2. Итало-германская интервенция в Испании и политика «невмешательства» [1974 - - История Второй Мировой Войны. 1939-1945. Том 2]

Летом 1936 г. жертвой захватнических действий Италии и Германии стала Испания. К тому времени в агрессивных планах фашистских держав она заняла особое место. Это объяснялось тем, что победа народного фронта на парламентских выборах в Испании, а затем во Франции стимулировала борьбу всех народов Западной Европы против фашизма и войны, за мир и демократию; начали складываться благоприятные условия для образования международного фронта против угрозы новой мировой войны.

Задолго до интервенции германский и итальянский фашизм завязал тесные связи с испанскими реакционными и фашистскими организациями. Так, в 1933 г., сразу же после создания испанского «воинского союза», германская и итальянская агентура поспешила установить с ним постоянные контакты. Гитлер обещал финансовую поддержку фашистской партии («испанская фаланга»), основанной в 1933 г. На аппарат абвера (германскую военную разведку) и гестапо он возложил переброску оружия в Испанию для фашистских отрядов, а на заграничный отдел нацистской партии - ведение пропаганды через проживавших там немцев. Муссолини в марте 1934 г. заключил с испанскими монархистами соглашение, обязуясь содействовать свержению республики. Испанию неоднократно посещал глава абвера В.Канарис, который еще до назначения его на этот пост установил там тесные контакты с реакционно настроенными лицами, в том числе будущим главарем фашистского мятежа Франко.

Германские разведчики активно вербовали в Испании шпионов, диверсантов и террористов, создавали тайные склады оружия, вели работу по объединению контрреволюционных сил и совместно с главарями испанских фашистов готовили вооруженный мятеж. Непосредственное участие в этом принимали такие кадровые разведчики, как Pay и подполковник генерального штаба Бер. Накануне мятежа Pay был направлен Кана-рисом в Испанию, чтобы помочь Санхурхо и Франко в организации разведывательной работы на территории республики. Совместно с ними и другими фашистскими генералами он разрабатывал план военного мятежа, в частности восстания мадридского военного гарнизона, которое, по замыслу заговорщиков, должно было сыграть решающую роль в свержении республиканского правительства.

Абвер активно содействовал вмешательству Италии в испанские дела. По поручению Гитлера Канарис совместно с начальником итальянской разведки генералом Роатта разработал план участия фашистской Италии в борьбе против Испанской республики, который был принят Муссолини.

Накануне мятежа Испания фактически была превращена в один из основных опорных пунктов гитлеровской разведки в Юго-Западной Европе. Многочисленные филиалы этой разведки на территории Испании и Испанского Марокко финансировались из Германии и получали оттуда директивные указания. Под вывесками различных германских представительств, фирм, компаний, бюро и т. п. они создавали в стратегически важных центрах Испании широкую агентурную сеть. Среди завербованных были самые различные лица: от реакционно настроенных видных государственных чиновников, генералов и офицеров испанской армии, профессоров и заводских инженеров до хозяев кабачков и харчевен, торговцев оружием и различных проходимцев.

В последующем это позволяло фашистам выявлять планы республиканского правительства, а также командования вооруженных сил и противодействовать их осуществлению. Так, фашистские агенты из числа старых военных специалистов, находившихся в окружении премьер-министра и министра обороны Ф. Ларго Кабальеро, не только снабжали своих хозяев ценнейшей разведывательной информацией, но и всячески препятствовали строительству новой регулярной республиканской армии. Под влиянием этих «специалистов» Ларго Кабальеро противился созданию генерального штаба и введению института военных комиссаров. После разоблачения органами безопасности республики подрывной деятельности адъютанта генерала Миахи, начальника штаба астурийских правительственных войск и ряда других лиц из состава командования было установлено, что они являлись агентами фашистской разведки и систематически информировали ее о планах командования, состоянии республиканских войск, их передислокации, характере вооружения.

Серьезную ставку гитлеровская разведка делала на проживавших в Испании немцев - членов различных «союзов» и «объединений», представлявших собой филиалы национал-социалистской партии. Захваченные республиканцами в первые дни гражданской войны в Барселоне и других городах архивы испанского филиала «Аусландорганизацион» раскрыли методы шпионской, пропагандистской и иной подрывной деятельности германских разведывательных служб и неоспоримо доказали их непосредственное участие в фашистском мятеже. В Мадриде, Барселоне, Валенсии, Мурсии и других городах республиканскими органами безопасности были вскрыты и обезврежены созданные германской разведкой крупные фашистские организации, готовившие вооруженные выступления. Для своего укрытия они использовали помещения даже дипломатических и иных официальных представительств капиталистических (особенно латиноамериканских) государств. В Мадриде, например, в здании перуанского посольства было обнаружено и арестовано 800 вооруженных фашистов, снабженных радиостанцией; другая группа нашла убежище в помещении мадридского «дипломатического госпиталя».

Немецко-фашистские разведывательные органы широко использовали организацию испанских троцкистов (ПОУМ), федерацию анархистов Иберии (ФАИ) и национальную конфедерацию труда (НКТ), часть членов которых сотрудничала с разведками фашистской Германии и Франко, по их заданиям занималась сбором шпионской информации на территории, не занятой мятежниками, вела злобную клеветническую агитацию против республиканского правительства.

Вооруженное выступление мятежников в Испании активизировало контрреволюционную деятельность троцкистов и членов белогвардейских эмигрантских организаций в других странах. В частности, троцкисты из Парижа пересылали своим единомышленникам в Мадрид, Валенсию, Барселону антимарксистскую литературу.

В июле 1936 г. после парижской конференции троцкистов их «международный секретариат» направил в Барселону своих людей для установления контакта с ПОУМ и активизации ее антиправительственной деятельности. Несколько позднее для переговоров с Франко об условиях переброски русских белогвардейцев и участии их в боях против республиканских войск выезжал бывший царский генерал Шатилов - один из руководителей белоэмигрантского так называемого «Российского общевоинского союза» (РОВС), который активно сотрудничал с немецко-фашистской разведкой. Вербовку белоэмигрантов и их отправку в Испанию вели члены другой контрреволюционной эмигрантской организации - «Братства русской правды», известной своими связями с германской, японской и другими разведками.

Агрессоры надеялись, что испанская реакция установит «новый порядок» легальным путем. Но мощное антифашистское движение народных масс сорвало эти замыслы. Вот почему после победы народного фронта на парламентских выборах Германия и Италия стали активно поддерживать реакционные силы в подготовке фашистского переворота, делая ставку на военщину. Однако, будучи невысокого мнения о ее возможностях, генеральные штабы Германии и Италии планировали свое вмешательство во внутренние дела Испании. Факты свидетельствуют, что уже в марте - апреле 1936 г. в верховном командовании вооруженных сил Германии (ОКБ) решались вопросы об активном участии германских вооруженных сил в перевороте. По данным, которыми располагало Советское правительство, в ОКБ предпринимались серьезные подготовительные шаги к интервенции в Испанию, причем план проведения операции предусматривал внезапность и быстроту. В марте 1936 г. в Берлине генерал Санхур-хо, которого прочили в руководители мятежа, получил от нацистских главарей заверения в оказании ему всей необходимой помощи. Германский и итальянский генеральные штабы не только знали в деталях планы заговорщиков, но и активно участвовали в их разработке.

При всем совпадении интересов в испанском вопросе, между Германией и Италией существовали серьезные противоречия. Союзница рейха намеревалась превратить Средиземное море в «итальянское озеро» и овладеть французскими колониями в Северной Африке. Немецкие фашисты рассчитывали, что их партнер, увязнув в Испании, будет не в состоянии противодействовать захвату Австрии и укреплению позиций Германии в Средней Европе, а также в придунайской зоне и в странах Балканского полуострова.

Немаловажную роль в планах обоих государств играли военно-стратегические цели. В одном из документов германского посольства в Мадриде отмечалось, что если Германия и Италия займут Иберийский (Пиренейский) полуостров, то они смогут «взять Францию в тиски с юга, с тем чтобы французы узнали, что значит вести войну на два фронта».

Еще определеннее это положение было выражено в меморандуме МИД Германии, подготовленном в октябре 1938 г. Его авторы писали: «Заполнение военного и политического вакуума на Пиренейском полуострове, что уже в значительной степени достигнуто, означает коренное изменение в положении Франции... Связь Франции с ее колониальной империей станет проблематичной. Гибралтар потеряет свою цену, свобода прохода английского флота через пролив будет зависеть от Испании, не говоря уже о возможности использовать Пиренейский полуостров для операций подводных лодок, легких морских сил, а также авиации... Европейский конфликт, в котором ось Берлин - Рим будет противостоять Англии и Франции, приобретет совершенно иной вид, если сильная Испания присоединится к оси Берлин - Рим». Эти стратегические и политические цели, указывалось далее, потребуют «сделать все возможное, чтобы позволить Франко добиться быстрой победы» и «обеспечить тесную зависимость Испании от оси Берлин - Рим» (Documents on German Foreign Policy (1918-1945) (далее - DGFP). Series D. Vol. III. Washington, 1950, p. 763.)

Утвердившись на Пиренейском полуострове, фашистские державы получили бы возможность перерезать коммуникации, которые связывали Англию и Францию с их колониальными владениями в Африке и Азии, установить контроль над значительной частью бассейна Атлантического океана и Средиземного моря. Испания стала бы выгодным плацдармом для развития агрессии на Африканском континенте, удобной военно-морской базой, трамплином для прыжка в Латинскую Америку. Реализацию подобных замыслов гитлеровское руководство рассматривало не только как способ всемерно улучшить свое положение на случай конфликта с Англией и Францией, но и как один из этапов укрепления политико-экономических позиций для решения в будущем главной задачи - войны против СССР.

