Глава 15. Тактика боя с белыми людьми

В столкновениях между белыми людьми и индейцами осталось много воспоминаний их непосредственных участников с обеих сторон. И здесь необходимо отметить различие, существующее в рассказах враждующих сторон, которое чрезвычайно важно для понимания достоверности тех далеких событий. Интерес к индейским воспоминаниям начал проявляться у американских исследователей на рубеже XIX-XX веков, когда еще были живы многие из стариков, участников войн на Великих равнинах. Индейцы обычно простодушно рассказывали о своих действиях в тех или иных боях, ничего не приукрашивая и не выдумывая, окруженные седовласыми соратниками, которые иногда поправляли их, если они что-либо забывали, и внимательно следили за тем, чтобы рассказ был правдивым. Краснокожий мог умолчать об убийстве белого человека, не очень доверяя бледнолицым слушателям, опасаясь запоздалого наказания. Справедливости ради стоит отметить, что и среди них встречались люди, готовые за доллар-другой рассказать именно то, "что хотел услышать белый человек". Так, младший вождь шайенов Две Луны стал едва ли не главным действующим лицом битвы на Литтл-Бигхорн, руководящим и направляющим "главнокомандующим" всех шайенов. Его соплеменники потом долго смеялись над доверчивыми белыми слушателями, так как впервые узнали о своем "герое" вместе с ними. Но таких весельчаков среди индейцев было очень мало, поскольку им с детства внушали, что бахвалиться лживыми заслугами постыдно. Однако до сегодняшнего дня многочисленные исторические издания причисляют Две Луны к руководителям той битвы.

Воспоминания белых участников, напротив, за редким исключением изобилуют небылицами и преувеличени­ями. Там, где с индейской стороны выступало не более пятисот воинов, их потери порой достигали полутора тысяч! Помимо невероятного собственного героизма, индейцам приписывались совершенно не свойственные им манера ведения боя, тактика и стратегия. Как вежливо упомянул об одном из подобных примеров боевой офицер Юджин Вэйр: "О событиях того боя ходит много странных историй".

В середине XIX века Рэндолф Мэрси написал несколько книг, одна из которых, названная "Путешественник по Равнинам: путеводитель для сухопутных экспедиций", изданная в 1859 году, являла собой великолепную, чрезвычайно подробную работу, описывающую решение всевозможных проблем, способных возникнуть у переселенцев на Запад. В ней он давал следующие рекомендации о том, как вести себя с индейцами: "Приближаясь к незнакомцам, равнинные индейцы пускают своих коней в галоп, и люди, не знакомые с их манерами, могут воспринять это как свидетельство враждебности. Но это их обычай в обращении и с друзьями, и с врагами, и не должен служить для необоснованной тревоги. Когда замечена скачущая таким образом группа краснокожих и они приблизились достаточно для того, чтобы разглядеть подаваемые сигналы, все, что необходимо... это поднять правую руку ладонью вперед и несколько раз двинуть ей вперед-назад. Все они понимают это как призыв остановиться, и, если они не имеют враждебных намерений, сразу же выполнят его. После этого правая рука поднимается вновь и медленно двигается вправо-влево, что означает: "Я не знаю вас. Кто вы?" На языке жестов они дадут знать, к какому племени принадлежат. Если вы их не понимаете, можно спросить, друзья они или враги, подняв обе руки сжатыми, как в рукопожатии, или сцепив оба указательных пальца. Если они настроены дружественно, то ответят тем же сигналом, если нет, то не остановят своих скакунов или сделают жест, означающий "злость". Небольшая по численности группа белых людей, путешествующих по Равнинам, не должна позволять приближаться к себе отряду незнакомых индейцев, если только не чувствует себя способной дать отпор нападению при самых невыгодных обстоятельствах. Основное правило безопасности, когда человек оказывается в прерии в одиночестве и замечает приближающуюся группу индейцев, -- не позволить им подойти ближе, а если они продолжают приближаться, дать им понять, чтобы они держались подальше. Если они не послушаются, а он имеет быстрого коня, следует мчаться к ближайшему лесу. Если индейцы нагоняют, ему следует остановиться, повернуться к ним и направить ружье на ближайшего краснокожего, что зачастую обращает их в бегство. Но никогда не стоит без надобности нажимать на спусковой крючок, потому что, как только ружье будет разряжено... его единственным спасением будет быстрота его скакуна". Мэрси знал об индейском коварстве не понаслышке. В 1849 году он выслал одного из офицеров вперед. Сам он был прикован к постели болезнью и не проследил, чтобы тот взял с собой нескольких солдат. Обнаруженные позже следы свидетельствовали о том, что к нему галопом подскакало четверо индейцев. Офицер ехал на очень быстрой лошади и мог спастись бегством, но не сделал этого. Они проехали вместе около трех миль, после чего индейцы жестоко убили его и скальпировали. Мэрси так и не смог выяснить, кто был виновен в смерти доверчивого офицера, но предположил, что тот встретился с возвращавшимися из неудачного похода молодыми воинами, которые не смогли противиться желанию захватить его скальп и лошадь.

