3. Подготовка мюнхенской сделки [1974 - - История Второй Мировой Войны. 1939-1945. Том 2]

Англо-французские «миротворцы» чрезвычайно опасались новой попытки Гитлера «разрешить» судетский вопрос силой: неприкрытая агрессия вызвала бы бурное возмущение общественного мнения, что помешало бы дальнейшему проведению политики «умиротворения». Вот почему на протяжении всего чехословацкого кризиса английская дипломатия настаивала, чтобы реализация экспансионистских замыслов гитлеровцами осуществлялась путем «мирной эволюции». С весны 1938 г., свидетельствует личный адъютант Гитлера Видеман, англичане говорили: «Бомбы, сброшенные на Прагу, будут означать войну. Нужна другая тактика в отношении чехов: не надо выстрелов - душите» (Цит. по: J. Benoist-Mechin. Histoire de l^,Armeе Allemande, vol. V, p. 349. Поясняя тактику, рекомендуемую Лондоном, германский посол Дирксен писал 8 июля 1938 г.: «При решении судетско-немецкого вопроса... английское правительство, по-видимому, желало бы продвигаться этапами, от автономии к плебисциту и даже от плебисцита к отделению судетско-немецких районов, при условии, что этот процесс не будет нарушен насильственными мерами со стороны Германии» (DGFP. Series D, vol. II, p. 395).).

Готовое помочь немецким фашистам «душить» чехов, английское правительство по согласованию с Парижем в конце июля направило в Прагу лорда Ренсимена в качестве «независимого посредника». Как разъяснял Боннэ германскому послу, в критическую минуту Ренсимен предложит план «справедливого» урегулирования, с которым чехи вынуждены будут согласиться, даже если он окажется приемлемым только для одних судетских немцев (DGFP. Series D, vol. II, p. 549.). Таким образом, миссия Ренсимена представляла собой грубое вмешательство западных держав во внутренние дела Чехословакии. По выражению Фирлингера, она явилась «ширмой, скрывавшей от глаз английской общественности ампутацию судетского края, судьба которого была предрешена в Лондоне» (Z. Fierlinger. Ve sluzbach CSR. Sv. I. Praha, 1951, str. 122.). И все же тогдашнее чехословацкое правительство согласилось с посреднической миссией Ренсимена.

Правительство Соединенных Штатов оставило без ответа заявление СССР от 17 марта 1938 г., осуждавшее захват Германией Австрии. По вине госдепартамента советско-американские отношения в тревожное лето 1938 г. находились в состоянии «холодной неопределенности». После отзыва из Москвы посла США Д. Дэвиса его пост с июня 1938 г. до августа следующего года оставался незанятым.

Прибегая в публичных заявлениях к туманным формулировкам о стремлении к миру, американское правительство через своих дипломатических представителей в Европе поддерживало англо-французскую дипломатию, усилия которой были направлены на сговор с фашистскими державами. «Посол Соединенных Штатов в Лондоне Джозеф Кеннеди,- вспоминал Бенеш,- последовательно и безоговорочно защищал чемберленовскую политику «умиротворения»... А Даладье неоднократно указывал, что проводимая им политика «умиротворения» находилась в соответствии с позицией американского посла в Лондоне, а стало быть, и Соединенных Штатов...» (Е. Benes. Pameti. Od Mnichova k nove valce a k novemu vitezstvi. Sv. I. С II. Praha, 1947, str. 255, 256.)

В связи с чехословацким кризисом посол США во Франции Буллит в мае 1938 г. рекомендовал президенту Рузвельту вмешаться в европейские дела, чтобы избавить Францию от обязательств по договору с Чехословакией. Он видел выход в созыве конференции для перекройки карты Европы с участием западных держав и фашистских государств. Выдвинутый им вариант сделки отличался от осуществленного позднее сговора в Мюнхене лишь тем, что США должны были принять в ней непосредственное участие, выступив в роли арбитра.

Враждебной Чехословакии была и деятельность посла США в Германии Вильсона, убежденного сторонника политики «умиротворения». В начале августа 1938 г. он появился в Праге и подобно Ренсимену потребовал от чехословацкого правительства пойти на уступки генлей-новцам (M. Батурин. США и Мюнхен (из истории американской внешней политики 1937-1938 гг.). М., 1961, стр. 108-109.).

