НОВОСТИ    ЭНЦИКЛОПЕДИЯ    КНИГИ    КАРТЫ    ЮМОР    ССЫЛКИ   КАРТА САЙТА   О САЙТЕ  
Философия    Религия    Мифология    География    Рефераты    Музей 'Лувр'    Виноделие  





предыдущая главасодержаниеследующая глава

Глава десятая

Общие выводы относительно климата Уссурийского края и причины, обусловливающие его особенный характер. - Общий взгляд на колонизацию этой страны

Во время своего пребывания в Уссурийском крае я производил в течение пятнадцати месяцев метеорологические наблюдения, которые, конечно, не могут считаться совершенно точными при постоянных передвижениях с места на место, но тем не менее дают хотя приблизительное понятие о климате этой интересной страны (Совершенная точность метеорологических наблюдений во время постоянных передвижений с места на место никогда не может быть достигнута, даже при самой большой аккуратности путешественника и самых лучших инструментах. Часто в один и тот же день в условные часы случается делать наблюдения то горной пади, то на перевале через хребет, то в широкой долине, следовательно, в местностях, физические условия которых далеко не одинаковы. Притом же иной месяц приходится, как, например, мне, странствовать внутри страны, другой - на берегу моря, иногда в местности степной, в другой раз в местности лесистой и т. д.

Принимая в соображение все эти обстоятельства, конечно, нетрудно заключить, что метеорологические данные, добываемые во время путешествия, могут быть только приблизительными).

Более точные данные я могу сообщить лишь относительно весны в ханкайском бассейне, которую я наблюдал там два года сряду и оба раза на одном и том же месте. Во всяком случае, не вдаваясь в подробности, более или менее подверженные случайностям и приобретающие достоверность через долгий ряд наблюдений, в настоящем рассказе я ограничусь указанием только главных черт климата Уссурийского края и тех причин, которые обусловливают его особенный характер.

Начну с того, что, несмотря на довольно южное положение этого края - между 42 и 48° северной широты, здешний климат далеко не может сравниться с климатом соответствующих местностей Европы и в общем характеризуется гораздо большею суровостью. Таким образом, средние месячные цифры из наблюдений, мною произведенных, а равно средние выводы для зимы, весны, лета, осени и целого года, следующие:

Месяцы Средняя температура Времена года Средняя температура
Декабрь -10,3 * *
Январь -17,1 Зима -13,2
Февраль -12,1 * *
1868 -5,0 * *
Март * -4,1 *
1869 -3,2 * *
1868 +5,2 Весна +3,7
Апрель * +4,6 *
1869 +4,1 * *
Май +10,5 * *
Июнь +13,0 * *
Июль +16,0 Лето +15,0
Август +16,0 * *
Сентябрь +9,4 * *
Октябрь +3,8 Осень +3,0
Ноябрь +4,1 * *

Если для сравнения обратимся к различным местностям Европы, то увидим, что даже Архангельск, лежащий под 64° северной широты, имеет меньшую среднюю температуру зимы (-10,1° Р). Между тем как средняя температура этого времени года для местностей, находящихся на одинаковой широте с Уссурийским краем, колеблется от -7,6° Р (Царицын 48° северной широты) до +5,7° Р (Перпиньян 42° северной широты). Затем близко подходящую среднюю температуру весны в Европе имеют Псков и Митава, лежащие на 8 или даже 9° севернее Уссурийского края и притом в восточной полосе европейского материка, где климатические условия, как известно, гораздо менее благоприятны, нежели в западной его части. Разница же в средней температуре весны различных пунктов Западной Европы с соответствующими по широте местами Уссурийского края простирается до +8,5° Р.

Относительно лета всего более встречается сходство между Уссурийским краем (Средняя температура июля - самого жаркого месяца в умеренном поясе - равняется таковой же температуре августа, вероятно, вследствие дождей, которые господствуют тогда в Уссурийском крае и, конечно, уменьшают общую сумму июльского тепла) и европейскими местностями, так как подобную же или близко подходящую среднюю температуру имеют в России Тамбов (52° северной широты), Курск (51° северной широты) и Житомир (50° северной широты), а в Западной Европе Фрейберг (50° северной широты), Дрезден (51° северной широты), Руан (49° северной широты) и др.

Осень Уссурийского края, как весна и зима, имеет гораздо низшую температуру относительно соответствующих мест Европы, и эта разница доходит в восточной половине нашего материка до +7,5° Р (Севастополь 44° северной широты), а в западной -более чем +9,5°Р (Ним 43° северной широты).

Наконец, если возьмем среднюю температуру целого года (+2,1°Р), то увидим, что соответствующая ей изотерма (+2°Р) в Европе проходит севернее Вазы (63° северной широты), Петрозаводска (61°северной широты), Вологды (59° северной широты), Казани (55° северной широты) и южнее Уфы (54° северной широты). Таким образом, даже в восточной части европейского материка местности со среднею годовою температурою, равною таковой же температуре Уссурийского края, лежат в самом меньшем случае на 6°, а в самом большем случае-15° севернее, нежели этот последний.

Но еще более, нежели подобные сравнения, об особенном характере климата Уссурийского края свидетельствуют те отдельные, в высшей степени интересные факты, которые мне удалось наблюдать.

Таким образом, даже странно сказать, что наибольший мороз, наблюдавшийся мною в этом крае, был равен -28,8° Р (Необходимо оговорить, что все показания морозов в 1868 г. относятся к 6 часам утра, т. е. времени, в которое я производил первое дневное наблюдение. Не имея тогда термометра minimum (который получил только в 1869 г.), я не мог определить наименьшую температуру в течение целых суток, а по всему вероятию, эта температура была еще ниже здесь приведенной) 2 января 1868 г. при устье р. Даубихе (Арсеньевка), под 45° северной широты. Затем, в феврале того же года наибольший мороз наблюдался 24-го числа этого месяца на р. Сунгаче (Партизанская) и равнялся -26,6°, притом в течение всей зимы 1867/68 г. не было ни одной оттепели, так что морозы стояли день в день, изменяясь только в силе своей напряженности.

Затем обе весны, проведенные мною на оз. Ханка (при истоке из него р. Сунгачи), характеризовались частыми, иногда сильными холодами. Так, наибольший мороз в марте 11868 г. выпал 4-го числа и равнялся -21,3° Р, а в следующем году только с 23-го числа этого месяца в полдень термометр в тени показывал постоянно выше нуля (В 1868 г. термометр в полдень в тени показывал постоянно выше нуля с 18 марта), между тем как ночью в течение всего марта он постоянно падал ниже точки замерзания.

В апреле 1869 г. из 30 дней этого месяца термометр minimum 23 раза (В 1868 г. я не имел термометра minimum, а потому и не мог узнать наименьшие суточные температуры в продолжение весны этого года) показывал мороз, доходивший до -6° Р, и даже 4 мая он упал до - 0,9° Р, после чего уже всегда стоял выше нуля.