Особое место занимала Испания и в экономических планах фашистского блока. Она давала около 45 процентов мировой добычи ртути, более 50 процентов пирита, являлась крупным экспортером железной руды, вольфрама, свинца, цинка, калийных солей, серебра и других полезных ископаемых, необходимых для военной промышленности (Р. Овинников. За кулисами политики «невмешательства». М., 1959, стр. 22 - 23.). Захват источников стратегического сырья позволил бы блоку значительно усилить экономический потенциал в ущерб будущим противникам. Доверенное лицо Геринга в Испании И. Бернгард отмечал в 1937 г., что цель экономических усилий Германии «должна заключаться в глубоком проникновении в главные источники полезных ископаемых Испании...» (Цит. по: Война и революция в Испании. 1936 - 1939. Т. I. M., 1968, стр. 207.). Именно с этой точки зрения он предлагал оценивать эффективность интервенции.

Германский монополистический капитал всегда стремился вытеснить из экономики Испании английские и французские монополии. Еще в 1935 г. общество «Металь АГ», капитал которого составлял 42 млн. марок, совместно с итальянскими концернами решило создать управление по эксплуатации железорудных богатств Испании, чтобы сделать Германию «полностью независимой от Англии, Франции и Швеции» (А. Норден. Так делаются войны. О закулисной стороне и технике агрессии. Перевод с немецкого. М., 1972, стр. 76.).

Не случайно в самом начале интервенции возникли специальные акционерные полугосударственные компании («Хисма», «Робак», «Софиндус», «Сафни») с задачей максимально укрепить позиции германо-итальянского монополистического капитала в Испании и обеспечить военную промышленность сырьем (В 1937 г. «Хисма» вывезла в Германию 1 620 тыс. тонн железной руды, 926 тыс. тонн серного колчедана и 7 тыс. тонн других руд. (О. Dankelmann. Franco zwischen Hitler und den Westmachten. Berlin, 1970, S. 58.)). Помогая испанской реакции, правящие круги Германии и Италии исходили прежде всего из экономических интересов своих монополий. Так, согласно договору от 28 ноября 1936 г., заключенному Италией с Франко, Испания должна была предоставить ей «все льготы для пользования портами, воздушными линиями, железными и шоссейными дорогами, а также для торговых сношений не прямым путем» (Документы министерства иностранных дел Германии. Германская политика и Испания (1936 - 1943 гг.) (далее - Германская политика и Испания). Вып. III. М., 1946, стр. 9 - 10.). В беседе с начальником протокольного отдела МИД Германии Бюловым-Шванте в 1937 г. Муссолини заявил, что Италия, учитывая наличие богатых запасов сырья в Испании, затратила на «испанское предприятие» миллиарды лир и заинтересована вернуть их (Там же, стр. 15.). В свою очередь германское имперское министерство хозяйства добивалось от франкистов гарантий на сохранение собственности немецких компаний. Геринг прямо связывал оказание помощи «национальной Испании» с обеспечением германских интересов в ее экономике (A. Norden. Die spanische Tragodie. Berlin, 1956, S. 33, 35.). Таким образом, политические, экономические, а также военно-стратегические цели германского и итальянского фашизма были направлены на превращение Испании в опытный полигон и использование ее для реализации планов завоевания мирового господства.

Гражданская война и Итало-германская интервенция в Испании. Июль 1936 - март 1939 г.

Агрессоры расценивали испанскую акцию как пробу сил, которая в случае удачи, по откровенному высказыванию Муссолини, позволит союзникам «взяться за все страны по очереди, чтобы, где это необходимо, заставить их бороться против большевизма» (Германская политика и Испания, вып. III, стр. 16.). Одна из целей интервенции в Испании состояла в том, чтобы резко ослабить антифашистское движение в буржуазной Европе.

17 июля 1936 г. испанские части, расположенные в Испанском Марокко, подняли мятеж против республики и на следующий день полностью овладели всей зоной протектората. 18 июля большинство гарнизонов Испании присоединилось к мятежникам. Руководители мятежа рассчитывали в кратчайшие сроки сломить сопротивление верных республике частей и взять власть в свои руки. Немалые надежды они возлагали и на разногласия внутри народного фронта, особенно на капитулянтские элементы буржуазно-республиканских партий. Мятежникам удалось привлечь на свою сторону значительную часть испанской сухопутной армии и гражданской гвардии, более половины артиллерийских полков и иностранный легион. В первую неделю из 145-тысячной армии поддержало бунтовщиков 100 тыс. солдат и офицеров (Э. Листер. Наша война. Перевод с испанского. М., 1969, стр. 41; J. Mоdestо. Soy del quinto regimiento. Paris, 1969, p. 28.). Используя внезапность выступления и бездеятельность республиканского правительства, мятежники захватили Испанское Марокко, Канарские и Балеарские острова (кроме острова Менорка), укрепились в ряде провинций Северной и Юго-Западной Испании. Руководителям мятежа казалось, что в стране не найдется такой силы, которая сможет им противостоять.

Но десятки тысяч рабочих, служащих, студентов, крестьян, представителей интеллигенции по призыву компартии и организаций народного фронта поднялись на защиту республики. «Стеной своих тел» они остановили фашизм. Отряды народной милиции и оставшиеся верными республике солдаты и офицеры в упорных боях разгромили восставшие гарнизоны в Мадриде, Барселоне, Валенсии, Картахене, Малаге, Бильбао, Сантандере и других крупных промышленных и административных центрах страны. Матросы и унтер-офицеры сорвали попытки мятежа на большинстве кораблей флота. Верность республике сохранили военно-воздушные силы. К концу июля положение мятежников на полуострове оказалось настолько критическим, что некоторые из их руководителей уже подумывали о капитуляции и бегстве.

Но именно в то время, когда военно-фашистский мятеж угасал под мощными ударами народных масс, в испанские события вмешались внешние силы. На помощь пришла вся мировая реакция, и в первую очередь фашистские державы. 22 июля генерал Франко, принявший на себя командование африканской армией после гибели генерала Санхурхо, направил в Берлин и Рим группы офицеров с просьбой о содействии. Через несколько дней Гитлер решил отправить в Испанское Марокко транспортные самолеты для переброски франкистских войск на материк. Аналогичное решение принял и Муссолини. 28 июля германские и итальянские самолеты прибыли в Тетуан и приступили к транспортировке войск Франко через Гибралтарский пролив. Возник обширный плацдарм мятежников на юге Испании. 2 августа в территориальные воды Испании вошли соединения германских и итальянских кораблей.

В конце июля в Германии был создан особый штаб «W», которым руководил сначала генерал Вильберг, затем генерал Енеке. На этот штаб возлагалась задача переброски в Испанию военной техники, специалистов, а в дальнейшем и воинских частей (M. Merkes. Die deutsche Politik gegenuber dem Spanischen Burgerkrieg 1936-1939. Bonn, 1961, S. 28.). Кроме того, гитлеровцы сформировали морскую группу «Нордзее», создавшую «мост» между германскими, португальскими и испанскими портами, захваченными мятежниками (Interbrigadisten. Der Kampf deutscher Kommunisten und anderer Antifaschisten lm national-revolutionaren Krieg des spanischen Volkes 1936 bis 1939. Berlin, 1966, S. 279.). В течение 1936 - 1939 гг. не менее 170 германских судов осуществляли военные перевозки в Испанию (Война и революция в Испании. 1936-1939, т. I, стр. 198.).

В августе 1936 г. по приказу Гитлера полковник Варлимонт, произведенный вскоре в генералы, был назначен главнокомандующим немецкими вооруженными силами в Испании и представителем вермахта при Франко. Подобные шаги предпринял и Муссолини. Для координации действий различных военных ведомств он распорядился создать при МИД Италии испанский отдел под руководством своего подручного Пьетромарчи. В то же время агенты испанских мятежников в Риме привлекали добровольцев, предлагая им обмундирование, снаряжение, питание и 50 лир в день (Институт военной истории Министерства обороны СССР. Документы и материалы (далее - ИВИ. Документы и материалы), инв. № 7126, л. 14.).

Фашистские агрессоры прикрывали интервенцию шумной кампанией под лозунгом «борьбы с большевизмом» и старались убедить правящие круги Англии, Франции и США, что не собираются покушаться на их интересы в Испании.

Во всем мире поднялась волна глубокого возмущения, честные люди планеты требовали применить санкции к фашистским интервентам. На первых порах Германия и Италия тщательно маскировали свои агрессивные акции: войска перевозились под видом туристов, коммерсантов и специалистов производства, а вооружение и боеприпасы - под маркой железного лома, сельскохозяйственных машин и удобрений. Для транспортировки военных грузов фрахтовались суда под флагом нейтральных государств.

Нарастающий поток германской и итальянской военной техники обеспечил мятежникам в августе - сентябре значительные преимущества над республиканцами, особенно в авиации. Целые армады немецких и итальянских бомбардировщиков новейшей конструкции совершали налеты на позиции республиканских войск. Республиканцы могли противопоставить им 85 устаревших самолетов, из которых в середине октября осталось в строю всего 1 бомбардировщик и 2 истребителя.

Используя превосходство в технике, франкистские войска в августе развернули встречное наступление с севера и юга на город Бадахос. Овладев им, северная и южная армии соединились. Затем генерал Франко направил основной удар на Мадрид, а частью сил атаковал Ирун и Сан-Себастьян. Захват мятежниками этих двух пунктов лишил республиканский север связи с Францией.