Немецкое командование с мая по август 1938 г. издало ряд директив о подготовке нападения на Чехословакию. Гитлер рассчитывал, что вооруженное вторжение и ликвидация Чехословакии как самостоятельного независимого государства произойдет без какой-либо помехи со стороны западных держав. «Я приму... решение о начале операций против Чехословакии,- говорилось в директиве от 7 июля 1938 г.,- если буду твердо уверен, что подобно тому, как это имело место при оккупации демилитаризованной зоны и вступлении в Австрию, Франция не выступит и Англия поэтому также не вмешается» (DGFP. Series D, vol. II, p. 473.).

С конца мая Германия ускорила работы по сооружению западного вала (линия Зигфрида). Строительству укреплений был придан характер своеобразной демонстрации, призванной доказать «безнадежность» французской помощи Чехословакии. Сотни тысяч рабочих возводили укрепления даже в ночное время. От света множества прожекторов над германо-французской границей стояло зарево (J. Benoist-Mechin. Histoire de l^,Armeе Allemande, vol. V, p. 246-247.). Намеренно подчеркивая размах работ, Гитлер на съезде нацистской партии в Нюрнберге 12 сентября 1938 г. заявил, что на строительстве заграждений было занято около 450 тыс. человек и ежедневно поступало 8 тыс. вагонов строительных материалов.

Западный вал должен был представлять укрепленную полосу шириной около 35 км, которая состояла из 17 тыс. долговременных сооружений, расположенных в три-четыре ряда. За ней шла зона противовоздушной обороны.

Германская дипломатия и здесь не упустила случая сыграть на антисоветизме. Адъютант Геринга генерал Боденшатц 30 июня «доверительно» сообщил французскому военно-воздушному атташе Стелену, что эти укрепления необходимы Германии, чтобы «обезопасить свой южный фланг» при конфликте с Чехословакией, а затем при ликвидации «советской угрозы». Западные державы не должны по этому поводу беспокоиться, говорил Боденшатц, так как, «устраняя советскую угрозу, мы тем самым будем содействовать укреплению вашей безопасности...» (P. Stehlin. Temoignage pour l^'histoire. Paris, 1964, p. 82, 83.). Именно это и хотели услышать будущие мюнхенцы.

Кризис в Чехословакии искусственно углублялся. Вопреки требованиям широких демократических слоев населения пресечь деятельность «пятой колонны» правительство пыталось урегулировать вопрос путем существенных уступок генлейновцам. Последние, руководствуясь инструкциями Берлина, отвергали предложения Бенеша и выдвигали новые требования. Под давлением Англии и Франции чехословацкое правительство 6 сентября по существу приняло все пункты карлсбадской программы Генлейна (J. Wheeler-Bennett. Munich. Prologue to Tragedy, p. 91.).

Оказавшиеся в затруднительном положении генлейновцы спровоцировали в Моравска-Остраве столкновение с местной полицией и 7 сентября прервали переговоры (R. Laffan. Survey, 1938, vol. II, p. 251, 253.). В тот же день в лондонской газете «Тайме» была опубликована статья ее главного редактора Даусона, в которой чехословацкому правительству рекомендовалось «принять предложение, поддерживаемое в некоторых кругах и ставящее своей целью сделать Чехословакию более однородным государством путем отделения от него чуждого ему населения, живущего по соседству с народом, с которым оно связано расовыми узами...» («The Times», September 7, 1938.). Устами Даусона британская дипломатия выдвигала предложение, которое еще не смели сделать генлейновцы: отторгнуть от Чехословакии Судетскую область. Статья вызвала возмущение прогрессивной общественности Запада и ликование в Берлине.

На съезде нацистов в Нюрнберге в адрес Чехословакии посыпались грубая брань и угрозы. 12 сентября Гитлер потребовал предоставить судет-ским немцам право «самостоятельно» решить свою судьбу, предупредив, что они «не покинуты и не безоружны» (Dokumente der Deutschen Politik. Bd. VI. T. I. Berlin, 1939, S. 293-295.). По сигналу из Берлина генлейновцы организовали многочисленные инциденты, превратившиеся в массовые выступления пронацистски настроенных немцев в Судетах. Для предотвращения мятежа чехословацкое правительство было вынуждено применить войска и объявить Судетскую область на военном положении. Генлейн, опасаясь ареста, бежал в Германию.

