Глава XVII. ВЕРШИНА ТРЕУГОЛЬНИКА

Поезжай на остров моей мечты
И поищи прекрасный берег, 
Который был бы достоин короля.

(Легенда о Хоту-матуа)

КОРОЛЬ Хоту-матуа, как повествует предание, жил в стране Марае-ренга и мечтал об острове с прекрасными берегами, который лежал где-то за восточным горизонтом. Он отправил мореходов в ладье «Ораора-миро», чтобы они нашли остров его мечты. Вскоре король сам последовал за ними в большой двойной ладье, достигавшей 90 футов в длину и 6 футов в глубину. Один корпус носил имя Отека, другой - Оуа. Короля сопровождал искусный ремесленник Ту-коиху, плывший в отдельной ладье. После многодневного плавания команды обеих лодок увидели землю, в которой Хоту-матуа узнал остров своей мечты. Когда они приблизились к западной части острова, суда разошлись; король отправился осматривать южный берег, а Тукоиху - северный. «Ладья короля шла очень быстро, но гребцы все сильнее налегали на весла, чтобы увеличить скорость. Судно обогнуло восточную часть острова, однако король не увидел здесь ровного берега, который он искал. У северного берега он заметил лодку Ту-коиху, приближавшуюся к отмели, и узнал побережье, о котором так долго мечтал. Ту-коиху не полагалось высаживаться на берег раньше короля, поэтому ремесленник обратился к богам с магическим заклинанием «Ка хакамау те конеконе!» (остановите греблю). Весла команды Ту-коиху замерли в воде, а море успокоилось; тогда гребцы короля быстро пригнали ладьи к берегу. Двойной нос королевского судна врезался в песок Анакены, и Хоту-мату'а ступил на прекрасный берег, который был достоин стать резиденцией короля. Так имя Хоту-матуа удлинило собой список прославленных мореплавателей, после того как он открыл восточный предел Полинезии, образующий вершину треугольника.

Э те уа, матаваи роа а Хиро е!
(О дождь, долгая слеза Хиро!)

Имя Руануку, божества, широко известного в Полинезии, также встречается в местной генеалогии. Весьма любопытно отметить, что в песнопении о сотворении мира упоминается Атуа-метуа - имя, похожее на имя Ату-мотуа, одного из древних богов Мангаревы. Правда, Ату означает господин, а Атуа - бог. Однако замена одного слова другим могла произойти позднее уже на острове Пасхи. Эпитеты «мотуа» и «метуа» представляют собой лингвистические варианты одного и того же слова, означающего «отец».

Атуа-метуа сошелся с Рири-туна-реи и породил «ниу». Широко распространенное в Полинезии слово «ниу» означает кокосовый орех. Но кокосовых пальм нет на острове Пасхи, и слово «ниу» означает здесь плод дерева - «миро». Слово «туна» в составном имени Рири-туна-реи означает «угорь». Это указывает на сохранившееся в отрывке воспоминание о хорошо известном мифе, согласно которому кокосовое дерево появилось из головы угря.

Главным богом острова Пасхи считался Макемаке. Подобное имя ни в одном из полинезийских мифов не присваивается могущественному богу. Метро считает, что под этой местной личиной выступал важнейший полинезийский бог Тане. Предположение подтверждается местным мифом о том, как Макемаке создал' первого мужчину на острове Пасхи. Способ сотворения очень похож на тот, которым, по мифам других частей Полинезии, пользовались Тане и Тики, создавая первую женщину. Макемаке взял красную мякоть из водяной тыквы, насыпал немного земли и слепил трех мужчин и одну женщину. Процесс насыпания земли на местном диалекте выражен словами «попо и те оне»; в этом выражении встречается общий полинезийский термин для обозначения земли - «оне» и местное слово «попо» («насыпание»), которому в других диалектах соответствует слово «аху».

Песнь о сотворении мира, впервые записанная на острове Пасхи Томсономв 1886 г. и проверенная позднее Метро, в исполнении туземцев очень напоминает образцы подобных песен, записанные в других частях Полинезии. Различные пары соединяются, чтобы произвести на свет растения, насекомых, птиц, рыб и т. д. Как и на Маркизских островах, Мангареве и Туамоту, Тики, называющийся здесь Тике-те-хату (Тики-господин), сходится с различными женами и производит многочисленное потомство. Среди жен Тики фигурирует Руруа, которая родила Рири-катеа, отца Хоту-мотуа, первого короля острова Пасхи, От другой жены по имени Хина-попоиа (Хина-собранная) у Тики родилась дочь, Хина-каухара. Образ Хина-попоиа связан, вероятно, с воспоминанием о первой женщине, известной, на других островах Полинезии как Хина-аху-оне (Девушка, созданная из земли). Таким образом, обломки мифологии острова Пасхи содержат основные элементы мифов, созданных в Центральной Полинезии.