С конца октября 1936 г., особенно после официального признания 18 ноября Германией и Италией правительства Франко, интервенция в Испании приобрела качественно новый характер. Если раньше фашистские страны посылали только военную технику и специалистов, то теперь направляли целые воинские соединения. О размахе помощи франкистам со стороны Германии и Италии свидетельствует тот факт, что военные поставки обошлись этим странам не менее чем в $ млрд. долларов (Война и революция в Испании. 1936-1939, т. I, стр. 200, 204.). Были брошены авиационные, танковые, зенитные, инженерные и другие немецкие части, входившие в состав так называемого «легиона Кондор», в котором насчитывалось 250 самолетов, в том числе 100 бомбардировщиков и 140 истребителей, 180 танков, сотни противотанковых орудий и других средств. По подсчетам самих гитлеровцев, стоимость переброски, содержания и обеспечения этого «легиона» с 7 ноября 1936 г. по 31 октября 1938 г. составила более 190 млн. рейхсмарок (Pasaremos. Deutsche Antifaschisten im national - revolutionaren Krieg des spanischen Volkes. Berlin, 1970, S. 168.). Являясь главной ударной силой немецкого фашизма в Испании, он стал крупным учебным центром, где прошли военное обучение 56 тыс. офицеров и кандидатов в офицеры франкистской армии (M. Merkes. Die deutsche Politik gegenuber dem Spanischen Burgerkrieg 1936-1939, S. 34.).

Германия и Италия стремились «пропустить через испанский фронт» как можно больше солдат и офицеров для овладения боевым опытом. В среднем ежемесячно в бою находилось 10 - 12 тыс. немцев и 40 - 45 тыс. итальянцев. Всего в течение 1936 - 1939 гг. на стороне мятежников в разное время воевало более 300 тыс. иностранных солдат, из них не менее 50 тыс. немцев, 150 тыс. итальянцев, 20 тыс. португальцев, группы фашистов из других стран Европы, а также около 90 тыс. марокканцев (El balance de veinte afios de dictadura fascista. Las tareas inmediatas de la opo-sicion у el porvenir de la democracia espanola. Documento del Comite Central del Partido Comunista de Espana. Praha, 1959, p. 35.).

За первые два года войны Германия направила генералу Франко 650 самолетов, 200 танков, 700 артиллерийских орудий («Коммунистический Интернационал», 1938, № 7, стр. 57.). Италия, по официальным данным, поставила мятежникам около 2 тыс. орудий, 7,5 млн. снарядов, около 241 тыс. винтовок, 325 млн. патронов, 7633 автомашины, 950 танков и бронетранспортеров, 1000 самолетов (Война и революция в Испании. 1936-1939, т. I, стр. 202-203.), 17 тыс. авиабомб, 2 подводные лодки и 4 миноносца. Она израсходовала 14 млрд. лир, что в шесть раз превышало затраты ее партнера (Trent^'anni di storia politica italiana (1915-1945). Torino, 1967, p. 229.).

Активно помогал мятежникам и папа римский. По сообщению польского военного атташе в Риме от 4 января 1937 г., Ватикан давал Франко 2 млн. лир в день (ИВИ. Документы и материалы, инв. № 7126, л. 14 об.).

На испанской земле фашисты проверяли принципы своей военной доктрины, особенно методы ведения тотальной войны. Варварские бомбардировки и обстрелы городов и селений (Герники, Аликанте, Дуранго, Барселоны и других), массовые расстрелы мирных граждан (Так, итальянские офицеры расстреляли 1500 жителей острова Мальорки («News Chronicle», November 26, 1936).), морской разбой, политические и идеологические диверсии - все эти атрибуты тотальной войны отрабатывались фашистскими армиями на Пиренейском полуострове, чтобы в еще более чудовищной форме использовать их в будущей мировой войне. Фашистские державы провели «примерку» важнейших сторон коалиционной стратегии и тактики.

Немецкие фашисты превратили Испанию в огромный полигон, на котором опробовали боевую технику, совершенствовали вооружение и отрабатывали способы их применения. Придавая огромное значение в будущих операциях авиации и моторизованным войскам, гитлеровцы практически испытали все новейшие типы выпускавшихся в Германии самолетов («Дорнье-17», «Юнкерс-88», «Хейнкель-51», «Мессершмитт-109»), образцы зенитной и противотанковой артиллерии, стрелкового оружия, возможности танков и автомашин. Особый интерес проявлялся к советскому вооружению. По заявлению подполковника франкистского генштаба Баррозо, в декабре 1936 г. немцы и итальянцы спешно эвакуировали с поля боя образцы трофейных советских танков для тщательного исследования у себя в стране (ИВИ. Документы и материалы, инв. № 7126, л. 8 об.). Летом 1938 г. гитлеровский генерал Рейхенау откровенно признал, что «Испания для Германии стала высшей школой войны», более полезной, «чем десять лет обучения в мирных условиях» («Rundschau uber Politik, Wirtschaft und Arbeiterbewegung», Basel, 1938, № 36, S. 1169.).

Итало-германская интервенция изменила соотношение сил между врагами и защитниками Испанской республики и стала определяющим фактором военного превосходства франкистов. Война в Испании вызвала серьезные изменения в расстановке сил внутри самого фашистского блока. Италия, направившая значительные силы в Испанию и в то же время вынужденная держать большую армию в непокоренной Эфиопии, оказалась не в состоянии оспаривать гегемонию в фашистском блоке и впоследствии потеряла свое положение равноправного партнера. Однако подписанное 25 октября 1936 г. германо-итальянское соглашение - ось Берлин - Рим - содержало «полюбовное» разграничение сфер влияния на Балканах и в Дунайском бассейне.

Итало-германская интервенция создала непосредственный очаг войны в Европе. Если бы Испанская республика в соответствии с нормами международного права и устава Лиги наций получила поддержку государств, от которых во многом зависел мир в Европе, факел войны можно было бы погасить в кратчайшие сроки. Но правящие круги Англии, Франции и США, как и ранее в отношении Эфиопии, заявили о «невмешательстве» в испанские дела. Возникшая в недрах английского консервативного кабинета Болдуина, эта политика была провозглашена французским правительством, во главе которого стоял правый социалист Л. Блюм (C. Audry. Leon Blum ou la politique du Juste. Paris, 1955, p. 120-123.).

В ноябре 1936 г. американский посол в Париже Буллит убеждал министра иностранных дел Франции Дельбоса, что, если Франко не получит немедленной помощи от Италии и Германии, «Испания быстро окажется в руках кохммунистов, а за ней вскоре последует и Португалия».

«Невмешательство» - одно из проявлений политики «умиротворения» - было вызвано к жизни антикоммунизмом многих политических деятелей Запада, их страхом перед «советской революцией» в Испании, победа которой могла усилить революционные тенденции во Франции и других странах. К предложенному французским правительством пакту о невмешательстве в течение августа 1936 г. присоединились 27 европейских государств. Соглашение предусматривало запрещение экспорта, реэкспорта и транзита в Испанию и ее владения всех видов оружия, военных материалов и техники, затем оно было дополнено договором о запрете посылки в Испанию иностранных волонтеров. Многочисленные протесты правительства Испанской республики, охарактеризовавшего политику «невмешательства» как блокаду, были отвергнуты Францией и Англией, утверждавшими, будто у них одна цель - «предотвращение международного конфликта» (Архив внешней политики СССР (далее - АВП), ф. 97, оп. 14, п. 2, д. 4, лл. 21, 22.).

Инициаторы и сторонники «невмешательства» мотивировали необходимость подобного курса тем, что в противном случае война в Испании может перерасти в общеевропейскую. Данный тезис не выдерживает критики, ибо в тот момент фашистские державы ни в военном, ни в экономическом отношении еще не были готовы к такой войне. Об этом свидетельствует следующее. Летом 1937 г., когда нацисты приняли директиву «О единой подготовке вермахта к войне», предусматривавшую «особую oпeрацию «Рихард» - военные действия в «красной Испании», они не собирались из-за Испании начинать войну в Европе. Выступая на совещании нацистской верхушки в ноябре 1937 г., Гитлер говорил, что он предпочитает затяжную войну в Испании: «С германской точки зрения нежелательна 100-процентная победа Франко. Мы сейчас заинтересованы в продолжении и сохранении противоречий в Средиземноморском бассейне» (Цит. по: В. Ушаков. Внешняя политика гитлеровской Германии. М., 1961, стр. 83.).

Кроме того, правящие круги Германии и Италии в тот момент явно опасались единых действий своих потенциальных противников. Например, статс-секретарь германского министерства иностранных дел Дик-гоф осенью 1936 г. предлагал отказаться от отправки войск в Испанию в случае решительной реакции Англии, Франции и США (DGFP. Series D, vol. III, p. 155-156.). В свою очередь Муссолини послал войска в Испанию, лишь убедившись, что ни Англия, ни Франция не собираются предпринимать действий в поддержку Испанской республики (FRUS. 1936, vol. II, p. 577.).