Чехословацкое правительство предложило представителям судетско-немецкой партии продолжить переговоры. Через Ренсимена генлейновцы выдвинули свои условия: вывести из Судетской области чехословацкие войска, отменить военное положение и передать функции охраны порядка местным органам. Для выполнения этих требований они определили срок - шесть часов.

В два часа дня 13 сентября в Лондоне получили тревожную телеграмму от английского посла в Берлине, содержавшую предупреждение, что в случае невыполнения чехословацким правительством ультиматума вспыхнет война; поэтому «нельзя терять ни минуты». «Если понадобятся оправдания перед некоторыми кругами, которые расценят это как постыдную капитуляцию перед германскими угрозами, то это, безусловно, можно объяснить нашей постоянной приверженностью принципу самоопределения» (DBFP. Third series, vol. II, p. 307.),- предлагал Гендерсон.

Этого сигнала только и ожидал Чемберлен, готовый приступить к исполнению давно разработанного им тайного замысла: дождавшись апогея кризиса, в последний момент под девизом «спасения мира» лично отправиться к нацистскому диктатору на переговоры. 13 сентября он уведомил Гитлера телеграммой о готовности посетить его на следующий день (Ibid., p. 314. Шаг, предпринятый Чемберленом, был горячо поддержан французским правительством. 15 сентября Боннэ сообщил английскому послу в Париже Фиппсу, что намерен решительно рекомендовать своему правительству поддержать любое предложение, которое может быть сделано Чемберленом «независимо от того, согласятся с ним чехи или нет» (ibid., p. 336-337).). 15 сентября в Берхтесгадене состоялась встреча Чемберлена с Гитлером, который был настроен весьма воинственно. И это понятно. Разве сами англичане и французы не заверяли его, что они ничего не предпримут для спасения Чехословакии? Разве унизительное паломничество британского премьера, которому пришлось пересечь всю Германию и, добравшись до Баварских Альп, подняться по ступеням горной виллы рейхсканцлера, не являлось новым свидетельством постыдной капитуляции Запада?

Неожиданный визит главы английского правительства Гитлер решил использовать как своего рода предлог для оправдания в глазах мировой общественности подготавливаемого вторжения в Чехословакию. Сославшись на вымышленное сообщение о трехстах убитых и многих сотнях раненых в результате столкновений в Судетах, Гитлер заявил, что чехословацкая проблема требует немедленного решения и что возможность сотрудничества Германии и Англии будет в значительной степени зависеть от того, сумеют ли они достигнуть соглашения на общей основе. Если судет-ских немцев включить в рейх, бесцеремонно заявил фюрер, отделить венгерское, польское и словацкое меньшинства, то оставшаяся часть окажется столь малой, что по этому вопросу, не придется ломать голову.

Чемберлен высказался за передачу Судет Германии, отметив лишь, что должен проконсультироваться с членами своего кабинета, Парижем и лордом Ренсименом, «забыв» при этом о Праге. Глава английского правительства предложил прервать переговоры на несколько дней, чтобы затем встретиться вновь (DGFP. Series D, vol. II, p. 786, 788, 790, 796, 798.). После беседы с Чемберленом Гитлер абсолютно уверовал в возможность захвата Судетской области Чехословакии. Премьер Англии был также полон решимости заставить наконец Прагу выполнить требования Германии.

