Профессор С. А. Токарев. К исследованиям Тура Хейердала на острове Пасхи

Маленькому островку Пасхи (площадь его всего 165 квадратных километров), затерянному в необъятном океане, удаленному и от суши и от всех других островов, посвящено столько научных книг и статей, как едва ли еще какому острову в мире. "Тайна острова Пасхи", "Загадка Тихого океана"- названия этих книг уже сами по себе способны заинтриговать любого. И действительно, даже для ученых - этнографов, антропологов, археологов, лингвистов - до сих пор много неясного в культуре жителей острова Пасхи и их происхождении. Моряки старого времени, случайно подплывавшие к острову, видели там величественные каменные статуи на монументальных площадках. Позже все эти статуи, - а их было обнаружено множество, - оказались поваленными. В 1860-х годах на острове открыли еще одну диковину - памятники письма, совершенно уникального: нигде в Океании ничего похожего не было.

Не одна научная экспедиция посетила остров, стремясь разгадать его тайну. Теперь за раскрытие ее взялся норвежский ученый и путешественник Тур Хейердал, уже снискавший широкую известность смелым плаванием на плоту "Кон-Тики". Хейердал попытался не только решить "загадку острова Пасхи", но и найти на этом островке ключ к более широкой проблеме - проблеме заселения всех многочисленных островов Полинезии.

Вы познакомились с увлекательным рассказом Тура Хейердала о его пребывании на острове Пасхи и проведенных там работах. Но многие захотят узнать больше об острове, о старинной культуре его обитателей, о том, что было сделано для ее исследования.

Историю знакомства европейцев с островом Пасхи и историю его изучения Хейердал излагает несколько неполно. Еще до открытия острова голландцем Роггевеном ходили слухи о какой-то "высокой земле", которую будто бы видел в 1687 году как раз в тех местах английский капитан Дэвис. Эту "Землю Дэвиса" искали потом многие, и в их числе Роггевен, но ее так и не обнаружили. Впоследствии возникло мнение, что еще в конце XVII века "Земля Дэвиса" действительно существовала, но позже погрузилась в океан в результате какой-то катастрофы, и потому Роггевен нашел в 1722 году на этом месте только маленький уединенный островок.

Слишком мало говорит Хейердал и о посещении острова русскими мореплавателями.

В 1804 году, с 16 по 21 апреля, вблизи берегов острова находился корабль "Нева" под командой Юрия Лисянского.^*

^* (См. Ю. Ф. Лисянский, Путешествие вокруг света на корабле "Нева" в 1803-1806 гг. М., 1947, стр. 73-80.)

Не найдя хорошей якорной стоянки, корабль обошел вокруг острова; к берегу был послан ялик. Русские моряки завязали мирные сношения с местными жителями. Лисянский дал краткое, но содержательное описание острова, рассказал о его обитателях и их хижинах, о громадных статуях, которые видел на берегу.

Через двенадцать лет, в марте 1816 года, остров Пасхи посетил русский бриг "Рюрик" под командованием О. Е. Коцебу.^* Моряки завязали обмен с жителями, но тут начались стычки, заставившие русских вернуться на корабль. Неожиданная враждебность туземцев была вызвана, как вскоре выяснилось, тем, что за несколько лет до Коцебу произошло пиратское нападение американского судна на остров - то самое, о котором упоминает Хейердал. Коцебу сообщил новые интересные сведения об острове Пасхи. К его времени большая часть знаменитых статуй была уже повалена, но быт островитян еще не был нарушен, и они производили впечатление довольных, жизнерадостных людей.

^* (См. О. Е. Коцебу, Путешествия вокруг света, изд. 2-е. М., 1948, стр. 53-57.)

Вскоре после бедствий 1860-х годов, вызванных набегом перуанских пиратов-работорговцев, остров Пасхи посетил на своем пути в Новую Гвинею Н.Н. Миклухо-Маклай (1871). Он не смог высадиться на острове, но собрал много сведений о культуре его обитателей. Одним из первых русский ученый описал открытые незадолго до того таблички с надписями. Две такие таблички он позже привез в Россию - они хранятся ныне в Музее антропологии и этнографии в Ленинграде. С жителями острова Пасхи Миклухо-Маклаю пришлось встретиться на Мангареве - они были туда насильственно изгнаны тем "французом-авантюристом" (его имя Дютру-Борнье), о котором упоминает Хейердал. Миклухо-Маклай застал на Мангареве около 250 жителей острова Пасхи, обследовал их и расспросил. ^*

^* (См. Н. Н. Миклухо-Маклай, Собрание сочинений, т. I. M.-Л., 1950, стр. 45-54, 58-68.)

