КОНЕЦ ЦАРСТВОВАНИЯ МАГА

Между тем маг спокойно царствовал в течение семи месяцев. За это время он сделал много доброго своим подданным, так что, когда он погиб, все азиатские народы жалели о нем, за исключением самих персов. Он освободил все народы от военной службы и от податей на три года. Распоряжения эти он сделал тотчас, как вступил на престол, а на восьмом месяце царствования обман его открылся.

Мужчины. Двое - с мечами, один - с луком

Случилось вот что. Федима, дочь одного из знатнейших персов, была женой Камбиза; после того как маг стал царем, все жены Камбиза перешли к нему, и она в их числе. Ее отец, Отан, заметил: царь никогда не покидает своего дворца, и заподозрил неладное. Чтобы разрешить свои сомнения, он написал дочери письмо, в котором спрашивал, с кем она делит супружеское ложе. Федима ответила: «Не знаю! Я никогда раньше не видела Смердиса, сына Кира». Отан посоветовал ей обратиться с этим вопросом к тем, кто хорошо знал сына Кира. Оказалось, это невозможно, потому что бывшие жены Камбиза лишены права видеть друг друга. Тогда отец обратился к дочери в третий раз:

— Если он действительно не Смердис, сын Кира, то не подобает ему властвовать над персами, не должен он остаться безнаказанным! Чтобы узнать правду, ты, когда он взойдет к тебе на ложе, заметив, что он заснул, ощупай его уши. Знай: Смердис-маг ушей не имеет. Ему царь Кир, сын Камбиза, велел отрезать уши за какую-то провинность.

Федима исполнила все, что обещала отцу, а именно: когда наступила ее очередь идти к магу (у персов жены ходят к мужьям по очереди), она легла с ним и, дождавшись, когда он крепко уснул, ощупала у него уши. Убедившись вполне, что у мужа нет ушей, она на другой день рано утром послала сказать об этом отцу.

Тогда Отан пригласил к себе Аспафинеса и Гобрия, знатнейших персов, которым он вполне мог довериться, и рассказал им обо всем. Они, впрочем, и сами подозревали об этом.

Решено было найти еще трех надежных персов и привлечь их на свою сторону. В заговоре участвовали уже Отан, Интафрен, Гобрий, Мегабиз, Аспафинес, Гидарн, когда в Сузы приехал Дарий, сын Гистаспа, приехал из Персидской земли, где он был царским наместником, и его тоже вовлекли в заговор.

Эти семеро сошлись в одном месте, чтобы держать совет. Дарий предлагал действовать немедленно. Отан возражал. Дарий настаивал. Тогда Отан спросил:

— Ты вынуждаешь нас торопиться, не разрешаешь привлекать на нашу сторону никого, но подумай сам, как столь малыми силами сможем напасть на мага и победить его, каким образом пройдем мы мимо дворцовой стражи?

Дарий ответил:

— Знай: миновать стражников вовсе не трудно. Во-первых, наше положение таково, что никто нас не остановит из уважения к нам или из страха перед нами. Во-вторых, у меня есть удобный предлог для того, чтобы пройти во дворец: я скажу, что только что прибыл из Персии и желаю передать царю известие от отца. Где ложь нужна, там следует лгать. Ведь цель правды и лжи одна и та же. Одни лгут в расчете убедить ложью и извлечь из того пользу, другие говорят правду для того, чтобы правдивостью завоевать доверие и добиться своих целей.

Горбий воскликнул:

- Друзья, когда нам еще представится более благоприятный случай для того, чтобы возвратить власть или умереть, если окажемся бессильны добыть ее? Ведь мы, персы, подчинены мидянину-магу, да к тому же безухому. Все те из вас, кто находился при смертельно больном Камбизе, наверное, хорошо помнят, какими проклятиями грозил он персам, если они оставят власть в чужих руках. Я предлагаю последовать совету Дария и идти прямо сейчас на мага!

С ним все согласились.

В это время во дворце случилось вот что: братья-маги решили расположить к себе Прексаспа, потому что он один знал о смерти Смердиса, сына Кира, и пользовался среди персов большим уважением. Они пригласили его к себе, обязали словом и клятвами никому не открывать обман, обещая ему за это всевозможные блага. Прексасп согласился исполнить просьбу магов. Тогда они убедили его выполнить еще одно их поручение: в присутствии всех персов взойти на дворцовую башню и во всеуслышание объявить, что царь персов — Смердис, сын Кира, и не кто-либо другой. И вот маги созвали персов, возвели Прексаспа на башню, а он, будто забыв, о чем его просили маги, рассказал всю правду и кинулся с башни вниз головой.