Вследствие таких сильных и постоянных холодов как в зимние, так и в первые весенние месяцы не только Уссури, но даже оз. Ханка покрыты льдом около пяти месяцев (Уссури обыкновенно замерзает в начале ноября и вскрывается в начале апреля. Оз. Ханка замерзает во второй половине ноября и очищается окончательно ото льда в последних числах апреля или даже в начале мая. (В 1868 г. лед на восточной стороне озера взломало 14 апреля; в 1869 г. - 18-го числа того же месяца. Однако в том и другом случае лед носился по озеру громадными массами до конца апреля и окончательно растаял только в начале мая.)).

Относительно количества снега, выпадающего зимою в Уссурийском крае, можно сказать, что в один год выпадает его много, даже очень много, в другой же, наоборот, мало. Таким образом, в зиму 1867/68 г. как на Уссури, так и в ханкайском бассейне снег лежал на три фута толщины (На восточном берегу Ханки сугробы, навеваемые со льда озера, в 1868 г. имели 10-12 футов вышины, и последние их остатки я видел 25 апреля) (в долинах между горами даже на четыре фута), между тем как в следующую, 1868/69 г. зиму, он залегал везде только на 1-l1/2 фута. Притом же в обе зимы снег был сухой, как песок (Так как зимою здесь не бывает оттепелей), и таял очень медленно, так что весною 1868 г. первые проталины и разливы показались только в конце марта (Весною 1869 г. проталины появились очень рано, в конце февраля, так как снегу было мало, да и тот сдувало ветром с выжженных мест сунгачинских равнин. Однако разливы и в этом году появились также в конце марта).

Мне кажется, что малое количество зимнего снега вознаграждается, по крайней мере в ханкайском бассейне, весенними метелями, которые в 1869 г. были особенно обильны в марте и частью в апреле

(Снежных дней было в марте - 1868 г. 9, 1969 г. 11.

Снежных дней было в апреле - 1868 г. 1 1869 г. 7.

Первый дождь шел 8 марта - 1868 г. - 1869 г. 28 марта.

Дождливых дней в марте - 1868 г. 3 1869 г. 2.

Дождливых дней в апреле - 1868 г. 4 1869 г. 7.

Первый удар грома 13 мая - 1868 г. - 1869 г. 20 апреля.,)

так что последняя из них, даже довольно сильная, случилась 18-го числа этого месяца (Кроме того, небольшой снег шел еще 30 апреля того же года). Однако в то время, когда ночные морозы весною стоят в ханкайском бассейне до начала мая, прибыль дневного тепла в апреле происходит очень быстро, хотя также случается, что после жаров снова наступают холода.

Наибольшее тепло в поддень в тени
* 1868 г. 1869 г.
в марте 28-го = +6,2° Р 27-го=+7,1° Р
в апреле 11-го =+19,6° Р 25-го =+17,9° Р

Обращаясь затем к лету Уссурийского края, мы находим в нем смесь и континентального и морского климата. Характер первого выражается в сильных жарах, наступающих уже с половины мая и доходящих в этом месяце до +23,4° Р в тени (Наибольший жар в тени, наблюдавшийся мною в ханкайском бассейне, был 18 августа 1867 г. в 2 часа пополудни и равнялся + 24,4°. В том же году наибольший жар в июле, также в тени, был 6-го числа этого месяца в 2 часа пополудни - +23,5°Р на нижней Уссури. Затем из наблюдений лета 1869 г. наибольший жар в полдень в мае был 21-го числа на р. Сиянхе (Комиссаровка) +23,4° Р; в июне того же года наибольшая температура в полдень наблюдалась 11-го числа на средней Лефу (Илистая) +23,7° Р. Температура воды в это время в среднем быстром течении Лефу (Илистая) +21° Р.

К сожалению, во все времена пребывания в Уссурийском крае я не имел термометра maximum и потому должен был довольствоваться только данными, доставляемыми обыкновенным термометром в условные часы наблюдений); второй, т. е. приморский климат, заявляет в то же время о себе обилием водных осадков. Действительно, почти ежегодно во всем Уссурийском крае летом, обыкновенно в июле, реже в августе, идут сильные дожди, которые продолжаются около месяца и иногда льют суток по трое и более без перерыва (В июле 1867 г. дождливых дней было 14. К сожалению, за все время пребывания в Уссурийском крае мне только однажды, именно в 1867 г., удалось наблюдать дождливый период). Вследствие этих дождей реки выступают из своих берегов и затопляют долины, часто более чем на сажень глубины.

Редкий год не случается таких историй (Наводнений в Уссурийском крае не было только в 1862 г. и затем в 1869 г. По крайней мере, в последнем случае до конца августа (т. е. до времени моего отъезда с Уссури) стояла засуха, между тем как на побережье моря в ханкайском бассейне в то же самое лето весь июль стояли по утрам сильные туманы и часто шел дождь), и они составляют одну из главных причин, препятствующих развитию земледелия, в особенности на самой Уссури. Сверх того, побережная полоса подвержена действию морских туманов, которые господствуют здесь в июне и июле. Впрочем, эти туманы бывают только на восточном склоне Сихотэ-Алиня и редко показываются на западной его стороне.

Относительно осени я имею собственные наблюдения только для побережья Японского моря. Из этих наблюдений можно сказать, что осень здесь едва ли не самое лучшее время года, в которое погода стоит большею частью ясная и притом умеренно теплая (Первый мороз (в 41/2 час. утра) в заливе Посьета мною наблюдался 2 октября и равнялся -2,3° Р; первый снег шел там же 16 октября). Впрочем, нужно заметить, что береговая полоса, более подверженная влиянию моря, вероятно, имеет климат, значительно разнящийся от климата собственно Уссурийского края, т. е. страны, лежащей по западную сторону Сихотэ-Алиня, и более проявляющий морской характер.

Сообразив все сказанное о климате Уссурийского края по тем немногим и отрывочным данным, которые приведены выше, мы все-таки, как кажется, вправе заключить, что страна эта, несмотря на свое приморское положение, имеет гораздо более континентальный, нежели морской климат.

Долгая холодная зима, ясная осень и поздняя весна служат неоспоримыми доказательствами континентальности климата, в то же время как дождливое, хотя и довольно жаркое лето выражает собою, климат приморских стран.

Такой особенный характер климата обусловливает и особенный склад природы Уссурийского края, представляющей, как мы уже видели, в растительном и животном мире оригинальную смесь северных и южных форм.

Это явление в особенности замечательно относительно растений, которые, конечно, не могут, подобно животным, избегать неблагоприятных климатических условий посредством зимней спячки или перелета в теплые страны.