Специальные научные экспедиции на остров начали снаряжаться лишь в конце XIX века, когда самобытный уклад жизни островитян был уже совершенно разрушен жестокими действиями колонизаторов.

В 1882 году остров посетил немецкий шлюп "Гиена". Затем в 1886 году американский исследователь Томсон собрал некоторые сведения о старой культуре острова Пасхи, записал предания, генеалогии и попытался с помощью островитянина Уре Ваеико расшифровать знаки таблиц с письменами (попытка его признается теперь неудачной). В 1914-1915 годах состоялась первая серьезная экспедиция; руководительница ее англичанка Кэтрин Раутледж добросовестно собрала все, что удалось найти из остатков древней культуры острова; от старика островитянина Томеники, лежавшего на смертном одре, она получила отрывочные сведения о местной письменности, всеми забытой; тщательно обследовав все археологические памятники, она насчитала 260 каменных площадок - аху, на которых стояли некогда статуи; теперь уже все они были повалены. Материалы экспедиции Раутледж опубликованы, однако не полностью.^*

^* (См, Шульце-Мезье, Остров Пасхи. М., 1931.)

По мере того как накапливалось все больше сведений о старой культуре острова Пасхи, возрастал интерес к этой своеобразной культуре и все усиливалось впечатление какой-то загадочности ее. Как могло немногочисленное население островка (оно никогда не превышало трех - четырех тысяч человек) вытесать и расставить повсюду сотни огромных каменных статуй? Ведь каждая весила по нескольку тонн, а некоторые достигали двадцати - тридцати тонн! Каким способом поднимали эти статуи на сложенные для них площадки, да еще взгромождали на их головы каменные глыбы - "волосы"? И зачем люди все это делали? Откуда взялись загадочные письмена, непонятные ныне самим туземцам? Ничего похожего на эти письмена нет ни на одном другом острове Океании. Такие вопросы более всего интриговали ученых. Для ответа на них строились смелые, даже фантастические гипотезы.

В 1924 году известный исследователь Океании Макмиллан Браун выпустил книгу "Загадка Тихого океана". Сопоставив все собранные об острове Пасхи факты, ученый пришел к оригинальному выводу: памятники старой культуры не могут принадлежать туземцам или их предкам; остров - это последний остаток погрузившегося в море обширного архипелага. В густонаселенном архипелаге остров Пасхи служил как бы некрополем - местом погребений; отсюда и многочисленные статуи - надгробные памятники, по мнению Брауна. Между прочим, Макмиллан Браун отмечал целый ряд сходств в культуре населения острова Пасхи и побережья Южной Америки, особенно Перу: одинаковые циклопические сооружения (аху), некоторые культурные растения, земляная печь; объяснял он это древними плаваниями полинезийцев в Америку и обратно.

В 1932-1938 годах венгерский лингвист Хевеши попытался сопоставить знаки письма острова Пасхи с незадолго перед тем открытыми памятниками письма древнеиндийской культуры, существовавшей в северо-западной Индии (Мохенджо-Даро и Хараппа) в четвертом - втором тысячелетиях до нашей эры. По подсчету Хевеши, сто семьдесят четыре знака табличек острова Пасхи (из общего числа пятьсот девятнадцать) сходны со знаками древнеиндийского письма. Кажется почти невероятным предположение, что письмо острова Пасхи происходит из древней Индии, от которой его отделяют добрых двадцать тысяч километров и четыре тысячи лет. Однако гипотезу Хевеши поддержали некоторые археологи и лингвисты (Гейне-Гельдерн, Имбеллони). Но многие ученые, и прежде всего Альфред Метро, решительно выступили против.