Бои между индейцами и белыми переселенцами проходили по трем основным вариантам.

1. Чаще всего белые люди занимали позицию и отбивались от индейских атак. В этих случаях краснокожие обычно скакали по кругу, в центре которого располагалась группа белых мужчин и женщин, сбившихся в кучу за спешно возведенной баррикадой или поставленными в круг фургонами. Такие картины можно было наблюдать от Миссури до Орегона, Калифорнии и Санта-Фе. Целью этой индейской тактики было вынудить бледнолицых опустошить ружья, а затем, пока они их перезаряжали, броситься на них и перебить. Если местность была абсолютно ровной, без леса или нагромождения скал, защища­ющиеся искали лощину или хотя бы просто углубление в земле, дающие минимальное укрытие. Иногда, если на это было время, углубления в земле рыли ножами. Опытные белые жители равнин -- трапперы и торговцы, путешествуя небольшими группами, всегда двигались, обращая внимание на возможные пути отступления, высматривая крепкую позицию на случай внезапного нападения индейцев. Если им удавалось хорошо укрепиться, индейцы становились более осторожными, поскольку по собственному опыту знали, насколько отчаянно дерется загнанный в угол человек. Если белый человек, подвергшийся нападению индейского отряда, оказывался на равнине, где некуда было привязать лошадь, он быстро наклонял голову животного и привязывал ее к ее же передней ноге, чтобы она не смогла убежать. Одним из способов небольшой группы белых людей избавиться от наседавших краснокожих было отпустить своих лошадей. Индейцы зачастую бросались за ними, желая первыми захватить добычу. После этого воины чувствовали себя вполне удовлетворенными и, не желая рисковать своими жизнями, уезжали прочь. Если природного укрепления поблизости не было, попавшие в отчаянную ситуацию белые путешественники занимали круговую оборону и укладывали лошадей, иногда связывая им ноги, если позволяло время, и отбивались, прячась за ними. Если индейский отряд был очень большим и бой предстоял тяжелый и долгий, своих лошадей белые убивали.

2. Во втором варианте индейцы бежали, а белые их преследовали. Максимальное количество готовых к выстрелу зарядов у хорошо вооруженного евро-американца первой половины XIX века обычно составляло не более трех: один в ружье и два в двух однозарядных пистолетах. В этом случае евро-американцы давали залп из ружей, а затем вскакивали на лошадей и бросались в погоню. Но два заряда в пистолетах кончались быстро, в то время как индеец легко мог отстреливаться из лука. Когда оружие преследователей опустошалось, индейцы часто разворачивали коней и атаковали. С появлением многозарядных ружей и револьверов ситуация несколько изменилась не в пользу краснокожих, и их потери в этом случае стали выше. Но и здесь преследование редко превращалось в резню, поскольку прицельная стрельба на полном скаку была делом весьма непростым, а индеец постоянно свешивался то с одного, то с другого бока лошади, не давая преследователю возможности хорошо прицелиться. Кроме того, индейцы часто имели более быстроногих и выносливых лошадей, чем их белые противники. Если преследователи нагоняли, краснокожие не отступали единой группой, а рассыпались.

