Археология Закавказья (с древнейших времен до I тысячелетия до н. э.). Курс лекций (Пиотровский Б.Б.)

Еще 20 лет тому назад древнейшими памятниками культуры в Закавказье признавались могильники "бронзового века". Этапы древнейшей истории Закавказья, рассмотренные в предшествующих лекциях, выявлены лишь работами советских археологов, и моим слушателям вероятно трудно себе представить, что когда я в 1930 г. окончил Университет и приступил к научной работе по археологии Кавказа, то никакого представления о неолите, медном веке и блестящей культуре раннего периода эпохи бронзы еще не было. Дата памятников типа Кизилванкского могильника, глубокая древность которых чувствовалась интуитивно, еще не была установлена.

В то время в науке господствовала теория, согласно которой металлургия была принесена на Кавказ миграционной волной с Востока в уже готовом виде, на переходной фазе от бронзовой металлургии к железной. Эта теория возникла на первых шагах археологического изучения Кавказа, была постулирована V Всероссийским археологическим съездом и продолжает жить еще до сего времени в иностранной археологической литературе.

В 1881 г., во времена V археологического съезда, действительно, особой славой пользовались богатые могильники бронзового века в Кобани (Осетия), около Мцхета (Грузия) и Редкий лагерь (Армения), которые признавались за самые ранние памятники кавказской археологии, что и .предопределяло поиски тех "прародин", где якобы создавалась культура, принесенная на Кавказ. Эта теория вполне соответствовала методологическим установкам исторической науки конца XIX в., переоценивавшей значение миграций в процессе развития человеческой культуры.

Р. Вирхов и Э. Шантр, деятельные участники V археологического съезда, считали, что металлургия была принесена на Кавказ из Центральной Азии. Необоснованность этого положения совершенно ясна: Центральная Азия в 80-х годах XIX в. не была еще затронута археологическими исследованиями, и получалось, что одно неизвестное объяснялось при помощи другого неизвестного.

Ж. де-Морган в 1889 г., разделяя широко укоренившееся мнение, допускал для Старого Света только один центр металлургии, а именно Южный Китай, и полагал, что именно оттуда, через Центральную Азию, металлургия проникла на Кавказ. Г. Мортилье считал более вероятным очагом первой обработки металла Индию, а Монтелиус - юго-западную Азию. В 1922 г. Морган, под влиянием своих работ в Иране, изменил старую точку зрения и очаг металлургии, распространившийся позднее в Закавказье, перенес в Переднюю Азию, к северу от Элама.

Все отмеченные теории имели общие корни, зарождение культуры они видели на Востоке, и это положение приводило даже к тому, что египетская культура признавалась принесенной в Африку одной из миграционных волн.

В конце XIX в. М. Гернесом была отмечена близость металлических изделий Кавказа с таковыми же из Западной Европы, что определило иной ход миграционных исканий, опять-таки стоявший в тесной связи с общими методологическими установками исторической науки того времени, в частности, с установками индо-германского направления. Представитель венской этнологической школы Г. Вильке, считая дунайскую металлургию более древней, чем кавказскую, миграционную волну направил с Запада. Он полагал, что металлургия бронзы была принесена на Кавказ арийцами, продвигавшимися из придунайских стран по северному побережью Черного моря или же по черноморскому побережью Малой Азии. Некоторые ученые, немцы по происхождению, зашли еще дальше и объявили осетин, в стране которых обнаружена древнейшая из им известных культур на Кавказе - кобанская культура, народом германского происхождения. Археология явно отставала от исторической науки и этнографии, в которых уже признавалось исследование стадиальности. Археологи совершенно не ставили даже вопроса о том, что одинаковые этапы развития человеческой культуры могут создать одинаковые формы предметов материальной культуры. Все приведенные выше теории выявляют недостаточное знание археологического материала и основываются на предвзятых взглядах и на чрезвычайно общих, формально-типологических сопоставлениях. Неубедительность и вздорность их в настоящее время настолько ясна, что нам трудно поверить в серьезное к ним отношение. Когда были подведены итоги археологическим исследованиям Кавказа, открывшим новые памятники, значительно более раннего периода, чем знаменитые высококачественные бронзовые изделия из могильников "эпохи бронзы", когда на их основании был установлен древний, самостоятельный процесс развития металлургии на Кавказе,- все миграционные теории лишились даже внешних, призрачных оснований и рухнули.