Произрастание южных травянистых однолетних растений в Уссурийском крае, где зима так много сурова, объясняется тем, что сумма тепла, доставляемого жарким летом этих местностей, вполне достаточная для их развития, между тем как зимою они сохраняются семенами, корневищами и клубнями в земле, под снегом или под водою, следовательно, избегают неблагоприятных условий климата. Но обращаясь затем к южным формам древесных и кустарниковых растений, которые благополучно переносят здесь двадцатидевятиградусные морозы и долгую, вообще суровую зиму, мы встречаем весьма замечательный факт, указывающий, насколько гибка организация каждого растительного вида и насколько он может, конечно через ряд генераций, применяться к неблагоприятным физическим, условиям.

Вместе с тем мы находим здесь одно из бесчисленных подтверждений великой теории Дарвина, по которой "в борьбе за существование" право на успех всегда принадлежит более совершенному, лучше организованному типу. В те далекие времена, когда происходило здесь распространение южных растений, на границе полосы, где они сталкивались с неблагоприятными климатическими условиями севера, по всему вероятию, гибло множество этих растений, но сохранялись единичные экземпляры, имевшие в своей организации уклонения, выгодные для борьбы с враждебными влияниями внешней среды. Такие "выборные" индивидуумы передавали свои уклонения потомству, которое упрочивало и совершенствовало их в постоянной борьбе с теми же самыми неблагоприятными влияниями, и таким образом через ряд генераций выработался вид, способный произрастать при таких климатических условиях, при которых другие его собратья должны неминуемо погибнуть.

Особенный склад климата Уссурийского края обусловливается действием различных физических причин, заключающихся, главным образом, в следующем.

1. Влияние моря. В Уссурийском крае, как и везде, соседнее Японское море оказывает большое влияние на климат страны, но это влияние более вредное, чем полезное. Оно выражается в обилии водных осадков и в общем способствует понижению средней годовой температуры.

Подобное неблагоприятное действие Японского моря на климат прибрежной Маньчжурии зависит от направления двух главных течений, замечаемых в этом море. Первое из них - теплое, движется из Желтого моря, вдоль западных берегов Японских островов и даже вдоль южной части острова Сахалин, другое же - холодное, направляется из Охотского моря, через Амурский лиман в Татарский пролив, возле самого берега материка, и простирается до южной оконечности Кореи (Подробные исследования течений Японского моря, его глубины, температуры воды, прилива и отлива, господствующих ветров и т. д. находятся в прекрасной книге академика Шренка "Очерк физической географии Северояпонского моря").

Понятно, что вследствие подобного распределения теплого и холодного течений материковый берег далеко не пользуется тем климатом, какой мы находим на противоположном островном берегу. Действительно, холодное течение, изобилующее льдами даже позднею весною при постоянном господстве летом южных и юго-западных ветров, обусловливает на берегу материка обилие летних туманов и дождей, понижающих в свою очередь среднюю температуру этого времени года.

С другой стороны, постоянные северо-западные и западные ветры зимою парализуют то смягчающее влияние, какое могло бы иметь тогда незамерзающее море. Действию последнего в особенности подвержена береговая полоса, в которой изотермы сравнительно с внутренними частями Уссурийского края должны, по замечанию Максимовича, опускаться, по крайней мере, градуса на два к югу.

Вследствие тех же причин растительность береговой полосы позднее развивается весною и вообще беднее сравнительно с растительностью местностей, лежащих внутри страны под одинаковыми градусами широты.

2. Направление господствующих ветров. Другая важная причина, действующая, но опять-таки неблагоприятно, на климат Уссурийского края, заключается в господстве здесь осенью и зимой западных и северо-западных ветров, а весною и летом южных и юго-западных. Хотя, конечно, в них нет той правильной постоянности, какую мы встречаем в странах муссонов или пассатов, но все-таки вышеназванные направления воздушных течений значительно преобладают здесь над всеми прочими.

Нижеследующая таблица, вычисленная из наблюдений, мною произведенных, представляет распределение ветра в Уссурийском (преимущественно Южноуссурийском) крае по месяцам и временам года.

1867-1869 гг. Число наблюдений В процентах
северное северо-восточное восточное юго-восточное южное юго-западное западное северо-западное1 тихо2
Январь 93 0,00 0,00 1,00 7,53 1,08 1,08 17,20 4,30 68,82
Февраль 87 2,30 0,00 1,15 3,45 9,20 6,90 12,64 0,00 64,37
Март * * * * * * * * * *
1868 91 1,10 8,78 1,10 4,40 7,69 35,16 18,68 3,30 19,78
1869 92 4,35 3,26 3,26 6,52 9,78 14,13 12,07 15,22 31,52
Апрель * * * * * * * * * *
1868 89 6,75 1,12 1,12 0,00 23,60 28,09 13,48 1,12 24,72
1869 86 2,33 1,16 0,00 0,00 19,65 31,40 11,65 4,65 29,07
Май 93 2,15 3,23 1,08 2,15 19,35 32,26 16,13 5,38 18,28
Июнь 90 0,00 6,67 4,44 11,11 33,38 23,33 0,00 1,11 20,20
Июль 90 2,22 11,11 12,22 10,00 21,11 8,88 0,00 0,00 34,44
Август 93 3,23 0,00 4,00 9,68 19,36 11,83 15,05 5,38 31,18
Сентябрь 89 3,26 3,26 0,00 7,77 17,98 5,62 15,73 3,26 42,69
Октябрь 9 34,30 1,80 0,00 7,53 8,60 2,15 2,15 24,73 49,46
Ноябрь 90 12,22 3,33 17,77 0,00 2,22 2,22 0,00 8,88 53,33
Декабрь 93 6,46 0,00 1,80 0,00 0,00 4,30 17,20 17,20 53,76
Весна 451 3,33 3,55 1,33 2,88 15,97 28,16 14,41 5,99 21,61
Лето 273 1,84 5,86 6,96 10,25 24,54 14,99 5,13 2,16 28,20
Осень 272 6,62 2,54 5,88 5,15 9,56 3,31 5,88 12,45 48,53
Зима 273 2,89 0,00 0,73 3,65 3,31 4,04 15,81 7,33 62,46
Год 1,269 3,62 3,07 3,47 5,12 13,79 14,74 10,87 6,07 38,61

1 Ветры с тройным обозначением, например ЮЮЗ, отнесены в настоящей таблице к стороне большого склонения, т. е. в данном примере к югу.

2 Постоянное преобладание на стороне затишья происходит вследствие того, что из трехкратных ежедневных наблюдений два раза приходилось на утро и вечер, когда ветер обыкновенно стихает.

Неблагоприятное их действие на климат Уссурийского края выражается в том, что южные ветры летом приносят огромное количество влаги и тем обусловливают ежегодные периодические дожди, которые, конечно, много уменьшают сумму летнего тепла. Наоборот, зимою западные и северо-западные ветры, дующие с материка, приносят сухость и ясность воздуха, но вместе с тем, будучи постоянно холодными, они понижают еще более среднюю температуру этого времени года.