Видный французский этнограф Метро возглавил новую большую экспедицию на остров Пасхи, так называемую "франко-бельгийскую" (1934-1935 годы). Всесторонне обследовав остров, Метро пришел к совсем иным заключениям, нежели его предшественники. Он категорически отрицает предположение об индийских или американских связях культуры острова Пасхи. Культура эта основана, как уверен исследователь, предками островитян, приплывшими с других островов Полинезии. К этим выводам присоединился новозеландец Те Ранги Хироа, выдающийся исследователь Океании.^*

^* (См. С. А. Токарев, Новая книга о культуре острова Пасхи (журнал "Советская этнография", 1946, №4). Те Ранги Хироа, Мореплаватели солнечного восхода. М., 1950. "Народы Австралии и Океании", сборник под редакцией С. А. Токарева и С. П. Толстова, М., 1956, стр. 659-669.)

Однако и после работ франко-бельгийской экспедиции проблема острова Пасхи отнюдь не могла считаться решенной. Больше всего трудностей представляет вопрос о происхождении его загадочной письменности. В недавнее время за эту задачу серьезно взялись лингвисты и этнографы, и уже получены существенные результаты. Главная заслуга принадлежит тут советским ученым.

Еще до Великой Отечественной войны молодой ленинградский исследователь Б. Г. Кудрявцев (во время войны он погиб) сделал важное открытие: на некоторых табличках, хранящихся в музеях разных стран, он обнаружил параллельные тексты. Это дало возможность начать систематическое изучение письма острова Пасхи.^* Начатое Кудрявцевым дело с большим успехом продолжили Н. А. Бутинов и Ю. В. Кнорозов - он хорошо известен расшифровкой письма майя. Советские ученые определили систему письменности острова Пасхи как типично иероглифическую, аналогичную известным иероглифическим системам - китайской, египетской и другим,- но отличающуюся большим архаизмом. Они доказали, что письмо острова Пасхи передает чисто полинезийскую речь, что надписи сделаны на местном языке.^** Н. А. Бутинову удалось расшифровать несколько генеалогий на табличках; эта расшифровка проливает свет на некоторые неясные вопросы истории борьбы "длинноухих" и "короткоухих" на острове. Работы Бутинова и Кнорозова еще не закончены, результаты их обещают быть очень значительными.

^* (См. Д. А. Ольдерогге, Параллельные тексты некоторых иероглифических таблиц с острова Пасхи (журнал "Советская этнография", 1947,№ 4), Б. Кудрявцев, Письменность острова Пасхи (Сборник Музея антропологии и этнографии, XI. Л., 1949).)

^** (См. Н. А. Бутинов и Ю. В. Кнорозов, Предварительное сообщение об изучении письменности острова Пасхи (журнал "Советская этнография", 1956, № 4) и Новые материалы об острове Пасхи (там же, 1957, № 6). Н. А. Бутинов, Иероглифические тексты острова Пасхи (журнал "Вестник истории мировой культуры", 1959, № 3).)

Н. А. Бутинову удалось расшифровать несколько генеалогий на табличках; эта расшифровка проливает свет на некоторые неясные вопросы истории борьбы "длинноухих" и "короткоухих" на острове. Работы Бутинова и Кнорозова еще не закончены, результаты их обещают быть очень значительными.

Почему так трудна сейчас дешифровка письма острова Пасхи? Да прежде всего потому, что памятников его осталось совсем немного. Католический миссионер Эжен Эйро, первым обнаруживший это замечательное письмо, не нашел ничего лучшего, как приказать туземцам, обращенным им в христианство, истребить "дьявольские письмена". Запуганные островитяне сожгли драгоценные деревянные таблички; мы даже не знаем, сколько сотен или тысяч их погибло в огне. Злодеяние было совершено церковными мракобесами не в темное средневековье, а в 1864 году, в век науки и прогресса. Эйро оказался достойным преемником монахов-инквизиторов XVI века, которые таким же образом уничтожили памятники письма майя. Ныне во всем мире насчитывается лишь двадцать - двадцать пять небольших образцов письма острова Пасхи - они хранятся в музеях Парижа, Лондона, Сантьяго, Вашингтона, Гонолулу, Ленинграда. Сейчас в СССР предпринято полное научное издание "корпуса" всех сохранившихся надписей острова Пасхи. Подобный "корпус", правда, недавно издан гамбургским ученым Томасом Бартелем, но он не вполне удовлетворяет требованиям науки.

