ПОДГОТОВКА К БИТВЕ

Накануне сражения, желая посоветоваться с дельфийским оракулом, афиняне отправили послов в Дельфы.

Подготовка к битве

Прибыв туда, послы совершили обряды очищения и вошли в священный покой храма. Пифия по имени Аристоника изрекла следующий оракул:

Что же вы сидите, глупцы? Бегите к земному пределу, 
Дома покинув и главы высокие круглого града. 
Не устоит ни глава, ни тело пред гибелью страшной, 
И ни стопа, и ни длань, и ничто иное средь града 
Не уцелеет. Но все истребится, и град сей погубит 
Огнь и жестокий Арей, что стремит колесницу сириян. 
Много и прочих твердынь — не только твою он погубит... 
Ныне кумиры бессмертных стоят, уже пот источая. 
В страхе трепещут они, а кровли их храмов 
Черною кровью струят — в предвестие бед неизбывных... 
Но выходите из храма и скорбию душу излейте.

Ответ оракула глубоко опечалил афинских послов, они впали в отчаяние, и тут некто Тимон, сын Андробула, один из самых уважаемых людей в Дельфах, посоветовал им вернуться в святилище с оливковыми ветвями и еще раз вопросить оракул уже в качестве «умоляющих бога о защите». Афиняне так и поступили и обратились к богу с такими словами:

— Владыка! Ради этих вот оливковых ветвей, которые мы принесли, изреки милостивое прорицание, иначе мы не уйдем из святилища, останемся в нем до конца дней наших.

Во второй раз пророчица отвечала следующее:

Гнев Олимпийца смягчить не в силах Афина Паллада, 
 Как ни склоняй она Зевса — мольбами иль хитрым советом. 
 Все ж изреку тебе вновь адамантовой крепости слово: 
 Если даже поля меж скалою Кекропа высокой 
 И Киферона долиной святой добычею вражеской станут, 
 Лишь деревянные стены дает Зевес Тритогенес 
 Несокрушимо стоять во спасенье тебе и потомкам. 
 Конных спокойно не жди ты полков или рати пехотной, 
 Мощно от суши грядущей, но, тыл обращая, 
 Все ж отступай: ведь время придет и померишься силой! 
 Остров божественный, о Саламин, сыновей своих, жен ты погубишь 
В пору ль посева Деметры даров, порою ли знойною жатвы.

Это изречение, более милостивое, чем первое, послы записали и возвратились в Афины. Прибыв в родной город, они объявили ответ оракула народному собранию. Стараясь понять смысл изречения, одни утверждали, что акрополь останется невредим, так как в древние времена он был огражден плетеной изгородью из терновника. Они думали, что выражение "деревянные стены" относится к этой изгороди. Другие же были уверены, что божество указывало на корабли, и предлагали привести флот в боевую готовность, бросив все остальное на произвол судьбы. Однако два последних стиха из изречения Пифии смущали их. Эти строки опровергали мнение тех, кто понимал под «деревянными стенами» корабли, потому что обещали поражение Афин в морской битве при Саламине.

Алтарь

Тогда в Афинах жил один человек, лишь недавно занявший высокое положение, звали его Фемистокл, сын Неокла. Уже давно его стали выбирать в коллегию девяти архонтов, но только после изгнания своего соперника Аристида Фемистокл смог провести в жизнь свои планы. По его мнению, толкователи оракулов ошибались, думая, что упомянутый стих относится к афинянам.

Треножник

— Если бы это было так, то Саламин был бы назван не «божественным», а «злосчастным», — говорил он, — эти строки предвещают гибель неприятелю — по-другому понять их невозможно.

И Фемистокл советовал афинянам готовиться к морскому сражению, потому что «деревянные стены» — это корабли. Он смог убедить афинян, и они решили довериться ему, а не тем, кто советовал, не поднимая руки на врага, покинуть Аттику и поселиться где-нибудь в другой стране. Это был его второй мудрый совет, первый же был вот какой. В государственной казне афинян собралось много денег, поступавших от доходов с Лаврийских рудников. Их полагалось разделить между гражданами, так что каждому приходилось по 10 драхм. Фемистокл убедил граждан воздержаться от дележа, а на эти деньги построить 200 боевых кораблей для войны с Эгиной. Так Афины превратились в морскую державу. И вот теперь, обсудив ответ оракула, афиняне решили вместе с эллинскими городами, которые пожелают к ним присоединиться, разбить врага на море.

