НОВОСТИ    ЭНЦИКЛОПЕДИЯ    КНИГИ    КАРТЫ    ЮМОР    ССЫЛКИ   КАРТА САЙТА   О САЙТЕ  
Философия    Религия    Мифология    География    Рефераты    Музей 'Лувр'    Виноделие  





предыдущая главасодержаниеследующая глава

Глава 13. Любовь и страх


В Джокии, в магазине антикварных вещей, куда я пошел со своим гидом, я купил несколько саронг, которые собирался взять с собой для подарков. Меня обслуживала очень хорошенькая девушка-полукровка. Небольшая, изящной формы головка, чистая кожа, слегка раскосые темные глаза, типичные для евразийки.

Она рассказала мне, что учила английский, но с недавних пор ее репетитор, молодой канадец, стал вести себя так странно, что она побоялась продолжать свои уроки. Ее звали Нусона.

Когда я вернулся в гостиницу, следом за мной в вестибюль вошел какой-то молодой человек.

- Простите, - сказал он, касаясь моей руки. - Не вы ли сейчас что-то купили у Нусоны в антикварной лавке?

Я с удивлением признался, что это так,

- Извините за назойливость, но я хотел бы попросить у вас совета.

Скоро я понял, что он-то и был тем учителем английского языка, чьи отношения с Нусоной показались ей странными. Он сказал, что влюбился в эту девушку, но она отвергла его предложение, и теперь он не знает, что делать.

Мой гид, слышавший этот рассказ, потянул меня за рукав.

- Я проведу вас к той самой женщине-дукунье, которая давала мне советы. В этом нет ничего дурного, а неизвестный молодой человек может дать удобный повод для ее посещения, если вы еще имеете такое желание.

Я был очень удивлен таким странным предложением, но, как уже говорил, я стал привыкать к непривычному. Я повернулся к молодому человеку и спросил его, не хочет ли он проконсультироваться у знахарей. У него загорелись глаза.

- Я и не подумал об этом! - воскликнул он. - Превосходная идея! А вы пойдете со мной?

Я согласился, немного стыдясь самого себя. Мне казалось, что в своих поисках секретов силы знахарства я преступаю пределы допустимого тем, что направляю влюбленного юношу в объятия «доктора черного искусства». К тому же втайне я был немного обеспокоен. Я знал о странных результатах, к которым иногда приводили безрассудные попытки белых людей проникнуть в тайны туземного колдовства, и меня не оставляло смутное чувство тревоги, что я могу быть замешан в чем-то таком, что не только не было моим делом, но чего я не смогу понять и держать под контролем.

Как бы там ни было, предложение уже было сделано. Под проливным дождем мы отправились в населенный только туземцами район Джакарты. Через четверть часа изнурительной ходьбы по узкой и грязной дороге мы пришли на улочку, где, как мне сказал гид жила дукунья. За нами следовала толпа ребятишек, которые бесстыдно попрошайничали, и под лай собак эта необычная процессия, возглавляемая двумя белыми мужчинами, двинулась дальше. Было совершенно ясно, что если у Нусоны есть друзья по coceдству, она будет прекрасно информирована о нашем походе.

Мы свернули на узкую тропинку, по обеим сторонам которой высились кучи отбросов, и наконец, подошли к крытой пальмовыми листьями хижине с верандой. В дверях хижины показалась старая женщина. Жестом она пригласила нас войти. Казалось, что такие визиты были ей не в диковинку.

Ее звали Гемплаканапос, она была хорошо известна европейцам и американцам, посещающим Джакарту. У нее были тонкие черты лица, черные, глубоко посаженные глаза, и хотя лицо ее казалось усталым и измученным, говорила она приветливым, мягким голосом. Я не понимал ее слов, переводил мой друг канадец. Мы прошли в гостиную - маленькую комнатку с низким потолком. Окон в ней не было, слабый свет проникал через сделанную из связок пальмовых листьев стену, создавая в комнате жутковатую атмосферу.