По древним мифам, люди обязаны Макемаке изобилием съедобных растений, домашней птицы и бумажной шелковицы, из которой вырабатывалась материя. Когда приступали к посадке растения, на землю клали череп, изображавший Макемаке, и произносили заклинание, начинавшееся словами: «Като-ма-Хауа, ма Макемаке» (Сажай для Хауа, для Макемаке). Маке-маке почитался в образе морских птиц, в которых он по древним мифам, вероятно, воплощался. Изображение этого бога в виде человека с птичьей головой вырезано на скалах у деревни Оронго. Деревянные изображения Макемаке несли на руках участники праздничных процессий. В честь этого бога приносились человеческие жертвы, значительная часть которых поедалась жрецами. Различные обряды по описанию совпадают с полинезийскими, но олицетворение бога в виде человека с птичьей головой является особенностью местного искусства.

О формах религиозного ритуала почти ничего неизвестно. Жрецы руководили празднествами в честь рождения, изгоняли демонов болезни и организовывали погребальные церемонии, для которых сочиняли похоронные песнопения. Жрецы назывались здесь «иви-атуа» (люди бога); этот термин родствен мангаревскому обозначению жреческих песнопений. Человеческие жертвы назывались «ика» (рыба). Такое обозначение широко распространено по всей Полинезии и, вероятно, восходит к раннему периоду, когда религиозные жертвоприношения состояли главным образом из рыб. Колдуны и жрецы, выдававшие себя за посредников между духами умерших и их живыми родственниками, применяли те же магические приемы, что их коллеги на других полинезийских островах.

Духи умерших назывались здесь «акуаку» и изображались в виде вырезанных из дерева фигурок с выступающими ребрами и впалыми животами. По местным преданиям, духи обучили местных жителей татуировке, ознакомили с употреблением куркумовых красок и развели разновидность ямса, которую они, вероятно, принесли из страны мертвых расположенной далеко на западе. Жители острова Пасхи разделяли общее полинезийское представление о стране духов не как о месте, где мертвецов ожидают награды или наказания за прошлые деяния, но как о загробном мире, куда возвращаются бессмертные души людей.

Традиционные исторические предания сохранились почти так же плохо, как и мифология. Вскоре после поселения Хоту-матуа в Анакене его жена Ваикаи-а-хива родила мальчика. Ту-коиху перерезал пуповину и совершил ритуал, нарисовав вокруг головы ребенка царское сияние («ата-арики») в знак его высокого происхождения. Мальчик был назван Ту-махеке, и от него вел свое происхождение королевский род острова Пасхи. Изучая отрывки королевских генеалогий, Метро высчитал, что Хоту-матуа высадился на острове около 1150 г. нашей эры.

Как и в других частях Полинезии, с увеличением населения складывались новые племена, принимавшие имена предков и расселявшиеся в определенных районах острова. Верховный вождь, который выполнял также обязанности жреца, принадлежал к старшей ветви рода, происходившего от Хоту-матуа. Возглавлявшееся им племя миру пользовалось особыми привилегиями. Войны между племенами возникали часто. Из предания о войне между Длинноухими и Короткоухими следует, что на острове были две группы древних поселенцев. Поселенцы одной из групп прокалывали ушные мочки и носили тяжелые украшения, оттягивавшие уши; судя по этому указанию, Длинноухие были выходцами с Маркизских островов, где в ходу тяжелые ушные украшения. Жители другой группы не прокалывали ушей, они приплыли с Мангаревы. Длинноухие жили на восточной стороне острова, и им приписывается создание каменных изваяний с длинными ушами и сооружение каменных храмов. Корот-коухие жили на западной стороне острова и владели более плодородными землями. Выходцы с Маркизских островов воздвигали большие каменные скульптуры и строили каменные подпорные стены, тогда как мангаревцы не делали этого. Конфликт между двумя группами на острове Пасхи возник из-за того, что Корот-коухие отказались носить камни и помогать Длинноухим при постройке храма. По преданию, в войне, которая последовала за конфликтом, Длинноухие были почти уничтожены. Этим можно объяснить внезапное прекращение работ в каменоломне, а также низвержение статуй с их пьедесталов.