Все эллины, избравшие «лучшую долю», собрались в одном месте, где они держали совет и заключили союз, скрепив его клятвой. Союзники прекратили между собой все распри и войны (многие города воевали друг с другом, особенно ожесточенно Афины и Эгина) и решили послать соглядатаев в Азию разузнать о военной силе персидского царя, который, по их сведениям, находился с войском в Сардах, а в Аргос — послов заключить союз против него. Кроме того, отрядили посланников в Сикелию к Гелону, сыну Диномена, и на Керкиру и Крит с яросьбой помочь Элладе. Все это было сделано для того, чтобы объединить эллинов и согласно действовать перед лицом общей опасности. Держава Гелона считалась тогда могущественной, пожалуй, даже самой могущественной в эллинском мире.

Посланные на разведку в Азию собрали разнообразнейшие сведения о царском войске, но когда они уже намеревались отправиться домой, их схватили. Персы подвергли их пыткам и хотели казнить, однако Ксеркс потребовал привести осужденных к себе.

Узнав, зачем они пришли, он повелел телохранителям водить эллинов повсюду, показывая им пехоту и конницу, а потом отпустить их невредимыми. Царь хотел, чтобы эллины увидели своими глазами его великую армию и поняли, сколь она могущественна, а вернувшись в Элладу, рассказали обо всем и устрашили бы остальных своими словами о непобедимой силе персов. Может, те откажутся от своей «странной» свободы, и утомительный поход не придется продолжать.

Так же Ксеркс повел себя и в другой раз. В Абидосе царь увидел, как проходят через Геллеспонт корабли с зерном из Понта на Эгину и в Пелопоннес. Приближенные царя, заметив вражеские корабли, хотели их захватить, ждали только приказа Ксеркса, он же, узнав, куда плывут корабли, сказал:

— Разве и мы не плывем туда же, куда и они? Хлеб нам нужен! Что ж дурного в том, что они привезут его туда сами?

Когда послы эллинов прибыли в Аргос, дела там складывались следующим образом: о желании варваров покорить Элладу аргосцы знали давно; сообразив, что их будут втягивать в войну с персами, они отправили послов в Дельфы спросить божество, как лучше поступить, ибо незадолго до этого 6000 аргосцев пало в борьбе против лакедемонян, во главе которых стоял Клеомен, сын Анаксандрида. И вот какой ответ получили аргосцы на свой вопрос:

 Недруг соседям своим, богам же бессмертным любезный! 
 Сулицу крепко держи и дома сиди осторожно. 
 Голову коль сбережешь, глава сохранит твое тело. 

Между тем посланцы Эллады, достигнув Аргоса, явились в совет, изложили, что требовалось. Аргосцы согласились участвовать в войне при условии: лакедемоняне должны заключить с ними мир на 30 лет, руководство общеэллинским союзом должно осуществляться ими наравне со Спартой.

Аргосцы боялись оракула, но решили вступить в союз с эллинами и заключить 30-летний мир для того, чтобы их сыновья успели вырасти за эти годы. Они опасались оказаться под властью лакедемонян после поражения в войне с персами. Послы Спарты дали им такой ответ:

— Вопросы войны и мира мы решать сами не можем, об этом следует сообщить народному собранию. С руководством союзом намного проще: у спартанцев два царя, оба обязаны стоять во главе союза, у аргосцев — один царь, он может иметь то же право голоса, что и каждый из спартанских царей.

Аргосцы не могли снести подобного высокомерия и предпочли лучше подчиниться варварам, нежели уступить лакедемонянам, поэтому послам приказали до захода солнца покинуть страну, в противном случае с ними поступят как с врагами.

Так сами аргосцы рассказывают об этом, но некоторые в Элладе говорят и другое. Только намереваясь двинуться на эллинов, Ксеркс послал глашатая в Аргос. Явившись туда, тот обратился к жителям города с речью:

— Аргосцы! Царь Ксеркс помнит о том, что мы, персы, отпрыски Персея, сына Данаи, и Андромеды, дочери Кефея. Возможно, мы — ваши потомки, поэтому не подобает нам воевать против своих предков, а вам в союзе с другими враждовать с нами. Оставайтесь дома и храните спокойствие. Если удастся выполнить задуманное, то царь персов наградит вас.