3. Невыгодное расположение горных хребтов по окраинам всего амурского бассейна. Если обратимся к географическому положению всего амурского бассейна, то увидим, что в общем своем очертании он представляет форму квадрата, обставленного со всех сторон горными хребтами На севере Становой хребет отделяет его от бассейна Лены; на востоке Сихотэ-Алинь ограждает берег Японского моря; на юге стоит высокою стеною Чанбошань; наконец, на западе Хинган разделяет Маньчжурию от Монголии.

Такое расположение хребтов по окраинам оказывает большое влияние на климат всего Амурского, а вместе с тем, конечно, и Уссурийского края. В особенности важно положение Станового хребта и Чанбошаня, из которых первый имеет около 5000 футов [1525 м], между тем как последний поднимается вдвое выше.

Понятно, какие невыгодные условия вытекают из такой разницы в высоте северного и южного хребтов. Невысокие Становые горы почти не защищают Амурский край от действия страшных холодов Северной Сибири, между тем как Чанбошань заслоняет собою благоприятное влияние теплой Китайской низменности и Желтого моря, а через то, конечно, способствует более суровому климату стран, к северу от него лежащих.

Из двух других хребтов - Хингана и Сихотэ-Алиня - последний оказывает несравненно большее и притом благотворное влияние тем, что много защищает собою Амурский край от неблагоприятного действия холодного тока Японского моря. В особенности сильно выказывается значение берегового хребта на низовьях Амура, где местности, лежащие недалеко друг от друга (Например, Де-Кастри и Мариинск (всего 65 верст)), но только по западную или восточную его сторону, представляют большую разницу в климате и в самом характере растительности.

4. Невозделанность страны. Наконец, последняя из главных причин, влияющих на климат Уссурийского края, есть невозделанность самой страны, покрытой болотами и дремучими лесами. Это обстоятельство оказывает весьма важное действие на климат, так как леса при своей способности задерживать и хранить влагу способствуют обилию летних дождей.

С другой стороны, большое количество этих лесов задерживает таяние снега весною, а через то постоянно возвращающимися холодами останавливает развитие растительности, которая в ханкайском бассейне с половины апреля едва начинает оживать. Но зато, лишь только с наступлением мая окончатся здесь ночные заморозки и погода сделается равномерно теплою, как вся растительность станет вдруг развиваться необыкновенно быстро и через неделю, много две, является во всем блеске обновленной юности.

Таким образом, и в этом случае мы видим полное указание на континентальный характер климата, обусловливаемый совокупным действием вышеизложенных физических причин.

Оканчивая рассказ об Уссурийском крае, скажем теперь несколько слов об его освоении, от более или менее рационального способа которого, без сомнения, зависит вся будущность молодой страны.

Из предыдущих глав настоящей книги читатель уже видел, что население в этом крае состоит, во-первых, из казаков, поселенных на Уссури; во-вторых, из крестьян, осевших в Южноуссурийском крае, а также частью на побережье Японского моря; наконец, в-третьих, из корейцев, бежавших в наши пределы и поселенных вблизи залива Посьета. Каждое из этих трех родов населения имеет свои характерные особенности, а потому начнем по порядку.

Из беглого очерка во II главе мы видели, что положение уссурийских казаков крайне бедственное, что голод и нищета с различными пороками, всегда им сопутствующими, довели это население до полного морального упадка, заставили его махнуть на все рукой и апатично покориться своей злосчастной участи. Правда, уже при самом переселении из Забайкалья новые колонисты имели слишком мало задатков к будущему преуспеянию, но тем не менее существуют и другие причины, которые поставили уссурийских казаков в такое неутешительное положение. Эти причины, мне кажется, следующие.

1. Обязательное переселение. Выше было уже сказано, что уссурийские казаки выбирались по жребию в Забай-калье, что богатым был дозволен наем вместо себя охотников и что казаки с первого шага стали враждебно смотреть на новый край, куда явились не по собственному желанию, а по приказу начальства. Притом уже большая часть из них лишилась во время трудной дороги и последнего имущества, которое они забрали было с собою. Скот передох во время плавания на баржах вниз по Амуру, хлеб и семена подмокли или совсем потонули просто без вести на казенных транспортах; одним словом, казаки явились на Уссури в полном смысле голышами.

К такому населению подбавлено было еще в следующие годы около 700 штрафованных солдат (В 1867 г. таких солдат считалось 680), которые зачислены в казачье сословие и живут или отдельными дворами (Отдельными домами живут только 110), или большею частью между другими казаками.

Между ними много типичных и весьма интересных личностей. Здесь можно видеть и лакея прежних времен, сданного барином в солдаты за какие-нибудь художества, а на службе опять накуролесившего, мастерового с казенного завода, петербургского мазурика, недоучившегося семинариста и т. д.

Понятно, что эти люди всего менее способны сделаться хорошими земледельцами, тем более в стране дикой, нетронутой, где всякое хозяйское обзаведение требует самого прилежного и постоянного труда. Только как исключительную редкость можно встретить между ними человека, хоть сколько-нибудь работающего; остальные же живут как придется и шатаются по разным местам не только на Уссури, но даже по Амуру до Николаевска. Между ними встречаются разные мастеровые, которые полезны здесь своими знаниями. Но, во всяком случае, эта малая выгода далеко не искупает зла, которое внес с собою в уссурийское население этот люд.

2. Недостаток рабочих рук. Если обратимся к цифрам статистической таблицы в приложении, то увидим, что среди уссурийского населения число совершеннолетних мужского пола, т. е. таких, которым свыше 18 лет, равняется 1812. Однако эта цифра далеко не выражает собою количества здоровых работников, каковыми можно считать тех, которые признаются годными на службу и имеют не более 50 лет от роду. Число таких казаков (940) равняется только половине общей суммы совершеннолетних и ясно говорит о той сравнительно весьма малой рабочей силе, которую может доставить население Уссурийского края. Вследствие же ежегодного наряда на службу эта цифра сокращается еще более, так как поступающие в наряд казаки исполняют служебные обязанности по станицам и в штабе батальона (Поступающие в наряд получают продовольствие от казны по два пуда муки в месяц) и по истечении годичного срока возвращаются домой.

Если возьмем цифру всей обработанной на Уссури земли 2560 десятин [2700 га], то увидим, что средним числом приходится только около 1/2 десятины на каждую душу - количество малое, в особенности, если принять во внимание, что большая половина этих пашен лежит на местностях затопляемых, где, следовательно, сбор хлеба подвержен весьма большим случайностям. Чтобы избежать таких случайностей, казаки должны обрабатывать землю на местах возвышенных, а такие местности везде покрыты здесь дремучими лесами, расчистка которых требует много времени и труда. Поэтому можно судить, насколько дорог для семьи каждый работник и насколько малое количество здоровых рабочих рук в среде уссурийского населения вредно отзывается на самом ходе здешнего земледелия.

3. Недостаток рабочего скота. Как относительно здоровых работников, так и относительно животно-рабочей силы казаки находятся в невыгодных условиях, и число содержимого ими рабочего скота весьма невелико сравнительно с населением. Притом же есть много таких хозяев, которые не имеют ни одной скотины, следовательно, только руками могут обрабатывать землю.