Вопреки распространявшимся в западноевропейских дипломатических кругах высказываниям английских официальных деятелей, что положение чехов «безнадежно», многие члены кабинета, обсуждая 30 августа 1938 г. при закрытых дверях линию английского правительства в отношении чехословацкого кризиса, вынуждены были признать, что их твердая позиция предотвратила бы агрессию (Public Becord Office (далее - PBO). Cab., 23/94, p. 5.). Однако общий курс кабинета в надвигавшемся мировом конфликте оставался прежним, хотя некоторые его члены отлично понимали, насколько это рискованно для национальных интересов страны. «Нельзя гарантировать,- предупреждал английский министр иностранных дел,- что такая политика принесет успех... Если она потерпит неудачу, правительству будет предъявлен упрек, что, прояви только мужество в своих убеждениях, оно могло бы предотвратить несчастье. Его обвинят также в отказе от принципов коллективной безопасности и тому подобном. Но эта критика его не трогает» (PRO. Cab., 23/94, p. 10.). В соответствии с такой позицией премьер обязал не высказывать угроз в адрес Гитлера, продолжать усилия, направленные на «урегулирование» вопроса, не предпринимать ничего, что может вызвать раздражение в Берлине (Ibid., p. 29-30.).

Докладывая 17 сентября на заседании кабинета министров результаты своего визита к Гитлеру, Чемберлен по-прежнему утверждал, что, выдав Чехословакию Германии, можно достичь желанной договоренности с фюрером. «Премьер-министр полагает,- говорится в протоколе этого заседания, - что можно урегулировать существующие трудности и надеяться достичь соглашения также и по другим вопросам» (PRO. Cab., 23/95, p. 18.).

Одним из аргументов апологетов Мюнхена является утверждение, будто западные державы, в частности Англия, перед угрозой применения гитлеровцами силы уступили им, так как были плохо подготовлены к войне. Эта версия абсолютно несостоятельна. Протоколы закрытых заседаний британского кабинета свидетельствуют, что ни один из министров ни разу не поставил вопроса о необходимости пойти на уступки Германии в связи с недостаточной готовностью Англии и Франции к войне. Военный фактор не только не выдвигался в качестве решающего при определении позиции правительства, но даже не рассматривался в числе тех соображений, которые влияли на формирование его точки зрения. Только наиболее откровенные капитулянты, например министр координации обороны Инскип, утверждали, что Англия еще не достигла «максимального уровня готовности» (PRO. Cab., 23/94, p. 16.).

Другая группа министров полагала, что, если конфликт с Германией неизбежен, выгоднее пойти на него в 1938 г., ибо уже через год у Германии будут неизмеримо более прочные позиции для ведения длительной войны (PRO. Cab., 23/95, p. 38.). Сам Чемберлен отрицал, что предоставление рейху «свободы рук» на Востоке являлось уступкой со стороны Англии, сделанной под давлением. «Если бы наша программа не была осуществлена в той мере, в какой это имеет место,- так записана в протоколе его речь,- для него (премьер-министра. - Ред.) вообще было бы невозможно решиться на встречу с г. Гитлером. Только тот факт, что мы увеличили наши силы и представляем в настоящее время грозную державу, позволяет нам говорить достаточно весомо» (Ibid., p. 46.). Кроме того, не следует забывать, что осенью 1938 г. речь шла не о единоборстве с Германией, а о готовности английского правительства совместно с СССР и Францией коллективными средствами обуздать фашистского агрессора.

Действительные причины капитулянтского курса западных держав заключались не в военной слабости, а в классовых целях, которые преследовали их правящие круги.

18 сентября по приглашению английского правительства в Лондон прибыли Даладье и Боннэ. После того как Чемберлен ознакомил французских министров с результатами своего визита к Гитлеру, обе стороны договорились о совместном предъявлении ультиматума Праге. В ноте, направленной чехословацкому правительству 19 сентября 1938 г., западные державы в категорической форме требовали срочной передачи Германии пограничных районов, в которых немецкое население составляло более 50 процентов. «...Поддержание мира и безопасности и жизненных интересов Чехословакии,- говорилось в документе,- не может быть эффективно обеспечено, если эти районы сейчас же не передать Германской империи» (Документы и материалы кануна второй мировой войны, т. I, стр. 203.). Выражая при этом готовность предоставить Чехословакии в новых границах «гарантии» против неспровоцированной агрессии, Англия и Франция потребовали от нее аннулирования договоров о взаимной помощи с Советским Союзом и Францией. Нота заканчивалась уведомлением, что западные державы ждут скорейшего ответа из Праги, так как Чемберлен намерен возобновить переговоры с Гитлером не позднее 22 сентября (Французская буржуазная историография обычно старается доказать, что соглашение 18 сентября было чуть ли не навязано Франции. В действительности же французская делегация прибыла на переговоры в Англию с продуманной программой, включавшей и отторжение Судет от Чехословакии, и пресловутые «гарантии».).