Говорят, предложение Ксеркса пришлось по душе аргосцам, они не давали эллинам никаких обещаний. Только после того, как эллины пригласили участвовать их в борьбе с персами, они специально поставили невыполнимое условие, которое на самом деле было просто предлогом.

Сын Ксеркса, Артаксеркс, подтвердил обещание, данное его отцом жителям Аргоса. Он даже заявил, что нет для него города любезнее Аргоса.

Некоторые утверждают, что это аргосцы призвали персов в Элладу, потерпев поражение в войне с лакедемонянами.

Другое посольство союзников прибыло в Сикелию для переговоров с Гелоном, предок которого переселился с острова Телоса, лежащего против мыса Триопия, и вместе с Антифемом и линдянами с Родоса основал Гелу. Впоследствии его потомки стали верховными жрецами — иерофантами подземных богинь Деметры и Персефоны, исполняя эти обязанности с тех пор, как один из них, Телин, получил это звание. Когда-то в Макторий, город, лежащий к северу от Гелы, бежали, взяв с собой святыни подземных богинь, потерпевшие поражение повстанцы. Телин же вернул изгнанников обратно, с условием, что его потомки будут жрецами богинь. Впрочем, кажется странным, что такой человек мог совершить столь великое дело, ибо, по преданию, он был женоподобен и весьма изнежен.

После кончины Клеандра, сына Пантарея, который был тираном Гелы семь лет и погиб от руки Сабилла, царем стал его брат Гиппократ. Гелон служил у него телохранителем и отличился при осаде Каллиполиса, Наксоса, Занклы, Леонтин и многих других варварских городов, за что и был назначен начальником конницы. Кроме Сиракуз, все города, с которыми воевал Гиппократ, подчинились ему. Несмотря на поражение в битве при реке Элоре, жители Сиракуз избежали этой печальной участи благодаря коринфянам и керкирянам, которые помогли им заключить мир с Гиппократом, но город Камарина, издавна принадлежащий Сиракузам, пришлось отдать тирану.

Во время похода на сикелийцев у города Гиблы Гиппократа внезапно настигла смерть. Он, как и брат его Клеандр, правил Гелой семь лет. Граждане Гелы отказались подчиниться сыновьям Гиппократа. Тогда Гелон, якобы желая помочь сыновьям, захватил власть в Гелах, усмирил жителей города и устранил сыновей Гиппократа. Потом возвратил в Сиракузы гаморов, крупных землевладельцев, изгнанных народом и рабами-киллириями, и овладел городом.

Став владыкой Сиракуз, Гелон передал управление Гелой своему брату Гиерону, а сам укрепил Сиракузы, которые при нем быстро достигли процветания и могущества. Он переселил в Сиракузы всех жителей Камарины, дав им права гражданства, а сам город Камарину велел разрушить. Затем такие же права дал половине граждан Гелы. После этого он заставил сдаться Мегары Сикелийские, а богачей-мегарцев переселил в Сиракузы, предоставив им гражданские права, тогда как они ожидали казни за то, что вели с ним жестокую борьбу. С простым же народом, который был ни в чем не повинен, Гелон поступил несправедливо: переселив бедняков в Сиракузы, через некоторое время он продал их в рабство за пределы Сикелии. Так же он поступил с населением Евбеи Сикелийской.

Гелон был могущественным властелином, когда в Сиракузы прибыли послы эллинов. Явившись к нему, они сказали следующее:

— Послали нас лакедемоняне, афиняне и их союзники пригласить тебя принять участие в войне против варваров. Ты, вероятно, уже слышал, что персидский царь собирается навести мост через Геллеспонт и во главе всего войска идти на Элладу. Ты достиг великого могущества. Персы только делают вид, что идут против Афин, но в действительности они хотят захватить всю Элладу. Приди на помощь эллинам, вместе с ними вступи в борьбу за ее свободу. Объединившись, Эллада выставит огромное войско, и тогда мы сможем принять бой и победить. Если же одни из нас окажутся изменниками, а другие не пожелают вступить в сражение, и "здравая" часть не будет достаточно сильна, тогда нужно опасаться гибели всей Эллады. Берегись: персидский царь, расправившись с нами, нагрянет к тебе. Помни: помогая нам, ты заботишься о себе.