Канадец объяснил цель нашего визита, женщина задала ему несколько вопросов. Потом она попросила гульден и отдала его мальчику, который вошел в комнату на ее зов. Он убежал и через несколько минут вернулся; он принес банановый лист, немного жасмина, цветы франгипани - два больших белых цветка с двумя бутонами и два красных цветка, известных под названием мелати, тоже с двумя бутонами. Она очень тщательно все это осмотрела и отложила в сторону.

Оставив нас, она пошла в другую комнату - удивительно стройная для своих лет. Через некоторое время мой компаньон начал нервничать, да и мне было не по себе. Из комнаты, куда ушла колдунья, казалось, шел запах, похожий на запах формальдегида.

Примерно через полчаса колдунья вошла в гостиную. Она шла очень медленно. Когда она отодвинула полотняную занавеску, разделявшую комнаты, оттуда пошел пар. Запах был тяжелым - смесь запаха целебных трав и ладана.

Она подошла к стулу, по-прежнему прямая, и медленно села. Казалось, глаза ее ничего не видят. Она что-то забормотала. Ее голос становился все громче и поднялся до резкого крика. Я вдруг почувствовал, что чад, шедший из комнаты, стал действовать на меня. Это было ощущение легкого опьянения, голова немного кружилась, и слегка поташнивало. Лицо старухи оставалось спокойным и неподвижным, рот был приоткрыт в гримасе, похожей на улыбку.

У меня мелькнула смутная мысль: а не содержит ли ладан наркотики, ослабляющие волю человека и его способность сопротивляться внушению? Я встряхнулся и попытался выпрямиться на стуле. Я взглянул на молодого канадца: он сидел, неподвижно уставившись на старуху.

«Это же явное жульничество, - подумал я. - Старуха - мошенница!»

Тем не менее, я ничего не сказал. Старуха взяла два белых бутона и один из красных цветков, свернула их, зашила в кусок материи и вручила моему другу. Позже я узнал, что она велела ему носить эти цветы все время, за исключением тех случаев, когда он будет находиться в обществе другой женщины, а не Нусоны. Остальные цветы она завернула в газетную бумагу и тоже отдала молодому человеку. Этот пакет он должен был бросить у дверей дома Нусоны так, чтобы она наступила на него, когда будет выходить.

Потом старая дукунья Гемплаканапос сказала канадцу нечто поразительное по своей простоте.

- Девушка узнает, что ты приходил ко мне. Она увидит цветы и встревожится. От страха она, придет ко мне. Я скажу ей, чтобы она вернула твою любовь или у нее будет злая гуна-гуна.

Говорила она по-явански, все это мне перевели позднее. Самым удивительным в речи старухи была железная логика. Все предоставлялось на волю воображения Нусоны. Как и во многих других разновидностях «колдовства», все достигалось силой внушения.

Ее последнее предостережение относилось к клиенту. Он не должен был ходить к Нусоне до тех пор, пока чары не подействуют на нее. Возвращаясь по грязной улице, я чувствовал, что из дверей каждой хижины на нас смотрят.

В гостинице мой гид - молодой чиновник - выслушал историю визита канадца к дукунье. Он грустно покачал головой.

- Не знаю, что вам посоветовать, - сказал он. - В свое время я просто спросил старуху из любопытства, и она дала мне совет. Я все равно женился бы, кроме того, тут не были замешаны никакие расовые предрассудки. А в вашем случае эта старуха уже предприняла какие-то действия. Может быть, ей уже не удастся остановить хода событий.

- Что значит, не удастся остановить ход событий? Вы и в самом деле верите в такие вещи?

- Вопрос не в том, во что я верю, - сказал молодой чиновник. - Вы пустили машину в ход, и теперь это касается веры других людей. Мне, может быть, не следовало бы советовать этому молодому человеку идти к дукуну, но я знал, что вы, доктор Райт, хотели поговорить с одним из них, и я подумал, что это будет удобным случаем. Понимаете, местные жители узнают, что он ходил к дукунье, и девушка об этом узнает тоже. Если он положит цветы у ее порога, от страха к ней никто не будет ходить. Они боятся иметь дело с чарами колдунов.

Если он выполнит все предписания, а жениться на ней ему не удастся, эта семья будет социально погублена. Девушка станет парией, или ее родичам придется нанять дукуна, чтобы отомстить канадцу. Так что сейчас может начаться цепная реакция, которую ничто уже не остановит.