3. В третьем варианте индейцы преследовали убега­ющих белых. Все, кто воевал с ними, говорили о том, что это была самая опасная ситуация, где все зависело от скорости лошади. Индейцы часто имели превосходных коней и на скаку могли посылать в преследуемого одну стрелу за другой. В этом случае человек, не имея быстрой лошади, мог надеяться лишь на то, что на его пути окажется лесок, где он сможет укрыться, потому что равнинники не любили атаковать спрятавшегося в зарослях противника, разумно полагая, что потери окажутся слишком большими. Участь бледнолицего, которого настигали разъяренные индейцы, была предрешена. Его убивали, а тело зачастую уродовали и истыкали стрелами -- недаром белые старожилы называли такие тела несчастных подушечками для булавок. Паническое бегство было фатальным еще и по другой причине. Поддавшись страху в тот момент, когда от него требовалось все хладнокровие и мужество, человек становился беспомощным, и его было легко убить или захватить в плен. Известен случай, когда опытный житель равнин, участник нескольких схваток с индейцами, отличный наездник и стрелок, потеряв голову во время бегства, был настигнут и застыл с пистолетом в руке, не способный к сопротивлению. Его убили несколькими выстрелами, а он даже не сделал попытки защитить себя.

К середине XIX века через Великие равнины потянулись караваны белых переселенцев на Дальний Запад (современные штаты Невада, Калифорния, Орегон). Как правило, переселенцы очень боялись встреч с краснокожими, зачастую сильно преувеличивая опасность, о чем свидетельствуют многочисленные дневники, оставленные участниками тех сложных переходов. Не все племена, встречавшиеся на их пути, были враждебными, но порой отдельные амбициозные люди сами провоцировали нападения. В 1852 году в одном из небольших караванов переселенцев, пересекавших прерию по пути в Калифорнию, находился некий человек, который при каждом удобном случае бахвалился, что пристрелит первого же встреченного индейца. На берегу Роухайд-Крик ему на глаза попалась девушка питахауират-пауни, и он убил ее. Соплеменники нашли тело несчастной лишь на следующий день, после чего разъяренные воины бросились в погоню, окружили караван и потребовали выдать убийцу. Струсившие белые тотчас исполнили пожелание суровых воинов и передали негодяя индейцам пауни, которые провели совет и приняли решение -- каравану следовало вернуться на место преступления. Там, в присутствии дрожащих компаньонов несостоявшегося "героя", "жестокие дикари" сняли кожу с живого негодяя, после чего переселенцам разрешили продолжить путь.

Обычно, когда на равнине с белыми путешественниками встречались незнакомые индейцы и силы первых были достаточны, чтобы отбиться или дорого продать свою жизнь, краснокожие могли попытаться ограбить их "по-хорошему". Они по праву считали, что могут взимать дань с проходивших по их землям караванов переселенцев. Как правило, белые соглашались на мирное решение проблемы, разумно полагая, что индейцы могут съездить за подмогой, и тогда добраться до конечного пункта им едва ли удастся. Свидетельств тому в виде свежих могил и сгоревших фургонов на их пути встречалось предостаточно. Индейцы, даже если способны были захватить всю поклажу полностью, также исходя из простой логики понимали, что лучше довольствоваться достаточным количеством подарков, что не стоило им ничего, чем захватывать караван ценой жизни воинов. Часто по обычаю индейцы приближались галопом, останавливаясь недалеко от путешественников. Возможно, этот обычай позволял им оценить численность и реакцию противника, поскольку нет сомнений, что в случае панического бегства белых людей в девяти случаях из десяти индейцы, несомненно, оставили бы свои мирные намерения на следующую встречу и попытались бы захватить добычу и пару скальпов. Обычно обе стороны приближались друг к другу с "белыми флагами", для которых могла использоваться любая белая тряпка -- старая фланелевая рубашка, платок и т.п. Индейцы подъезжали и требовали дать им порох, свинец, сахар, кофе или другие подарки. Либо вперед мог выехать индейский лидер и знаками показать, что хочет провести мирные переговоры. Бывало, что лидер соскакивал с коня, клал на землю свое оружие, а уже после этого знаками давал понять, что желает переговорить с непрошеными гостями.

