6

План разделения Славянского общества на две управы. - Четвертое собрание у Андреевича 2-го. - Строгие правила, предложенные Спи-ридовым, отклоняются. - Разделение на две управы и избрание посредниками Спиридова и Горбачевского. - Права и обязанности посредников. - Спор Бестужева и Борисова 2-го о роли в перевороте войска и народа

Выходя от Муравьева, Бестужев-Рюмин остановил Борисова 2-го и Бечасного, спросил их, выбрали ли они посредника и, не дождавшись ответа, прибавил в рассеянности:

- Сделайте милость, не выбирайте Борисова 2-го. - Мы выбрали Спиридова, - сказал хладнокровно сей последний, - вы вероятно уже об этом знаете.

- А я именно хотел сказать, чтобы его не выбирали, - подхватил Бестужев-Рюмин с замешательством и начал извиняться в своей ошибке.

Борисов 2-й улыбнулся вместо ответа.

- Нельзя ли как-нибудь переменить избрания? - продолжал Бестужев-Рюмин (Причина сей недоверчивости к Спиридову Бестужева никому не известна).

- Я убежден в невозможности, - отвечал Борисов 2-й. - Избрание происходило в присутствии избранного почти все голоса были в его пользу; устранить его - значит нанести оскорбление не только ему, но всем избирателям; впрочем, если вы имеете на сие достаточную причину, объясните ее и при будущем совещании предложите новый выбор.

- Я не имею никакой причины, - прервал Бестужев с досадою, - но мне бы хотелось...

Бечаснов вывел его из сего затруднительного положения, предложив разделить Славянское общество на два округа таким образом, что артиллерия будет составлять одну управу, а пехота другую, из коих каждая будет иметь своего посредника.

Эта мысль чрезвычайно понравилась Бестужеву; он и Муравьев просили славян собраться на другой же день и осуществить оную. Аполлон Веденяпин предложил съехаться на его квартиру, которая находилась в уединенном месте на берегу реки, на что и согласились. За несколько часов до назначенного времени Бестужев просил славян переменить избранное ими место для совещаний и собраться опять у Андреевича. Сию перемену он основывал на каком-то особенном затруднении; после некоторых возражений он получил, наконец, согласие и взялся уведомить о последовавшей перемене офицеров Черниговского полка.

Славяне собрались у Андреевича гораздо позже назначенного времени. Принятые в общество члены - поручики Шультен, Тихонов (9-й артиллерийской бригады) и старший адъютант 9-й дивизии Шахирев приехали с Пестовым. Вслед за ними явился Бестужев-Рюмин и пригласил собрание, не дожидая отсутствующих членов, заняться немедленно делами (Отсутствующие члены были офицеры Черниговского полка и Черноглазов).

Спиридов тотчас представил составленные им правила. Они заключались в том, что каждый член подвергался ответственности за свое бездействие и должен был отдавать отчет в своих поступках кому следует, подвергаясь за нескромность, неосторожность и упущения по делам Общества удалению от совещаний и прочее. За значительную же вину наказывался немедленно смертию.

Во время чтения сего проекта сильное большинство оказалось против сих правил, во главе коего был Бестужев-Рюмин. Но Борисов 2-й, Горбачевский, Аполлон Веденяпин и Драгоманов думали, что сии правила необходимы и поддерживали Спиридова. Они доказывали, что заговорщики не могут быть свободны в своих действиях, что принимая на себя священные, необходимые, вместе с тем и ужасные обязанности, они более, нежели кто-либо, должны сами подчинять Обществу личную свою свободу и соблюдать с точностью правила и постановления, служащие к достижению цели, к сохранению союза и к безопасности членов оного; безнаказанное нарушение каких бы то ни было обязательств неминуемо разрушает всякое сообщество и совесть каждого не всегда может быть верным и надежным блюстителем принятых обязательств.

Бестужев-Рюмин с жаром отвергал сии доводы, говорил о неограниченной свободе, о благородстве цели, о высокости намерений.

- Для приобретения свободы, - вскричал он, - не нужно никаких сект, никаких правил, никакого принуждения, - нужен один энтузиазм. Энтузиазм, - продолжал он в исступлении, - пигмея делает гигантом, он разрушает все и он создает новое.

Ему делали возражения, он опять отвечал, наконец, стал собирать голоса, и предложение Спиридова было отвергнуто сильным большинством. Большинство сие вполне разделяло мнение Бестужева и не хотело слышать ни о каких правилах.

