Кучеров А. В огненных сполохах. Мерецков Кирилл Афанасьевич

Маршал Советского Союза Кирилл Афанасьевич Мерецков (1897-1968)

Генерал армии Кирилл Афанасьевич Мерецков не торопит шофера, осторожно ведущего машину по улицам израненного и притихшего Тихвина. Да и не разгонишься здесь. На каждом шагу груды искореженного, опаленного огнем металла, недавно бывшего вражескими танками, пушками, автомашинами. Траншеи, окопы, воронки от снарядов и бомб. А вокруг - развалины. Отступая под натиском наших войск, фашисты сожгли почти все деревянные постройки, взорвали много каменных зданий. Не часто встречаются и горожане. Запуганные массовыми убийствами, истощенные голодом, люди еще не пришли в себя.

Боль и гнев переполняют сердце генерала. И лишь чувство исполненного долга, сознание исключительной важности Тихвинской наступательной операции для судеб Ленинграда вносит некоторое успокоение.

Знает Кирилл Афанасьевич, что запасов хлеба в Ленинграде осталось на 9-10 дней.

"Быстрее нужно восстановить движение по Северной железной дороге до района Мги, - думает он. - Это позволит возобновить перевозки продовольственных грузов, спасет от смерти тысячи людей, повысит обороноспособность города Ленина..."

К Ленинграду, ленинградцам отношение у генерала особое, родственное, хотя родился он в деревне Назарьево, неподалеку от небольшого подмосковного городка Зарайска. Юношей работал слесарем в Москве и владимирском городишке Судогде. А с Ленинградом сроднила его армейская служба. Еще до Великой Отечественной войны бился он с врагами Родины, защищая колыбель Октябрьской революции от военных провокаций буржуазной Финляндии.

Советское правительство с тревогой следило, как накалялась обстановка на наших северных рубежах, потому что провокации из-за кордона против Ленинграда могли позволить врагам нашей Родины сговориться о создании единого антисоветского блока. Миролюбивые советские предложения взаимовыгодного решения вопроса - отодвинуть границу на Карельском перешейке на несколько десятков километров к северу от Ленинграда и получить взамен вдвое большую территорию Советской Карелии - отклонялись реакционными деятелями Финляндии. А советские пограничники слышали ответ в виде выстрелов с той стороны.

Вот в такой сложной обстановке командарм 2-го ранга К. А. Мерецков был назначен командующим войсками Ленинградского военного округа. Напутствуя его, народный комиссар обороны порекомендовал:

- Как можно тщательнее изучайте театр военных действий округа в условиях всех времен года. Постарайтесь детально проанализировать состояние войск и их подготовленность на случай военного конфликта, опасность которого в связи с резким обострением международной обстановки быстро нарастает.

А через некоторое время К. А. Мерецкова пригласили в Центральный Комитет партии. Генеральный секретарь ЦК ВКП(б) детально ввел командующего округом в курс общей политической обстановки, рассказал об опасениях, которые возникли у нашего руководства в связи с антисоветской линией финляндского правительства.

- Нужно торопиться, - подчеркнул он. - Через две недели доложите свой план прикрытия границы и контрудара по Финляндии в случае ее нападения на СССР.

В установленные сроки план был утвержден. В округе развернулась огромная работа. Шла переподготовка личного состава в условиях, приближенных к боевым. Велось строительство укреплений, дорог, линий связи. Закончить все это до начала советско-финляндской войны не удалось, не хватило времени. Но все же, когда финские отряды в ряде мест начали вторгаться на территорию СССР и был получен приказ отбросить противника от Ленинграда, обеспечить безопасность границы в Карелии и Мурманской области, войска округа показали высокую боеспособность. Красная Армия сумела выполнить поставленную задачу и дать отпор агрессору достаточно быстро, намного быстрее, чем рассчитывали наши враги за рубежом (если они вообще допускали это в мыслях!), но медленнее, чем предполагало военное руководство в начале советско-финляндской войны.

Генерал армии К. А. Мерецков на учениях под Ленинградом

Планируя и осуществляя прорыв линии Маннергейма, К. А. Мерецков накопил немалый опыт штурма долговременных укреплений. Именно здесь, в лесах и болотах Финляндии, он вывел на прямую наводку орудия большой мощности, впервые в Красной Армии создал штурмовые группы для захвата и подрыва дотов, оценил роль радиосвязи в управлении боем и многое другое.. Вспоминая уроки сражений на Карельском перешейке, генерал армии Кирилл Афанасьевич Мерецков не только сам использовал их в сходных боевых условиях, но и учил подчиненных командиров.

Случались в военной судьбе Мерецкова повороты, весьма неожиданные. В самый напряженный момент Любанской операции, проводимой Волховским и Ленинградским фронтами с целью разгромить фашистскую группу армий "Север" и деблокировать Ленинград, Волховский фронт был преобразован в Волховскую оперативную группу Ленинградского фронта, генерал К. А. Мерецков отозван в Ставку и назначен заместителем Г. К. Жукова, являвшегося главнокомандующим войсками Западного направления. Но и на западе, выполняя поручения Г. К. Жукова, а затем командуя 33-й армией, К. А. Мерецков не переставал думать о судьбе начатой им операции, о Волховском фронте. Не видя в его ликвидации ни оперативной, ни политической, ни какой-либо другой целесообразности, он тревожился, как там идут дела, удалось ли осуществить намеченный план хоть частично. Ведь в Волховский фронт были вложены мысли, дела и чувства не только его, генерала армии Мерецкова, но и многих других военачальников.