В тех случаях, когда фашистские державы встречали более или менее упорное сопротивление Англии и Франции, они тут же ограничивали помощь франкистам. В ответ на пиратские действия итальянского флота и авиации, парализовавшие торговое судоходство в Средиземном море (За два года войны фашистский флот и авиация многократно нарушали суверенитет Франции; атаковали 42 французских и 156 английских судов. Было потоплено 4 французских и 28 английских кораблей и повреждено соответственно 5 и 29.), по инициативе Англии и Франции в сентябре 1937 г. в Нионе (Швейцария) была созвана конференция европейских стран, которая поручила английскому и французскому флотам обеспечить безопасность судоходства вплоть до уничтожения пиратов. Агрессорам пришлось умерить свои аппетиты. Германский министр иностранных дел Нейрат в беседе со своим итальянским коллегой Чиано прямо рекомендовал итальянцам «соблюдать осторожность в мероприятиях, связанных с испанским конфликтом», и получил от него заверения, что итальянская сторона будет более осмотрительна «при торпедировании большевистских судов, а также в проведении других мероприятий» (Германская политика и Испания, вып. III, стр. 12.).

Многочисленные факты свидетельствуют, что, если бы Англия, Франция и США руководствовались в отношении Испании элементарными нормами международного права и решительно выступили против интервентов, фашистские державы были бы вынуждены отказать Франко в помощи, а республиканское правительство имело бы реальные возможности быстро покончить с мятежом. Соединенные Штаты Америки формально не принимали участия в политике «невмешательства», но полностью разделяли ее цели. В мае 1937 г. американский конгресс принял новый закон о нейтралитете. Этот закон предоставлял президенту право разрешать продажу военных материалов воюющей стране за наличный расчет и при условии их вывоза ее транспортом. У республиканской Испании не было ни валюты, ни океанских судов. Закон на практике обернулся против нее. Зато без всяких ограничений США снабжали мятежников. Сами франкисты признавали, что «без американских грузовиков, без американских кредитов мы бы никогда не смогли выиграть войну» (Война и революция в Испании. 1936-1939, т. I, стр. 228.).

Таким образом, из-за политики «невмешательства» и «нейтралитета» Испанская республика оказалась в плотном кольце экономической блокады. Она могла покупать оружие, военно-стратегическое сырье, медикаменты и продовольствие только в СССР. Министр иностранных дел республики X. Альварес дель Вайо справедливо отмечал, что так называемое «невмешательство» в действительности представляло собой «настоящую, прямую и непосредственную интервенцию в пользу мятежников» (J. Alvarez del Vayo. L^'Espagne accuse. Paris, 1937, p. 14.).

Осуществление этой политики было возложено на созданный в сентябре 1936 г. лондонский комитет, состоявший из послов 27 европейских государств, аккредитованных при английском правительстве. Советский Союз направил в комитет своих представителей, чтобы добиться прекращения помощи мятежникам со стороны империалистических государств. Однако как англо-французские «миротворцы», так и фашистские агрессоры стремились использовать комитет, чтобы задушить республиканскую Испанию.

Что касается Лиги наций, где хозяйничали те же англо-французские «миротворцы», то она ограничивалась демагогическими призывами к сохранению мира в Европе. Несмотря на многочисленные требования Советского Союза применить к интервентам положения устава Лиги наций, эта организация принимала обтекаемые резолюции, в которых выражалось лишь «беспокойство» по поводу событий в Испании и «методов» действий некоторых стран, противоречащих международному праву.

Разительную противоположность трагедии Испании и безмятежного покоя богатых кварталов Лондона и Парижа образно отразил великий чилийский поэт Пабло Неруда в наполненных гневом и болью строках:

Когда Испания ногтями рыла землю, Париж был весел и беспечен; Испания последней кровью обливалась, а Лондон подстригал свои газоны и холил лебединые пруды.

Проводя политику «невмешательства», правящие круги Англии и Франции исходили прежде всего из своих классовых целей. В фашистских мятежниках они видели защитников власти и привилегий господствующих испанских классов, а также гарантов неприкосновенности своих капиталов, вложенных в экономику этой страны. Стоимость акций английских и французских монополий, имевших капиталовложения в Испании, резко возросла в связи с начавшимся мятежом и интервенцией. Так, если накануне мятежа стоимость одной акции английской компании «Рио Тинто» составляла 975 франков, то в ноябре 1936 г., когда фашистские войска стояли у стен Мадрида, - 2600, в марте 1937 г., во время наступления итальянцев под Гвадалахарой, - 3400, а после их поражения - 2500 франков (Н. Вrasillасh. Histoire de la Guerre d^'Espagne. Paris, 1969, p. 229.). Монополисты Англии, Франции и США рассматривали фашистских агрессоров как мощный бронированный кулак, способный разгромить революционное движение в Европе и гарантировать сохранение социального статус-кво.

В то же время правящие круги этих держав не могли не учитывать, что вторжение фашистских агрессоров в Испанию создает серьезную угрозу их колониальным владениям в Африке и Азии, ухудшает их военно-стратегические и политические позиции в случае возможного столкновения с Германией и Италией. Поэтому Англия и Франция пытались найти общий язык с мятежниками, договориться с Франко о гарантиях своих капиталовложений в Испании, нейтрализовать проникновение германского и итальянского капитала в испанскую экономику и не допустить окончательного перехода «националистической» Испании на сторону фашистских держав.

Характеризуя позицию правящих кругов Франции, советский полпред Я. Суриц отмечал: «Испанская проблема расколола страну на два лагеря, но даже среди сторонников Франко большинство будет против допущения итальянцев и немцев к пиренейской своей границе. Они строят все свои расчеты (конечно, ложные) на уверенности, что при посредстве Англии, которая также заинтересована в недопущении итальянцев и немцев в Испанию, можно будет легко прибрать к рукам Франко и при помощи «золотого» и иных ключиков «освободить» его от германо-итальянской опеки» (СССР в борьбе за мир накануне второй мировой войны (сентябрь 1938 г.- август 1939 г.). Документы и материалы (далее - СССР в борьбе за мир накануне второй мировой войны). М., 1971, стр. 74-75.).

Этим, в частности, объясняются многочисленные попытки Англии и Франции добиться «мирного урегулирования» испанской проблемы. Так, в критический момент, когда фашистские войска в начале ноября 1936 г. подошли к окраинам Мадрида, правительства Англии и Франции выступили с предложением о «мирном урегулировании» испанского конфликта путем создания «временного правительства» под контролем европейских государств и превращения Испании в федерацию полуавтономных областей. Весной 1937 г. в разгар боев на реке Харама и под Гвадалахарой Англия вновь попыталась навязать республиканской Испании «перемирие» с мятежниками (Р. Овинников. За кулисами политики «невмешательства», стр. 114 - 115, 153 - 154.). В то же время Великобритания прилагала большие усилия, чтобы установить прямые контакты с правительством Франко. Уже в октябре - ноябре 1936 г. она завязала с ним торговые отношений, а в начале 1937 г. в захваченной мятежниками зоне открылись английские консульства. В ноябре правительство Чемберлена фактически признало правительство Франко.

В свою очередь фашистские мятежники пытались использовать противоречия на Пиренеях между Англией и Францией, с одной стороны, Германией и Италией - с другой, для укрепления своих позиций как внутри страны, так и на международной арене.

Когда после поражения интервентов и мятежников под Мадридом фронт стабилизировался, франкистское командование внесло серьезные коррективы в военные и политические планы. Теперь основные усилия направлялись против северных провинций республики - Страны Басков и Астурии. На изменении направления главного удара в первую очередь настаивала Германия, заинтересованная в эксплуатации этого крупного горнопромышленного района.

Как только фашистские войска захватили Бильбао, Франко разрешил английской компании «Орконера» возобновить вывоз железной руды из этого порта, за что ему был предоставлен кредит в 1 млн. фунтов стерлингов (Там же, стр. 170.). Германия, крайне обеспокоенная заигрыванием Франко с Англией, потребовала от него в ультимативной форме гарантий своих экономических интересов. В течение марта - июля 1937 г. она добилась подписания трех испано-германских протоколов, по которым мятежники обязались заключить торговый договор с Германией, без ее согласия не вести экономических переговоров с другими странами, отправлять в рейх сырье и различные товары для оплаты военных поставок, а также разрешить немецким монополистам разведку и эксплуатацию минеральных ресурсов метрополии и ее владений (О. Dankе1mann. Franco zwischen Hitler und den Westmachten, S. 61.). Вскоре после этого германские компании приобрели концессии на 73 испанских горнорудных предприятия и, чтобы увеличить вывоз сырья, приступили к их модернизации. Стремясь не допустить подобных сделок Франко с Англией, гитлеровцы прямо заявили ему, что Германия усилит свою помощь только в том случае, если последний обеспечит ее поставками руды (Германская политика и Испания, вып. III, стр. 42.).

Англия, Франция и США рассматривали политику «невмешательства» как средство создания единого фронта капиталистических государств против Советского Союза. В 1936 - 1937 гг. подобная линия еще не проявилась в полной мере, поскольку этому мешала позиция демократической общественности мира, которая не только солидаризировалась с испанским народом, но и оказывала ему всестороннюю поддержку. Вынужденные считаться с этим, правительства Англии и Франции прибегали к маневрированию в политике «невмешательства». Они то смягчали блокаду Испанской республики, то усиливали ее.

Однако в конце 1937 - начале 1938 г., когда во Франции и Англии к власти пришли сторонники прямого сговора с фашистскими державами (Даладье и Чемберлен), антисоветская тенденция в политике «невмешательства» стала доминирующей. По этому поводу советский полпред в Лондоне И. М. Майский писал: «Чемберлен глубоко враждебен коммунизму и СССР. Ему совершенно не по силам перешагнуть через эту вражду ради создания единого фронта миролюбивых держав даже в целях защиты Британской империи. Больше того, он считает, что германский и итальянский фашизм смогут еще пригодиться английской буржуазии в качестве тарана в борьбе с «коммунистической опасностью», идущей с востока. Вот почему вся его внешнеполитическая установка базируется не на сопротивлении агрессорам, а на сделке с агрессорами за счет третьих стран, если возможно, то и за счет СССР» (СССР в борьбе за мир накануне второй мировой войны, стр. 210.).