Сверх того, гоньба почты и провоз проезжающих составляют весьма тяжелое бремя для казаков, которые ради этой цели ведут очередь отдельно по станицам, и каждая смена стоит с своими лошадьми по одной неделе. Поэтому выходит, что в станицах, бедных лошадьми, при сильном разгоне казакам приходится ездить, почти бессменно, целую зиму, тогда как в станицах, где лошадей довольно, тяжесть почтовой гоньбы менее ощутительна.

За гоньбу почты казаки ничего не получают от казны, кроме прогонов, а каждый знает, как ничтожно такое вознаграждение, тем более в стране, где прокорм лошадей очень дорог, так как пуд овса стоит здесь обыкновенно около рубля, а иногда и того более. Притом даже прогоны казаки получают далеко не сполна: за провоз почты им выдают только квитанции, по которым еще ни разу не платили денег, по словам тех же самых казаков, а, во-вторых, так как лошади обыкновенно плохи, то казаки для облегчения запрягают под проезжающих одною лошадью более против числа, положенного законом. Из этого выходит, что, запрягая, например, трех лошадей, они получают прогоны, только за двух, а так как лошади берутся по одной у разных хозяев, то после дележа прогонной платы каждый из них получает только несколько десятков копеек. Между тем почтовая гоньба до того изнуряет лошадей, что большая часть из них к концу зимы едва волочит нога и не может быть употреблена для весенних работ.

Кроме того, почта ежегодно на Уссури бывают значительные падежи скота, всего чаще от бескормицы, и вообще скотоводство идет здесь весьма плохо. Причины этому заключаются, во-первых, в самом характере пастбищ, покрытых громадной, неудобной для корма травой, во-вторых, в чрезвычайном обилии насекомых, от которых скот бежит как сумасшедший к дымокурам и не ест ничего, так что за лето худеет, а не отъедается.

4. Особенности климатических условий Уссурийского края. Одна из важных причин, не благоприятствующих развитию земледелия во всем Уссурийском крае, есть излишняя сырость климата, которая насколько способствует богатой растительности, настолько же препятствует успехам земледелия. Проливные дожди идут здесь обыкновенно в июле, следовательно, в период сбора жатвы, так что хлеб гниет на корню и нет возможности убрать как следует. Кроме того, вода затопляет все долины, а вместе с ними и пашни, лежащие на низких местах.

Такие наводнения случались два раза на моих глазах, именно в июле 1867 и августе 1868 гг. В последнем случае вследствие проливных дождей вода прибывала чрезвычайно быстро, поднялась более чем на две сажени против своего обыкновенного уровня (По измерениям, произведенным Лопатиным в станице Буссе, вода поднималась здесь на 2 1/2 сажени [5 м] над уровнем зимнего льда) и не только затопила большую часть казацких пашен, но даже и некоторые станицы, так что жители принуждены были в это время жить на чердаках. Притом вследствие излишней сырости в дождливый период появляется, множество гусениц, которые поедают на корню хлеб, в особенности же огородные овощи.

Все эти истории повторяются из года в год то в большей, то в меньшей степени и сильно тормозят развитие земледелия на Уссури, отбивая у казаков всякую охоту к труду, который часто не дает никакого вознаграждения.

Однако, если поближе всмотреться в дело, то можно видеть, что неблагоприятные для земледелия климатические условия далеко не так страшны, как они кажутся с первого раза. Правда, всегдашние июльские дожди много мешают сбору поспевшего хлеба, но, мне кажется, нет никакой надобности сеять его так рано, чтобы созревание приходилось именно в дождливое время. Тем более, что в августе во всем Уссурийском крае по большей части стоит превосходная погода, которая вполне может благоприятствовать и созреванию и сбору хлеба. Поэтому весенний посев должен быть здесь производим с таким расчетом, чтобы во время дождей происходило не созревание, а только рост хлеба, которому эти дожди будут тогда скорее полезны, нежели вредны. Местные китайцы сумели примениться к таким условиям климата, засевают свои поля довольно поздно и получают превосходную жатву, которую собирают в сентябре, а в Южноуссурийском крае даже в начале октября. Затем вредные последствия наводнений, истребляющих большую часть казацких хлебов, не только можно, но даже должно устранить разработкою земли на местах возвышенных, на что, конечно, потребуется много труда, но зато этот труд принесет уже не гадательные, а верные результаты.

5. Неудачные действия администрации. Кроме всех вышеизложенных причин, немалую долю влияния на настоящее грустное положение казаков имели ошибки тех деятелей, которые руководили как самим переселением, так и дальнейшею судьбою уссурийских казаков.

Без сомнения, слишком крутая уже сама по себе мера - вырвать человека из его родины и бросить в неизвестный край, но еще более непохвально деморализовать его вконец на новом месте жительства. С уссурийскими казаками случилось той другое: по приказу велели им бросить родину, а затем, поселив на Уссури, целым рядом неудачных административных мер, иногда прямо одна другой противоположных, довели это население до того безысходного положения, в котором оно находится ныне.

Таким образом, с первого раза не было обращено достаточно строгого внимания на правильную систему земледелия, приноровленную к условиям новой страны, на разработку земли в местах незатопляемых, на снабжение казаков необходимыми земледельческими орудиями, семенами и рабочим скотом, который хотя многие из них взяли с собой из Забайкалья, но лишились его от различных случайностей во время трудного плавания на баржах вниз по Амуру.

Между тем при недостатке земледельческих орудий и животно-рабочей силы казаки, конечно, не могли заняться как следует трудной разработкой земли на новых местах своего поселения, а принимались пахать там, где было полегче, т. е. на лугах, где разлитие реки на первых же порах уничтожало иногда уже поспевшую жатву.

С 1866 г. везде по станицам был учрежден строгий надзор, требовали, чтобы каждый непременно работал, задавали даже работу по урокам, а за невыполнение их наказывали немилосердно. Такие суровые меры, правда, имели тот результат, что земли было разработано более пропив прежнего, но все-таки они нисколько не улучшили положения казаков, которые большую часть своих заработков должны были отдавать теперь в уплату прежде сделанного долга.

Принудительная барщинная система и суровые меры, ее сопровождавшие, достигли своего апогея в 1867 г. У казаков забирали не только хлеб, но даже продавали коров и лошадей, одним словом, "выбивали" казенный долг, как довольно метко они сами выражались. У многих брали хлеб еще в снопах, обмолачивали его обществом и отдавали в казну, так что новые казаки украдкою молотили свой хлеб на полях и потихоньку приносили его домой, следовательно, воровали у самих себя. Подобные крайние меры, конечно, не могли выгодно отозваться ни на материальной, ни на нравственной стороне населения, среди которого в половине зимы 1867/68 г. по-прежнему оказалось более тысячи душ голодных и вдобавок появилась сильная возвратная горячка, так что казна, волей или неволей, должна была выдавать обратно забранный с осени хлеб.