Так прошло полтора месяца. Готовя вверенную ему армию к боям, Кирилл Афанасьевич дни и ночи напролет проводил в войсках. Однажды, в начале лета 1942 года, там и разыскал его Г. К. Жуков.

- Срочно приезжай!

- А в чем дело? - спросил Мерецков.

- Здесь узнаешь. Торопись!

Приехал командарм на КП фронта, Жуков сердится: пока нашли, сколько времени прошло.

- Так я же у солдат в батальоне был, - отвечает Кирилл Афанасьевич. - Прибыл сразу оттуда, даже поесть не успел.

Георгий Константинович, засмеялся:

- Значит, оба мы сегодня без обеда. Но ничего, пока машину готовят, успеем поесть.

А потом объяснил, что уже трижды звонил Верховный, требовал, чтобы Мерецков срочно прибыл в Москву.

Как был в полевой форме, весь в окопной грязи, так и явился генерал армии в приемную Верховного Главнокомандующего. И здесь ему не дали привести себя в порядок, сразу проводили в кабинет, где шло заседание Политбюро ЦК ВКП(б).

"Я почувствовал себя довольно неловко, - писал в своих воспоминаниях К. А. Мерецков, - извинился за свой внешний вид. Председательствующий дал мне пять минут. Я вышел в коридор, быстро почистил сапоги, снова вошел и сел за стол. Меня стали расспрашивать о делах на Западном фронте. Но это оказалось лишь предисловием, а главный разговор последовал позже.

- Мы допустили большую ошибку, объединив Волховский фронт с Ленинградским, - сказал Верховный. - Генерал Хозин, хотя и сидел на Волховском направлении, дело вел плохо. Он не выполнил директивы Ставки об отводе 2-й ударной армии. В результате немцам удалось перехватить коммуникации армии и окружить ее. Вы, товарищ Мерецков, хорошо знаете Волховский фронт. Поэтому мы поручаем вам лично вместе с товарищем Василевским выехать туда и во что бы то ни стало вызволить 2-ю ударную армию из окружения... Директиву о восстановлении Волховского фронта получите у товарища Шапошникова. Вам же надлежит по прибытии на место немедленно вступить в командование Волховским фронтом".

Опять знакомые пейзажи, старые боевые товарищи. Сердечная встреча, теплые рукопожатия... И сразу за дело. Где взять резервы для наступления? После тщательного анализа обстановки А. М. Василевский и К. А. Мерецков нашли возможным высвободить с других участков фронта несколько стрелковых частей и танковый батальон. Но их усилия успеха не принесли, пробить коридор к окруженной армии не удалось. Пришлось перебрасывать к месту прорыва новые части. Наращивал усилия и противник.

Сражение носило ожесточенный характер. Наконец гитлеровцы не выдержали. На десятый день боев наши танкисты, а за ними и пехота прорвали оборону врага и вышли на соединение с войсками 2-й ударной армии. Через несколько дней командование фронта предприняло новый встречный удар, обеспечивший вывод из окружения 16 тысяч шатавшихся от изнеможения воинов. Уставших, но не побежденных.

Беседуя с бойцами и командирами, вырвавшимися из мешка, генерал армии не переставал восхищаться их стойкостью, мужеством, верой в неминуемую победу над врагом.

- Такими людьми можно только гордиться, - говорил он, - рядовые бойцы, терпящие невероятные лишения, думают о том, чтобы вселить бодрость в других. На это способен только советский человек.

С тех пор прошли годы, но и сегодня посетители новгородского музея подолгу стоят в раздумье около необычного экспоната - железнодорожной шпалы, внимательно слушают рассказ экскурсовода.

...Их было шестеро: русские Анатолий Богданов, Александр Кудряшов, Александр Костров и Сергей Веселов, татарин Закир Ульденов и молдаванин Костя (фамилия его, к сожалению, пока не установлена). Отрезанные во время вражеской атаки от своего эскадрона, они уже пять суток пробирались к линии фронта. Шли ночами, ориентируясь по далеким сполохам артиллерийских выстрелов. Вот она вражеская передовая, рядом. Нужен еще бросок. Но наступил день. Укрылись в старом блиндаже, оборудованном в железнодорожной насыпи.

- Видно, насмерть стояли здесь наши пулеметчики, весь пол усеян гильзами, - сказал кто-то из друзей.

Помолчали... И вдруг Костя, подняв не успевшую еще потускнеть гильзу, приложил ее к лежавшей старой шпале:

- Смотрите, как выделяется, - сказал он. - Давайте письмо сочиним.

- Какое письмо? - удивились товарищи.

- А вот гильзы забьем в шпалу так, чтобы слова получились. Пусть все читают.

Предложение понравилось. Но что писать? "Все равно мы победим", - предложил Веселов.

- Длинно, - возразил Костров. - Давайте просто: "Мы победим!"

Изрядно потрудились бойцы. А закончив "письмо", вытащили шпалу из блиндажа и положили на тропе. Немало красноармейцев прошло потом здесь. И ни один из них не перешагнул равнодушно шпалу. Выбитые медью гильз слова ободряли смертельно усталых людей, давали им силы, чтобы пробиться через все преграды и вновь занять место в строю защитников Родины.

