1925

72. Бузескулу В.П. 21 января 1925 г.

21.I.1925

Глубокоуважаемый Владислав Петрович,

Рукопись Вашу получил^* и сдал ее в набор; переписывать ее будет уже некогда. Корректуру Вам вышлют. "Надежных лиц" среди переписчиков я лично не знаю, и, пожалуй, пришлось бы и копию снова посылать Вам для проверки.

^*(Рукопись Вашу получил... - В журнале "Анналы", выходившем в 1922-1924 гг. под редакцией Е. В. Тарле и Ф. И. Успенского, были опубликованы следующие работы В. П. Бузескула: "Германский ученый об адвокатской республике", "Новое известие иностранца о России XVI в." (1922, № 1), "Образы прошлого" (1922, № 2), "Разработка греческой истории в России" (1924, № 4).)

Отвечаю на Ваши два письма^*. Почему Вы пишете, что "редакция едва ли нуждается" в Ваших приношениях (о чем Вам писал Ф. И. Успенский)? Если б не нуждалась, то и не просила бы Вас. Ибо лицемерие не входит в состав (быть может, и очень многочисленных) пороков редакции журнала "Анналов".

^*(... на Ваши два письма. - В архиве В. П. Бузескула сохранились черновики его писем к Е. В. Тарле от 11, 27 (28) января и 7 февраля 1925 г.)

Напротив, Ваше сотрудничество кажется редакции ценным, но, конечно, вовсе не потому, что "Анналы" - академический орган, и не потому, что Вы академик: 1) "Анналы" - орган Академии разве лишь по тому же резону, почему "lucus" происходит "а nom lucendo"^*. Академия ни сном, ни духом, ни помышлением в них не участвовала, их не поддерживала, и если бы (от чего боже нас упаси) завтра Академию поглотили бы невские хляби, го на судьбе "Анналов" это прискорбное событие не отразилось бы ни на иоту. Если кто кому оказывает поддержку, то, положительно "Анналы" - Академии, а не наоборот. Я, как Вы знаете, долго был вдали и очень многие отзывы там читал и слушал... Много грехов отпускается Академии за "Анналы", которые там считают, в самом деле, с нею связанными... Исчезни с обложки "Анналов" эта строчка об Академии, поверьте, что пострадают не "Анналы"...

^*(Здесь: свет... от дня (лат.).)

2) Редакция ценит Вас потому, что Вы - В. П. Бузескул, а вовсе не потому, что Вы - академик. Пусть не только академик, но сам президент Академии пришлет статью, которую мы с Ф. И. Успенским найдем неподходящей, - и мы, не моргнувши глазом, от этой статьи откажемся и поступим так с любым академиком и любое количество раз. Даже и тени обязанности печатать академиков только потому, что они академики, редакция на себя не брала. Для этого существуют "Известия" Академии (кажется, они еще выходят?), но отнюдь не "Анналы", журнал, зависящий исключительно от своей редакции и абсолютно ни с чем и ни с кем, кроме интересов журнала, не считающийся, интересов, как их понимает редакция.

А Вас лично и Ф[едор] И[ванович], и я считали и считаем одним из ученых, истинно выдающихся во всех отношениях, и считаем, что не Академия делает Вам честь, а Вы делаете честь Академии, и если дорожим Вашим участием в журнале (а мы очень им дорожим), то потому, что Вы - Вы.

Ольга Григорьевна шлет Вам искренний привет.

Предаппый Вам Евг. Тарле

б. Дворцовая набережная, 30

73. Бузескулу В.П. 1 февраля 1925 г.

1 февраля 1925

Глубокоуважаемый Владислав Петрович,

Спешу ответить на полученное сегодня Ваше письмо от 28 января^*.

^*(... Ваше письмо от 28 января. - См. прим. к письму 72.)