Вскоре мне нужно было выехать на Бали, поэтому я не успел узнать, что решил мой канадский друг и будет ли он продолжать свои странные ухаживания.

Позднее, вернувшись в Джакарту, я встретил своего гида и спросил, чем же все-таки кончилась эта любопытная история.

Канадец не понес цветы к дверям дома, где жила девушка, но она узнала о его визите и сама пошла к старухе. Об этом стало известно. Вдруг молодой канадец серьезно заболел. Ему становилось все хуже и хуже, и он вернулся в Джакарту. Врач не мог найти причины его болезни.

Стало известно, что у этой девушки, Нусоны, уже был муж. Он вернулся в Джокию из Джакарты, пока молодой канадец безуспешно добивался благосклонности Нусоны, и сам консультировался у дукуна. Я так и не смог выяснить, то ли мадам Гемплаканапос в собственных интересах натравливала их друг на друга, то ли хотела проучить канадца.

Но независимо от ее мотивов болезнь моего молодого канадского друга резко прогрессировала, и было непонятно, что надо сделать для - того, чтобы он поправился; в конце концов, мой гид, который проявлял личный интерес к этому случаю, посадил его на пароход, идущий в Сингапур.

- Эта дукунья знает свое дело, - загадочно сказал он, хотя я и не понимал, что это было за дело и для кого она его делает. - Нашему другу повезло, что ему удалось скрыться.

Я был волен понимать эту историю как угодно, и я усмотрел параллель между случаями с канадским юношей и тем голландцем, у которого были галлюцинаций, когда он всюду видел свою милую и ее дядю.

Мне показалось, что гуна-гуна не остается безразличной к жизни белых людей, нарушающих ее таинственные законы, и там, где нет примитивной веры, остается место для болезней.

У жителей Явы и Бали различные религии: яванцы - мусульмане, жители острова Бали - индуисты. На Бали верят, что тело обладает магическими зарядами, как ак­кумуляторная батарея. Эти заряды называют «сакти». Здоровье и болезнь, половая сила или слабость, даже счастье или несчастье человека - все определяется ими. Природа оделяет этой магической энергией каждого, но только тот, кто живет по законам природы, получает достаточно от ее щедрот, чтобы стать счастливым и здоровым. Поскольку эта магическая сила идет от природы, то отсюда следует, что ею обладает все, что символизирует природу, - деревья, цветы и даже скалы и пещеры, - все это обладает силой, способной оказывать добро или зло.

Жрецы или знахари утверждали себя в роли людей, способных управлять этими силами и контролировать их. Каждый, кто захочет принести вред своему врагу, прибегает к знахарю, который вершит свои дела или в храме, совершая впечатляющую службу, или в более укромных местах, приготовляя магические снадобья, сжигая ладан и входя в транс.

Здесь, на Бали, со мной произошел самый странный случай в моей жизни. Я до сих пор не нашел ему объяс­нения даже для себя.

Я встретился с местным вождем по имени Тьякорда Агунг, или Джокорда, как я называл его, единственным сыном раджи Убуда. Это был очень умный, одаренный человек, окончивший один из голландских университетов. Он жил в центре острова и делал все возможное, чтобы сохранить культуру, произведения искусства и традиции старого Бали. Он познакомил меня со своим дядей Ида Багус Геде Агунгом, старым человеком, обладавшим разнообразными талантами. Он играл на скрипке и флейте, был архитектором и блестящим скульптором, жрецом и исцелителем.

Старый жрец сказал мне, что на Бали существуют два типа магии: пенигвас - левая, магия и пененгенс - правая магия. Первая отождествляется со злом и смертью, вторая - с исцелением. Старый Агунг имел ученую степень по химии и получил медицинское образование в Голландии, однако он верил в амулеты и чары. Его классификация магий отражала наиболее распространенные и признанные отличия «черных», или злых, от «белых», или добрых, сил.

Чтобы проверить, насколько сбываются пророчества Агунга, я решил задать ему два вопроса. Мой друг Джо-корда перевел своему дяде мою просьбу. Старик слегка поклонился и повел нас в небольшой храм, стоявший среди группы тростниковых домов. В центре единственного помещения этого храма было сделано возвышение, во­круг которого стояли деревянные статуи балийских и индуистских богов, включая Шиву и Вишну.

