Е. Я. Райгородецкий. На тридцатом километре

(Райгородецкий Ефим Яковлевич - гвардии капитан, командир минометной батареи 1684-го артминполка.)

В полдень прогремел короткий огневой налет. Гитлеровцы начали новую атаку. Пятнадцатую за двое суток.

- Пять... двенадцать... двадцать три... тридцать два... сорок. Сорок танков, товарищ комбат!- докладывал Афанасьев, вращая стереотрубу.

Впрочем, с заснеженного косогора, где находился наблюдательный пункт, даже невооруженным глазом были отчетливо видные боевые порядки противника. Танки, похожие на белом поле на маленькие грязные коробочки, двигались углом вперед. За ними черными точками перемещалась пехота. И это все находилось у северной окраины населенного пункта, ближе к шоссе, за которым залегли наши эскадроны.

Населенный пункт носил простое, привычное для русского человека название - Барачка. Обычный поселок городского типа, с прямыми улицами, одноэтажными домиками под черепицей, церквушкой, каких много в Венгрии.

Однако отличало Барачку особое географическое положение. От поселка рукой подать до Будапешта: 30 километров по отличной бетонированной дороге. Иными словами, в стратегическом отношении Барачка была очень важным пунктом на подступах к венгерской столице.

За поселок вторые сутки шел тяжелый бой. Противник бросил сюда около 200 танков. Во что бы то ни стало, он стремился прорваться к Будапешту, чтобы помочь окруженной группировке своих войск.

Эскадроны нашего корпуса стойко сдерживали натиск врага. Три часа, не умолкая, в упор расстреливала артиллерия его бронированные машины. Потом отошли на выгодный рубеж. Теперь мы были на косогоре, а Барачка лежала под нами в лощине. Последовавшие затем четырнадцать атак не дали фашистам никаких результатов: они не продвинулись ни на шаг.

И вот утром снова поползли танки с крестами на бортах. Бой на тридцатом километре Будапештского шоссе не утихал ни на минуту...

- Воздух!.. Воздух! - передали наблюдатели.

Два «мессершмитта» сделали крутой вираж над нашими позициями, сбросили листовки и удалились, сопровождаемые хлопками зенитных снарядов.

Пехота противника приближалась к пристрелянному батареей участку. -Я подал команду на открытие заградительного огня. Мины ложились кучно. Их разрывы, слившись воедино, образовали гребень молочного цвета. Местами его прорывали черные всплески земли - это стреляли по танкам наши пушечные батареи.

- Алло!- услышал я знакомый голос.

В окоп спрыгнул Валентин Соколов. По старой привычке потер рукой красный от мороза курносый нос, задорно блеснул глазами, представился:

- Командир штабной батареи старший лейтенант Соколов.

Какие есть вопросы?

Валентин стиснул меня в объятиях. И никто не удивился ни его шутливому представлению с непременным «Какие есть вопросы?», ни грубой мужской ласке. Все знали, что мы давнишние друзья, что примерно так выглядит каждая наша встреча в бою.

- Есть вопрос!- неожиданно выпалил старшина батареи Ашот Мирзоян. Он пришел на НП по неотложным хозяйственным делам и заодно прихватил термос с едой для разведчиков. - Как, по-вашему, скоро выбьем фашистов из Будапешта?

Соколов не успел ответить старшине.

- Глядите, глядите! - закричал Афанасьев. - Танки поворачивают к насыпи...

Я вскинул к глазам бинокль. У шоссе дымили пять подбитых танков. Около десятка машин, застыв на месте, вели огонь. Остальные действительно разворачивались в сторону насыпи, тянувшейся под углом к Барачке.

- Немедленно переноси туда огонь! - оторвался от стереотрубы Соколов.

- А что это даст?

- Переноси! - повторил Соколов. - Прикрой насыпь...

Напугай хотя бы... Ослепи!..

Я скомандовал батарее нужный доворот, хотя прекрасно понимал: не могут минометы остановить танки. Понимал это, конечно, и Валентин. В артучилище мы сидели с ним за одним столом, оба знали, на что способны пушки, а на что минометы...

- Ты чувствуешь, что может получиться? - возбужденно сказал Валентин. - Справа от второй батареи пушек, считай, нет. Туда должен подойти ИПТАП. Должен! А пока эскадроны обходятся собственными средствами. Два десятка танков - это не шутка. Сомнут эскадроны, и тогда... Надо повернуть пушки второй и, пожалуй, третьей батареи. Подтянуть два-три орудия на руках вон к тому двору. - Соколов ткнул пальцем в сторону приземистого дома, стоявшего на отшибе за высокой оградой. - И ударить по бортам танков, вдоль насыпи... Уяснил?

- Уяснить-то уяснил. А как передать об этом комбату два? Связи-то нет...

- Коня! - крикнул Соколов.

ИЗ ФРОНТОВЫХ ГАЗЕТ

ДЕРЗОСТЬ

В этом горячем бою бок о бок с сержантом Коноваловым дрался второй номер его пулемета казак Пластун. Смелыми действиями, блестящей боевой выучкой они содействовали успеху всего подразделения.

Сержант С. Денисов

Газ. «Ударная конница», № 16, 1945, 1 февр.

Мое внимание целиком поглотили атакующие танки. Некоторое время они двигались медленно. Потом у насыпи головные машины ускорили ход. Я перенес огонь минометов в глубину боевого порядка противника: разрывы мин со стелющимся густым дымом могли маскировать танки.

Позиции эскадронов ожили. За насыпью блеснули вспышки - открыли огонь приданные конникам короткоствольные полковые орудия. Заработали пулеметы...

Танки шли. Мгновения казались вечностью. Возглас Афанасьева заставил всех вздрогнуть:

- Есть!

Головная машина, та, что была дальше от нас, застыла на месте, окуталась дымом. Языки пламени охватили еще четыре танка... У изгороди приземистого домика я заметил вспышки выстрелов, подумал: «Соколов успел!»

- Шестой горит! Отдают наши пушкари! - восхищался Кнышев.

Уцелевшие танки остановились. Прошла секунда, другая. Отстреливаясь, они повернули вспять. Вторая и третья батареи не прекращали огня. Задымил еще танк...

Ритм выстрелов как-то сразу участился. Воздух раскалывался от нарастающего резкого звука противотанковых орудий. За насыпью разворачивались и вступали в бой подразделения прибывшего из резерва ИПТАПа.