Юбилей Фед[ора] Ив[ановича]^* в неопределенном положении вследствие упорного нежелания юбиляра праздновать его. Если что-нибудь будет, то, кажется, в первых числах марта, так что в течение всего февраля не поздно будет прислать приветствие (напр[имер]), на имя Бенешевича или мое), и Фед[ору] Ив[ановичу] оно будет доставлено в нужный момент; а если никакого торжества не будет, то все равно будет передано. Позвольте заодно пополемизировать с Вами. Вы пишете, что Федора Ивановича не подозревали в лицемерии (по поводу просьбы о сотрудничестве), меня же не имели повода заподозрить потому, что я Вас и не просил. Это совершенно неправильно: письмо Федора Ивановича было мне известно и слова его были сказаны от нашего общего имени. А затем желательность Вашего сотрудничества в "Анналах" есть факт настолько для меня очевидный и непререкаемый, что мне и в голову не могло прийти, что следует в каждом письме о нем поминать.

^*(Юбилей Федора Ивановича... - 7 (19) февраля 1925 г. Ф. И. Успенскому исполнилось 80 лет.)

Точно так же мне не могло и в голову прийти, что Вы говорите о помещении Ваших статей, потому что Вы - академик. И Вы, и все знают очень хорошо, что Ваши статьи всегда и для всякой редакции желанны и что вообще ученому, столь крупному, академическое звание само по себе уже ровно ничего не прибавляет. Но я с общей точки зрения выразил несогласие с опасной доктриной об обязательствах, которые возлагает на "Анналы" их чисто внешняя связь с Академией. Поверьте, что я был, когда писал это, за тысячу верст от мысли о Вас: мне пришло в голову, что вдруг тов. В. А. Стеклов пришлет свои исторические размышления о средних веках (см. предисловие к его последнему математическому труду)?^* И вдруг он присовокупит: "Извольте печатать! На "Анналы" возложены такие-то обязательства" и т. д. Вы пишете, что я считал "большим делом" постановление Академии об "Анналах". Правильно, по я думал тогда, что в самом деле Академия сможет им помочь, будет их всерьез издавать. Только поэтому я и считал ее постановление большим делом. Вы можете сказать, что мои ожидания были наивны, это другой вопрос. Нужно было время, чтобы меня просветить в этом смысле; но чему же, собственно, удивляться, что в 1925 г. я знаю то, чего не мог знать в 1921-м? Вы пишете еще: "Вспоминаю и заявление от редакции в I книге"^**. А в чем же оно нарушено за эти годы? Не сделано то, что не могло быть сделано, напр[имер] вследствие полной невозможности получения новой литературы и т. п. В V книге^*** (которая готовится) будет 5 исследований, из них 4 - по неизданным источникам. В прошлых книгах пи разу не было так, чтобы книга вышла без исследований. Укажите мне журнал (историч[еский]) в России, который в архиблаженные времена давал столько? В чем "Анналы" оскорбляют честь Академии? Что касается "интересов издателя", то эти "интересы" (материальные) равны отрицательной величине. Вопрос ставится так: издатели согласны терять на этом издании (они говорят, что им "лестно" его издавать и только; и я твердо знаю, что они несут все время убытки): по прибавляют, что им непосильно издавать большие книги, а просят, чтобы книги выходили почаще, но поменьше, не больше пятнадцати листов. Ergo^****; или нужно прекратить "Анналы", или согласиться на это очень, в сущности, резонное представление (где же в Европе сейчас выходит исторический журнал в 22 листа?). Вот почему "интересы" существования журнала повелительно потребовали, чтобы все мы сократили свои работы до последней возможности (я в этой книжке, если вообще что-нибудь дам, то не более 7-8 страниц). Повторяю, удивительно не то, что "Анналы" должны считаться с материальными условиями, но то, что они вообще существуют, не имея ниоткуда абсолютно никакой поддержки. И вот почему, вместе с тем неся на себе сложнейшие и хлопотливейшие заботы о журнале (без всякой помощи, без редакционного аппарата, без гроша откуда бы то ни было), я твердо и категорически оставляю за редакцией бесконтрольную, абсолютную и окончательную власть во всем, что касается этого выдуманного мною журнала, и прежде всего власть не помещать тов. математика, если даже он повысится из вице-президентов в президенты Академии и если его увлечения исторической наукой приобретут хронический характер.

^*(...тов. В. А. Стеклов... математическому труду. - Стеклов Владимир Андреевич (1863-1926) - советский математик, в 1919-1926 гг. вице-президент АН СССР. Известен и как историк математики, философ и писатель. Е. В. Тарле имеет в виду книгу В. А. Стеклова "Математика и ее значение для человечества" (1923).)