Особенно сильное давление со стороны капитулянтских кругов Англии и Франции республиканская Испания испытала в период захвата Германией Австрии и подготовки ею расчленения Чехословакии. В марте - апреле 1938 г. интервенты и мятежники нанесли мощный удар на арагонском фронте и прорвались к Средиземному морю. Отрезав Каталонию от центральной и южной части страны, они вышли на подступы к Валенсии, что резко ухудшило стратегическое и политическое положение республики. Именно в этот момент правящие круги Англии и Франции снова усиленно добивались от республиканского правительства заключения «почетного мира» с мятежниками. В августе 1938 г. Англия и Франция в ультимативной форме вновь потребовали от правительства республики прекращения огня. Политические дельцы Франции даже намеревались ввести свои войска в Каталонию и этим побудить республиканцев к капитуляции (Д. Прицкер. Подвиг Испанской республики. 1936-1939. М., 1962, стр. 300-301.).

Одним из главных актов политики «невмешательства» Англии и Франции в этот период были переговоры с Германией и Италией об отзыве волонтеров и предоставлении Франко права «воюющей стороны» (Les Archives secretes du compte Ciano. 1936-1942. Paris, 1948, p. 257.). Чемберлен предлагал Италии создать своеобразное «средиземноморское Локарно». В качестве платы за это Англия соглашалась на то, чтобы эвакуация итальянских «добровольцев» из Испании носила чисто символический характер.

Погрузка на транспортное судно итальянской пехоты и самолетов, отправляемых в Африку для войны против Эфиопии. 1934 г.

Итальянские мотомехчасти в Эфиопии. 1935 г.

Эфиопский военный отряд проходит через селение, разрушенное итальянской авиацией. 1935 г.

Итальянские войска вступают в Аддис-Абебу. Май 1936 г.

На ассамблее Лиги Наций. Женева. Июль 1936 г.

Негус Эфиопии Хайле Селассие выступает с просьбой осудить итальянскую агрессию

Большинство членов Лиги наций не хотели даже слушать речь главы Эфиопского государства

Зверства итальянских захватчиков. Эфиопия. 1937 г.

Вступление немецко-фашистских войск в Рейнскую зону. Кёльн. 1936 г.

Негус Эфиопии Хайле Селассие тщетно просит правительство Великобритании о содействии в борьбе с итальянскими захватчиками. Лондон. 1936 г.

Германский броненосец «Дейчланд», американский крейсер «Квинси» и итальянский крейсер «Фиуме» на внешнем рейде Барселоны. Август 1936 г.

Фашистский воздушный флот превратил в руины многие кварталы Мадрида. 1939 г.

Военная подготовка молодых священнослужителей. Токио. 1936 г.

Японская молодежь в обязательном порядке проходит военное обучение. Токио. 1935 г.

Однако переговоры об эвакуации волонтеров, продолжавшиеся долгие месяцы в лондонском комитете по невмешательству, были сорваны Гитлером, Муссолини и Франко, тактика которых, по мнению начальника политического отдела германского МИД Вейцзекера, заключалась в том, «чтобы любой ценой избежать удаления «добровольцев» из франкистской армии» (Германская политика и Испания, вып. III, стр. 31.). Фашистские державы всячески оттягивали решение этого вопроса с помощью «искусных контрвопросов, оговорок и контрпредложений». А тем временем война продолжалась. Пока шли переговоры, Германия и Италия резко увеличили поставки военных материалов и оружия франкистам. К осени 1938 г. Испанская республика оказалась в плотном кольце блокады.

Итало-германская интервенция и политика «невмешательства» Англии, Франции и США значительно осложнили борьбу испанского народа против мятежников. Однако агрессорам не удавалось задушить республику в течение почти трех лет. Это объясняется тем, что в ее защиту выступила международная демократическая общественность во главе с Советским Союзом, который всемерно содействовал сплочению сил испанских антифашистов, патриотов (См. главы вторую и шестую.).

СССР продолжал требовать, чтобы соглашение о невмешательстве в испанские дела в равной степени соблюдали все, в том числе фашистские, державы. На XVII пленуме Лиги наций в сентябре 1937 г. М. Литвинов говорил, что Советский Союз, стремясь положить конец агрессии, присоединился к соглашению о невмешательстве, «несмотря на то что считает принцип нейтралитета неприменимым к борьбе мятежников против законного правительства и противоречащим нормам международного права...» (М. Литвинов. В борьбе за мир. М., 1938, стр. 123.).

Но после того как политика «невмешательства» превратилась в средство удушения испанской демократии, а ее инициаторы и фашистские агрессоры пренебрегли нормами международного права в отношении Испанской республики, Советское правительство 7 октября 1936 г. предупредило, что «ни в коем случае не может согласиться превратить соглашение о невмешательстве в ширму, прикрывающую военную помощь мятежникам со стороны некоторых участников соглашения» и что, если подобная практика не прекратится, оно «будет считать себя свободным от обязательств, вытекающих из соглашения» («Правда», 8 октября 1936 г.). Поскольку западные державы не изменили своей политики, правительство СССР 23 октября уведомило участников соглашения о принятии им решения «вернуть правительству Испании права и возможности закупать оружие...» («Правда», 24 октября 1936 г.).

Даже те, кто не испытывают симпатий к коммунизму, вынуждены признавать, что меры, принятые Советским Союзом, совершенно справедливы, поскольку они были направлены не только на оказание законной помощи Испанской республике, но и на сохранение безопасности и мира в Европе (D.Cattele. Communism and the Spanish Civil War. Los Angeles, 1956, p. 76.).

Советский Союз максимально использовал все дипломатические каналы для разоблачения фашистских агрессоров и англо-французских «миротворцев». Представители СССР в лондонском комитете и Лиге наций вели упорную борьбу в защиту Испанской республики, за мобилизацию мирового общественного мнения против фашизма. Усилия Советского государства сыграли важную роль в срыве попыток правящих кругов Англии и Франции за спиной Испанской республики сговориться с фашистскими агрессорами в 1936 - 1938 гг.

На заключительном этапе войны правящие круги Англии и Франции открыто выступили на стороне фашистских мятежников. В конце января 1939 г. Чемберлен и Даладье в ультимативной форме потребовали от правительства республики немедленной капитуляции перед Франко. 9 февраля английский крейсер «Девоншир» поддержал вторжение мятежников на принадлежавший республиканцам остров Менорка. 27 февраля Англия и Франция разорвали дипломатические отношения с республикой и признали правительство Франко.

Политика «невмешательства», упорно проводившаяся Англией, Францией и США, значительно подорвала международный фронт антифашистских сил и дала возможность их противникам занять выгодные стратегические позиции для последующих агрессивных акций, непосредственно открывавших путь ко второй мировой войне.

Безнаказанный захват Эфиопии, развертывание итало-германской интервенции в Испании явились для Японии вдохновляющими примерами в расширении ею экспансии на Дальнем Востоке. Закрепившись в Маньчжурии, японская военщина участила провокации на границах Советского Союза и Монгольской Народной Республики.

Готовя широкую агрессию против СССР, японские милитаристы старались обеспечить свою страну необходимым для войны промышленным и сельскохозяйственным сырьем, независимо от импорта, а также создать важный стратегический плацдарм на Азиатском материке. Эту задачу они надеялись решить захватом Северного Китая.

В этой части страны было сосредоточено около 35 процентов угольных и 80 процентов железорудных запасов Китая, имелись залежи золота, серы, асбеста, марганцевых руд, выращивались хлопок, пшеница, ячмень, бобы, табак и другие культуры, поставлено производство кож и шерсти. Северный Китай с его 76-миллионным населением мог стать рынком сбыта товаров японских монополий. Поэтому не случайно японское правительство в программе покорения Северного Китая, принятой советом пяти министров 11 августа 1936 г., предусматривало, что «в данном районе необходимо создать антикоммунистическую, прояпонскую, проманьчжурскую зону, стремиться к приобретению стратегических ресурсов и расширению транспортных сооружений...» (История войны на Тихом океане. Т. II. Японо-китайская война. Перевод с японского. М., 1957, стр. 67.).

Пытаясь на протяжении ряда лет отторгнуть Северный Китай методом инспирированного движения за его автономию и используя для этого продажных китайских генералов и политиканов, японские милитаристы так и не добились успеха. Тогда правительство Японии выдвинуло курс новых открытых вооруженных захватов в Азии. В Маньчжурии усиленными темпами строились военные заводы и арсеналы, аэродромы и казармы, прокладывались стратегические коммуникации. Уже к 1937 г. общая протяженность железных дорог здесь равнялась 8,5 тыс. км, причем новые дороги прокладывались в основном к советской границе. Количество аэродромов возросло до 43, а посадочных площадок - до 100. Наращивались и вооруженные силы. К 1937 г. Квантунская армия имела шесть дивизий, свыше 400 танков, около 1200 орудий и до 500 самолетов. В течение шести лет в Маньчжурии побывало 2,5 млн. японских солдат (М. Рагинский, С. Розенблит. Международный процесс главных японских военных преступников. М.- Л., 1950, стр. 196, 250.).

Войну с Китаем правящие круги Японии рассматривали как составной элемент подготовки нападения на Советский Союз. С момента оккупации Маньчжурии в 1931 - 1932 гг. японские милитаристы стали называть Северо-Восточный Китай «жизненной линией» Японии, то есть линией дальнейшего наступления на Азиатский континент. Их стратегический план предусматривал подготовку и развертывание большой войны прежде всего против СССР. Захват его дальневосточных территорий оценивался правящими кругами Японии как главное условие установления японского владычества над всей Азией.