Генерал Мерецков хорошо знал, как нужен людям в бою высокий моральный дух, как важен он для достижения победы над врагом. Это была четвертая война, в которой он участвовал. Начинал, как и тысячи его сверстников, в юности связавших свою судьбу с большевистской партией. В двадцать один год стал комиссаром Владимирского красноармейского отряда, сражавшегося с белогвардейцами под Казанью.

В этих боях получил первое боевое крещение, узнал, что такое обстрел тяжелыми снарядами. Ощущение, прямо скажем, не из приятных. Над головой непрерывно свистит и гудит. Взлетают фонтаны земли и осколков. Трудно оторваться в такой момент от земли. Каждый стремится найти укрытие и только потом, чувствуя себя в относительной безопасности, начинает оглядываться по сторонам.

Еще большую растерянность вызывали налеты аэропланов. Да это и не удивительно, ведь большинство красноармейцев, сражавшихся рядом с Мерецковым, видели их впервые. Вот и получалось, сбросит аэроплан бомбу где-то неподалеку, никто не пострадал, а цепочка бойцов уже дрогнула, некоторые поворачивают назад. И только пример коммунистов помогал вчерашним рабочим и крестьянам побороть чувство страха, не поддаваться панике.

Умение воевать не приходит сразу. Это трудная наука, и не каждому она дается, в том числе не каждому командиру. Один становится настоящим военным, мужественно и расчетливо ведет людей к победе. Второй превращается в хорошего штабного работника, но под пулями теряется. Третий славится отвагой - однако не умеет руководить подчиненными. А четвертый вообще годен только на то, чтобы мечтать о ратных подвигах, лежа на диване. Кириллу Афанасьевичу повезло - человек, который своим личным примером и умными советами открыл ему глаза на то, каким должен быть вооруженный защитник Страны Советов, принадлежал к первой категории.

Фамилия его была Говорков. Бывший офицер, он, не колеблясь, сразу же после февральской революции стал на сторону большевиков и решительно пошел за партией Ленина. Его беседы, рассказы о старой армии, о воинском искусстве, о принципах организации боевой работы сыграли немалую роль в том, что решил Кирилл Мерецков стать красным командиром. Правда, вначале он полагал, что настоящий командир - это тот, кто смел и силен, обладает громким голосом и хорошо стреляет. Большевистская выучка помогла уяснить, какое огромное значение имеет морально-политический фактор, сознание солдата, личный пример командира. Недолго пришлось К. А. Мерецкову" шагать рядом с Говорковым. Но память о нем он сохранил на всю жизнь. И через десятилетия вспоминал Кирилл Афанасьевич тот сентябрьский день 1918 года, когда их отряд, вместе с другими войсками, перешел в наступление:

"Офицерские батальоны открыли сильный огонь, длинными очередями строчили их пулеметы. Нелегко было поднимать бойцов в атаку. Тогда Говорков встал впереди отряда в полный рост, позади себя поставил меня и знаменосца. Ребята запели "Вихри враждебные веют над нами...", и отряд ринулся на врага. Не прошли мы и нескольких шагов, как Говорков покачнулся. Я бросился к нему. У него из виска сочилась кровь. Не успел я послать за санитаром, как он скончался.

А огонь врага все сильнее. Что делать? Отступать? Зарываться в землю? Идти дальше? Бойцы смотрят на меня, кое-кто уже ложится. Я закричал и побежал к железнодорожной насыпи. Оглянулся - все бегут за мной, вроде бы никто не отстает. У насыпи залегли. Подползли ко мне ротные, спрашивают:

- Товарищ комиссар, окапываться или мы тут ненадолго? Я оглянулся как бы по инерции, но Говоркова уже не видел.

Медлить в тот момент было нельзя. Вспомнил уроки Говоркова, поставил ротным задачу, затем сказал:

- Как встану - вот и сигнал. Атакуем дальше!

И красноармейцы, воодушевленные комиссаром, дружно поднялись в атаку, сцепились с золотопогонниками врукопашную и опрокинули их.

Шли годы. Получив академическое образование, накопив значительный опыт командной и штабной работы, Кирилл Афанасьевич вновь оказался в сходной обстановке. Только события теперь развертывались в республиканской Испании. Советские военные советники волонтеры Петрович (К. А. Мерецков) и Вольтер (Н. Н. Воронов) были приглашены каталонскими анархистами, чтобы помочь отбить у франкистов город Теруэль. Встретившись с лидером анархистов на одном из участков фронта, советские военные советники стали расспрашивать его об обстановке, о вооружении, о конкретных планах, а он на все вопросы заученно отвечал одно и то же: "Это все чепуха, а вот мои парни - что надо, они завтра же атакуют, захватят..." и т. д.

Но вот настал день наступления, а главного командира анархистов нигде не могли отыскать. Трудно предположить, что он струсил. Скорее, позабыл об условленном часе или просто отнесся наплевательски к собственным обязанностям. Ведь анархисты не признавали понятий "порядок", "армия", "государственный долг", "дисциплина". Тогда Петрович и Вольтер решили заменить командира. Они вышли вперед, дали команду к атаке и пошли в полный рост. Бойцы закричали: "Браво!", но никто не поднялся. Идут они дальше, оглядываются: никто не шагает следом. Возвращаются к окопам, уговаривают, просят, стыдят... Ничего не помогает. Так и сорвалась эта атака. Теруэль остался в руках мятежников. Вот что такое моральный дух. Вот что такое сознание ответственности за выполнение приказа, за достижение победы над врагом.

