепков глиняной посуды, чтобы прийти к возможности сделать вывод или обобщение.

Здесь кстати упомянуть еще об одном весьма важном обстоятельстве, касающемся первобытных памятников. Весь каменный инвентарь, накопленный археологами к началу XIX в., ископаемый и современный (т. е. принадлежавший отсталым народам новооткрытых стран), относился к позднему периоду первобытности - к неолиту (новокаменному веку). Орудия человека эпохи палеолита (древнекаменного века) археологам не были известны. Это значит, что даже самый древний топор, имевшийся в распоряжении археологов, относился, как позднее было установлено, ко времени не раньше VII-VI тысячелетий до н. э., что, между прочим, не особенно противоречило библейской хронологии. Таким образом, огромный период в истории человечества, исчисляемый сотнями тысячелетий, оставался пока без источников.