Между тем Дарий и его сторонники подошли ко дворцу. Стража почтительно встретила знатнейших персов и, не подозревая ничего, даже не спросив ни о чем, юпустила их. Во дворце персы повстречались с евнухами, доставляющими известия царю, которые запретили им проходить дальше, тогда заговорщики обнажили мечи, пронзили ими евнухов и стремительно бросились в мужские покои.

Как раз в это время оба мага находились во дворце и обсуждали последствия поступка Прексаспа. Услышав крики евнухов, кинулись к оружию: один поспешно схватил лук, другой взялся за копье. Лук оказался бесполезен, копье пригодилось: маг ранил Аспафинеса в бедро, а Интафрена в глаз. Интафрен потерял глаз, но не умер. Не имея возможности использовать лук, другой маг бросился в спальню и хотел запереть за собой двери, но вместе с ним ворвались в спальню Дарий и Гобрий. Горбий сцепился с магом, Дарий стоял рядом в нерешительности, потому что в комнате было темно, и он эоялся промахнуться и ударить Гобрия. Видя, что Дарий в растерянности, Гобрий крикнул ему:

— Бей мечом, хотя бы и по обоим!

Дарий ударил и поразил мага.

Когда маги были убиты и головы их отрублены, равные персы остались во дворце, а остальные пять с головами магов в руках выбежали вон, созвали прочих персов и открыли им всю правду, ничего не скрывая. Ярость охватила обманутых персов, с обнаженными мечами они бегали по улицам и убивали каждого мага, юторого встречали на своем пути; если бы не наступившая ночь, персы перебили бы всех магов до единого.

События этого дня столь значительные, что персы не забудут о них никогда. Каждый год в этот день устраивается торжественное празднование, в продолжение которого ни один маг не смеет показаться на улице.

Спустя пять дней заговорщики, избавившие персов от мидииского владычества, собрали народ, чтобы обсудить положение в государстве.

Первым начал Отан. Он говорил о том, что необходимо предоставить власть народу. Это великое благо для страны: на должности будут назначать по жребию, всякая служба будет почетной, любое решение будет принимать народное собрание.

В свой черед Мегабиз предложил установить олигархию, то есть управлять в государстве должна коллегия оинеиших людей. Защищая эту форму правления, он сказал:

— Нет ничего бессмысленнее и своевольнее негодной толпы; глупо, избавившись от власти тирана, отдаваться в руки разнузданного народа, ибо если что-нибудь делает тиран, он делает со смыслом, действия народа безрассудны. Да и что требовать от того, кто ничему хорошему не учился и сам по себе не знает ничего. Народное управление пускай предлагают те, кто желает зла персам! Мы же выбираем коллегию достойнейших людей, лучшим людям, как известно, принадлежат и лучшие решения.

Третьим высказался Дарий:

Не может быть ничего лучше единодержавия наилучшего человека. Руководимый благими намерениями,

он безупречно будет управлять народом. Кроме того, не следует забывать, если многие достойные люди пекутся о государстве, обыкновенно возникают ожесточенные распри, потому что каждый считает себя умнее и добродетельнее другого. Далее, при народном управлении пороки неизбежны, а раз они существуют, люди порочные не враждуют между собой из-за государственного достояния, но вступают в дружеские отношения, как правило, вредные для государства.

Остальные четверо участников заговора, подумав, присоединились к Дарию. Отан, поняв, что желаемое им равноправие не будет установлено, добровольно отказался от власти, при условии, что он и его потомки будут иметь особые права.

Посовещавшись, заговорщики решили, что царем будет тот, чья лошадь заржет первой, когда они на рассвете сядут на лошадей и поскачут по предместью. «Так будет избран царь, в его руках окажется вся держава Кира и Камбиза, но заслуги остальных заговорщиков тоже не должны быть забыты, — рассуждали эти шестеро. — Пусть каждый из шести сможет, когда пожелает, входить в царские палаты без доклада, если только в это время царь не у жены; царь же будет брать себе в жены девушку только из семейства своих единомышленников. Отану и всему его потомству за то, что он задумал переворот и объединил их, царь ежегодно пусть дарит мидийское платье и другие ценные подарки».