Путь на Запад был опасным предприятием, и угроза нападения краснокожих постоянно витала в воздухе. В 1850-х годах Р. Мэрси давал переселенцам следующий совет: "Пересекая земли, населяемые враждебными индейцами, вечерний марш следует продолжать еще час-два после наступления темноты, после чего необходимо свернуть в сторону. Сделать это нужно на твердой земле (чтобы оставить меньше следов. -- Авт.), а затем отъехать с полмили от тропы и разбить лагерь в низине, где индейцам будет сложно выследить или заметить караван".

Но какие бы меры предосторожности ни предпринимались, караваны переселенцев и обозы нередко подвергались нападениям. Основной тактикой белых людей была постановка фургонов в круг, что позволяло отразить атаку более крупных сил противника. Поскольку нападения, как правило, были неожиданными, многое зависело от того, насколько быстро белые успевали образовать из фургонов плотное кольцо. "Атакуй они (индейцы. -- Авт.) до того, как мы сформировали круг, им не составило бы труда скальпировать всю нашу партию", -- вспоминал один из белых первопроходцев. Поэтому при передвижении каравана по опасной территории, если позволяла местность, фургоны располагали в две линии, между которыми гнали коров и лошадей. Именно такая формация каравана позволяла быстро поставить их в круг. Быков распрягали, два передовых фургона сближали так, чтобы они касались друг друга передними колесами, а последующие фургоны передними колесами касались их задних колес и т.д., образуя из них своего рода корраль, внутрь которого помещали быков, коров и лошадей. Мужчины отстреливались либо из-за фургонов, либо занимали оборону перед ними. Если караван сопровождал эскорт солдат, они, как правило, двигались цепочкой с обеих сторон каравана, готовые отразить нападение индейских воинов.

Собираясь атаковать, индейцы старались выбрать для нападения места, где белым было бы тяжело быстро поставить фургоны в круг. Если же прямая атака каравана была слишком рискованной по причине большого количества вооруженных людей в нем или сильного эскорта солдат, индейцы могли попытаться решить свою задачу двумя путями.

1. Караван обычно растягивался, кто-то отставал, у кого-то ломалось колесо и требовалось время для починки. К "чести" белых переселенцев стоит отметить, что отставших не ждали. Если им везло, они нагоняли основную группу, когда та устраивалась на привал. Известны случаи, когда люди, отставшие со своим фургоном, терялись на бескрайней равнине. Именно отбившиеся от основного каравана становились легкой добычей для индейских воинов. Они нападали неожиданно, захватывали содержимое фургона и лошадей, а переселенцев-мужчин убивали. Женщин и детей могли оставить в живых и увезти в плен либо также убивали.

2. Во втором варианте целью враждебных индейцев становился табун лошадей, который неопытные переселенцы, успокоенные тем, что на протяжении многих дней пути они не встретили ни одного краснокожего, плохо охраняли или позволяли ему пастись слишком далеко от основного лагеря. То, что их видели индейцы, совсем не означало, что индейцев видели они. Постепенно бдительность белых людей притуплялась и они расслаблялись. Выскочившие с воплями из засады всадники обращали лошадей в паническое бегство, и спустя мгновение вместе с табуном скрывались вдали. Поскольку фургоны обычно тащили волы, караван мог продолжать путь, но уже без лошадей.