Куры, единственное одомашненное животное, известное древним жителям острова Пасхи, могли быть завезены только с Маркизских островов, так как на Мангареве их не было. Домашняя птица была окружена здесь большей заботой, чем в какой-либо другой части Полинезии. Куры стали символом богатства; на торжествах их раздавали в виде праздничного подарка. Чтобы защитить кур от воров, строили каменные птичники, куда их загоняли по ночам. Вхрд задвигался грудой камней, и шум падающих булыжников служил для хозяина сигналом тревоги. Чтобы увеличить яйценоскость, в птичники клали черепа, покрытые резьбой, которые якобы вселяли в кур чудесную силу Маке-маке.

Хотя, как известно, между курицей и черной морской ласточкой существует большая разница, однако обе эти птицы приносят яйца. Черные морские ласточки («ману тара») в большом количестве прилетают для кладки яиц в июле или в августе на три скалистых острова, из которых только Моту-нуи доступен для пловцов. Островки расположены у юго-западной оконечности, образуемой вулканом Рано-као. Из охоты за яйцами ласточек развился обычай ежегодного состязания за право получения первого яйца в сезоне. Рядовые воины («мата тао») господствующего племени выступали как слуги знатных участников соревнования, членам же побежденных племен не разрешалось принимать в нем участия. Отобранные для участия в соревновании слуги переплывали на Моту-нуи, где, сидя в пещерах, ждали прилета птиц. Знатные воины со своими семьями собирались на губе Рано-као, откуда наблюдали за перелетом птиц. Для защиты от ветра строились каменные дома в деревне Оронго (Место слушания). Прислушиваясь к перелету птиц и ожидая возгласа удачливого слуги, нашедшего первое яйцо, участники состязания развлекались пением и пиршествами, а также вырезали на находящихся неподалеку скалах фигуры с птичьими головами и человеческими телами, изображавшие Макемаке, бога домашней и морской птицы. Со временем это ежегодное соревнование обросло ритуальными церемониями и стало важнейшим общественным событием в жизни обитателей острова. Удачливый слуга прыгал на скалистый мыс, откуда через разделявшее острова водное пространство слышался возглас, обращенный к хозяину: «Брей голову. Яйцо твое!».

Наблюдатель в пещере под Оронго, так называемый хака-ронго-ману (слушающий птицу), передавал весть ожидающим. Счастливому хозяину присваивалось имя тангата-ману (человек-птица). После того как ему вручалось яйцо, народ провожал тангата-ману на Матавери, где в честь него устраивался пир. Затем тангата-ману уединялся на год в дома на Рано-рараку. Подробности об обязанностях и привилегиях тангата-ману до нас не дошли, известно только, что его весьма почитали и кормили за общий счет до следующего ежегодного состязания. Порядок чередования людей-птиц запоминался и передавался от поколения к поколению, как родословная царей. Культ птицы нигде в Полинезии больше не встречается; очевидно, он развился на этом острове в связи с местными особенностями. Большое значение курицы как единственного домашнего животного, ежегодный прилет черной морской ласточки для кладки яиц на ближний островок, удачное расположение деревни Оронго с ее покрытыми резьбой скалами, с которых виден прилет ласточек,- все это, естественно, привело к развитию культа птиц, который отмечается только на острове Пасхи.

На этом острове мало плодородной земли и нет лесов из высоких деревьев, которые дали бы материал для постройки домов и лодок. Каркас жилищ делался обычно из тонких согнутых шестов, в связи с чем строения были очень узки, низки и длинны. Чтобы не потерять лишнего дюйма, шесты не врывали в землю, а устанавливали в отверстиях, выдолбленных в подставках из каменных глыб. Эти каменные подставки с выдолбленными отверстиями, как и культ птиц, являются местной особенностью острова Пасхи и вызваны недостатком строевого леса.

Остров Пасхи находится в 1500 милях от Мангаревы в 1100 милях от острова Питкэрн и в 2030 милях от Южной Америки. Максимальная длина острова доходит до 13 миль, а площадь его составляет 67 кв. миль. Это вулканический остров с сухой, бесплодной почвой. Рек здесь нет, дожди выпадают редко. На острове несколько потухших вулканов; один из них, Рано Арои, достигает высоты 1600 футов.