Конечно, генерал армии К. А. Мерецков был уверен в высоком моральном духе подчиненных ему войск, знал, что советский патриотизм ведет на подвиги и солдата и генерала, помогает громить врага, брать бастионы, считающиеся неприступными. И планируя операции, он наравне с оружием и боеприпасами учитывал и моральный фактор.

Учитывал он и многое другое, что иные командующие не принимали во внимание во время работы над планами операций. Кое-кто относился к этому иронически. Но Верховный Главнокомандующий ценил эту черту характера генерала армии и уважительно называл его "хитрым ярославцем". Почему? Да потому, что испокон веков ярославские мужики славились на Руси своей обстоятельностью и смекалкой. Ни одного дела не начинали они, не узнав предварительно, что, зачем и для чего. Так и Кирилл Афанасьевич, прежде чем принять окончательное решение, обязательно связывался со Ставкой, с Генеральным штабом, зондировал, какие средства усиления может он при проведении той или иной операции получить, можно ли рассчитывать на помощь соседей и т. д. Поступать так подсказывал ему опыт, приобретенный за время работы начальником штаба Московского и Белорусского военных округов, начальником Генерального штаба.

Так было и при подготовке третьей операции с целью соединить Большую землю и осажденный Ленинград прочным коридором. Она получила кодовое наименование "Искра". Первые две - Любанская и Синявинская - не принесли желаемого результата. Однако были развеяны и мечты гитлеровского командования взять штурмом Ленинград. Не смог враг осуществить и запланированную им переброску своих войск на другие участки фронта, испытывавшие большую нужду в резервах.

Деблокировать город Ленина - вот мысль, которая пронизывала все дела Волховского и Ленинградского фронтов. Того же требовала и Ставка Верховного Главнокомандования. Этого ждала вся страна. Детально обсудив предстоящую операцию с представителями Ставки Маршалами Советского Союза К. Е. Ворошиловым и Г. К. Жуковым, командующий Волховским фронтом выехал в Ленинград, чтобы встретиться с командующим Ленинградским фронтом, в деталях согласовать с ним взаимодействие фронтов.

- Наш фронт и Ленинградский - это две руки, которые должны сомкнуться и задушить немецкую группировку. Одной рукой не задушишь, так что роль правой и левой одинакова, - говорил он товарищам. Поэтому, встретившись с Л. А. Говоровым, спросил:

- Какое участие сможете принять вы в предстоящей операции?

- Мы можем нанести встречный удар, но в том месте, где ваши войска находятся близко к Ленинграду. На глубокую операцию у нас сил не хватит, - ответил Леонид Александрович.

После размышлений полководцы пришли к выводу, что прорывать блокаду следует на самом коротком направлении между Шлиссельбургом и Липками, где фронты разделяет всего двенадцатикилометровая полоса. Направление сложное, насыщенное мощными вражескими укреплениями. Зато и гитлеровцы меньше всего ожидали здесь наступления.

Согласовав предварительные сроки операции, рубежи встречи двух фронтов, генерал армии К. А. Мерецков возвратился в свой штаб. Началась кропотливая подготовка к наступлению. Командующий понимал, что атаковать вражеские узлы сопротивления в лоб - неразумно. Это вызовет большие потери. Но и полностью их обойти не позволяли специфические условия местности.

Нужно особо подчеркнуть, что все без исключения сражения, которыми руководил Кирилл Афанасьевич, были, по словам маршала Василевского, "невероятно тяжелыми по условиям выполнения".

Войскам фронта приходилось вести боевые действия на труднопроходимой, неудобной для маневрирования местности. Сложнейшей борьбе с врагом здесь сопутствовала не менее трудная борьба с природой. Чтобы воевать и жить, войска вынуждены были вместо траншей строить деревянно-земляные заборы, вместо стрелковых окопов - насыпные открытые площадки, на протяжении многих километров прокладывать бревенчатые настилы и гати, сооружать для артиллерии и минометов деревянные платформы.

Без устали напоминал Кирилл Афанасьевич подчиненным особенности театра военных действий, требовал учитывать, что леса, бездорожье, ограниченная видимость, глубокие снега, холода, заболоченность требуют от солдат сноровки, повышенной выносливости, умения действовать небольшими отрядами и в одиночку, быстро приспосабливаться к изменчивой погоде. Так поступил он и в этот раз. Разведчики, операторы, все сотрудники штаба фронта во главе с его начальником генерал-лейтенантом М. Н. Шарохиным по заданию командующего тщательнейшим образом изучали позиции противника, чтобы организовать наступление с максимальным эффектом, а нашим войскам понести наименьшие потери. Такова военная действительность. Планируя операции, военачальники не только понимают, что будут человеческие жертвы, но и предусматривают возможные потери. Конечно, все это определяется примерно. Но важно не просчитаться, чтобы потом в результате недооценки ряда факторов не понести еще большие потери.

Волховский фронт. Разбор проведенной операции. В центре - генерал армии К. А. Мерецков

А факторов, обусловливающих успех в бою, множество. Один из главных - подготовка личного состава войск. И Мерецков приказал:

- На основе данных аэрофотосъемки создать в тылу наших войск учебные городки по примерному образцу тех узлов обороны, которые доведется затем преодолевать.