Если же индейцы все же решались атаковать поставленный в круг караван фургонов, они мчались вокруг него, постепенно сжимая кольцо. При этом воины обстреливали защитников из луков и ружей. Иногда удача была на их стороне, иногда нет.

Некоторые исследователи писали, что для индейцев караваны переселенцев были легкой добычей, где риск минимален. Утверждение не совсем верно. Конечно, драться с переселенцами было проще, чем с регулярными войсками, но в караванах зачастую находилось достаточное количество хорошо вооруженных ружьями мужчин, и потери нападавших порой были значительными. Можно, без доли сомнения, утверждать, что если бы караваны переселенцев на Запад, фургоны которых были доверху набиты всевозможным добром, действительно представлявшим для индейцев значительный интерес, были бы столь легкой добычей, как это пытаются показать некоторые авторы, ни один из них никогда бы не добрался до цели своего путешествия.

В отличие от восточных племен, индейцы Равнин крайне редко нападали на поселения или форты белых людей. Даже если внутри находилось всего несколько десятков человек и, по понятиям европейцев, поселение было плохо укреплено, краснокожие прекрасно осознавали потери, которые могли понести в результате лобовой атаки, и избегали этого. В лучшем случае они пытались выманить часть людей из укрепления и заманить их в ловушку или проникнуть внутрь под мирным предлогом, а лишь затем атаковать.

Однако иногда они все же решались на подобный шаг. Наиболее часто на поселения нападали племена Южных равнин, особенно команчи и кайовы. Но их целью в основном были мексиканские поселения, обитатели которых практически не имели оружия, и порой им приходилось отбиваться камнями. Джеймс Томас посетил Пекос в начале XIX века: "На крышах, которые, как и повсюду в Мексике, плоские, сложены груды камней, чтобы отбиваться от (индейских. -- Авт.) врагов". Такое положение сложилось в результате политики мексиканских властей, опасавшихся вспыхивавших то там, то здесь народных восстаний. Испанские, а затем и мексикан­ские власти запрещали торговлю оружием с индейскими племенами, обитавшими на территории Мексики. Но надо отдать должное этим хозяевам Южных равнин, они отваживались атаковать и хорошо укрепленные асьенды и пресидио, идя при этом на различные хитрости и уловки.

Очень интересный метод использовали команчи во время нападения на далекий мексиканский город, произошедшего приблизительно в 1826 году. Рейд был хорошо спланирован, и отрядом из сотни воинов руководил предводитель с великолепной репутацией. Каждый воин вел на поводу дополнительного скакуна. Целью набега было захватить город, который еще никогда не подвергался нападениям воинов Севера. Он был хорошо защищен с севера, востока и запада непроходимыми землями. Кроме того, на протяжении 50 миль с каждой из этих сторон не было воды. Лишь на юге находилась прекрасная долина. В городе жило около ста семей, богатых лошадьми и скотом. Но он был слишком силен для прямой атаки, и вождь составил хитроумный план. Во время сиесты группа его воинов атаковала табун и погнала его на запад, в сторону безводной пустыни. Сперва планировалось заманить преследователей в засаду, но они оказались слишком сильными, поэтому было решено увести их от города как можно дальше. Когда погоня удалилась, в город ворвались оставшиеся воины. Основная часть мужчин ускакала за коно­крадами, и команчи собирались быстро перебить стариков и подростков, а женщин и детей увести в плен. Но женщины так боялись попасть в руки краснокожих, что начали драться всем, что попадалось под руку, -- ножами, топорами и т.п. Индейцы рассказывали, что некоторые женщины хватали за ноги своих детей и крутили их над головой, словно это были деревянные дубины, не давая воинам приблизиться к себе. Команчи убили всех, кроме одного младенца, который был принят в племя и со временем стал знаменитым воином. После этого разъяренные воины подожгли город, несмотря на приказы своего вождя, убеждавшего их, что дым будет виден на много миль вокруг. Они погрузили добычу на сотню дополнительных лошадей и благополучно вернулись домой.