Гелон, разгневавшись, ответил:

— Люди из Эллады! Вы дерзнули пригласить меня помочь вам, забыв, как некогда я просил вас сообща напасть на варварское войско, когда я воевал с карфагенянами, как я настоятельно советовал отомстить эгестейцам за смерть Дориея, сына Анаксандрида, и даже обещал вместе с вами освободить ваши столь выгодные и доходные торговые порты. Вы же даже не захотели выслушать меня. Если бы это зависело только от вас, то вся Сикелия была бы теперь в руках варваров. Однако наши дела хороши и будут еще лучше. Война же приближается к вам, и конечно, теперь самое время вспомнить о Гелоне! Впрочем, невзирая на нанесенное мне тогда оскорбление, я не стану подражать вам и готов выставить 200 триер, 20000 гоплитов, 2000 всадников, 2000 лучников, 2000 пращников и 2000 легковооруженных всадников. Кроме того, обещаю снабжать продовольствием все эллинское войско до конца войны. Но я даю такое обещание лишь при условии, что сам буду предводителем и вождем эллинов в этой войне.

Мужчина на коне в толпе людей

Услышав такие слова, Сиагр не выдержал и воскликнул:

— Воистину горько рыдал бы Пелопид Агамемнон, узнай он, что Гелон из Сиракуз лишил спартанцев верховного начальства. Но ни слова больше о том, чтобы мы передали тебе власть! Если желаешь принять участие в спасении Эллады, то тебе придется подчиниться лакедемонянам, если не хочешь признать наши права, не помогай.

— Пришелец из Спарты! — отвечал Гелон, убедившись, что его предложение не принято. — Когда человека осыпают оскорблениями, он приходит в неистовство. Твои дерзкие речи не заставят меня отвечать тебе в том же тоне. Вы жаждете стать во главе, мне следовало добиваться того же, потому что войско и флот под моим началом многочисленнее вашего, но я уступлю кое в чем. Если вы желаете командовать сухопутными силами, то я встану во главе флота. Угодно вам взять флот под свое начало, отдайте мне сухопутные силы. Решайте: либо согласитесь на мои условия, либо вернетесь домой ни с чем.

Драка

Афинский посол, не дав ответить лакедемонскому послу, вскричал:

— Царь Сиракуз! Эллада послала нас к тебе просить не предводителя, но войско. Ты же жадно цепляешься за верховное командование. Пока ты домогался верховной власти над всем эллинским войском, мы были спокойны, зная, что лаконец не допустит этого, а теперь ты добиваешься командования над флотом. Мы, афиняне, древнейший народ, единственные из эллинов исконные жители своей земли, стали могущественнейшей морской державой и никому, кроме лакедемонян, не уступим командования флотом. Даже поэт Гомер сказал, что из Афин прибыл доблестный муж, чтобы «строить на битвы мужей» и предводительствовать ратью. Так что мы не заслуживаем упрека за подобные речи.

Чужестранец из Афин! У вас, видимо, нет недостатка в предводителях, а вот желающих подчиняться не хватает. Так как вы ни в чем не хотите себя ущемлять, желая иметь все, возвращайтесь домой и сообщите Элладе, что ее год лишился весны (Смысл замечания таков: как весна - самая лучшая пора года, так войско Гелона - самое лучшее из войск эллинов, поэтому Элладу он сравнил с годом, лишенным весны.).

Закончив переговоры с Гелоном, послы отплыли домой. А хитрый тиран, не зная, кто одержит победу в предстоящей войне, и желая оградить себя от любых неожиданностей, придумал вот что. Как только персидский царь перешел Геллеспонт, Гелон отправил в Дельфы Кадма, сына Скифа, с острова Коса с тремя 50-весельными кораблями, нагруженными сокровищами. Кадм должен был дождаться исхода войны; в случае победы варваров отдать все привезенное Ксерксу, а также землю и воду от городов, подвластных Гелону, в случае победы эллинов сокровища следовало привезти назад.

Отец Кадма был тираном Коса и передал сыну свои права. Хотя Кадму не грозила никакая опасность, он, руководствуясь лишь чувством справедливости, отдал верховную власть косскому народу и отправился в Сикелию. Там он захватил у самосцев город Занклу и поселился в нем. Гелон доверил Кадму столь ответственное поручение, будучи абсолютно уверенным в его необыкновенной честности. И действительно, имея в своем распоряжении несметные сокровища, Кадм не пожелал присвоить их, хотя имел полную возможность это сделать.