Инженеры быстро возвели подобие ледяного вала, дотов на болоте и различных полевых укреплений. Целый месяц войска, отрабатывая одновременно и вопросы взаимодействия, штурмовали эти городки. Репетировали гармоничное сочетание артиллерийского наступления с авиационным. Командующий фронтом регулярно проверял готовность частей и подразделений к наступлению, добиваясь, чтобы буквально каждый боец знал свой маневр. А командирам рот при каждом удобном случае говорил, как вспоминает начальник политического управления фронта генерал К. Ф. Калашников:

- У нас до сих пор считается проявлением храбрости, когда командир, увлекая бойцов, выбегает вперед с криком "За мной!". Слов нет, это мужественный поступок. Но прибегать к нему надо в исключительных случаях, если нет другого выхода. Такое руководство боем нередко приводит лишь к напрасным потерям. Командир должен быть там, где ему удобней управлять своей ротой.

Генерал армии К. А. Мерецков беседует с бойцами и командирами. 1942 г.

Учились все, используя опыт предыдущих боев, извлекая уроки из успехов и неудач. Но о сроках, месте и целях готовящегося наступления знали только те, кто участвовал в планировании и разработке документов. Пришло время, и командующий фронтом в общих чертах сообщил ближайшим своим помощникам все необходимые сведения. Водя указкой по карте, он рассказал, как тщательно выбирался участок прорыва. В обеих крупных операциях, которые фронт предпринимал до этого, целью было не только прорвать кольцо блокады, но и захватить магистральные дороги. Считалось: какой же прорыв блокады без освобождения транспортных узлов, через которые пойдут поезда на Ленинград! Но именно железнодорожные станции враг превратил в мощные узлы своей обороны и держится за них, можно сказать, зубами. Между тем жизнь убедила: дороги - далеко не главная проблема. Лишь бы разорвать вражеское кольцо, а дорогу везде проложить можно.

- Алексей Александрович, - обращается Мерецков к присутствующему на совещании члену Военного совета Ленинградского фронта А. А. Кузнецову, - говорят, сейчас даже по льду Ладоги тянут железную дорогу?

- Да, уже проложили километров двадцать.

- Вот видите. Кстати, достраивать ее, пожалуй, не понадобится, мы постараемся раньше пробить путь по суше.

- Ленинградцы - народ осторожный, - улыбнулся Кузнецов, - верят не словам, а делам.

- На этот раз осечки не будет, - заверил командующий. Генерал армии К. А. Мерецков предвидел, знал, что будет трудно, очень трудно преодолеть те 6 километров укрепленной гитлеровцами полосы, которые приходились на долю Волховского фронта. Но он был твердо уверен в победоносном исходе операции. Тщательная подготовка, высокий наступательный дух войск вселяли эту уверенность. Не покидала она его и в самые трудные моменты операции, когда успехи за день исчислялись десятками, сотнями метров отвоеванной у врага советской земли. Синявино, Липки, Рабочий поселок № 8... Здесь шли упорнейшие бои, здесь советские воины совершали подвиги. Комсомолец Яков Богдан бросился на ствол вражеского пулемета. Парторг роты старший сержант Александр Орлов, раненный в ходе боя, нашел силы, чтобы поднять товарищей в атаку и захватить огневую точку. Коммунист Д. И. Фокин, лежа на покрасневшем от его крови снегу, крикнул товарищам:

- Вперед, братцы! К Ленинграду!

И вот наступило 18 января 1943 года - день великого торжества воинов Волховского и Ленинградского фронтов, а вслед за ними всей Красной Армии, всего советского народа. Волховчане и защитники Ленинграда, сломив ожесточенное сопротивление гитлеровцев, соединились в районе рабочих поселков № 1 и № 5.

Когда операция выиграна, все, что с ней связано, кажется простым и ясным. Но это кажущаяся простота и ясность. Они достигнуты огромным напряжением сил и энергии, настойчивыми творческими поисками, строгими расчетами. После завершения операции "Искра" кто-то из журналистов спросил у генерала Мерецкова: "Как вам удалось добиться успеха в такой сложной операции?"

- Амы ее выиграли, еще когда готовились, - ответил командующий фронтом. За этим ответом большая жизненная правда, глубокий военный опыт.

Весть о прорыве блокады Ленинграда с быстротой молнии облетела фронт и тыл. В соединениях и частях прошли короткие митинги. Солдаты, офицеры и генералы клялись и впредь беспощадно громить врага и призывали воинов-однополчан к полному уничтожению оккупантов, засевших под стенами Ленинграда.

Почти двенадцать месяцев два боевых соседа - Ленинградский и Волховский фронты - вели то разгоравшиеся, то затухавшие бои в направлении на станцию Мга. Именно в этом районе произошел памятный для К. А. Мерецкова случай. Одна из армий по приказу командующего фронтом нанесла удар по гитлеровцам с целью отвлечь их силы, предназначенные для ликвидации только что созданного коридора к Ленинграду. Задачу свою армия выполнила. Представитель Ставки Верховного Главнокомандования Маршал Советского Союза К. Е. Ворошилов решил лично посмотреть результаты этих боев. Сопровождал его генерал армии К. А. Мерецков.

Побывав в штабе армии, военачальники прибыли на командный пункт дивизии, вклинившейся в расположение противника. Командир дивизии докладывал о сложившейся обстановке. Вдруг поднялась стрельба. Все выскочили из землянки.

- В чем дело? - спрашивает командующий у офицера, подбежавшего к комдиву.