Индейцы практически никогда не осаждали укрепления -- это не согласовалось с их тактикой ведения войны. Вокруг укрепления могли остаться несколько групп молодых воинов, искавших случая проявить себя или за­хватить добычу, но основной отряд обычно уходил в тот же день. Известен случай, когда кроу в течение нескольких дней держали в осаде хорошо укрепленный торговый пост, но это скорее исключение.

Когда крупные силы индейцев сталкивались с армей­скими формированиями, как и в битвах со своими краснокожими противниками, они выстраивались в линию. Воины могли атаковать все вместе или по отдельности. Лобовых атак кавалерии индейцы никогда не встречали, и та часть воинов, которая находилась на пути кавалеристов, рассыпалась и "отступала", а бойцы, находившиеся с флангов, нападали на атакующих с обеих сторон и заходили с тыла. Рассыпавшиеся воины скакали по кругу, присоединяясь к нападавшим с флангов. Если кавалеристы увлекались преследованием врагов и рассеивались по полю боя, их поражение было делом времени.

Тактика ведения боя армии США против индейцев была основана на методах, свойственных европейским армиям, и практически не приносила желаемых результатов на Равнинах. Приблизительно с 1860-х годов армейские чины начали перенимать тактику своих краснокожих врагов. Рэндолф Мэрси в 1850-х отмечал: "Военная система, которой обучалась и которая практиковалась нашей армией до войны с Мексикой (1846 год. -- Авт.), была, без сомнения, эффективной и хорошо адаптированной для искусства войны среди цивилизованных народов. Эта система предназначалась для армейских операций в населенных районах с достаточным уровнем ресурсов и против врага, который был осязаем и использовал такую же систему ведения войны... Их (индейцев. -- Авт.) тактики делают старую систему полностью бесполезной. Действовать против врага, который сегодня здесь, а завтра там, который сегодня увел табун мулов в верховьях реки Арканзас, а в следующий раз проявился в самом сердце населенных районов Мексики... который повсюду, не будучи при этом в каком-то конкретном месте, который собирается в момент сражения и исчезает, когда удача отворачивается от него, который оставляет своих женщин и детей далеко от театра военных действий и не имеет ни городов, ни складов, требующих защиты... не обременен обозами из фургонов или вьючных лошадей, который вступает в дело, только если это отвечает его целям, и никогда не делает этого, не имея преимущества в численности или позиции. С таким врагом учение о военной стратегии цивилизованных народов теряет свой основной смысл и редко находит применение на практике".

Офицеры форта Райли, который Чарльз Бойнтон посетил в 1854 году, рассказали, что солдаты, несмотря на то, что вооружены револьверами, в ближнем бою уступают конным индейцам, вооруженным луками и стрелами. Очень мало кто из драгун является хорошим наездником, а их лошади плохо тренированы или, "по крайней мере, не приспособлены к индейским методам войны". Тогда как воины Равнин, "одни из лучших конников в мире, и их лошади тренированы таким образом, что складывается впечатление, будто они готовы выполнять даже мысленные желания всадника. Они управляют ими без уздечки... оставляя обе руки свободными для применения оружия". Имея такую лошадь, индеец, вооруженный луком со стрелами или копьем, сближается с драгуном на расстояние эффективного выстрела из лука, что соответствует "приблизительно тридцати шагам, и быстро скачет вокруг драгуна кругами, пугая его лошадь своими воплями, что делает невозможным попасть в него из револьвера. В то же время он выпускает стрелы в человека и лошадь с такой скоростью, на которую не способен даже револьвер". При этом индеец свешивается сбоку своего скакуна, стреляя из-под его шеи, и противнику видно лишь одну его руку и ногу. Драгун же, "не способный управлять своей лошадью, напуганной воплями краснокожего и взбешенной полученными ранами, очень часто бывает бесславно убит своим энергичным и практически невидимым им врагом". Бойнтон сравнивал искусство боя индейских воинов с искусством русских казаков. По словам офицеров, артиллерия, за редким исключением, совершенно бесполезна против краснокожих бойцов, потому что они не атакуют плотной группой и при желании легко уходят за пределы досягаемости снарядов. "Прекрасно зная свои земли, они заводят наши войска в засады или просто двигаются впереди погони, заманивая солдат на территории, где нет воды или где траву (для лошадей. -- Авт.) могут найти только они сами. Редко атакуя и не давая возможности атаковать себя, они уносят многие жизни наших соотечественников -- и солдат, и переселенцев".