Табл. 4. Бронзовые предметы из западного Закавказья. Наконечники копий, кинжалы и топор с рукояткой из Абхазии (по М. М. Иващенко и А. Л. Лукину); фибула, спиральная трубка и мотыжка из клада около сел. Дживари на Ингуре (по А. А. Иессену); топор и топор-секира из клада у крепости Мехчис-цихе (Музей антропологии и этнографии Академии Наук СССРУ.

Археологические работы последнего десятилетия в Закавказье, посвященные памятникам позднего неолита и медного века, открыли недостававшее начальное звено общей цепи развития кавказской металлургии, которое рассматривается нами как закономерный процесс, стоящий в связи с общим развитием культуры и имеющий свои характерные черты в отдельных меднорудных районах Закавказья.

В человеческом обществе на территории Закавказья на рубеже II и I тысячелетия произошли существенные изменения по сравнению с предшествующим временем. Быстро развивавшиеся скотоводство и земледелие. Отделились друг от друга. Некоторые племена стали заниматься преимущественно скотоводством, в то время как у других преобладало еще земледелие. Скотоводческие племена, использовавшие высокогорные пастбища, были богаче, и они становились во главу союзов племен, усиливая это крупное общественное разделение труда.

Особое развитие получили также ремесла: изготовление металлических предметов (орудий и оружия), гончарное дело, ткачество, обработка дерева и др. Ремесла, требующие специальных навыкав, постепенно отделялись от хозяйства племени, и вследствие этого произошло еще второе разделение труда - выделение ремесла.

Металлургия этого этапа развития общества была тесно связана с сырьевой базой, рудными месторождениями в горных районах, и поэтому бурный расцвет ремесленной обработки металла был связан со скотоводческими племенами. Древние могильники начала I тысячелетия, открытые в горах, показывают высокое развитие металлургии, и исключительное качество металлических изделий привлекло особое внимание археологов к этим памятникам. Богатые меднорудные районы Закавказья (Аджарский, Аллавердский, Белокано-Кахетинский, Дилижанский, Кедабекский, Нагорно-Карабахский и Зангезурский) имели исключительное значение для развития культуры Закавказья. Металлургия Кавказа, неразрывно связанная с переднеазиатской, все же в истории древнего Востока была периферийной и в значительной мере самостоятельной. Кавказ был обеспечен не только медной рудой, но и необходимыми приплавами к меди - оловом и сурьмой. И если сурьма находилась в пределах самого Кавказа и являлась древнейшим приплавом к меди, то олово могло доставляться из самых ближних, соседних с Закавказьем областей.

На основании археологических исследований выявляется несколько районов закавказской (металлургии, характеризующихся определенными формами бронзовых изделий. Такими основными районами закавказской металлургии были:

Несколько особняком стоят районы Талыша и Зангезура.

Первый из указанных районов охватывает значительную территорию юго-восточного побережья Черного моря, Западную Грузию и Северную Осетию. Эта группа памятников характеризуется бронзовыми изделиями, аналогичными материалу из Кобанского могильника, являвшегося одним из самых северо-восточных могильников, представляющих культуру, с древнейших времен связывавшую Закавказье с Северным Кавказом. На юге эта культура охватывает также некоторые районы Турции, в частности Лазистан.

Второй район археологических памятников соответствует центральной Грузии и характеризуется материалом из Самтаврского могильника, который по праву может считаться наиболее изученным памятником древней культуры Закавказья. Некоторые своеобразные формы дают бронзовые предметы из Кахетии, но этот район еще недостаточно изучен для того, чтобы его выделять особо, что вероятно потребуется в ходе дальнейших исследований.

Третий район закавказской металлургии, связанный с Аллавердскими меднорудными месторождениями, хорошо представлен могильными памятниками, расположенными по рекам Дебед и Памбак. Большой археологический материал дали раскопки Ворнакского (Акнерского) могильника, могильников у холма Такаворанист, около Кировакана и на склонах горы Арагац.

Бронзовые изделия этого района близки к тем, которые известны из центральной Грузии, с той только разницей, что предметы кобанского типа встречаются здесь крайне редко, гораздо реже, чем восточногрузинские, что подчеркивает большую обособленность этого района. Древности побережья оз. Севан занимают промежуточное положение между комплексами предметов центрального и восточного Закавказья.