- Прорвался вражеский десант автоматчиков при поддержке самоходно-артиллерийских установок и окружает командный пункт.

Мгновенно оценив создавшуюся ситуацию, К. А. Мерецков понял, что есть возможность пробиться к своим войскам. Но он не мог рисковать безопасностью представителя Ставки и приказал занять круговую оборону. А сам поспешил к телефону. Связался с командиром танковой бригады, расположенной неподалеку, и приказал прислать на выручку танки.

- Все машины выполняют боевые задания, - доложил комбриг. - Есть один танковый взвод, да и тот не в полном составе.

- Высылайте!

Минут пятнадцать отбивалась от наседавших гитлеровцев жидкая цепочка связистов, личной охраны и офицеров. Но вот показались танки. Обороняющиеся поднялись и вместе с танкистами отбросили фашистов от КП. Подоспевшая пехота завершила разгром вражеской группы.

Когда все стихло, в блиндаж вошел закопченный, пропахший пороховым дымом танкист и доложил:

- Товарищ генерал армии, ваше приказание выполнено. Прорвавшийся противник отброшен и разгромлен.

Климент Ефремович Ворошилов пристально посмотрел на танкиста и воскликнул:

- Кирилл Афанасьевич, да ведь это твой сын! - А потом, помолчав немного, маршал спросил: - Этот сын ваш единственный?

- Все тут мои дети, - ответил К. А. Мерецков, внутренне гордясь сыном.

И все же, как всякий отец, чей сын сражался на фронте, он нередко испытывал тревогу. Ведь в те дни лейтенанту Владимиру Мерецкову было всего 18 лет. Но он честно служил Родине. Храбро воевал. Там, на фронте его приняли в члены Коммунистической партии.

И если уж зашел разговор о семье генерала армии, то нужно обязательно сказать, что и жена его Евдокия Петровна была на фронте, много сделала для улучшения лечения и обслуживания раненых.

В итоге операции "Искра" и упорных многомесячных боев инициатива под Ленинградом полностью перешла к советским войскам. Отныне внимание фашистского командования сосредоточилось на совершенствовании линии своей обороны, названной им "Северным валом".

Генерал армии Мерецков, внимательно следивший за действиями гитлеровцев, понимал, что, создавая "вал", противник стремится прикрыть подступы к Прибалтике, сохранить морские коммуникации. Видел он и состояние войск фронта, его соседей, перед которыми открывалась реальная возможность подготовить разгром группы армии "Север" и тем самым окончательно ликвидировать блокаду Ленинграда.

"А что замышляет Ставка?" - думал командующий фронтом.

И когда, прибыв по вызову в Москву, он узнал, что Верховное Главнокомандование планирует на 1944 год десять сокрушительных ударов по врагу, а первый из них будет нанесен на Северо-Западном направлении, несказанно обрадовался.

Определяя силы для решения задачи, а она включала в себя освобождение городов Новгород, Луга, наступление в направлении на Псков, Остров, Тарту, непосредственную подготовку к освобождению Прибалтийских республик, командующий фронтом задумался. Он понимал, что успех фронта немыслим без овладения уже на первом этапе операции Новгородом. Наши позиции подходили к нему так близко, что с переднего края было отчетливо видно дома, церкви. Гитлеровцы хвалились, что они превратили город в крепость. "Тысячелетний Новгород в наших руках, - писал один из фашистских авторов. - На улицах расположены позиции, в полуразрушенных башнях гнездятся огневые точки, наблюдательные пункты немецкой артиллерии, а под сводами разместилась пехота. Воины северной крови стойко обороняют новгородскую твердыню".

Как же взять город? Через лабиринт всевозможных исканий и вариантов К. А. Мерецков пришел к решению этого нелегкого вопроса. Он учел, что противник делает ставку не только на свои укрепления, но и на особенности новгородских позиций, прикрываемых с фронта широкой рекой Волхов, не замерзающей в устье даже зимой, так что в этом случае штурм потребует больших жертв, приведет к затяжным уличным боям, к разрушению уцелевших древних памятников. Надо идти в обход.

После скрупулезного изучения на месте различных участков, дополнительной разведки, наземной и воздушной, Кирилл Афанасьевич, проанализировав различные варианты предстоящей операции, приходит к окончательному выводу: главный удар надо наносить в 30 километрах севернее Новгорода, а вспомогательный - через верховья Ильменя. При этом атаку через Ильмень провести ночью, под покровом темноты, и, конечно, без всякой артиллерийской подготовки. Ставка на полную внезапность, выдержку и отвагу солдат, их умение действовать смело и дерзко.

А на севере от Новгорода перейти в наступление утром, после того как артиллеристы обрушат на врага тысячи снарядов. Командующий фронтом уверен, что это откроет благоприятные возможности для развития наступления по сходящимся направлениям, окружения немецкой группировки. А угроза окружения заставит засевшего в Новгороде неприятеля отступить. Значит, уничтожение вражеского гарнизона произойдет не на улицах и площадях древнего города, а на флангах вражеской группировки.

- Пришел и на нашу улицу праздник, - говорил К. А. Мерецков ближайшим соратникам. - Теперь не враг, а мы диктуем свою волю: наступаем там, где хочется нам, точно определяем сроки и масштабы сражений.