^**(... заявление от редакции в I книге. - См.: Анналы, 1922, № 1.)

^***(В V книге... - Издание "Анналов" завершилось на IV книге в 1924 г.)

^****(следовательно (лат.).)

Вы пишете, что "для лица, так или иначе связанного с Академией, должно быть особенно неприятно сознание невозможности участвовать в журнале, издаваемом от имени Академии наук".

Если мотивированная мною выше необходимость сокращать свои статьи равносильна невозможности участвовать в журнале, то мы все (и я в том числе, тоже "так или иначе связанный с Академией") должны были бы в самом деле сложить перья, и журнал опочил бы с миром. Совершенно верно, это было бы "неприятно", но мало ли мы на нашем веку перенесли уже неприятностей покрупнее? Одной больше, одной меньше, это уж не так важно. Тут пред нами миры рушатся, Вселенная клокочет и трясется: сравнительно с тем, свидетелями чего мы являемся, гибель журнала "Анналы" есть поистине, выражаясь словами андерсеновской сказки, "страдание маленького Пипа", абсолютно никого не интересующее. Это даже в наихудшем случае. Но so arg steht es nicht^*. Пока нужно не исчезнуть, а только сократиться, и тут уже каждому предоставляется для себя решать этот вопрос: равносильно ли это невозможности участвовать в журнале или не равносильно. По-моему, не равносильно.

^*(дело обстоит но так плохо (нем.).)

Ольга Григ[орьевна] просит передать Вам свой сердечный привет.

Думаю, что я пояснил свои слова, сказанные в прошлом письме. Кажется, я не так неправ?

Всего наилучшего.

Преданный Вам искренне Евг. Тарле

74. Бузескулу В.П. 14 февраля 1925 г.

б. Дворцовая набережная, д. 30.

Глубокоуважаемый Владислав Петрович,

Отправил Вам телеграмму, извещающую, что чествование Ф. И. Успенского состоится 18 февраля (оно будет в Академии матер[иальной] культуры^*, в Мраморном дворце). Решилось все это довольно внезапно, Фед[ор] Ив[анович] очень волнуется и очень против всего этого торжества; но друзья убедили его согласиться. Все будет очень тихо и скромно. Ольга Григорьевна] хочет, чтобы после заседания юбиляр и близкие его друзья у нас пообедали. Будем очень жалеть, что Вас не будет у нас за столом. А я, кроме общих и понятных причин, почему всегда желал бы Вас видеть, имею еще одно: мы бы устно гораздо быстрее и успешнее кончили бы нашу "полемику" (которую Вы хотите кончить на неправильном, по моему мнению, выводе). Я могу лишь повторить, что всегда считал и считаю Ваше сотрудничество в "Анналах" высокоценным и незаменимым, а насчет Вашего мнения, что к Вашей статье редакция отнеслась не так, как должно, то знаете ли, как редакция две недели тому назад отнеслась к рукописи бесспорно симпатичного ей Е. В. Тарле? Она (редакция), убедившись, что сжать его статью в должной мере нельзя, бросила его рукопись в уютную печку в кабинете, жарко топившуюся в тот момент. И теперь Е. В. потеет над новой темой, которую легче было бы сжать до 8 страниц. Вот каково положение вещей. Кстати, не соглашусь с Вами, что Ваша статья после сокращения потеряла свое значение. Ни в каком случае: она очень интересна и содержательна.

^*(...в Академии материальной культуры... - Российская академия истории материальной культуры (РАИМК), созданная в 1919 г. на базе существовавшей с 1859 г. Археологической комиссии. С 1926 г. - Государственная академия истории материальной культуры.)

А под "страданиями маленького Пипа" я понимаю прежде всего мои личные "страдания", редакторские (да и всякие иные). Например, когда совсем неожиданно убеждаешься в полном отсутствии сочувствия или расположения к тебе в людях, которым почему-либо ложно приписывал подобные чувства, и т. д. Сейчас есть еще одно такое "страдание": издатели все тянут с фактической сдачей материала в набор. Но все-таки клятвенно уверяют, что будут и будут издавать наш журнал. И насчет - пятой книжки в самом деле, кажется, не лгут. И за то спасибо.

Ольга Григорьевна шлет Вам привет.

Преданный Вам Евг. Тарле

14.II.1925