Четвертый район древней закавказской металлургии, связанный с медными рудами Кедабека, также имеет много черт, связывающих его с центральным и восточным Закавказьем. Древности этой группы представлены раскопками могильников и обследованием циклопических крепостей.

Наконец, пятый из отмеченных районов, междуречье Куры и Аракса, заключает две группы хорошо изученных памятников Кировабадского района (бассейн р. Гянджи) и Нагорного Карабаха, богатого медными рудами.

Памятники Нагорного Карабаха, особенно Арчадзорский и Ходжалинский могильники, отражают реальные связи с древним Востоком, осуществлявшиеся, по-видимому, через те области Закавказья (в частности, через Севанский район), которые входили в состав Ванского царства.

Археологическое изучение памятников эпохи бронзы в Закавказье, краткого, но блестящего периода древнейшей истории Кавказа, охватившего первые четыре века 1 тысячелетия до н. э., освещает один из важнейших этапов первобытнообщинного строя Кавказа.

Это был период интенсивного развития территориально ограниченных культур горных племен, связанного с использованием рудных богатств и горных пастбищ. Скотоводство, широко использовавшее естественные условия страны, переживало значительный подъем, и освоение летних высокогорных пастбищ, иногда выше 2 км над ур. м., достигло в эпоху бронзы своих пределов.

Рост скотоводства содействовал также окончательному установлению патриархальных отношений в обществе Закавказья, основной ячейкой которого становится патриархальная семья.

Ввиду того, что закавказские поселения эпохи бронзы изучены еще далеко недостаточно, археологи принуждены для исследования общественных отношений пользоваться материалом из могильников.

Могильники эпохи бронзы представляют громадное разнообразие по своим формам, что лишний раз подчеркивает территориальную ограниченность и обособленность племен. Погребение производилось или в грунтовых ямах или в каменных ящиках, иногда в склепах, без курганной насыпи или же с насыпью, которая, в свою очередь, бывает чрезвычайно различной. В этот период преобладают одиночные погребения, хотя встречаются и коллективные. В некоторых могилах встречаются по два скелета - мужской и женский, где основным, по-видимому, является захоронение мужчин. Одиночные женские погребения обычно беднее мужских и не имеют больших курганных насыпей. В могилу вместе с погребенными клались различные предметы: глиняная посуда с пищей, бронзовое оружие, украшения, которые, по религиозным верованиям того времени, нужны были погребенному и после смерти. Этот обычай класть в могилы вещи умершего очень помогает в настоящее время археологам при изучении древнего человеческого общества.

Могильники эпохи бронзы четко выявляют также имущественное неравенство не только отдельных семей или родов, но также и целых племен. Существуют отдельные могильники, отличающиеся относительным богатством. Такими могильниками представляются, например, курганные поля Нагорного Карабаха, где обнаружено большое количество золотых изделий, редко встречающихся в Закавказье. Возможно, эти племена вели систематический обмен с урартами или же с племенами, жившими к югу от Аракса. За большинством золотых изделий, там обнаруженных, следует признать переднеазиатское происхождение (золотая цилиндрическая печать с изображением животных, украшение в виде головки льва, бусы), что подтверждается также находкой в Ходжалинском могильнике агатовой (сардониксовой) пронизки в виде бутона цветка с клинообразной надписью, содержащей имя ассирийского царя Ададнирари.

В обстановке разложения доклассового общества обмен часто заменялся насильственным захватом и грабеж становился своеобразной формой "производства". В первую голову насильственному захвату подвергался именно скот, а также пастбища. За скот и пастбища между отдельными племенами происходила непрекращавшаяся борьба. Эта постоянная военная обстановка иллюстрируется большим количеством оружия, найденного в закавказских могильниках начала I тысячелетия до н. э. В мужских могилах предметы вооружения (мечи, кинжалы, наконечники копий и стрел, булавы и др.) встречаются обычно, и количество таких предметов может считаться показателем общественного положения погребенного.