И все же ночь на 14 января казалась Кириллу Афанасьевичу бесконечно долгой. С тревогой думал он о том, что сейчас происходит на льду Ильменя. А там, соблюдая полную тишину, шли батальоны. Люди были одеты в белые маскировочные халаты. Способствовала наступающим и разыгравшаяся метель.

- Наши передовые подразделения форсировали Ильмень, - докладывал на исходе ночи Мерецкову генерал Т. А. Свиклин, руководивший операцией. - Внезапность полная. Гитлеровцы застигнуты спящими. Атакуем опорные пункты, закрепляемся на плацдарме;

- Немедленно вводите в бой подкрепления. Будьте готовы к отражению контратак, - приказал командующий фронтом Свиклину, а сам поспешил на наблюдательный пункт артиллеристов, чтобы начать наступление на главном направлении...

Освобождение Новгорода прямо-таки окрылило Кирилла Афанасьевича. Он говорил: не просто взяли, а именно так, как задумали - поставили гитлеровцев в безвыходное положение и они отступили именно туда, где их ждал разгром.

То, что вчера было фрагментами боевой операции, что родилось в раздумьях и замыслах полководца, становилось явью.

Более полутора месяцев шли вперед советские войска. Фашистские захватчики были отброшены на 220-280 километров от Ленинграда, а южнее озера Ильмень наши войска продвинулись на запад до 180 километров. Гитлеровцы были изгнаны почти со всей территории Ленинградской области, а также части Калининской. Вступили наши войска и в пределы Советской Эстонии. Командующий фронтом уже прикидывал заранее, планировал, как волховчане приступят к освобождению Эстонии и Латвии, а возможно, и Белоруссии. Планировал. Но Ставка Верховного Главнокомандования решила иначе. Волховский фронт был ликвидирован, его армии передавались Ленинградскому, а сам К. А. Мерецков назначался командующим Карельским фронтом.

Эта перемена не очень-то обрадовала Кирилла Афанасьевича. Но в Ставке на просьбу о переводе на хорошо знакомое ему Западное направление ответили, что назначать на Карельский фронт человека, не имеющего опыта ведения боев в Карелии и Заполярье, нецелесообразно.

- Всякому другому командующему пришлось бы переучиваться. На это ушло бы много времени. А его-то у нас как раз и нет, - подчеркнул в беседе с Мерецковым Верховный Главнокомандующий.

Да, времени действительного не было. Карельский фронт геройски воевал в обороне. Командование фронта за годы боев отлично изучило особенности местности и противостоящие вражеские силы. Но командным кадрам не доводилось участвовать в наступательных операциях широкого масштаба. Конечно, они научатся этому. Но когда? И Ставка решила наряду со сменой командования перебросить в Карелию еще и управление Волховского фронта.

- Теперь на нашем вооружении, - говорил К. А. Мерецков, - опыт двух фронтов. И главная задача для всех нас - на основе этого объединенного опыта готовить войска к наступлению.

Но чтобы готовить других, нужно самому разобраться в обстановке. Прежде всего узнать, не замышляет ли противник какую-либо каверзу. И командующий фронтом заслушивает начальника разведки. Затем доклады о ситуации на отдельных участках фронта. А выехав в войска, встречается с командующими армий, командирами корпусов, дивизий, полков, тщательно изучает местность.

Такие поездки приносили командующему большую пользу, позволяли собрать воедино ценный опыт офицеров, хорошо знавших Северный театр военных действий.

- Хотелось бы узнать ваше мнение о маневре в предстоящем наступлении.

Командир дивизии генерал-майор Г. А. Жуков, к которому обратился К. А. Мерецков, развернул карту. Доклад его был четок и аргументирован. Исходя из своего знания местности и данных разведки, он предложил атаковать противника не в лоб, а путем глубокого обхода его оборонительных позиций.

- А ведь это очень умная, мысль, - поддержал комдива К. А. Мерецков.

Перед фронтом армии, в которую входила дивизия генерала Жукова, было особенно много "бараньих лбов". Так именовались оголенные ледниками и отполированные временем и ветрами вершины гор. А между ними протянулся сильно укрепленный рубеж. Попытка фронтального его прорыва стоила бы очень дорого. А предложение генерал-майора позволяло избежать излишнего кровопролития и траты средств, поэтому командующий фронтом без колебаний принял его. И как показало развернувшееся вскоре наступление, оно во многом способствовало успеху наших войск на этом участке.

Успех сопутствовал и общему наступлению фронта на Карельском перешейке и в Южной Карелии. Ведя упорные бои в тесном взаимодействии с Ленинградским фронтом и Балтийским флотом, северяне наголову разгромили противостоящего им противника, отбросили его в глубь Финляндии. Финское правительство, видя неизбежность военного поражения, запросило у СССР перемирия, а вскоре заявило о разрыве с Германией.

Прошло еще два месяца упорных боев. Герои Заполярья освободили город Киркенес и ряд других значительных населенных пунктов Норвегии, дошли до города Нейден.

- Военный совет фронта считает возможным завершить на этом бои. Рассредоточившиеся группки немцев добивают борцы норвежского Сопротивления, - доложил генерал армии К. А. Мерецков в Ставку.

- Мы согласны с решением Карельского фронта, - ответил Верховный Главнокомандующий. - До получения указаний об использовании войск фронта надежно прикройте основные направления на достигнутых рубежах и создайте сильные резервы, а сами выезжайте в Москву.