Первым европейцем, увидевшим остров в пасхальное воскресенье 1722 г., был голландский мореплаватель Роггевеен. В то время на нем жили люди полинезийского происхождения, говорившие на полинезийском языке. Позже европейские мореплаватели, включая Гонсалеса и Кука, останавливались на острове Пасхи и завезли сюда болезни, которые производили страшное опустошение среди населения всех Тихоокеанских островов. В 1862 г. перуанцы увезли в рабство большое число жителей острова Пасхи. Из 100 человек, оставшихся и отосланных обратно по представлению британского и французского правительств, 85 умерло от оспы в море, а 15 вернулись домой и разнесли болезнь по всему острову; от оспы погибли тысячи коренных жителей острова. По скромному подсчету, до сношения с европейцами численность населения составляла 3000-4000 человек. Пятнадцать лет спустя после первого опустошения, произведенного работорговцами, население сократилось до 111 человек, среди которых было только 26 женщин. Перепись 1934 г. определила общую численность жителей острова в 456 человек.

В 1870 г. на острове поселился французский авантюрист Дютру-Борнье; он повел себя так, что католический миссионер и его паства сбежали на Мангареву (О грабительской деятельности авантюриста Дютру-Борнье более подробно рассказывает Н. Н. Миклухо-Маклай, побывавший у берегов острова Пасхи как раз в то время (Н. Миклухо-Маклай. Путешествия, т. I, 1940, стр. 142-143; его же, Собрание сочинений, т. I, 1950, стр. 46). )Уехали бы и другие жители, но шхуна была переполнена до пределов. Оставшиеся на острове расправились, наконец, с тираном, как он того заслуживал. Изгнанные жители вернулись на родину после смерти Борнье, однако трудно предположить, чтобы многие из 111 человек, оставшихся в живых, смогли сохранить и передать знания древней истории своим потомкам. Нигде в Полинезии туземное население не подвергалось такому жестокому обращению и такому разлагающему воздействию, как на острове Пасхи. Неудивительно, что местная культура была так сильно разрушена и записи, произведенные со слов оставшихся в живых, дают самые скудные во всей обитаемой Полинезии материалы. К несчастью, ранние миссионеры, поселившиеся на острове Пасхи, также не проявили никакой любознательности и не заставили своих учеников записать историю, легенды и обычаи острова (Автор ограничивается мягким упреком по адресу «ранних миссионеров», которые «не проявили любознательности» в отношении преданий и истории туземцев острова Пасхи. Он умалчивает о том, что эти миссионеры вместо «любознательности» проявили отвратительный вандализм, предав уничтожению ценнейшие памятники письменности на острове: по приказанию миссионера Эжена Эйро крепленые туземцы сожгли почти всё дощечки с драгоценными надписями (1868); лишь несколько случайно уцелевших экземпляров хранится сейчас в музеях Европы и Америки).

Ранние европейские путешественники, коллекционируя раз личные диковинки, описывали часто не только то, что видели, но и то, чего не видели. Беренс, сопровождавший Роггевеена, утверждал, например, будто местные жители были такими великанами, что матросы могли не сгибаясь пройти между их ног. Он якобы видел .даже здесь гончарные изделия, хотя известно, что на острове не было глины. Томсон, казначей с американского корабля «Могикан», описал предметы материальной культуры» которые ему удалось видеть в 1886 г., однако уже и тогда было слишком поздно собирать достоверные сведения о древних нравах и обычаях. В 1914 г. Раутледж произвела обследование острова Пасхи; собранные ею сведения об изваяниях, каменоломнях и платформах очень ценны. Позднее остров Пасхи посетил Макмиллан Браун, возбудивший интерес многих ученых своей теорией затонувшего архипелага. В 1934 г. остров посетила франко-бельгийская экспедиция; член этой экспедиции доктор Метро обрабатывал полевой материал, сотрудничая с музеем Бишопа. Мы с ним часто беседовали по этому поводу, и значительная часть сведений, заключающихся в настоящей главе, почерпнута из его рукописи, которая будет издана музеем Бишопа (Первое издание книги А. Метро вышло в свет в 1940 г. (Alfred Metraux Ethnology of T. Easter Island, Honolulu, 1940). См. С. А. Токаpeв. Новая книга о культуре острова Пасхи («Советская этнография», № 4, 1946).).