Дальнейший ход событий очень скоро выявил истинную цену «гарантий»: то был вероломный маневр англо-французской дипломатии, который сыграл столь важную роль в готовившемся предательстве. Принимая решение о «гарантиях», английское правительство считало его неосуществимым. «...Чехословакия после передачи судетско-немецкой области превратится в экономически нежизнеспособное государство,- говорил военный министр Хор-Белиша на заседании кабинета 19 сентября 1938 г.- Трудно представить, как оно сможет сохранить независимое существование. Кроме того, в стратегическом отношении положение страны будет уязвимым, и не существует средств, с помощью которых мы могли бы выполнить гарантии» (PRO. Cab., 23/95, p. 12.). Чемберлен пояснил, что без предоставления таких «гарантий» чехословацкий народ решительно воспротивится навязываемому ему диктату. «Предположим, что часть Чехословакии,- говорил премьер,- будет передана Германии. Какая же судьба ожидает остальную часть страны? Ведь останется лишь беспомощный маленький клочок территории, который Германия будет в состоянии проглотить в любую минуту. У чехов может сложиться такое мнение, и они, вероятно, предпочтут умереть сражаясь, чем согласиться с решением, которое лишит их естественных границ» (Ibid., p. 9.).

Заверение о безопасности Чехословакии в новых границах было использовано Чемберленом и Даладье для обмана общественного мнения и в собственных странах, чтобы с наименьшими трудностями заключить сделку с Гитлером и планомерно подготовить предательство Чехословакии.

На протяжении лета и осени 1938 г. чехословацкий кризис находился в центре международной жизни. Захватнические планы Германии, заявление Италии о солидарности со своим партнером по оси, нежелание западных держав предпринять какие-либо реальные меры для пресечения новых актов агрессии - все это вызывало растущее беспокойство как советского народа, так и прогрессивных сил Запада.

Во главе борьбы за мир стоял СССР. Он стремился предотвратить готовившееся злодеяние. Советское правительство довело до сведения Берлина свое намерение выполнить союзнические обязательства перед Чехословакией.

Советское правительство стремилось побудить западные государства активно поддержать Чехословакию. Выражая точку зрения правительства СССР, советский полпред в Лондоне Майский 17 августа 1938 г. заявил британскому министру Галифаксу о необходимости «противопоставить абсолютно твердый фронт Германии и Италии, которые далеко не так сильны, как они хотят заставить нас поверить» (DBFP. Third series, vol. II, p. 107.). Так как Галифакс лишь сослался на выступление Чемберлена в парламенте 24 марта об отказе Англии взять на себя какие-либо обязательства в Центральной Европе, Майский вынужден был подчеркнуть, что, если Германия предпримет нападение на Чехословакию, Советский Союз не останется в стороне (DBFP. Third series, vol. II, p. 107.).

Чехословакия переживала трагические дни. Патриотический подъем, охвативший широкие слои населения, пугал чешскую реакцию: если раздать оружие, не зайдут ли события слишком далеко? Этого опасались и английские капитулянты. Посланник Великобритании в Праге Ньютон предупреждал чехословацкое правительство о необходимости «величайшей осторожности», чтобы предпринимаемые им меры против генлейновцев не превратили «преходящий порыв эмоций в революционное движение» народа (Ibid., p. 319.). В дни сентябрьского кризиса различия во взглядах отдельных группировок буржуазии отошли на задний план. В страхе перед потрясениями, которые поставили бы под угрозу их классовые позиции, чехословацкие правящие круги предпочли капитулировать. Они решили удовлетворить все требования, выдвинутые Генлейном.

Единственной партией, проявившей величайшую преданность национальным интересам, последовательно боровшейся против угрозы войны и фашистского порабощения, была Коммунистическая партия Чехословакии. Еще в апреле 1936 г. на VII съезде она выдвинула задачу создания народного фронта во главе с рабочим классом, а в области внешней политики - упрочения союза с СССР, развертывания борьбы за претворение в жизнь принципов коллективной безопасности.