Следующий, 1868 г. прошел для казаков не лучше прежних лет. Правда, прежние строгости и наказания были уничтожены, но в быте самого населения не произошло никаких благоприятных перемен. Сильные дожди и разливы уничтожили более чем наполовину собранный хлеб и сено, так что зимой на Уссури опять начался сильный голод, а вместе с ним в большей части станиц снова появилась возвратная горячка.

Чтобы избежать крайних последствий голодовки, беднейшим казакам по-прежнему начали отпускать по 30 фунтов [12 кг] муки в месяц на каждую душу. Но все это в долг и в долг! Когда же он будет выплачен? Если уссурийское население с самого своего появления не было в состоянии ни один круглый год прокормить самого себя, то каким же образом оно станет платить казенные долги? Или, быть может, все еще надеются на лучшее будущее для казаков? Но, увы, едва ли это будущее может быть лучшим. Без коренных изменений в самом устройстве населения нет никакой вероятности надеяться на что-либо более отрадное против настоящего. Десятилетний опыт убеждает в этом, как кажется, довольно сильно. Деморализованное, апатичное и развратное население не может воскреснуть вдруг, ни с того ни с сего. Искусственные, временные средства не направят его на прямой путь. Худая закваска слишком сильная, и нужны слишком резкие меры, чтобы повернуть дело в другую, лучшую сторону. Пусть не надеются местные администраторы, что новое поколение, выросшее в новой стране, будет лучше старого. Нет! Оно растет при тех же самых условиях, видит те же самые примеры разврата и всяких мерзостей, которые творят его отцы, и, воспитываясь в такой среде, конечно, осуждено со временем быть ничуть не лучше, если только не хуже того, которое сойдет в могилу.

После всего вышесказанного является вопрос: какие же меры могут быть приняты, чтобы вывести уссурийское население из того безнадежного положения, в котором оно находится в настоящее время?

Окончательный ответ на подобный вопрос, конечно, весьма затруднителен, тем более, что для его решения должно быть принято в соображение множество побочных обстоятельств, недоступных или ускользнувших от частного наблюдателя. Поэтому, говоря о мерах, могущих способствовать улучшению или даже совершенному изменению настоящего положения уссурийских казаков, я выскажусь лишь в общих чертах.

  1. Дозволить всем желающим казакам вернуться обратно в Забайкалье и перевезти их туда на казенный счет. Нет сомнения, что три четверти всего населения, если только не более, изъявят желание на обратное переселение. Если же по каким-либо соображениям или, наконец, из принципа обратное переселение не может быть допущено, то нельзя ли расселить желающих уссурийских казаков по наиболее зажиточным станицам амурской конной бригады. Несколько семейств таких казаков, приписанных к каждой станице, могли бы в случае нужды получить поддержку со стороны своих собратий без особенного отягощения для последних и, кроме того, имея постоянно добрый пример перед глазами, быть может, исподволь сделались бы сами более энергичными и трудолюбивыми.
  2. Удалить из края всех до единого штрафованных солдат. Поселенные как земледельцы между казаками, эти солдаты вносят только одни пороки, и без того проявляющиеся во всевозможных формах среди уссурийского населения.
  3. Простить все казенные долги, которые и без того никогда не получатся, а между тем даже прилежные казаки работают неохотно, зная, что если будет лишний хлеб, то его возьмут в счет прежде забранного.
  4. Всем бедным, оставшимся здесь казакам дать вспомоществование лошадьми, рогатым скотом, семенами, земледельческими орудиями и притом объявить, чтобы они впредь не ожидали никакой помощи от казны, а заботились бы сами о себе.
  5. Так как безопасность прочного владения нами Уссурийским краем уже достаточно установилась, то, мне кажется, нет никакой необходимости заселять Уссури непременно казачьим населением; тем более, что здесь граница вполне обеспечена безлюдностью и непроходимостью прилежащих частей Маньчжурии. Опыт 1868 г. показал, что если и может нам грозить какая-либо опасность, то всего скорее в пространстве между оз. Ханка и заливом Посьета, где наша граница везде удободоступна и совершенно открыта. Притом же с учреждением конной казачьей сотни, которая будет постоянно содержать разъезды в Южноуссурийском крае, подобная безопасность и здесь уже достаточно гарантирована. Принимая в соображение все эти обстоятельства, мне кажется возможным обратить в крестьян тех казаков, которые пожелают остаться на Уссури и которые, будучи, таким образом, освобождены от всякой службы и всякого военного значения, могут успешнее сделаться хорошими земледельцами, и наконец.
  6. Стараться привлечь на Уссури крестьянское население, конечно, более пригодное, нежели казаки, к первоначальной колонизации страны. Пусть оно расселится между оставшимися станицами, займет места где угодно и своим добрым примером внесет благие зачатки туда, где в настоящее время процветают одни пороки и апатия ко всему честному труду.

Обращаясь затем к крестьянским колониям, мы видим из таблицы, находящейся в приложении, что во всех тринадцати поселениях (Собственно крестьянских деревень 12; тринадцатый пункт, где живет немного крестьян, есть пост Камень-Рыболов, который занят солдатами 3-го линейного батальона), расположенных в Южноуссурийском крае и на побережье Японского моря, живут 214 семейств в числе 1259 душ обоего пола. В этом общем счете собственно крестьян 1150 (633 мужского и 517 женского пола), поселенцев 54 (27 мужчин и 27 женщин), наконец, отставных солдат и матросов 34 с 21 женщиной (Здесь взята цифра солдат и матросов, поселившихся собственно в деревнях; количество же этих лиц, живущих в селениях, считающихся городскими, как-то: во Владивостоке, гаванях Новгородской и Ольги, - я не мог узнать достоверно, но во всяком случае, цифра таких поселенцев ничуть не менее, если не более, цифры солдат, живущих в деревнях).

Из деревень самые лучшие по своему благосостоянию Турий Рог и Астраханская; затем хороши, несмотря на недавнее существование, Троицкая и Никольская с Суйфунским поселением (Хотя деревня Никольская и Суйфунское поселение еще не успели как следует обстроиться после недавнего погрома от хунхузов, но благодаря превосходной местности, на которой они расположены, крестьяне уже достаточно поправились в своих материальных средствах и живут довольно хорошо), а также деревня Новинки возле гавани Ольги. Остальные же - Шкотова на р. Цимухе, Александровская и Владимирская на Сучане, Фудин, Арзамазовка и Пермская возле гавани Ольги - плохи, частью по недавнему заселению и неудобству местности, более же всего по беспечности своих обитателей, в особенности поселенцев и отставных солдат.