По обрывкам местной мифологии, которыми мы располагаем, можно восстановить лишь немногое. Древние боги Атеа и Папа здесь неизвестны. Тангароа выступает на острове Пасхи в виде тюленя с человеческим лицом и голосом. По местному преданию, тюлень был убит, но хотя его зажаривали в земляной печи столько времени, сколько полагается, он все же оставался сырым. Тогда люди поняли, что это не простой тюлень, а могучий вождь Тангароа. Имя Тангароа встречается также в королевской родословной, где Ронго выступает в качестве его сына. Эти скудные сведения важны как отзвук мифологии Центральной Полинезии.

Тане и Ту отсутствуют в пантеоне местных богов, а Ту-коиху выступает как древний предок. Он считается искусным ремесленником, и это напоминает нам первоначальные функции бога Ту в таитянском мифе о мироздании. Имя Хиро, славного мореплавателя в Центральной Полинезии, упоминается в заклинании, якобы обеспечивающем выпадение дождя. В первой строчке заклинания говорится:

Плохие непрочные лодки достигали в длину не более 10-12-футов. Их сшивали из большого числа мелких кусков дерева. Даже весла состояли из двух частей: короткой узкой лопасти и привязанной к ней рукоятки. Весло, составленное из двух частей, не встречается нигде в Полинезии; как и тип лодки, оно было местным изобретением, продиктованным недостатком материала. Следовавшие друг за другом европейские путешественники констатировали уменьшение количества лодок на острове Пасхи; оно объяснялось, однако, не деградацией населения, а истощением запасов дерева. Иногда местные жители подплывали к кораблям на конусообразных плотах, связанных из камыша.

Дерево на острове было такой же драгоценностью, как золото в Европе или в Новой Зеландии. Для удовлетворения неотложных нужд употреблялось минимальное количество дерева, а из обрезков делались нагрудные украшения, ритуальные принадлежности и покрытые резьбой дощечки, свидетельствовавшие о богатстве их владельцев.

Макмиллан Браун в своей работе «Народы и проблемы Тихого океана» пренебрежительно оценивал искусство и ремесла аборигенов острова Пасхи как самые примитивные в Полинезии. Это явно неверно и несправедливо. По-видимому, он не учел огромного влияния окружающей среды на все формы материальной культуры острова. Головные уборы из перьев жителей острова Пасхи значительно красивее причесок маркизанцев, таитян и жителей Самоа и Тонга.

Замечательна также местная лубяная ткань; недостаток сырья заставил прибегнуть к сшиванию одежды костяной иглой. Резные деревянные украшения, каменные изваяния с их декоративной техникой (изображение радужной оболочки глаз с помощью кольца из раковины, а зрачка - с помощью черного обсидиана) - все это ставит местные изделия наравне с самой замечательной продукцией Полинезии. Браун порицал также жителей острова Пасхи за недостаточное использование кости, щитков черепах и обсидиана для инкрустации их деревянной резьбы. Но ведь инкрустация была неизвестна и другим крупным ветвям полинезийского племени. Наиболее несправедливой критике подверглись орудия труда, которые он объявил детскими игрушками. Тесло, или «токи», описывается Брауном как тупой круглый камень, изредка отточенный с одного края или гладко отесанный. Очевидно, это описание относится к орудиям, употреблявшимся для первоначальной обработки глыб, из которых вырезались каменные скульптуры. Браун совершенно не заметил тесел, применявшихся здесь при работах по дереву, и выделанных лучше, чем на Мангареве и Самоа. Некоторые из них красивой формы, но с тупым краем, вероятно, использовались как тесла для отделки каменных изваяний после того, как их переносили из каменоломни.

Каменные статуи острова Пасхи поразили воображение многих ученых, и вокруг них создалась атмосфера тайны. Некоторые ученые считают даже, что они являются произведением какой-то вымершей расы, обитавшей на исчезнувшем материке. Однако разгадка тайны лежит у ног этих скульптур. Большие каменные изваяния встречаются и на Маркизских островах и на острове Раивавае, а более мелкие - на островах Общества, Гавайских и в Новой Зеландии. Жители острова Пасхи принесли искусство резьбы по камню с Маркизских островов на свою новую родину, где они выработали местный стиль, приспособленный к новому материалу - мягкому, легко поддающемуся обработке вулканическому туфу, добывавшемуся в погасшем кратере Рано-рараку.

У изваяний - продолговатые лица, длинные тела и руки, но нет ног. Фактически это бюсты. Некоторые скульптуры расставлены на каменных платформах около берега, другие - рассеяны по всему острову. У статуй, которые воздвигались на площадках, были широкие основания для большей устойчивости. У других фигур основания сделаны в форме кольев, которые вбивались в землю.