Ведущую роль в выработке агрессивных планов с целью создания «великой Японии до Байкала и Тибета» играли Окада, Тодзио, отец японского фашизма Хиранума, один из видных вождей «молодого офицерства» Итагаки и другие лидеры милитаризма. Эти вдохновители откровенно захватнической политики проповедовали идею широкого «использования силы», которая будет представлять собой развитие «императорского пути» («кодо») и приведет «к освобождению народов Азии».

За год до нападения на Китай, 7 августа 1936 г., премьер-министр Хирота, министр иностранных дел, военный и военно-морской министры, министр финансов разработали программную декларацию об основных принципах национальной политики. Она предусматривала внедрение японской империи в Восточную Азию, а также экспансию в район стран Южных морей путем активной дипломатической деятельности и военных усилий на суше и море (История войны на Тихом океане, т. II, стр. 340 - 343.).

Японские империалисты понимали, что в одиночку им не удастся реализовать свои планы на Дальнем Востоке. Необходимый им мощный союзник нашелся в лице гитлеровской Германии, которая была не менее озабочена поисками надежного партнера.

Сближение двух империалистических хищников протекало под флагом антикоммунизма. Обе стороны надеялись получить от этого альянса важные политические выгоды. Германия рассчитывала с помощью Японии осложнить обстановку в районах Восточной и Юго-Восточной Азии и тем самым оттянуть силы Советского Союза на Дальний Восток, а Англии, Франции и США - на Тихоокеанский театр, что, по мнению фашистских руководителей, должно было укрепить позиции Германии в Европе, на Средиземном, Балтийском и Северном морях. А Япония ожидала от Германии поддержки в своей агрессивной политике против Советского Союза и Китая.

Сговорившись, Германия и Япония 25 ноября 1936 г. подписали «антикоминтерновский пакт». Спустя месяц Япония, идя навстречу пожеланиям Германии и Италии, признала режим Франко.

В качестве первых практических шагов по реализации секретных статей заключенного договора японские милитаристы планировали «уничтожить русскую угрозу на севере» под предлогом «создания прочной обороны Японии в Маньчжурии». При этом отмечалось, что военные силы должны быть готовы нанести сокрушительный удар по самой мощной армии, которую СССР смог бы развернуть вдоль своих восточных границ. На основе этого в 1937 г. были составлены военные планы и планы «самообеспечения», «чтобы быть готовым к историческому этапу в развитии судьбы Японии, который должен быть достигнут, невзирая ни на какие трудности» (Цит. по: М. Рагинский. С. Розенблит. Международный Процесс главных японских военных преступников, стр. 191.).

План захвата Китая был наиболее четко выражен в рекомендациях начальника штаба Квантунской армии Тодзио, направленных 9 июня 1937 г. генеральному штабу и военному министерству. В них говорилось, что нападение на Китай с целью обеспечения тыла Квантунской армии желательно осуществить до развертывания действий против СССР (Центральный государственный архив Октябрьской революции, высших органов государственной власти и органов государственного управления СССР (далее - ЦГАОР), ф. 3970, оп. 1, д. 195, л. 5754.).

В 1933 - 1937 гг. Япония, используя капитулянтскую политику го-миньдановского правительства, сумела укрепиться не только в Маньчжурии, но и в провинциях Хэбэй, Чахар, частично в Суйюани и Жэхэ.

Открытая экспансия японского империализма нашла моральную, дипломатическую и материальную поддержку со стороны США, Англии и Франции. Намереваясь удушить национально-освободительное движение в Китае руками японской военщины, они стремились использовать Японию и как ударную силу против Советского Союза. Под ширмой традиционного изоляционизма, политики «невмешательства» и «нейтралитета» Соединенные Штаты значительно усилили снабжение Японии металлоломом, горючим и другими стратегическими материалами. За первое полугодие 1937 г., предшествовавшее началу войны в Китае, экспорт товаров в Японию возрос на 83 процента. В 1938 г. Морган и другие финансово-монополистические воротилы предоставили японским фирмам заем на сумму 125 млн. долларов.

Англия защищала Японию в Лиге наций. Ее пресса много писала о военной слабости Китая и могуществе Японии, о способности последней быстро покорить своего соседа, что, по существу, являлось провоцированием агрессивных действий Японии. Английское правительство, не заинтересованное в поражении Китая, тем не менее желало максимального его ослабления, так как опасалось, что рядом с Индией и Бирмой (в то время британскими колониальными владениями) возникнет единое независимое китайское государство. Кроме того, Англия считала, что сильная Япония могла бы служить не только орудием борьбы против СССР, но и противовесом США на Дальнем Востоке.

Летом 1937 г. Япония приступила к осуществлению плана захвата всего Китая. 7 июля подразделения 5-й смешанной бригады генерала Кава-бэ напали на китайский гарнизон, расположенный в 12 км юго-западнее Бэйпина (Пекина), в районе моста Лугоуцяо. Личный состав гарнизона оказал врагу героическое сопротивление 1. Спровоцированный японцами инцидент послужил поводом для начала очередного этапа войны в Китае, войны более широкого масштаба.

Форсированием военных событий летом 1937 г. японские милитаристы хотели помешать начавшемуся процессу создания антияпонского фронта в Китае, побудить гоминьдановское правительство вернуться к братоубийственной гражданской войне, продемонстрировать свою «военную мощь» фашистскому партнеру по «антикоминтерновскому пакту». К этому времени создалась благоприятная обстановка для вторжения в Китай: Англия и Франция показали полное нежелание препятствовать итало-германской интервенции в Испании, а Соединенные Штаты Америки не хотели из-за Китая ввязываться в борьбу с Японией.

Правящие круги Японии рассчитывали и на то, что военно-техническая отсталость Китая, слабость его центрального правительства, которому зачастую не подчинялись местные генералы, обеспечат победу через два-три месяца.

К июлю 1937 г. для действий в Китае японцы выделили 12 пехотных дивизий (240 - 300 тыс. солдат и офицеров), 1200 - 1300 самолетов, около 1000 танков и бронемашин, более 1,5 тыс. орудий. Оперативный резерв составляли часть сил Квантунской армии и 7 дивизий, размещенных в метрополии. Для поддержки с моря действий сухопутных войск выделялись большие силы военно-морского флота (Б.Сапожников. Японо-китайская война и колониальная политика Японии в Китае (1937 - 1941). М., 1970, стр. 41 - 42.).

В течение двух недель японское командование стягивало в Северный Китай необходимые силы. К 25 июля здесь были сосредоточены 2,4, 20-я пехотные дивизии, 5-я и 11-я смешанные бригады - всего более 40 тыс. человек, примерно 100 - 120 орудий, около 150 танков и бронемашин, 6 бронепоездов, до 150 самолетов. От отдельных боев и стычек японские войска вскоре перешли к проведению операций в направлениях на Бэйпин и Тянь-цзинь. После овладения этими крупнейшими городами и стратегическими пунктами Китая генеральный штаб планировал захват важнейших коммуникаций: Бэйпин - Пучжоу, Бэйпин - Ханькоу, Тяньцзинь - Пу-коу и Лунхайской железной дороги. 31 августа после тяжелых боев японские соединения заняли укрепления в районе Нанькоу, а затем овладели городом Чжанцзякоу (Калган).

Японское командование, непрерывно подтягивая резервы, расширяло наступление. К концу сентября в Северном Китае действовало более 300 тыс. солдат и офицеров (Japanese Aggression and the League of Nations. 1937. Geneva, S. a., p. 7.). 2-й экспедиционный корпус, наступавший вдоль железной дороги Бэйпин - Ханькоу, в сентябре 1937 г. занял город Баодин, 11 октября - Чжэндин и узловую станцию Шицзячжуан, 8 ноября пал крупный город и промышленный центр Тайюань. Гоминьда-новские армии, неся большие потери, отходили к Лунхайской железной дороге.

Одновременно с наступлением на севере японцы развернули военные действия в Центральном Китае. 13 августа их войска численностью 7 - 8 тыс. человек при поддержке флота завязали бои на подступах к Шанхаю, район которого обороняло около 10 тыс. гоминьдановцев. Ожесточенные бои шли в течение трех месяцев. За это время численность 3-го экспедиционного корпуса Мацуи увеличилась до 115 тыс. человек. На его вооружение поступило 400 орудий, 100 танков, 140 самолетов (Архив Министерства обороны СССР (далее - Архив МО), ф. 1, оп. 2103, д. 22, л. 152.). Применив маневр на окружение и используя отравляющие вещества, японцы 12 ноября овладели Шанхаем и создали реальную угрозу гоминьдановской столице - Нанкину (Б. Сапожников. Японо-китайская война и колониальная политика Японии в Китае (1937 - 1941), стр. 63; Архив МО, ф. 4, оп. 631, д. 1/п, лл. 261 - 264.). Японская авиация бомбила Шаньтоу (Сватоу), Гуанчжоу (Кантон), остров Хайнань, подготавливая условия для высадки своих сил в важнейших пунктах Юго-Восточного и Восточного Китая.

Используя достигнутый успех, японские войска во второй половине ноября 1937 г. начали наступление вдоль железной дороги Шанхай - Нанкин и шоссе Ханчжоу - Нанкин. К концу ноября им удалось охватить Нанкин с трех сторон. 7 декабря 90 самолетов подвергли город варварской бомбардировке. 12 декабря японцы ворвались в столицу и пять дней чинили кровавую резню гражданского населения, в результате которой погибло около 50 тыс. человек (История современной китайской революции. Перевод с китайского. М., 1959, стр. 367.).