Важнейшими условиями создания народного фронта являлись укрепление единства рабочего класса, преодоление оппортунистического курса правых социалистов, пользовавшихся влиянием среди значительной части трудящихся, ликвидация в рабочем движении национальных предрассудков. Лидеры правых социалистов, отказывавшиеся от совместных действий с коммунистической партией, препятствовали вовлечению в борьбу широких народных масс, мобилизации всех антифашистских и демократических сил для пресечения действий внутренней реакции.

Весной и летом 1938 г., когда возникла непосредственная угроза агрессии со стороны Германии, народные массы по призыву коммунистической партии выступили против соглашательской политики буржуазии. По всей стране прошли многотысячные демонстрации и митинги, участники которых выражали готовность с оружием в руках защищать независимость родины и требовали от правительства решительных мер для укрепления обороны государства и пресечения деятельности фашистской агентуры. 11 июня в Праге состоялась 50-тысячная демонстрация под лозунгом «Мы не сдадимся!». В начале августа в связи с приездом Ренсимена прокатилась новая волна демонстраций протеста против вмешательства английского империализма во внутренние дела Чехословакии. «Народ решительно отвергает попытки империалистов торговать судьбой страны,- заявила коммунистическая партия.- Он не допустит, чтобы кто-либо и как бы то ни было касался границ Чехословацкой республики» (K. Gоttwald. Spisy. Sv. VIII. 1937-1938. Praha, 1953, str. 250.).

Коммунистическая партия категорически отвергла англо-французский диктат. «То, что сейчас советуют из Лондона,- заявил К. Готвальд, выступая 19 сентября в постоянном комитете Национального собрания,- по своим размерам нисколько не меньше того, чего можно было бы требовать от Чехословакии в случае проигранной войны... Независимость Чехословакии защищает тот, кто отвергает любое нарушение ее границ.

Демонстрация населения Праги в защиту национальной независимости страны. Сентябрь 1938 г.

Премьер-министр Великобритании Чемберлен подписывает мюнхенское соглашение. 1938 г.

Риббентроп указывает премьер-министру Франции Даладье место, где он должен поставить подпись под мюнхенским соглашением. 1938 г.

Мюнхенское соглашение. Фотокопия

Генерал Кейтель (крайний слева) увозит с совещания в Мюнхене карту чехословацких земель, отторгаемых фашистской Германией. 1938 г.

Чемберлен, вернувшись из Мюнхена, заявил: «Я привез мир нашему поколению» 1938 г.

Вступление немецко-фашистских войск в Прагу. 15 марта 1939 г.

Подписание франко-германского соглашения о ненападении. Париж. Декабрь 1938 г.

Вступление немецко-фашистских войск в Клайпеду. Март 1939 г.

Фашистская Германия наращивает вооружения

Гитлер, Хорти и Крупп на торжествах в связи со спуском на воду тяжелого крейсера 'Принц Евгений'. Киль. Август 1938 г

Мы рассчитываем на то, что воля и решимость широких слоев народных масс Франции и Англии иные, чем у участников лондонского совещания. Мы знаем, что Советский Союз не будет колебаться в выполнении существующих договорных обязательств. Мы добровольно не дадим расчленить республику. Если на нас нападут, мы будем защищаться. Если мы будем защищаться, мы не будем одиноки» (К. Готвальд. Избранные произведения. Т. I (1925-1938 гг.). Перевод с чешского. М., 1957, стр. 534-535.).

Правительство Годжи пыталось скомпрометировать в глазах трудящихся масс идею сотрудничества с СССР, посеять сомнения в отношении его готовности выполнить обязательства по договору и таким образом сломить волю своего народа к борьбе. Этой цели, в частности, служило заявление министра иностранных дел чехословацким журналистам 16 сентября, намеренно извращавшее позицию Советского Союза (V. Kral. Spojenectvi Ceskoslovensko-Sovetske v evropske politice 1935-1939, str. 394-395.). Чехословацкое правительство на протяжении всего кризиса не предприняло попытки опереться на поддержку СССР. Бенеш ни разу не запросил Советское правительство о возможности в случае отказа Франции получить помощь Советского Союза (22 сентября заместитель наркома иностранных дел СССР В. П. Потемкин прямо спросил чехословацкого посланника, почему его правительство никогда не ставило вопроса о безусловной помощи со стороны Советского Союза. Фирлингер ответил, что «из-за географического положения думать об этом было трудно» (Новые документы из истории Мюнхена, стр. 128).).