Процесс вырезывания этих статуй можно проследить по незаконченным образцам, еще лежащим в каменоломне кратера Рано-рараку. Вначале фигурам придавался общий контур с лицом, обращенным вверх. Затем подрезались и округлялись бока, причем оставлялся узкий гребень вдоль спины, чтобы статуи оставались неподвижными. Наконец, и эта кромка вырубалась, готовая фигура передвигалась к тому месту, где ее хотели установить. Здесь окончательно стесывался спинной гребень. Около некоторых фигур в каменоломнях найдены грубые каменные орудия, сделанные из твердых кусков туфа и, по-видимому, оставленные мастерами-ремесленниками, когда прекратились работы в этой древней мастерской.

Макмиллан Браун высказал мнение, что статуи изображают своих таинственных творцов, жителей погрузившегося ныне в океан архипелага - сильных и властных людей с выдающимися подбородками и презрительно надутыми губами. От такого утверждения антрополог может прийти в ужас: если изваяния острова Пасхи похожи на их создателей, тогда и изваяния Маркизских островов с их круглыми, совиными глазами, с широкими крыльями носов, ртами во всю ширь лица должны тоже, по-видимому, изображать своих творцов. Какими кошмарными чудовищами предстали бы перед нами скульпторы Полинезии, если бы их можно было вызвать из загробного мира и они действительно оказались бы похожими на свои творения!

Говорили о трудности переноски изваяний. Это считалось аргументом в пользу предположения, будто многочисленное население стекалось отовсюду в каменоломни с канатами и механическими приспособлениями для перетаскивания тяжестей. Современные жители острова Пасхи считались, слишком слабыми и ленивыми, чтобы происходить от предков, способных выполнить такую тяжелую работу. Но ведь тонганцы, гавайцы, таитяне и жители Маркизских островов, как известно, передвигали большие каменные глыбы и устанавливали их на месте при помощи канатов, деревянных рычагов, балок и подпорок и строили также наклонные плоскости из земли и камня. Предположение Брауна, что изваяния могли быть передвинуты только тысячами рабов с воображаемого архипелага, основано главным образом на том, что одно из изваяний Достигает 50 футов в вышину. Но оно и не было передвинуто из каменоломни. В среднем же высота скульптур колеблется от 10 до 15 футов, а вес - от 4 до 5 тонн. Я сомневаюсь, чтобы эти изваяния были тяжелее, чем бревна, которые маорийцы приносили из леса для строительства своих военных лодок или для цельных коньковых балок больших общественных домов. Люди могут совершить многое, объединив свои усилия, особенно если общественные работы производятся по случаю празднества и сопровождаются пиром, согласно полинезийскому обычаю.

Вероятно, первоначально каменные изваяния изображали богов и обожествленных предков, но с течением времени они приобрели декоративный характер. Изваяния с основаниями в виде кольев не предназначались к установке на каменных площадках храмов и врывались в землю для украшения или как межевые знаки округов и дорог. Так как у всех изваяний, оставшихся в каменоломне, основания сделаны в виде кольев, можно предположить, что заказы для платформы были уже все выполнены и осталось только украсить дороги, когда война или вторжение белых чужеземцев заставили навсегда прекратить работы по строительству.

Каменные храмы на острове Пасхи, как и на других полинезийских островах, строились около береговой линии, однако теория, связывающая такое размещение с желанием оказать магическое влияние на море и предотвратить его вторжение, необоснованна. Близ берега строилась обычно каменная подпорная стена; с внутренней стороны к ней примыкала насыпь, благодаря чему создавалась наклонная поверхность, заканчивающаяся низкой, иногда ступенчатой оградой. Средняя часть подпорной стены «была выше, чем боковые крылья, и образовывала приподнятую платформу, на которой размещался целый ряд скульптур, обращенных лицом ко внутренней части острова и установленных на плоских каменных пьедесталах. За низкой внутренней оградой была расположена грубо вымощенная площадка, напоминавшая мощеные площадки марае других архипелагов. Все отгороженное место в целом носило название «аху», которое обычно употребляется в Полинезии для обозначения приподнятой платформы в конце двора марае. Для погребения умерших в толще камня делались ниши или склепы. Этот обычай существовал не только на острове Пасхи. Позднее, когда были забыты религиозные ассоциации и ритуал, аху стали использовать как кладбище. Такова была вторичная функция древних строений.