С захватом Шанхая и Нанкина у японцев образовалось два изолированных фронта: северный и центральный. В течение последующих пяти месяцев шла ожесточенная борьба за город Сюйчжоу, где японские захватчики использовали отравляющие вещества и пытались применить бактериологическое оружие. После двух «генеральных наступлений» японцам удалось объединить эти фронты и овладеть всей железной дорогой Тяньцзинь - Пукоу.

Итоги боев показали, что, несмотря на слабое техническое оснащение армии Китая и отсутствие у него военно-морского флота, японцы не смогли осуществить идею одноактной войны. Правящим кругам Японии приходилось считаться и с возрастающим недовольством народа, и с антивоенными настроениями в армии. Огромные экономические и внутриполитические трудности правительство Японии решило преодолеть путем «чрезвычайных мер»: установления полного военного контроля над экономикой, ликвидации всех демократических свобод и организаций, введения системы фашистского террора против трудящихся.

Кабинет Коноэ, являвшийся органом диктатуры реакционной военщины и монополистического капитала, намеревался разрядить внутриполитическую обстановку в стране развязыванием военных действий на советской границе. Предпринимая оккупацию Маньчжурии, командование Квантунской армии разработало оперативные планы: «Хэй» - против Китая и «Оцу» - против СССР. Последний предусматривал оккупацию советского Приморья. В дальнейшем этот план неоднократно пересматривался и уточнялся. На 1938 - 1939 годы намечалась концентрация основных японских сил в Восточной Маньчжурии. На первом этапе боевых действий против СССР предусматривался захват Никольска-Уссурийского, Владивостока, Имана, а затем Хабаровска, Благовещенска и Куйбышев-ки-Восточной (М. Рагинский, С. Розенблит. Международный процесс главных японских военных преступников, стр. 248 - 249.). Одновременно намечалось вторжение в Монгольскую Народную Республику.

Используя напряженную обстановку, сложившуюся в Европе в связи с подготовкой фашистской Германии к захвату Чехословакии, Япония решила ускорить нападение на МНР и Советский Союз. В июле 1938 г. она обвинила СССР в нарушении границ с Маньчжоу-Го и развернула вокруг этого широкую пропагандистскую и дипломатическую кампанию. Одновременно милитаристы готовили открытую вооруженную провокацию в районе озера Хасан, недалеко от стыка границ Маньчжоу-Го, Кореи и советского Приморья.

Еще в 1933 г. Квантунская армия, готовясь к нападению на СССР, провела топографическое изучение района, границы которого проходят по реке Тумень-Ула и высотам западнее озера Хасан, откуда хорошо просматривается местность. Противник решил овладеть этими высотами, так как они господствовали над коммуникациями, ведущими к Владивостоку и другим городам Приморья. Одновременно он намеревался прощупать силы Советской Армии на этом участке и на практике проверить свой оперативный план.

15 июля 1938 г. японские дипломаты предъявили Советскому правительству требование вывести пограничные войска с высот Заозерная и Безымянная, якобы принадлежащих Маньчжоу-Го. Они отказались принять во внимание представленный советской стороной текст Хунчунь-ского протокола, подписанного Китаем в 1886 г., с картами, из которых было видно, что претензии японской стороны незаконны.

К 29 июля японцы подтянули к границе несколько пехотных и кавалерийских соединений, три пулеметных батальона, отдельные танковые, тяжелоартиллерийские и зенитные части, а также бронепоезда и 70 самолетов. В составе этой группировки насчитывалось более 38 тыс. человек. Но после двухнедельных ожесточенных боев японские войска были наголову разгромлены и отброшены за пределы советской границы.

Бои у озера Хасан нельзя рассматривать как пограничный инцидент. Запланированные генеральным штабом, они были санкционированы пятью министрами и императором Японии. Нападение представляло агрессивную акцию против СССР. Победа советского оружия вдохновила китайских патриотов, морально поддержала бойцов китайских вооруженных сил и явилась сдерживающим фактором в развертывании Японией войны на Дальнем Востоке.

Осенью 1938 г. Япония перенесла стратегические усилия на юг Китая. 22 октября 1938 г. ударом с моря японская армия захватила Гуанч-жоу 1. С потерей этого порта Китай оказался изолированным от внешнего мира. Через пять дней 240-тысячная группировка японцев, наступавшая от Нанкина вверх по Янцзы, при поддержке 180 танков и 150 самолетов овладела трехградьем Ухань и перерезала единственную железнодорожную магистраль, пересекавшую Китай с севера на юг от Бэйпина до Гуанчжоу. Связь между военными районами гоминьдановской армии была прервана. Гоминьдановское правительство эвакуировалось в Чунцин (провинция Сычуань), где и находилось до окончания войны. К концу октября 1938 г. японцам удалось захватить огромную территорию Китая с главными промышленными центрами и важнейшие железные дороги страны. Первый этап японо-китайской войны, когда японцы вели наступление по всему фронту, закончился.

Новый этап агрессии характеризовался политическим и экономическим наступлением японского империализма. Военные же действия проводились с ограниченными целями. Так, 10 февраля 1939 г. японские десанты захватили остров Хайнань, а в марте - Наньвэй (Спратли). Позже японцы провели наступательную операцию южнее Янцзы, в результате которой 3 апреля заняли Наньчан; в мае ожесточенной бомбардировке подвергли Чунцин, а в июне оккупировали портовый город Шаньтоу. Однако эти операции не имели большого стратегического значения: линия фронта в течение нескольких лет оставалась более или менее стабильной. Японцы не решались бросить против китайских вооруженных сил хорошо сколоченные, технически оснащенные части, сосредоточенные на границах с СССР. Это в значительной степени облегчало положение Китайской республики.

Захватив наиболее важные в экономическом и стратегическом отношении районы Китая и учитывая большое влияние прояпонских элементов в правительстве Китая, неспособность, а иногда и нежелание гоминь-дановского командования вести активную войну, японское командование рассчитывало добиться капитуляции гоминьдановского руководства политическими, а не военными средствами.

Однако китайский народ не прекращал борьбы против агрессора. К концу 1938 г. на оккупированной японскими войсками территории, и особенно на их слишком растянутых коммуникациях, активные действия развернули китайские партизанские отряды. Для уничтожения партизанских отрядов и их баз, расположенных в Северном и Центральном Китае, а также на острове Хайнань, японское командование организовало несколько «истребительных» походов. Однако покончить с партизанским движением ему не удалось.

Усиленно эксплуатируя экономические ресурсы страны, японские монополисты попытались создать на оккупированной территории обширную военно-промышленную базу. К этому времени в Маньчжурии, уже превращенной в основной военно-экономический и стратегический плацдарм японского империализма, действовали крупные концерны и их филиалы (компания Южно-Маньчжурской железной дороги, маньчжурская компания по развитию тяжелой промышленности «Манге» и другие). По всему Китаю возрождались старые и создавались новые концерны (компания по развитию Северного Китая, компания по возрождению Центрального Китая). Основное внимание уделялось развитию тяжелой промышленности, прежде всего металлургической, энергетической, нефтяной, а также производству вооружения и боеприпасов. Продолжалось строительство военных заводов и арсеналов, портов и аэродромов, росло число военных поселений. К границам Советского Союза и Монгольской Народной Республики из Северо-Восточного и Северного Китая форсированными темпами подводились стратегические железные и шоссейные дороги, для строительства которых использовался принудительный труд миллионов китайских рабочих и крестьян.

Агрессивные действия японских империалистов наносили серьезный ущерб интересам монополистических кругов США, Англии и Франции, имевших в Китае большие капиталовложения. С 25 августа 1937 г. японский флот и армия блокировали побережье Китая и закрыли устье Янцзы для судов всех государств, авиация бомбила иностранные корабли, концессии и различные американские и английские миссии. Препятствуя деятельности иностранных предпринимателей, японская администрация установила в оккупированных районах контроль над валютой и таможнями.

Захватив остров Хайнань, японцы вышли на подступы к английским и французским владениям. Однако правящие круги империалистических держав, надеясь на столкновение Японии с СССР, не предпринимали против нее эффективных мер и ограничились лишь дипломатическими жестами. Летом 1939 г. конгресс США, вновь рассматривая вопрос о «нейтралитете», принял решение сохранить в силе законы 1935 - 1937 гг. Президент Рузвельт в послании конгрессу 4 января 1939 г. признал, что закон о нейтралитете не содействовал делу мира. Этим он подтвердил, что политика правящих кругов США объективно способствовала развязыванию странами-агрессорами мировой войны, а жертвы нападения не могли рассчитывать на закупку в Соединенных Штатах Америки военных материалов.

Несмотря на то что американские интересы были ущемлены на Дальнем Востоке больше, чем в Европе, США в течение двух первых лет войны, самых тяжелых для Китая, не оказали ему существенной помощи в борьбе с японскими агрессорами (Лишь спустя 20 месяцев после начала войны в Китае, 8 февраля 1939 г., правительство США предоставило ему кабальный «тунговый» заем на 25 млн. долларов для закупки вооружения. В результате этого «займа» все тунговое масло, производимое в Китае, оказалось в США. Англия же выделила займы Китаю еще позднее - 15 марта и 18 августа 1939 г. в размерах, не имевших серьезного значения, когда боевые действия регулярных войск, по существу, закончились и началась борьба против 8-й и Новой 4-й национально-революционных армий.). В то же время американские монополии поставляли в Японию все необходимое для осуществления этой агрессии, а значит, и для подготовки «большой войны» против СССР. Только в 1937 г. СЕТА экспортировали в Японию более 5,5 млн. тонн нефти и свыше чем на 150 млн. иен станков. В 1937 - 1939 гг. они предоставили Японии военные материалы и стратегическое сырье на сумму 511 млн. долларов, что составило почти 70 процентов всего американского экспорта в эту страну (В. Аварии. Борьба за Тихий океан. Агрессия США и Англии, их противоречия и освободительная борьба народов. М., 1952, стр. 247; Б. Марушкин. Американская политика «невмешательства» и японская агрессия в Китае (1937 - 1939 гг.). М., 1957, стр. 35, 53, 96, 109, 153.). Не менее 17 процентов стратегических материалов шло в Японию из Англии.