Тотчас же после сего Бестужев предложил новое разделение Славянского общества на две управы; опять сделаны были возражения, но большинство снова взяло верх, причем он прибавил, что члены 9-й артиллерийской бригады будут относиться к Пестову, который, находясь при корпусной квартире, имеет возможность вести с Южным обществом постоянные сношения, а члены 9-й дивизии непосредственно поступят в ведение Муравьева. Это предложение было одобрено, противники оного не могли даже замедлить его принятия и тотчас приступили к новому избранию. Спиридов был снова избран (хотя Бестужев тайно противился сему) 8-ю пехотного дивизиею; мнения артиллеристов пали на двух кандидатов: Борисова 2-го и Горбачевского. Первый уклонился сам, а последний был выбран посредником.

Посредники сии обязаны были сохранять порядок, последовательность и единство в действиях управы, наблюдать за поведением и поступками членов. Они одни имели право сноситься с Верховною думою через С. Муравьева или Бестужева-Рюмина и представлять думе разные проекты и мнения членов, которые через них получали предписания думы относительно действий, восстания и проч. Равным образом для принятия кого-либо в члены Общества необходимо было согласие посредника, который, впрочем, сам имел право принимать не только в члены Общества, но даже из них назначать в заговорщики (Это различие объясняется впоследствии).

Объяснив права и обязанности посредников, безусловное и слепое повиновение членов предписаниям Верховной думы, Бестужев-Рюмин читал речь. В сей речи он доказывал пользу соединения двух Обществ, сильно говорил о необходимости переворота в России и красноречиво убеждал в несомненном-успехе оного. По окончании чтения он объявил собранию о полученных им от Борисова 2-го бумагах, которые он взялся доставить Верховной думе, восхищался намерением и целью Славянского общества, но постепенное стремление и отдаленность цели ему не нравились. Сделать народ участником переворота казалось ему весьма опасным.

- Наша революция, - сказал он, - будет подобна революции испанской (1820 г.); не будет стоить ни одной капли крови, ибо произведется одною армиею без участия народа. Москва и Петербург с нетерпением ожидают восстания войск. Наша конституция утвердит навсегда свободу и благоденствие народа. Будущего 1826 года в августе месяце император будет смотреть 3-й корпус, и в это время решится судьба деспотизма; тогда ненавистный тиран падет под нашими ударами; мы поднимем знамя свободы и пойдем на Москву, провозглашая конституцию.

- Но какие меры приняты Верховною думою для введения предположенной конституции, - спросил его Борисов 2-й, - кто и каким образом будет управлять Россией до совершенного образования нового конституционного правления? Вы еще ничего нам не сказали об этом.

- До тех пор пока конституция не примет надлежащей силы, - отвечал Бестужев, - Временное правление будет заниматься внешними и внутренними делами государства, и это может продолжаться десять лет.

- По вашим словам, - возразил Борисов 2-й, - для избежания кровопролития и удержания порядка народ будет вовсе устранен от участия в перевороте, что революция будет совершена военная, что одни военные люди произведут и утвердят ее. Кто же назначит членов Временного правления? Ужели одни военные люди примут в этом участие? По какому праву, с чьего согласия и одобрения будет оно управлять десять лет целою Россиею? Что составит его силу, и какие ограждения представит в том, что один из членов вашего правления, избранный воинством и поддерживаемый штыками, не похитит самовластия?

Вопросы Борисова 2-го произвели страшное действие на Бестужева-Рюмина; негодование изобразилось во всех чертах его лица.

- Как можете вы меня об этом спрашивать! - вскричал он с сверкающими глазами, - мы, которые убьем некоторым образом законного государя, потерпим ли власть похитителей?! Никогда! Никогда!

- Это правда, - сказал Борисов 2-й с притворным хладнокровием и с улыбкою сомнения, - но Юлий Цезарь был убит среди Рима, пораженного его величием и славою, а над убийцами, над пламенными патриотами восторжествовал малодушный Октавий, юноша 18-ти лет.

Борисов хотел продолжать, но был прерван другими вопросами, сделанными Бестужеву, о предметах вовсе незначительных. Бестужев-Рюмин сим воспользовался и не отвечал ничего Борисову 2-му; потом, поспешая домой, просил избранных посредников назначить день последнего собрания для утверждения клятвою соединения двух Обществ и готовности умереть за Россию.