Я задал ему свои вопросы: случилось ли что-нибудь важное у меня дома за время моего отсутствия и случится ли что-нибудь серьезное со мной в будущем году?

Старик некоторое время пристально смотрел на меня, потом склонился над сосудом, в котором горел ладан. Прижав пальцем ноздрю, он сделал глубокий вдох и нем­ного задержал его. Затем перенес палец на другую ноздрю и сделал выдох. Казалось, что пары ладана цир­кулируют через его мозг. Он повторил эту процедуру несколько раз, дыхание стало прерывистым, тело напряглось, а глаза, казалось, закатились под лоб.

Через какое-то время взгляд его снова стал нормал­ным, и он еще раз пристально посмотрел на меня и начал говорить по-балийски. Джокорда переводил его слова.

- На ваш первый вопрос он отвечает так: «Вы живете в большом городе недалеко от большой воды. Вы не женаты, у вас есть два брата и две сестры. С ними все хорошо. У одного из ваших братьев есть дочь, и, пока вас не было, она вышла замуж. Вы найдете одну большую перемену, когда вернетесь: у вас не будет своего дома».

Джокорда опять поговорил со жрецом и перевел:

- Что касается вашего второго вопроса, то мой дядя говорит, что в будущем году вы будете на краю смерти, но останетесь живы. У вас будут неприятности с глазами, и вам нужно беречь их. Вот и все, что он может ска­зать вам.

Я спросил Джокорду о плате, и он ответил, что я могу оставить что-нибудь в дар храму.

Я записал ответы жреца и, когда мы покинули храм, стал думать над ними. У меня действительно, как он и сказал, есть два брата и две сестры. Но на Яве и Бали я никому не рассказывал о своей семье. Жрец не знал, какие вопросы я собираюсь ему задать, тем не менее, он все же мог как-то узнать кое-что обо мне заранее.

Сообщение о замужестве моей племянницы было новостью для меня. Вернувшись в гостиницу, я заказал телефонный разговор с моим братом, доктором Луи Райтом в Филадельфии, где я жил и которую можно считать «большим городом у большой воды».

Телефонный разговор оставил странное чувство, слов­но я стал свидетелем нового и необычного вида знания. Все в моей семье были живы и здоровы, но моя племянница совсем недавно вышла замуж за офицера. Правдой было и то, что у меня не было дома. Перед отъездом из Филадельфии я собирался переехать в новый многоквартирный дом и отказался от старой квартиры. Но дом еще не был закончен, и вещи мои все еще лежали на складе.

Это и послужило причиной тревоги по поводу второй части его предсказания. Угроза смерти показалась мне скорее драматичной, чем страшной, но что касается глаз, это меня серьезно беспокоило. Я спросил Джокорду, как старый жрец пришел к своим заключениям. Часть из них могла быть просто удачной догадкой, но некоторые, если в их основе лежали какие-либо факты, могли оказаться пророчеством.

Он ответил, что жрецы Бали верят в силы ясновиде­ния и предсказания. Они основывают их на «сакти», представляющих собой некую силу или шестое чувство, развивающееся из «зарядов» в душе или разуме человека. «Сакти» есть у многих людей, но только жрецы знают, что с ним делать. Это нечто похожее на «карма» у индуистов или просто на счастливую судьбу, которая существует для каждого, но сбудется ли она - это зависит только от самого человека. В некоторых отношениях это похоже на «везение», в которое верят многие цивилизованные люди Запада. Когда человек обладает «сильным сакти», ему все время везет, а если у него «сакти слабое», то у него скверная судьба, с ним могут случаться всякие несчастья и болезни. Судя по словам Джокорды, старый жрец имел доступ к источнику моего «сакти» и с помощью ясновидения прочитал в нем то, что со мной могло случиться.

Когда я с острова Бали вернулся в Филадельфию, моей первой задачей было перевезти мебель и вещи в новую квартиру. Это мне напомнило о предсказании старого жреца.