Все крестьяне, живущие в вышеназванных деревнях, пришли сюда в различное время (в период 1860-1868 гг.) и из различных губерний, преимущественно Астраханской, Воронежской, Тамбовской, Пермской и Вятской. Некоторые из них прямо попали на свои настоящие места, другие же, как, например, жители Турьего Рога и Троицкой, Владимирской на Сучане (Партизанская) и деревень возле гавани Ольги, жили первоначально несколько лет на Амуре, а потом уже перекочевали в Южноуссурийский край. Дальняя дорога из России, продолжавшаяся обыкновенно от двух до трех лет, весьма сильно отозвалась на материальных средствах крестьян, но еще более разорились те из них, которые были первоначально поселены на Амуре, обзавелись там кое-каким хозяйством, но потом должны были бросить все это вследствие того, что места, им отведенные, оказались неудобными частью по своей почве, частью же потому, что были подвержены наводнениям.

Вспомоществование, даваемое заимообразно от казны всем первоначально приходящим как на Амур, так и в Уссурийский край крестьянам (деньгами по сто рублей на каждое семейство и продовольствием в течение первого года (Впрочем, такое вспомоществование дается в Южноуссурийском крае только тем крестьянам, которые пришли сюда прямо из России; те же, которые перекочевывают с Амура, не получают означенного пособия, так как они уже пользовались им по приходе на Амур)), как нельзя более необходимо: оно помогло многим из них обзавестись хозяйством и зажить довольно порядочно, даже хорошо. Правда, некоторые деревни еще не оправились до сих пор, но в этом виноваты частью сами их обитатели, частью же невыгодные условия местностей, на которых они поселились.

Таким образом, во всех деревнях, расположенных на побережье Японского моря, сильные летние туманы, обыкновенно господствующие здесь в июле, вместе с дождями, много вредят созреванию ранних хлебов. Впрочем, такие туманы всего сильнее бывают в самой береговой полосе, заметно слабеют с удалением внутрь страны и еще реже показываются на западном склоне Сихотэ-Алиня.

Количество всей обработанной собственно крестьянами земли составляет 962 десятины [1082 га], следовательно, около 0,8 десятины на каждую душу вообще. Хотя, конечно, такое число ничтожно в сравнении с громадным пространством целого края, но это задатки будущей культуры, которая широко может развиться, в особенности на степной полосе Южноуссурийского края. Во всяком случае, вся будущность его как страны земледельческой заключается, насколько уже показывает опыт, не в поселенных там казаках или, тем менее, инородцах, а исключительно в крестьянах, от большего или меньшего прилива которых из России будет зависеть и самый ход освоения.

Но для привлечения таких переселенцев, мне кажется, прежде всего следует улучшить самый способ передвижения их с родины на новые места. В настоящее время крестьяне, идущие из России на Амур, бывают в пути обыкновенно два, даже три года, терпят всевозможные невзгоды, и, уже окончательно истощившись в своих материальных средствах, являются наконец на избранные местности. Между тем, если бы доставка на Амур этих переселенцев происходила путем водным, т. е. кругом света, то на переезд тратилось бы только шесть или семь месяцев, так как судно, выходящее из Кронштадта в сентябре или октябре, является сюда обыкновенно в мае. Притом же все пожитки, забранные с собою крестьянами, могли бы благополучнее достигать нового места, а вместе с тем переселенцы сохранили бы значительное количество собственных денег, которые они теперь тратят на продовольствие во время пути, так как отпускаемых от казны порционов (Порционы всем переселяющимся крестьянам выдавались прежде во время пути различно, по губерниям, так же как бессрочноотпускным солдатам. В настоящее время, кажется, порционов уже не выдают, и крестьяне продовольствуются на собственный счет) не везде бывает достаточно.

Наконец, если по каким бы то ни было соображениям о морской перевозке не может быть и речи, то следует, по крайней мере, хотя на Амуре иметь пароход, специально предназначенный для буксировки барж с переселенцами от города Сретенска вдоль по Амуру и Уссури на оз. Ханка. Правда, в настоящее время переселенцы также возятся здесь на пароходах, но при отсутствии правильных рейсов они часто подолгу ждут то в одном, то в другом месте и тратят на период от Сретенска на оз. Ханка почти целое лето. Притом же, явившись сюда осенью, они не имеют уже времени ни распахать землю для посева, ни заготовить сена для корма скота в наступающую зиму, а через это обыкновенно бывают поставлены в самое затруднительное положение. Между тем, если бы имели на Амуре пароход, специально предназначенный для перевозки переселенцев, то они совершали бы весь свой переезд менее чем в месяц и, отправляясь из Сретенска, например, в начале мая, в июне были бы уже на месте, следовательно могли бы тотчас же приступить к различным работам.

Вместе с крестьянами в деревнях нашего Южноуссурийского края живут еще как земледельцы так называемые поселенцы, т. е. каторжники, выслуживавшие срок своих работ, и отставные солдаты или матросы, оставшиеся здесь добровольно на вечные времена. Число первых, т. е. поселенцев, равняется 54 (27 мужского и 27 женского пола. Такая цифра была к 1 января 1868 г.; впрочем, после того она едва ли увеличилась, разве на несколько человек). Они живут особою деревнею Александровкою на Сучане (Партизанская) и между крестьянами в деревнях Шкотова, Новинки и Пермская. Разумеется, при таких условиях невозможно быть хорошим земледельцем, и, действительно, между всеми поселенцами очень редко можно встретить хотя сколько-нибудь трудолюбивого человека; большая же часть из них перебивается кое-как и весьма мало заботится о завтрашнем дне.

Не лучший отзыв можно сделать и об отставных солдатах или матросах, добровольно оставшихся на жительство в этом крае и поселившихся частью во Владивостоке, гаванях Новгородской и Ольги, частью же между крестьянами в деревнях Турий Рог, Никольской, Шкотова, Фудин (Павловка), Арзамазовке и на посту Камень-Рыболов. К счастью, число солдат, живущих между крестьянами, невелико, всего 34 человека (С 21 женщиной), да и из этого числа только 18 живут отдельными дворами, остальные же или нанимаются в работники, или просто шатаются без всякой определенной цели.

Что же касается до способности отставных солдат к земледелию, то об этом, конечно, нечего и распространяться. Дело слишком ясно само по себе. Скажу только, что за исключением четырех или пяти хотя сколько-нибудь прилежных солдатских семейств остальные возделывают обыкновенно по одной десятине земли или даже того менее, а некоторые не имеют ни одного распаханного клочка "по непривычке к такой работе", как они сами выражаются.

Из числа солдат, живущих вне деревень, более всего обитает во Владивостоке (Цифру солдат, обитающих вне деревень, я не мог узнать положительно). Немногие из них занимаются различным мастерством, большая же часть ничего не делает и ничуть не лучше своих собратий, поселившихся в деревнях. Таким образом, на посту в гавани Ольги находится пять солдатских дворов (четыре с 1862 г. и один с 1864 г.), обитатели которых поселились как земледельцы, но всеми ими к 1 января 1868 г. было разработано только 3/4 десятины земли.

