Рассказ пятый. Испытание вождей

Расплата? Смерть!

Ах Тупп Кабаль видел, как шевелились губы жреца, стояв­шего рядом с золотым чудовищем, но слова не доходили до его сознания, потрясенного ужасом.

- Что же ты не грохочешь, Ах Тупп Кабаль?.. - наконец донесся до него голос откуда-то издалека.

Он понял слова главного жреца столицы людей тутуль шив города Ушмаля. Понял также, что ужас, охвативший его при встрече с золотым божеством на вершине пирамиды, сделал его, прозванного Ах Тупп Кабалем - Тот, что грохочет как гром, предметом насмешки жрецов, но ничего не ответил, сознавая свое полнейшее бессилие.

Главный жрец медленно поднял к небу руки, повернулся лицом к храму и вошел внутрь через узкий вход, закрытый плотной циновкой, сплетенной из тростника. От ветра и движе­ния длинные перья головного убора главного жреца шевели­лись, словно змеи, сползавшие вниз по спине.

- Старший сын рода Чи из города Мани! - сказал один из жрецов. - Следуй за Великим служителем Храма бога дождя Чаака могучего и славного города Ушмаля!

Ах Тупп Кабаль уже не сомневался, что именно здесь, в храме, жрецы подвергнут его строгому испытанию; здесь они решат, достоин ли он предстать перед Верховным правителем - халач виником города Ушмаля Ах Суйток'Тутуль Шивом, чтобы принять участие в обряде Испытания вождей.

Этот ритуал, связанный с передачей власти правителями ба-табам подвластных халач винику городов, проводился в пред­дверии каждого нового двадцатилетия. Он сохранялся с незапа­мятных времен, и когда-то благодаря ему батабами городов и селений народа майя становились лишь самые достойные и бла­городные люди. Но шли годы, менялись времена, и уже много поколений трон владыки переходил по наследству, а само Ис­пытание вождей превратилось лишь в пышный обряд переда­чи власти.

И вот в Ушмаль на Испытание вождей пришел из города Мани Ах Тупп Кабаль. Он не был сыном владыки, хотя и принадлежал к его роду по материнской линии; он не мог пре­тендовать на трон батаба, но все же пришел.

Мать Ах Тупп Кабаля в отличие от других женщин своеге народа, покорных и униженно послушных, обладала властны* и решительным характером. Выйдя замуж в двадцать лет, как того требовал обычай, она с годами стала полновластной хозяй­кой не только дома, но и всего рода своего мужа - одного из самых знатных в городе Мани. В Мани стали поговаривать, что эту решительную женщину всерьез побаиваются все мужчины города и даже сам владыка, которому она доводилась едино­утробной сестрой.

Поэтому никого не удивило, что именно она вспомнила о древнем обычае своего народа, допускавшем к Испытанию вождей людей достойных, а не одних только сыновей наслед­ников владыки. Она же сумела убедить несколько знатных семей направить тайных посланцев в город Ушмаль к халач вини­ку Ах Суйток'у, чтобы вымолить позволение Ах Тупп Кабалю вступить в состязание с сыном владыки Мани на предстоящем Испытании вождей за право стать новым батабом их родного города.

Пожалуй, труднее всего оказалось уговорить самого Ах Тупп Кабаля, унаследовавшего от матери ее крутой нрав. Однако трон батаба был слишком заманчивой наградой победителю, и сын поддался ее уговорам. Она обучила его всем премудро­стям Испытания вождей, которые знала с детства, так как в до­ме владыки, где она жила до замужества, от женщин не скры­вали тайны этого старинного ритуала.

Но больше всего мать Ах Тупп Кабаля беспокоило другое.

Испытание вождей

Ах Суйток' стар и дряхл. Когда-то грозный и жестокий пред­водитель боевых отрядов людей тутуль шив, он захватил поч­тя три катуна назад земли этой огромной долины, похожей на гигантскую чашу, защищенную с севера горной грядой. Одна­ко теперь он доживал свои последние годы, а страной и горо­дом Ушмаль, который Ах Суйток' основал и застроил велико­лепными сооружениями, правил его сын, во всем послушный ко­варным и хитрым жрецам. Их-то и следовало опасаться. Это они, ревностные хранители традиций и обычаев, могли не до­пустить участия Ах Тупп Кабаля в Испытании вождей.

Именно поэтому с еще большей настойчивостью и старани­ем мать обучала (конечно, не сама, а с помощью жрецов го­рода Мани) своего сына жреческим наукам, с которыми он, как отпрыск знатного рода, конечно, познакомился еще с детства, но недостаточно хорошо.

Словом, когда наступил конец очередного двадцатилетия - катуна и Ах Тупп Кабаль должен был отправиться в город Уш­маль на Испытание вождей, не было юноши, который мог бы соперничать с ним не только в силе и ловкости, но и в зна­ниях жреческих наук.

Утром на рассвете в сопровождении нескольких воинов и рабов из своего дома - от носилок он наотрез отказался, как ни настаивала мать, - Ах Тупп Кабаль покинул родной го­род. Ему предстояло пройти немалое расстояние: носильщики и рабы - переносчики грузов - обычно добирались от Мани до Ушмаля за два дня пути, двигаясь почти без отдыха от восхода до заката солнца. Но Ах Тупп Кабаль решил прийти в Ушмаль в этот же день, чтобы лишний раз показать свою силу и вы­носливость...