Другой боевой офицер писал, что удивительное искусство верховой езды и боевая выучка и тактика краснокожих воинов дают им огромное преимущество. "Резкими поворотами своих быстроногих лошадок, избегая бешеных прямых атак своего неуклюжего врага и кружа вокруг подобно хищным птицам, они собираются вместе и нападают на его фланги и тыл, сокрушают его, а затем рассыпаются, как по волшебству, чтобы повторить свой прием на следующем враге".

В этой связи интересно отметить и отношение индейцев к воинским качествам американских солдат. С одной стороны, дисциплина, лучшее вооружение и большая численность войск, безусловно, давали солдатам несомненные преимущества. С другой -- ряд фактов все же свидетельствует о том, что своих индейских противников краснокожие воспринимали с большей опаской. Примечателен факт, что пауни, служившие разведчиками в американской армии, при встрече с группой враждебных индейцев часто надевали солдатские мундиры и шляпы и передвигались колонной, чтобы издали походить на белых кавалеристов. Противники хладнокровно ожидали их приближения, чтобы дать бой, но, когда хорошо во­оруженные пауни подъезжали ближе и скидывали мундиры, сиу и шайены всегда обращались в бегство, не желая сражаться с ними. Подобные ситуации могут свидетельствовать лишь о том, что воины не считали равнозначными силы одинакового количества белых солдат и индейцев. Кроме того, большинство побед американской армии над "краснокожими дикарями", где потери последних были действительно серьезными, приходятся на неожиданные нападения на спящие индейские лагеря. В этих случаях гибли в основном женщины, дети и старики. Еще Рэндолф Мэрси в середине XIX века отмечал, что нет ничего неожиданного в том, что человек, отошедший ко сну с чувством полной безопасности, теряет присутствие духа, когда на его лагерь неожиданно обрушивается толпа визжащих и стреляющих противников. "Даже индеец, гордящийся своим хладнокровием и самообладанием, -- писал он, -- далек от того, чтобы не быть подверженным его (внезапного нападения. -- Авт.) последствиям".

Перестрелка с большого расстояния была скучным занятием для людей, чьей основной целью в бою было ударить врага рукой или другим предметом, чтобы посчитать на нем "ку". Позднее старики говорили: "Война белых людей -- это всего лишь стрельба". После Первой мировой войны некоторые ветераны сиу искали возможности вступления в старые племенные воинские институты, но старики воспротивились, заявляя, что убийства людей из ружей недостаточно для того, чтобы называться насто­ящим воином -- такая война просто "пустая стрельба". Безусловно, стрельба необходима, но не более. Она не могла ничего добавить к списку воинских заслуг краснокожего бойца. Кроме случаев, когда воину приходилось защищать свой лагерь, он был индифферентен к количеству убитых врагов. Стэнли Вестал отмечал, что, обсуждая разные битвы со старыми воинами сиу, ему часто приходилось слышать от них, что "в тот день ничего не произошло", и это означало, что говоривший в тот день так и не смог посчитать "ку". Кроме того, во время стрельбы расходовались дорогостоящие боеприпасы, которые с большей пользой можно было применить на охоте. Со временем, когда дичи становилось все меньше и меньше, потребность в боеприпасах еще более возрастала.

Новогодние традиции народов России (Снегина) купить книгу на сайте www.chitai-gorod.ru