Деревянные дощечки с вырезанными на них знаками представляли собой величайшую проблему при попытках разрешения так называемой «загадки» острова Пасхи. Согласно легенде, король Хоту-матуа привез с собой 67 таких дощечек с острова Марае-ренга. Если это так, то употребление дощечек должно было быть распространено на родине короля. Но культурные и мифологические источники указывают на Маркизские острова и на Мангареву как на места происхождения предков населения острова Пасхи; между тем ни на одном из этих островов, как и нигде в Полинезии, не сохранилось даже воспоминания о подобных дощечках. Завезены ли они на остров Пасхи из какой-нибудь другой страны за пределами Полинезии или созданы местными жителями?

Исследователи Полинезии были поражены, узнав, что иероглифы, подобные начертанным на дощечках острова Пасхи, были обнаружены на древних печатях, найденных при раскопках в Мохенджо-Даро в долине Инда (Индия). Один из европейских ученых расположил в параллельные колонки несколько знаков с печатей и с дощечек острова Пасхи; иероглифы оказались сходными или даже идентичными (Имеется в виду венгерский лингвист Хевеши. Против его теории яаличия связи между письменами острова Пасхи и древней письменностью Мохенджо-Даро энергично выступил Метро. В возникшей между ними полемике Хевеши был поддержан видным венским ученым Хейне-Гель-дерном и некоторыми другими исследователями. Те Ранги Хироа примкнул к точке зрения Метро). Однако тщательное сравнение, произведенное Метро, показало, что некоторые мотивы казались схожими лишь из-за неточности воспроизведения рисунка. Во всяком случае совпадение знаков должно скорее вызвать сомнение в их общем происхождении, чем подтвердить его. Не раз уже отмечалось, что изображения не остаются идентичными в течение длительных заимствований. Остров Пасхи расположен на расстоянии свыше 13000 миль от Мохенджо-Даро, цивилизация которого восходит к 2000 году до нашей эры. Как могли эти знаки сохраниться, пока люди в борьбе со стихиями осваивали расстояние, превосходящее 13 000 миль, на протяжении 3000 лет? Как могли они прибыть на одинокий остров Пасхи, не оставив следа даже в Марае-ренга, откуда, по преданию, Хоту-матуа привез деревянные дощечки?

Мы не можем согласиться с предположением, что эти дощечки были завезены из Мохенджо-Даро, также и потому, что на дощечках острова Пасхи отмечено расположение «бустрофедон», при котором правильно расположенные строчки чередуются с перевернутыми верхом вниз. Такое расположение иероглифов не обнаружено на печатях Мохенджо-Даро. Кроме того, дощечки острова Пасхи вырезаны из местного или принесенного течением дерева, причем самые большие из них сделаны из лопасти ясеневого весла, которое могло быть прибито течением к острову Пасхи лишь в начале XVIII в. Нет сомнений в том, что дощечки вырезаны на острове Пасхи значительно позже времен Хоту-ма-туа и были связаны с этим королем легендой для придания им большей древности, которая так почитается всеми полинезийцами.

Дощечки из местного дерева представляют собой плоские продолговатые куски с округленными краями и аккуратно вырезанными мелкими параллельными желобками, которые разграничены отчетливыми гребнями. Начиная с нижнего желобка, на одной стороне дощечки гравер работал слева направо; когда он достигал правого края, он повертывал дощечку верхом вниз, для того чтобы и второй ряд вырезать слева направо. Обе стороны дощечки и даже боковые ребра полностью покрыты рядами знаков. Так как трудно предположить, что записанный текст религиозных гимнов или преданий всегда мог точно соответствовать размеру дощечки и полностью заполнять ее во всех случаях, приходится допустить, что эти знаки были чисто рисуночными и не представляют собой особой формы письменного языка.

Эти дощечки назывались «коухау», что на диалектах жителей острова Пасхи, Мангаревы и Маркизских островов означает прут из дерева хибискус (хау). На Маркизских островах связки прутьев из хибискуса расставлялись в вертикальном положении по углам священных платформ, как особые храмовые регалии. На Мангареве термином «коухау» обозначали хибискусовые прутья, которыми отбивали такт при исполнении некоторых ритуальных песен и танцев. Судя по употреблению термина «коухау» на острове Пасхи, возможно, что художественные мотивы, вырезались первоначально на жезле из хибискуса, причем необходимость вырезать вдоль стержня может объяснить расположение знаков в виде длинных рядов. Возможно, что в связи с необходимостью использовать длинные куски дерева для других целей резьба была перенесена с жезлов на более короткие куски, имевшие форму дощечек, которые, однако, сохранили первоначальное название «коухау».