Такие факты, мне кажется, ясно указывают, что поселение отставных солдат в крае приносит для него одно зло, но никак не пользу, тем более, что оно дорого стоит правительству, выдающему, как сказано выше, 130 руб. каждому остающемуся здесь солдату. Можно утвердительно сказать, что когда выдача денег прекратится, то гораздо меньше будет оставаться здесь солдат на жительство, но зато если в данном случае правительство проиграет в количестве, так наверное выиграет в качестве, потому что будут оставаться только люди, действительно желающие трудиться и заработать себе кусок хлеба. Пособие им можно давать не деньгами, а различными предметами, необходимыми для первоначального обзаведения хозяйством, как-то: скотом, семенами, земледельческими орудиями, или, наконец, выдавать те же самые деньги, но только в виде премии за разработку известного количества земли, за усерднее занятие каким-либо промыслом или мастерством и т. д.

Притом же есть еще одна весьма важная вещь, препятствующая благосостоянию многих солдат и поселенцев, - это их бессемейная жизнь. Действительно, может ли хорошо идти хозяйство у человека одинокого, даже при всем желании с его стороны?

Кроме того, семейная жизнь всегда благодетельно действует и на нравственную сторону человека. Придя с тяжелой работы домой, семьянин может свободно вздохнуть в кругу жены и детей, любовь к которым заставляет его трудиться целые дни. Одинокий же солдат или поселенец не знает ничего этого: не для кого ему особенно трудиться, нет у него семейства, с которым он мог бы поделить радость или горе, и поневоле бросается такой горемыка в крайность, из которой для него уже нет возврата. Жениться же здесь при большом недостатке женщин весьма трудно, да притом крестьянин и не отдаст свою дочь за человека, пользующегося в его глазах самой дурной репутацией.

Третий и последний род колоний, существующих в Уссурийском крае, составляют поселения корейцев, бежавших из своей родины в наши пределы. Общее число их равняется 1800 душ обоего пола, и они поселенцы в трех деревнях, из которых две самые большие лежат вблизи Посьета.

Конечно, в настоящее время, когда корейские колонии существуют так недавно, еще нельзя дать о них определенного мнения, но, мне кажется, следует на время приостановить дальнейший прием корейцев в наши пределы, по крайней мере до тех пор, пока хотя сколько-нибудь выяснятся результаты, которых можно ожидать от этих колонистов.

С другой стороны, поселение пришедших к нам корейцев в такой близи от их границы есть немалая ошибка. Как ни тяжка была жизнь на родине, но все-таки с нею связаны для них воспоминания, самые дорогие для каждого человека. Слишком крут был переход к настоящему от прошедшего для того, чтобы они могли его сразу позабыть. Для успешного достижения подобной цели необходимо окружить их такою обстановкой, которая нисколько не напоминала бы о прошлом, но заставляла бы мало-помалу и совсем его позабыть.

В настоящее время для корейцев нет и тени ничего этого. Они живут отдельной своей общиной на расстоянии, по крайней мере, двухсот верст от наших крестьян, про которых разве слышали, а видеть, наверно, не видали. Притом же близость границы дает им возможность знать и интересоваться тем, что делается на родине, даже самый вид родных гор, синеющих вдали за берегами Тумень-Улы, - все это сильно напоминает им о былом и устраняет возможность всякого активного влияния с нашей стороны.

Другое дело, если бы эти корейцы были поселены где-нибудь подальше, например на среднем Амуре или даже хотя в степной полосе между оз. Ханка и р. Суйфуном (Раздольная). Здесь бы они жили вдали от родины и притом среди наших крестьян, от которых исподволь стали бы проникать к ним русский язык и русские обычаи.

В заключение, обращаясь к местностям, удобным для будущих поселений, я могу сказать, что в этом отношении на первом плане должны стоять ханкайские степи и Сучанская долина.

Первые, т. е. степи между оз. Ханка и р. Суйфуном (Партизанская), раскинулись более чем на сотню верст в длину и от двадцати пяти до сорока в ширину, имеют, чрезвычайно плодородную почву, покрытую богатой травяной растительностью, так что здесь рядом с земледелием может развиться обширное скотоводство. Правда, есть один недостаток этих степей, о котором уже было говорено в III главе, - это малое количество воды, но его можно устранить, копая колодцы или запрудив небольшие, летом пересыхающие ручейки в лощинах, и через то образовать там озеро.

Долина Сучана (Партизанская) по своему плодородию едва ли не превосходит степную полосу. Эта долина имеет верст шестьдесят в длину при средней ширине 2-4 версты и почву черноземную, чрезвычайно плодородную. Однако и у ней есть недостаток, общий, впрочем, всему морскому побережью, - обилие летних туманов, препятствующих правильному вызреванию ранних хлебов, так что земледелие более успешно может здесь идти в верхнем и среднем течении реки, где вред от туманов гораздо менее ощутителен.

Что же касается до других местностей, удобных для заселения, то хотя долины береговых рек Японского моря, каковы: Сидими (Нарва), Монгугай (Барабашевка), Суйфун (Раздольная), Цимухе (Шкотовка), Таухе (Черная), Пхусун (Маргаритовка) и Тадуши (Зеркальная) - имеют почву весьма плодородную, но, за исключением только не-

многих, более возвышенных пространств, эти долины подвержены затоплению в период сильных дождей, так что для значительных поселений они негодны. Здесь могут быть раскинуты со временем только небольшие деревни, подобно тому как и ныне стоят то в одиночку, то по нескольку вместе земледельческие фанзы китайцев. Впрочем, в окрестностях залива Посьета есть много мест, пригодных и для больших поселений.

Внутри Уссурийского края, кроме самой Уссури, удобные для заселения местности лежат разбросанные оазисами по долинам Лифудзина (Павловка), Сандагоу (Уссури), Улахе (Уссури), Судзухе (Киевка), а еще более по Даубихе на обширных пологих скатах, окаймляющих эту реку слева и не подверженных затоплению даже в самую высокую воду. Кроме того, хорошие для земледелия места находятся, как говорят, по нижнему течению Имана (Большая Уссурка), Бикина и Хора, т. е. больших правых притоков Уссури.

Конечно, при дальнейшем заселении и лучшем исследовании Уссурийского края, может быть, найдется много и других благоприятных местностей, но, во всяком случае, нынешние поселения должны оседаться на местах, уже изведанных относительно своей пригодности для земледелия.

Такими местностями следует считать прежде всего ханкайские степи с их широким простором и благодатной почвой. Много тысяч семейств уместится здесь совершенно свободно, и если только новые поселенцы примутся за устройство своего житья-бытья, то можно ручаться, что через несколько лет они станут жить в полном довольстве и не пожалеют о том, что рискнули бросить свою долину.

предыдущая главасодержаниеследующая глава








Рейтинг@Mail.ru
© HISTORIC.RU 2001–2023
При использовании материалов проекта обязательна установка активной ссылки:
http://historic.ru/ 'Всемирная история'