Однажды вечером в субботу - почти через год после встречи со жрецом - я был в гостях у своих старых друзей. Накануне я очень много работал и чувствовал смертельную усталость. Вечер у моих друзей затянулся почти до утра, и когда я на другой день проснулся в своей квартире, то мог разглядеть лишь неясные очертания окружающих меня предметов. Я вызвал окулиста. Он сделал мне уколы, и к вечеру зрение стало восстанавливаться. Врач, лечивший меня, сказал, что временная слепота была результатом переутомления и возбуждения. С тех пор я слежу за своими глазами, и неприятностей больше не было.

Позднее в том же году я опять отправился на Тихий океан. Самолет шел на Гавайи. Мы пересекли океан и уже приближались к международному аэродрому севернее Гонолулу, как вдруг наш самолет, вместо того чтобы идти на посадку, стал набирать высоту. Экипаж собрался в кабине, где было проведено нечто вроде спешного совещания, которое встревожило многих пассажиров.

Самолет кружил над аэродромом минут сорок пять и наконец, командир корабля объяснил нам причину задержки. Левое шасси заело, и его пришлось выпускать вручную. Приборы показали, что оно не встало на замок, но командир решил садиться. Мы пристегнулись, и самолет пошел на посадку. Вот мы пронеслись мимо пожарных автомашин, аварийной команды и остановились.

Пусть каждый догадывается, был ли этот случай тем столкновением со смертью, которое предсказал мне старик. Поскольку меня это касается больше всего, то я рад, что он не предсказал чего-нибудь похуже.

Тем не менее, знакомство с дукуном на Яве и жрецом на Бали - оба они представляли более высокий класс знахарей, чем их коллеги в Западной Африке и на Ама­зонке, - подействовало на мое воображение. Может быть, самое обоснованное объяснение тому, свидетелем чего был я, дал доктор Джефри Горер, английский антрополог, который проводил свои наблюдения в Западной Африке и Индонезии. Доктор Горер жил некоторое время на Бали перед второй мировой войной, и его интересовала проблема так называемого «сакти».

В Западной Африке доктор Горер наблюдал различные обряды и методы лечения, близкие тем, которые я видел в Дагомее и Габоне. Он признался, что его научная ортодоксальность была сильно поколеблена тем, что он видел. Но на Бали он мог наблюдать дальнейшее развитие этих методов умными и знающими жрецами. Он срав­нивает «сакти» с музыкальными способностями. Все люди, даже те, у которых на первый взгляд отсутствует слух, обладают скрытыми музыкальными способностями. Эти способности распределены неравномерно, их можно развить и усилить, однако иногда появляются на свет гении с врожденным знанием музыки.

То, что жители Бали называют «сакти», доктор Горер считал «духовной», или «мистической», энергией. Он сам называет свою теорию «иррациональной» и основывает свои доводы исключительно на своих личных наблюдениях. Особенное внимание он обращает на те указания, которые жрецы дают своим последователям и посвященным, объясняя, как может быть развита способность сверхчувственного предвидения и предсказания.

Среди этих указаний неизменно одно: послушник должен верить, что «желаемое» - значит «возможное». Это специфическая особенность; доктор Горер верит, что она обязательна для всех, кто имеет дело с «волшебными силами», включая, разумеется, самих знахарей. Доктор Горер говорит:

«Наиболее общими проявлениями (душевной или мистической энергии) являются предсказание и телепатия, способность читать мысли или видеть предметы на расстоянии как в пространстве, так и во времени... Достигшие мастерства, очевидно, могут также оказывать вли­яние на предметы на расстоянии без каких-либо ощутимых средств... Они могут передавать свою силу другим при прямом контакте, укреплять и исцелять их».

Признавая, что эта «сила» в настоящее время в Западной Европе и Америке культивируется меньше, чем где-либо еще в мире, доктор Горер добавляет:

«Я отказываюсь верить, что большая часть мира не только сегодня, но и в течение всей летописной истории занималась бы такими ритуалами и такими методами ле­чения, если бы они не давали абсолютно никакого результата».

предыдущая главасодержаниеследующая глава








Рейтинг@Mail.ru
© HISTORIC.RU 2001–2023
При использовании материалов проекта обязательна установка активной ссылки:
http://historic.ru/ 'Всемирная история'