В некоторых районах Закавказья (Арагац, Севанский район, западный Азербайджан и Триалети) поселения того времени приняли вид крепостей, называющихся, вследствие мощности их кладки "циклопическими". Нижние части их стен сложены из громадных грубо обработанных каменных глыб, верхние же части, обычно не сохранившиеся, представляли кладку из сырцового кирпича. Этим именно объясняется небольшая высота (от 2 до 4 м) и ровный верхний край каменной стены. Для закладки крепости, обычно, выбирался высокий холм, господствующий над окружающей местностью, но связанный для целей водоснабжения, седловиной с окрестными возвышенностями, имеющими родники, горные речки или ручьи. Крепости раннего типа имеют только одну цитадель (возвышенность, огражденную циклопической стеной), за пределами которой располагалось селение. Таким образом, цитадель служила местом убежища населения и скота при приближении врагов. В более поздних крепостях стеной обносится уже все поселение целиком, и цитадель оказывается заключенной в общую ограду, а с течением времени она становится местом жительства выделившейся верхушки общества.

Археологические карты отдельных районов Закавказья показывают, что распространение циклопических крепостей не совпадает с распространением курганных могильников.

В Шамхорском районе, где встречено особенно большое количество крепостей, курганы имеются в незначительном количестве, в то время как в Кировабадском районе и Нагорном Карабахе, где курганные могильники обычны, циклопические крепости не встречаются вовсе. В севанском же районе, имеющем характер промежуточного, наличны и крепости и курганы.

Это обстоятельство нельзя, по-видимому, объяснить лишь естественными условиями - наличием строительного материала-оно, по-видимому, свидетельствует о племенном различии населения этих районов.

Для района центрального Закавказья характерны циклопические крепости; в междуречье Куры и Аракса встречены в большом количестве курганы; Севанский район содержит памятники обоего рода; но стоит лишь через Селимский перевал спуститься на юг, в Даралагез, как мы не встретим больше ни циклопических крепостей ни курганов. Однако далее к югу, в Нахичеванской АССР опять имеются циклопические сооружения, иногда очень внушительные по своим размерам (Оглан-кала, Гяур-кала и др.).

Частые военные столкновения, характерные для стадии развития человеческого общества в бронзовом веке, что подтверждают и циклопические крепости, являвшиеся в некоторых районах Закавказья основным видом поселения, - доставляли большое количество пленных, многие из которых становились рабами.

В курганах, главным образом восточного Закавказья, неоднократно встречались захоронения рабов или пленных в могиле вождя племени.

На юго-западном побережье оз. Севан, около сел. Адиаман раскопан курган, содержавший склеп. В склепе была помещена запряженная быками деревянная повозка, на ней покоился погребенный, для которого, и была предназначена могила. Вокруг повозки в полном беспорядке лежали 13 человеческих скелетов, принадлежавших, по-видимому, военнопленным или рабам, убитым при погребении вождя. Около быков обнаружен лежащий ничком скелет человека-погонщика, также убитого при погребении.

Помещение убитых военнопленных и рабов в могилу вождя обнаружено и в курганах Нагорного Карабаха.

В 1897 г. у сел. Ахмахи раскопаны курганы, в могилах которых основной погребенный был положен в вытянутом положении на спине, а сопровождающие его - в сидячем. Так, в кургане № 3 находилось восемь скелетов в сидячем положении, в кургане № 1 - три, а в кургане № 2 - два. Обращает на себя внимание то обстоятельство, что скелеты всех этих сопровождающих и по антропологическим признакам существенно отличались от "хозяев" могил.

Такие примеры в археологии восточного Закавказья не единичны. Они ставят не только весьма важный для истории древнейшего Закавказья вопрос о рабском труде, но также и об источнике этой рабочей силы. Не исключена возможность, что рабами становились пленные, захваченные в районах к югу от Закавказья. Но не всегда "хозяев" могилы сопровождали преданные смерти рабы, в некоторых случаях это были дружинники, сопутствовавшие умершему вождю племени. Так, например, в большой могиле Арчадзорского кургана № 1, кроме погребения костяка в вытянутом положении, окруженного большим количеством предметов, находились три других костяка в скорченном (или же сидячем?) положении. Они имели бронзовые шлемы, оружие, бронзовые вилы и конские удила. Такие предметы вряд ли могли быть положены с рабами.

В обществе первой четверти 1 тысячелетия до н. э. наблюдается, таким образом, интенсивный процесс разложения первобытнообщинного строя, в нем уже отчетливо заметна нарождающаяся классовая дифференциация, усилившаяся после того, как области южного Закавказья вошли в состав государства Урарту.

Лекция шестая. Культура эпохи бронзы (X-VII вв. до н. э.)