18 сентября, когда в Лондоне начались англо-французские переговоры, советский полпред в Праге С. С. Александровский в беседе с Крофтой обратил его внимание на то, что Чехословакия могла бы поставить вопрос об угрозе агрессии со стороны Германии в Лиге наций. Но чехословацкая делегация в Женеве вела себя крайне пассивно: правительство Чехословакии отказалось от возможности получить помощь и по линии Лиги наций (Аналогичные шаги в отношении чехословацкой проблемы предпринимались и некоторыми членами французской делегации в Женеве (Эррио, Поль-Бонкуром), которые более реально оценивали складывающуюся для Франции ситуацию и расходились во взглядах с Боннэ. Эррио в беседе с чехословацкими представителями выразил удивление, почему Бенеш не поставил перед Лигой наций этот жизненно важный для Чехословакии вопрос (Внешняя политика Чехословакии. 1918-1939. Сборник статей. Перевод с чешского. М., 1959, стр. 521).).

Ультиматум, врученный 19 сентября английским и французским посланниками Бенешу, означал, что обе державы полностью отдают Чехословакию на милость Германии. Помощник министра иностранных дел Англии О. Харви в эти дни говорил: «За Германию предъявили ей (Чехословакии.- Ред.) ультиматум мы» (The Diplomatic Diaries of Oliver Harvey. 1937-1940. London, 1970, p. 202.). Скрыв ультиматум от народа, чехословацкое правительство, прежде чем капитулировать, осуществило ряд дипломатических шагов, рассчитанных на обман общественного мнения.

20 сентября министр иностранных дел Крофта передал английскому и французскому посланникам ответ своего правительства, который содержал отказ от выполнения условий ультиматума. Лондонские требования, говорилось в документе, выработаны без консультаций с Прагой, их осуществление рано или поздно приведет к полному подчинению Германией Чехословакии и нарушению равновесия сил в Европе.

Чехословацкое правительство предложило разрешить вопрос на основе арбитражного соглашения 1925 г. между Германией и Чехословакией. Однако не прошло и получаса после этого, как премьер Годжа, срочно пригласив к себе французского посланника де Лакруа, сообщил ему, что этот ответ еще не окончательный. Если Чехословакия, пояснил он, получит более жесткий ультиматум с прямым заявлением об отказе Франции выполнить союзнические обязательства по договору, то Прага капитулирует (G. Bonnet. Defense de la paix. De Washington au quai d^'Orsay. Geneve, 1946, p. 247-248.). Аналогичное разъяснение получил и английский посланник Ньютон (DBFP. Third series, vol. II, p. 425. Небезынтересно отметить, что за два дня до англо-французского ультиматума, 17 сентября, в Париж по поручению Бенеша прибыл министр Нечас и через Блюма передал французскому премьеру конфиденциальное предложение разрешить вопрос о судетских немцах не путем самоопределения, а прямой передачей Германии трех пограничных районов. Из Парижа Нечас с этим же предложением направился в Лондон.).