Расширению японской агрессии в Китае способствовала и политика империалистических держав в Лиге наций. Так, 6 октября 1937 г. Лига ограничилась лишь резолюцией о «моральной поддержке» Китая. Конференция 19 государств в Брюсселе отклонила советское предложение о применении санкций против Японии.

Фашистская Германия рассчитывала на скорую победу Японии. В этом случае высвободились бы силы японской армии для нападения на СССР с востока. Гитлеровцы также надеялись, что после поражения чан-кайшистское правительство войдет в «антикоминтерновский пакт».

Германия и Италия, несмотря на разногласия между ними, продолжали снабжать восточного союзника вооружением и держали в японской армии технических специалистов, авиационных инструкторов, многие из которых принимали непосредственное участие в воздушных налетах на китайские города (Архив МО, ф. 1, оп. 2083, д. 15, л. 194.).

Расширение японской агрессии на Дальнем Востоке. 1935 - 1939 гг.

Японские милитаристы понимали, что без изоляции Советского государства никакие военные усилия не могут привести их к победе в Китае, и поэтому проявляли огромную заинтересованность в нападении Германии на Советский Союз. Афишируя приверженность духу «антикоминтерновского пакта», они заверяли гитлеровское руководство в том, что Япония присоединится к Германии и Италии в случае войны против СССР. 15 апреля и 24 июня 1939 г. советский военный разведчик Р. Зорге, основываясь на данных германского посла в Японии Отта, сообщал в Генеральный штаб РККА, что, если Германия и Италия начнут войну с СССР, Япония присоединится к ним в любой момент, не ставя никаких условий (СССР в борьбе за мир накануне второй мировой войны, стр. 334, 463.). Развернутую оценку политики Японии в отношении СССР давал военно-морской атташе Италии в докладе Муссолини 27 мая 1939 г.: «... если для Японии открытым врагом является правительство Чан Кай-ши, то врагом № 1, врагом, с которым никогда не может быть ни перемирия, ни компромиссов, является для нее Россия... Победа над Чан Кай-ши не имела бы никакого значения, если бы Япония оказалась не в состоянии преградить путь России, отбросить ее назад, очистить раз и навсегда Дальний Восток от большевистского влияния. Коммунистическая идеология, естественно, объявлена в Японии вне закона, самая лучшая армия Японии - Квантун-ская - стоит на континенте на страже приморской провинции. Мань-чжоу-Го было организовано как исходная база для нападения на Россию» (I documenti diplomatici italiani. Ottava serie. 1935-1939. Vol. XII. Roma, 1952, p. 37-38.).

Стабилизировав фронт в Китае, японская военщина, несмотря на поражение в районе озера Хасан, вновь обратила хищные взоры на север. Осенью 1938 г. генеральный штаб японской армии приступил к разработке плана войны против СССР, получившего кодированное наименование «План операции № 8». В рамках этого плана разрабатывалось два варианта: вариант «А» предусматривал нанесение главного удара в направлении советского Приморья, «Б» - в направлении Забайкалья. Военное министерство настаивало на проведении плана «А», генеральный штаб вместе с командованием Квантунской армии - плана «Б». В ходе дискуссии победила вторая точка зрения, и с весны 1939 г. развернулась активная подготовка к осуществлению агрессии против МНР и СССР согласно плану «Б»4. К лету 1939 г. численность японских войск в Маньчжурии достигла 350 тыс. человек, имевших на вооружении 1052 орудия, 385 танков и 355 самолетов; в Корее находилось 60 тыс. солдат и офицеров, 264 орудия, 34 танка и 90 самолетов (Архив МО, ф. 1, oп. 2082, д. 33, л. 96.).

Осуществлением своих планов японские милитаристы рассчитывали приблизить заключение военного союза с Германией и Италией, поставить под сомнение способность СССР выполнять свои обязательства по взаимопомощи и этим содействовать провалу переговоров Советского Союза с Англией и Францией.

МНР давно привлекала Японию. Овладение этой страной дало бы ей крупные стратегические выгоды, о которых ясно говорил начальник штаба Квантунской армии Итагаки в беседе с японским послом в Китае Аритой в 1936 г. Он заявил, что МНР «является очень важной с точки зрения японо-маньчжурского влияния сегодняшнего дня, ибо она является флангом обороны Сибирской железной дороги, соединяющей советские территории на Дальнем Востоке и в Европе. Если Внешняя Монголия (МНР. - Ред.) будет объединена с Японией и Маньчжоу-Го, то советские территории на Дальнем Востоке окажутся в очень тяжелом положении и можно будет уничтожить влияние Советского Союза на Дальнем Востоке без военных действий. Поэтому целью армии должно быть распространение японо-маньчжурского господства на Внешнюю Монголию любыми средствами, имеющимися в распоряжении» (М. Рагинский, С. Розенблит. Международный процесс главных японских военных преступников, стр. 260.).

Советское правительство знало о захватнических планах Японии в отношении Монгольской Народной Республики. Верное своему союзническому и интернациональному долгу, оно заявило в феврале 1936 г., что в случае нападения Японии на МНР Советский Союз поможет Монголии защитить ее независимость. 12 марта 1936 г. состоялось подписание советско-монгольского протокола о взаимной помощи против агрессии.

Стремясь оправдать свои агрессивные действия, японцы пошли на подлог. На своих топографических картах они обозначили границу Маньчжоу-Го по реке Халхин-Гол, которая фактически проходила восточнее. Это, по их мнению, должно было создать «правовую основу» для нападения.

В начале 1939 г. Советское правительство официально заявило, что «границу Монгольской Народной Республики, в силу заключенного между нами договора о взаимопомощи, мы будем защищать так же решительно, как и свою собственную» (Третья сессия Верховного Совета СССР. 25-31 мая 1939 г. Стенографический отчет. М., 1939, стр. 475.).

Однако милитаристы не вняли этому предупреждению и скрытно подтянули к границам МНР крупную группировку войск. Они не только вели усиленную разведку, но и неоднократно нарушали границы. Наиболее серьезный инцидент произошел 11 мая. На другой день японцы ввели в бой пехотный полк, поддержанный авиацией, и, оттеснив пограничные заставы монгольской Народно-революционной армии, вышли к реке Халхин-Гол. Так началась необъявленная война против МНР, длившаяся более четырех месяцев.

Боевые действия на территории Монгольской Народной Республики совпали с переговорами японского министра иностранных дел Ариты с английским послом в Токио Крейги. В июле 1939 г. между Англией и Японией было заключено соглашение, по которому Англия признала японские захваты в Китае. Таким образом, правительство Великобритании оказывало дипломатическую поддержку японской агрессии против МНР и ее союзника - СССР.

Обстановкой, сложившейся на границах МНР, воспользовались и США. Всемерно поощряя Японию к войне, американское правительство сначала продлило на шесть месяцев аннулированный перед этим торговый договор с ней, а затем полностью восстановило его. Заокеанские монополии получили возможность положить в карман крупные прибыли. В 1939 г. Япония закупила в Соединенных Штатах в десять раз больше железного и стального лома, чем в 1938 г. Монополисты США продали Японии на 3 млн. долларов новейших станков для авиационных заводов. В 1937 - 1939 гг. США взамен получили из Японии золота на 581 млн. долларов («Federal reserve bulletin», 1939, April.). «Если кто-либо последует за японскими армиями в Китае и удостоверится, сколько у них американского снаряжения, то он имеет право думать, что следует за американской армией» (Цит. по: И. Попов. Япония. М., 1940, стр. 94.), - писал торговый атташе США в Китае. Кроме того, Японии оказывалась и финансовая помощь.

Провокационные нападения японцев у озера Хасан и на реке Халхин-Гол представляли собой не что иное, как «антикоминтерновскии пакт» в действии. Однако расчет агрессоров на поддержку их гитлеровской Германией не оправдался. Добиться каких-либо уступок со стороны СССР и МНР также не удалось. Захватнические планы японских милитаристов рухнули.

Разгром японцев на Халхин-Голе, их стратегические неудачи в Китае, кризис в отношениях с Германией, вызванный заключением советско-германского пакта о ненападении, явились сдерживающими факторами, временно разъединившими силы агрессоров.

Порабощение Эфиопии, захват Рейнской зоны, удушение Испанской республики, развертывание войны в Китае являлись звеньями одной цепи империалистической политики конца тридцатых годов. Агрессивные государства - Германия, Италия и Япония - при прямой поддержке США, Англии и Франции стремились путем локальных войн и военных конфликтов как можно скорее раздуть пожар мировой войны. Острое соперничество между империалистическими державами вступало в новую фазу. Обычные формы борьбы - конкуренция на рынках, торговая и валютная война, демпинг - давно были признаны недостаточными. Речь теперь шла о новом переделе мира, сфер влияния, колоний путем открытого вооруженного насилия.