Построившись гуськом, караван Ах Тупп Кабаля тронулся в путь. Люди шли быстро, почти бегом. Хорошо утоптанная широкая тропа, соединявшая город Мани со столицей людей ту­туль шив, вначале подымалась в горы бесконечно длинным сер­пантином. Однако затем, преодолев труднопроходимую горную местность, она почти все время бежала под уклон, облегчая путникам их нелегкий труд. Тропа шла мимо зеленых полей ма­иса, сквозь непроходимые чащи девственной сельвы; иногда каравану попадались покинутые крестьянами бесплодные поля, землю которых истощили посевы. Ближе к селениям или горо­дам, стоявшим на ее пути, тропа становилась шире, утоптан­нее; кое-где она даже была выложена ровными камнями, покоторым звонко шлепали подошвы сандалий, сделанные из ко­жи тапира или крупного оленя...

Только в полдень Ах Тупп Кабаль разрешил своим людям сделать короткий привал; они съели по куску сухой кукурузной лепешки с черной фасолью, заправленной острым перцем, вы­пили по глотку воды, чтобы освежить рот, и опять тронулись в путь.

Солнце еще стояло высоко над горизонтом, когда они вышли на широкую мощеную дорогу, а часа через два караван подошел к военной заставе. Здесь воины тутуль шив охраняли городскую черту своего священного города Ушмаля. Вместе с часовыми прибывших встретили жрецы.

- Ты Ах Тупп Кабаль из рода Чи? - спросил старший жрец.

- Да! - последовал ответ.

- Ты пришел из города Мани, чтобы подвергнуть себя Ис­пытанию вождей?

- Да!

- Ты готов вступить в состязание, чтобы великий халач ви-ник Ах Суйток', насящий священное имя бога дождя Чаака - нашего покровителя и господина, решил: достоин ли ты стать батабом - Тем, кто владеет топором - города Мани?

- Да!

- Знаешь ли ты, что ждет того, кто не выдержит испытания?

- Смерть! - ответил своим зычным голосом Ах Тупп Ка­баль и переступил границу столицы людей тутуль шив.

Жрецы провели Ах Тупп Кабаля по окраинным улицам горо­да прямо к подножью Пирамиды чудотворца. На ее вершине покоился величественный храм Бога дождя Чаака, капризного божества, от прихоти которого зависела жизнь народа тутуль шив. Только он один распоряжался дождем, без которого эта огромная чаша-долина стала бы мертвой. Здесь, у пирамиды, все покинули Ах Тупп Кабаля.

Он стоял так близко к пирамиде, что взгляд его упирался в ее высокие каменные ступени, круто уходившие ввысь. Больше Ах Тупп Кабаль не видел ничего. Он не решался повернуть го­лову, так как знал, что кто-нибудь из жрецов обязательно на­блюдает за ним. А он не должен проявлять ни слабости, ни любопытства, впрочем последнее тоже относилось к человече­ским слабостям. Ах Тупп Кабаль старался ни о чем не думать, так было легче переносить томительное ожидание неизвест­ного.

Наступила ночь, но за ним никто не пришел. Море звуков, которыми по ночам дышит земля, заполнило тишину; стрекота­ние, свист, легкий скрежет, шелест и цоканье насекомых и животных повисли над спящей землей. Непроглядную тьму тро­пической ночи освещали лишь таинственные звезды да светляч­ки, медленно проплывавшие мимо Ах Тупп Кабаля. Иногда они сталкивались с каменными глыбами пирамиды, и тогда он с интересом наблюдал, как живой зеленый огонек с оранжевыми, желтыми, красными и синими крапинками ползал по ее громад­ным ступеням.

Рассвет наступил так же внезапно, как опустилась ночная мгла. И опять никто не пришел за Ах Тупп Кабалем. Солнце подымалось все выше и выше. Он стоял у южного склона пира­миды и внимательно следил, как постепенно сползала вниз по камням его тень, пока совсем не исчезла под ногами. Лучи солнца нещадно палили, обжигая голову и спину. Во рту пере­сохло, хотелось пить...

Вдруг чьи-то руки толкнули его прямо на ступени пирамиды, и властный голос приказал подниматься вверх.

Отекшие от долгого неподвижного стояния ноги никак не слушались Ах Тупп Кабаля. Чтобы взобраться на новую ступень, ему приходилось так высоко подымать ногу, что колено почти упиралось в грудь. А жрецы торопили: «Скорей, скорей, ско­рей...» Сколько их, этих ненавистных ступеней? Снизу казалось, что их гораздо меньше; теперь им не было конца...

«Скорей!..» - ступени. «Скорей!» - ступени. «Скорей, ско­рей, скорей!..» - ступени, ступени, ступени... И вдруг на теряв­шего от усталости рассудок Ах Тупп Кабаля шагнуло золотое чудовище - сам всесильный и неповторимый бог дождя ЧаакЬ