В Москве Кирилла Афанасьевича ждала большая радость. Председатель Президиума Верховного Совета СССР Михаил Иванович Калинин вручил ему звезду Маршала Советского Союза. Ждало его и новое ответственное назначение.

Война на западе приближалась к концу. Дни фашистской Германии были сочтены. Но на Дальнем Востоке последний осколок сломанной оси Берлин - Рим - Токио - милитаристская Япония всеми силами стремилась затянуть войну. Недоброе поведение восточного соседа представляло серьезную опасность для наших границ. К тому же по настоянию союзников по антигитлеровской коалиции Советский Союз принял на себя обязательство через три-четыре месяца после капитуляции фашистской Германии выступить против Японии.

И вот теперь Ставка Верховного Главнокомандования и Генеральный штаб разрабатывали стратегическую операцию на Дальнем Востоке, планировали перемещение войск, усиливали штабы и командный состав. Приморскую группу войск (ставшую впоследствии 1-м Дальневосточным фронтом) подчинили штабу бывшего Карельского фронта, перебрасываемого на Восток. Командующим назначили Маршала Советского Союза К. А. Мерецкова.

- Хитрый ярославец найдет способ, как разбить японцев, - сказал при этом Верховный. - Ему воевать в лесу и рвать укрепленные районы не впервой.

Конечно, не впервой, но тут был особый случай. Перемещения с Запада на Восток проводились в обстановке строгой секретности. С целью дезинформации противника все штабные офицеры и генералы надевали погоны на несколько рангов ниже их действительных званий, а люди, имевшие широкую известность, меняли фамилии. Так и Маршал Советского Союза К. А. Мерецков стал генерал-полковником Максимовым. И это создавало определенные трудности, приводило к курьезным случаям.

Однажды, например, после совещания, которое К. А. Мерецков проводил в штабе Приморской группы и где впервые представился всем как генерал-полковник Максимов, один из офицеров подошел нему и спросил:

- Не слышали, говорят, приехал к нам маршал Мерецков?

- Нет, - ответил Кирилл Афанасьевич, - не слышал и не видел его вообще никогда.

Зато и японцы не сумели разгадать, ни какие лица крылись под чужими фамилиями, ни истинных масштабов развертывания войск, ни конкретной даты начала наступления. Почти всюду удалось застигнуть их врасплох.

Внезапность наступления войск 1-го Дальневосточного фронта была достигнута не только скрытностью подготовки, но и смелостью решений командующего, его творческим отношением к решению самых сложных задач. Случилось так, что перед самым началом наступления внезапно разразился ливень. Рушился замысел атаковать мощные железобетонные укрепления японцев глубокой ночью при свете слепящих противника прожекторов. Да и артиллеристы из-за дождя и тумана не видели целей, а стрельба наугад была бы мало эффективной.

- Что делать? Откладывать атаку?

Но К. А. Мерецков принимает неожиданное для многих находившихся в то время на командном пункте решение:

- Будем наступать без артиллерийской подготовки. Погода и внезапность на нашей стороне.

Что стоит за этим решением? Прежде всего умение полководца предвидеть развитие событий на поле боя и, конечно, безграничная вера в массовый героизм, в знание каждым солдатом и офицером своего маневра. И все же, когда по установленному сигналу тысячи воинов покинули траншеи и без единого выстрела двинулись на вражеские укрепления, напряжение достигло высшего предела. За сплошной стеной тропического ливня не видно ни зги. Теперь основной ориентир - расчетное время. Сумеют ли наши части в кромешной тьме внезапно ворваться в укрепленный район?

Сумели! Обнаружив наступающих, японцы выскакивали из укрытий, открывали стрельбу. Но поздно! Наступательный порыв советских воинов неудержим.

Однако неправильно было бы думать, что, дезорганизовав японскую оборону, наши части беспрепятственно пошли вперед. Командующий фронтом ежедневно в течение всей операции получал доклады о яростном сопротивлении противника, не сдававшего без боя ни одного населенного пункта. Приходилось маневрировать силами и средствами, принимать ответственные решения.

На девятый день войны с Японией Маршал Мерецков приказал: для ускорения капитуляции Квантунской армии высадить воздушный десант в городе Харбине, где располагалось командование этой армии, и предъявить ему условия капитуляции. Это была смелая операция. Сто двадцать наших бойцов летели в самое, как говорится, пекло - в район, где находилась многотысячная вражеская группировка. Но командующий фронтом был твердо уверен, что настало время, когда японские самураи должны стать сговорчивее. Так и произошло на самом деле. Гарнизон Харбина не оказал сопротивления. Находившийся там начальник штаба Квантунской армии генерал-лейтенант X. Хата был доставлен на командный пункт 1-го Дальневосточного фронта...

Отгремели последние залпы войны. Советские воины, заставившие милитаристскую Японию безоговорочно капитулировать, принесли мир и народам Дальнего Востока.

Заслуги Маршала Советского Союза Кирилла Афанасьевича Мерецкова по достоинству оценены Родиной. Ему присвоено высокое звание Героя Советского Союза. Он награжден семью орденами Ленина, орденом Октябрьской Революции, четырьмя орденами Красного Знамени, двумя орденами Суворова I степени, орденом Кутузова I степени и медалями, а также иностранными орденами. Награжден он и высшим советским военным орденом "Победа", Почетным оружием. Его имя присвоено Благовещенскому высшему танковому командному училищу, улицам в Москве, Новгороде и других городах.