Западные державы не замедлили воспользоваться представившейся возможностью. Поздно вечером 20 сентября Галифакс направил Ньютону предписание осуществить вместе с французским коллегой новый демарш в отношении чехословацкого правительства. «Действуйте немедленно, независимо от времени суток» (DBFP. Third series, vol. II, p. 436.),- говорилось в телеграмме. В ночь на 21 сентября, около 2 часов, оба посланника явились к Бенешу. Если возникнет война, заявил де Лакруа, «Франция не примет в ней участия». Еще более категоричным было предупреждение Ньютона: англо-французские предложения - единственное средство немедленно предупредить нападение Германии. Если чехословацкое правительство их отклонит, Англия полностью снимет с себя ответственность за последствия (Оба заявления были сделаны в устной форме. По просьбе Бенеша французский посланник на следующий день вручил президенту письменный текст, который излагал содержание предыдущего разговора в несколько сглаженной форме. «...Отвергая франко-английские предложения,- говорилось в документе,- правительство Чехословакии берет на себя ответственность вызвать применение силы со стороны Германии. Тем самым оно разрушает единство взглядов, достигнутое Францией и Англией, и лишает себя какой-либо практической и действенной помощи со стороны Франции... Чехословакия, таким образом, сама идет на риск, от которого, по нашему мнению, мы ее избавляем. Она должна понять, какие выводы вправе сделать Франция в том случае, если чехословацкое правительство не примет немедленно франко-английские предложения» (Das Abkommen von Munchen, S. 24).).

Всего лишь через несколько часов Крофта вручил представителям западных держав новый ответ чехословацкого правительства: Прага готова капитулировать (Новые документы из истории Мюнхена, стр. 118-119.). Пытаясь оправдать в глазах народа совершенное предательство, правительство опубликовало заявление, в котором ссылалось на ультимативный характер англо-французских требований. Одновременно пражские капитулянты прибегли к злостной клевете на Советский Союз. В указанном заявлении говорилось, что правительство якобы осталось «в полном одиночестве» (Там же, стр. 117.). Советский полпред немедленно заявил решительный протест против этой и других инсинуаций (Там же, стр. 120-121.).

Англо-французский диктат в отношении Праги и последовавшая капитуляция чехословацкого правительства открыли путь к Мюнхену. 22-23 сентября состоялась новая встреча британского премьера с Гитлером, на этот раз в Годесберге. Чемберлен изложил фюреру выработанный в Лондоне план передачи Судетской области Германии и замены договоров,, которые имела Чехословакия, международной «гарантией». Но Гитлер заявил, что английские предложения уже неприемлемы. Помимо судетских немцев, пояснил он, в Чехословакии проживают поляки и венгры. Им тоже должно быть предоставлено право отделиться. Кроме того, метод определения границ передаваемой территории слишком длителен, а он не хочет иметь никакого дела с комиссиями, комитетами и тому подобными организациями. Границу следует установить немедленно и передаваемую область сразу же оккупировать германскими войсками. Проблему необходимо «разрешить» полностью и окончательно до 1 октября.

Гитлер «сердечно» поблагодарил Чемберлена за его труды в переговорах по «спасению мира» и заверил в своем давнем стремлении к дружбе с Англией. «Между нами нет никаких противоречий,- утверждал он,- мы не будем вмешиваться в ваши дела вне Европы, а вы можете, ничего не опасаясь, предоставить нам свободу рук в Центральной и Юго-Восточной Европе» (P. Schmidt. Sur la scene internationale. Ma figuration aupres de Hitler. 1933-1945. Paris, 1950, p. 152-153.). Личный переводчик Гитлера Шмидт, присутствовавший во время этой беседы, в своих мемуарах не упоминает о каких-либо возражениях Чемберлена против такого плана - их просто не было.

Наглые требования Германии и готовность британского премьера пойти ей на новые уступки были встречены международной общественностью с гневом и возмущением. По всей Чехословакии прокатилась волна демонстраций протеста. «В Праге происходят потрясающие сцены,- сообщал полпред СССР 22 сентября.- Полпредство окружено полицейским кордоном. Несмотря на это, толпы демонстрантов при явном сочувствии полиции проходят к полпредству, высылают делегации, требующие разговора с полпредом. Толпы поют национальный гимн и буквально плачут. Поют «Интернационал». В речах первая надежда на помощь СССР, призывы защищаться, созвать парламент, сбросить правительство. Имена не только Годжи, но и Бенеша встречаются свистом и криком... Гитлер и Чемберлен одинаково возбуждают ненависть» (Новые документы из истории Мюнхена, стр. 129.). В этот день капитулянтское правительство Годжи было свергнуто. Новое правительство во главе с генералом Сыровы под давлением народных масс провело мобилизацию, которая, однако, оказалась очередным маневром с целью замаскировать национальное предательство чехословацкой буржуазии.