Дощечки употреблялись на различных празднествах так называемыми «ронгоронго», исполнителями старинных песен. На Мангареве певцы, выступавшие на празднествах и во время религиозных обрядов, также назывались ронгоронго. На Маркизских островах жрецы-шаманы, исполнявшие религиозные песни, назывались о'оно, что является диалектологическим вариантом слова оронго. Во время песнопений ронгоронго острова Пасхи держали обычно дощечку в руках. Когда позднее одному жителю острова Пасхи показали такую дощечку, он взял ее в руки и начал петь. Связь между песнопением и дощечкой казалась очевидной. Европейцы никогда не сомневались в том, что разные знаки, вырезанные на дощечке, определенно соответствуют словам песнопений и являются, следовательно, формой письменности.

Когда епископ Тепано Жоссен услышал песнопение острова Пасхи, исполнявшееся якобы по дощечке, он записал слова, произносившиеся певцом, сличая их с различными знаками дощечки. На основе анализа записанного текста им были определены короткие названия отдельных знаков (некоторые из них очевидны, но многие сомнительны). Но несмотря на то что вся композиция преподносилась как песнопение, в ней не было связного смысла; очевидно, она была сымпровизирована на месте, чтобы удовлетворить желание белого человека услышать обрядовое пение по знакам на дощечке. Любой полинезиец умеет импровизировать. Однажды я сам, растягивая нараспев свое повествование, сымпровизировал песнопение для европейской аудитории, которая не понимала языка. Ни певец, выступавший перед епископом, ни я не имели ни малейшего желания мистифицировать слушателей, обоими нами руководило желание доставить им удовольствие.

Рассматривая вопрос о дощечках с точки зрения их, полинезийского происхождения, я склоняюсь к предположению, что исполнители песнопений ронгоронго первоначально вырезали фигуры, изображавшие Макемаке, и художественные мотивы, связанные с культом птиц на жезлах «коухау», которые они, выступая, держали в руках. Позже эти мотивы стали изображать на деревянных дощечках, которые полностью покрывались резьбой из-за естественного желания сэкономить место. Для полного использования материала на дощечках вытесывались или вырезались желобки, чтобы резьба образовывала правильные ряды. Обычная техника работы слева направо сочеталась с желанием поставить первый знак последующего ряда близко к последнему знаку предыдущего ряда. Это вело к расположению последовательных рядов по способу «бустрофедон». Художественное стремление избежать монотонного повторения небольшого числа знаков приводило к тому, что основные мотивы, заимствованные из культа птиц, стали разнообразить и добавлять новые, чисто декоративные изображения. Так дощечки стали произведением местного искусства и, подобно другим ценным вещам, получали собственные имена; то же самое происходило с нефритовыми украшениями в Новой Зеландии. Подобно другим полинезийцам, жители острова Пасхи знали свои песнопения и родословные наизусть. Они держали дощечки в руках, как ораторский жезл (Излагаемая здесь автором гипотеза происхождения письменности острова Пасхи, совпадающая со взглядами Метро, заслуживает серьезного внимания, но она не может считаться окончательным разрешением вопроса. В последние годы советскими учеными Б. Г. Кудрявцевым, Ю. В. Кнорозовым и Н. А. Бутиновым сделан крупный шаг вперед к решению данной проблемы).

Авторы псевдонаучных книг с пренебрежением отзывались о жителях острова Пасхи. Они нагромождали одно ошибочное утверждение на другое, изображая местное искусство и ремесла такими бедными и бездарными, что задача создания каменных изваяний стала казаться непосильным делом для предков современного населения острова.

«Загадка» острова Пасхи была запутана трактовкой декоративных дощечек как формы письменности, которая, как известно, чужда полинезийской культуре. Культура жителей острова Пасхи была приписана никогда не существовавшему мифическому народу только потому, что западная цивилизация в настоящее-время не в состояний производить каменные скульптуры без стальных орудий и перевозить их без помощи машин. Бесспорным, однако, остается тот факт что потомки Хоту-матуа использовали сырье своего маленького острова с такой изобретательностью, которая поставила в тупик западных ученых. Попытки откопать вымершую цивилизацию потонувшего материка, чтобы объяснить памятники, созданные силами жителей острова Пасхи, - это величайший из комплиментов, который когда-либо высказывали по адресу энергичного народа каменного века.