Что же дают науке новые исследования Хейердала? Об этом нельзя судить окончательно, пока не будут опубликованы научные результаты всех работ экспедиции. Но и по тому популярному изложению, с которым вы познакомились, можно видеть, что результаты эти немаловажны.

Во-первых, из исследований Хейердала вытекает один несколько неожиданный, но важный для науки факт: сохранение культурной традиции среди островитян. В последнее время у этнографов сложилось мнение, что жители острова Пасхи, полу истребленные и деморализованные колониальным режимом, совершенно забыли собственное прошлое, что они теперь как чужие на своей родной земле. Оказывается, это не совсем так. Правда, островитяне не помнят древнего письма, не все они представляют себе, как в далекие времена передвигали и ставили статуи. Но потомки былых каменотесов и скульпторов еще знают, как их предки вырубали статуи и отделяли их от материнской породы; они сумели передвинуть и заново поставить огромный каменный истукан, как это делали отцы и деды; они помнят колдовские песни-заклинания, которые при этом пелись. В тайниках еще хранятся родовые сокровища, за которыми заботливо ухаживают. Островитяне верят в их волшебную силу и в силу духов, охраняющих тайники, и помнят свои генеалогии, свое происхождение от "короткоухих" или "длинноухих".

Именно это сохранение культурной преемственности позволило Хейердалу произвести особого рода научный эксперимент: с помощью островитян он показал, как высекались статуи, как они передвигались и ставились. А ведь это-то и представлялось столь долгое время загадкой!

Крупной заслугой Хейердала являются археологические исследования. До него никто их на острове не производил. Но и тут без помощи местных жителей он ничего бы не сделал: проникнуть в тайники - пещеры - Хейердал смог только потому, что ему удалось добиться доверия островитян. А этим он обязан в значительной мере своим прежним путешествиям, которые разбудили среди полинезийцев патриотический интерес к их собственному прошлому. "Сеньор Кон-Тики" стал повсюду в Полинезии популярной фигурой. Впрочем, патриотический подъем полинезийцев не может не быть связан с тем общим ростом национального самосознания угнетенных народов, который характерен для нашего времени. Правда, этот вопрос находился вне поля зрения Хейердала.

Нельзя не сказать и о том, что некоторые стороны жизненного уклада и нравов островитян, так же как их взаимоотношений друг с другом и с администрацией, хотя и тонко подмеченные Хейердалом, не получили в книге должной оценки.

Давать оценку археологическим исследованиям Хейердала на острове Пасхи еще преждевременно. Надо надеяться, что обработка ученым материалов и их публикация прольют свет, в частности, на одну существенную сторону вопроса: на хронологию культурной истории острова. Очень важно тут применение радиокарбонного анализа - нового метода, помогающего точно определять многие даты.

Всем хочется узнать, подтверждают ли новые исследования Хейердала его теорию о заселении Полинезии из Америки, теорию, широко теперь известную, но до сих пор не признанную специалистами? Сам Хейердал говорит об этом пока сдержанно.

Для изложения возникших среди ученых разногласий он прибегает к своеобразному литературному приему, - спорит со своим аку-аку (духом-хранителем), то есть со своей же собственной научной фантазией, увлекающей его на путь смелых построений. Из диалога видно, что сейчас Хейердал несколько более осторожно формулирует свои выводы, чем раньше. Если в своей большой книге "Американские индейцы в Океании" (1952) норвежский исследователь попросту отбрасывал свидетельства языка, противоречащие его концепции, не считался с тем, что языки полинезийцев близко родственны индонезийским, то теперь он признает, что данные лингвистики не очень-то согласуются с основными положениями его теории; он признает, что тут остается что-то неясное, подлежащее более глубокому исследованию. Впрочем, в основном Хейердал остается на своих прежних позициях.

В настоящее время Тур Хейердал, поселившись на несколько лет в Италии, готовит, совместно с американскими археологами, участниками экспедиции, полную научную публикацию ее материалов. Эта публикация, несомненно, позволит более полно оценить результаты новых изысканий норвежского исследователя, отделить то, что в них ценного и бесспорного, от научной фантазии.

Можно держаться разных взглядов о правильности или ошибочности научных позиций Хейердала, но во всяком случае ясно, что добытые его экспедицией новые фактические материалы существенно продвинут вперед решение сложной проблемы происхождения населения Океании.