Полководцы Великой Отечественной (-)

Маршал Советского Союза Родион Яковлевич Малиновский (1898-1967)

Весна 44-го шумела молодой листвой на улицах освобожденной от фашистов Одессы. И хотя еще пахло дымом и гарью и "виллис" медленно петлял между попадающимися на пути грудами битого кирпича, оборвавшихся с домов балконов, чугунных решеток, кусков кровельного железа, генерал армии Малиновский хорошо чувствовал тонкий аромат южной весны, памятный с самого детства. Это будоражило его, навевало мысль о том, что вот ведь как сложилась военная судьба: вчера, 10 апреля, войска фронта освободили родной город. Город, в котором родился, откуда подростком ушел воевать еще в империалистическую. И вот теперь, спустя тридцать лет, он вернулся - разве не подарок судьбы! Он со своими бойцами принес героической Одессе долгожданную свободу.

- Поворачивай направо, проедем к товарной станции.

- Есть, товарищ командующий! - крутанул баранку молоденький сержант.

Адъютант, чернявый старший лейтенант, тут же обернулся и с недоумением посмотрел на генерала. Тот коротко бросил ему:

В серое, покосившееся здание Одессы - товарной, стены которого были изрядно выщерблены пулями, командующий вошел один, приказав старшему лейтенанту и сержанту оставаться в машине. Адъютант не на шутку встревожился. Лишь закрылась за командующим дверь, он выскочил из "виллиса". Закурил. Нервно прошелся взад-вперед возле машины. Потом отбросил папиросу и решительно направился вслед за генералом. Но Малиновский в этот момент появился на улице вместе с небольшой сухонькой женщиной в темной косынке и лоснящейся на солнце телогрейке. Женщина громко, смешивая русские и украинские слова, говорила ему:

- Да мабуть жив он. Весовщиком робыл туточки. Но це давно было. Крепкий дедок, - женщина оценивающе окинула взглядом генерала армии. - Никак родичи вы?

- Вот я и кажу! - всплеснула руками женщина. - Он тут недалече живе, чи пятая, чи шестая хата во-он по той улице, - показала она.

- Спасибо! - Малиновский широко зашагал в ту сторону, куда показала женщина, мимоходом сказав адъютанту:- Пошли.

Он узнал осевший бревенчатый потрескавшийся сруб с облезлой краской, где родился, а потом жил под его крышей уже тринадцатилетним юнцом, когда из-за крайней нужды пришлось вернуться сюда из села Сутиски, оставив там больную мать - кухарку земской больницы. Тогда он решился на отчаянный шаг - ушел от помещика, на которого гнул спину в батраках. "Может, в городе, живя у дяди-железнодорожника, что-нибудь да заработаю, чтобы маму вылечить", - с надеждой думал он. Нанялся мальчиком в галантерейный магазин. Безрадостная жизнь. Единственным светлым пятном для него в то время были книги. У дяди их много. Вечерами читал запоем. Особенно о подвигах русского воинства. Как он мечтал тогда и сам совершить подвиг!

Вспомнив сейчас все это, Малиновский разволновался, нетерпеливо постучал в дом. Потом еще. Тихо. Никого?

Адъютант кинулся к небольшому оконцу, белевшему в полуметре от земли, согнувшись, забарабанил по стеклу. Занавеска отдернулась, показалось бородатое лицо глубокого старика.

- Папаша, откройте! К вам товарищ командующий, - попросил его адъютант.

Старик скрылся. Через минуту за дверью послышалось шарканье ног, стукнул засов. Протяжно заскрипев, дверь отворилась. Пригнувшись, чтобы не задеть взлохмаченной головой косяк, старик вышел во двор и встал во весь рост перед генералом.

Малиновский отступил на шаг. Вглядываясь в морщинистое лицо высокого, ссутулившегося и сухого деда, он с трудом узнавал знакомые черты.

- Здравствуйте, дядя! Это я, Родион, сын Якова... Не признали? - взволнованно сказал Малиновский, шагнув вперед.

Щетинистые, с проседью брови старика изумленно выгнулись дугой, глаза расширились, заслезились. Недоверчиво покачивая головой, он вымолвил:

- Ну точно я, племянник ваш! - развел руками генерал. - Родион Яковлевич Малиновский. Здравствуйте, дядя.

Старик не мог поверить, что статный генерал армии, стоявший перед ним, и есть тот самый сорванец Родька, его племянник, который в 14-м году, когда мальчишке не было и шестнадцати, тайком забрался в воинский эшелон и уехал на первую мировую войну. Он еще некоторое время приглядывался к генералу, а когда, наконец, дошло до него, что это действительно так, не сдержал слез радости, бросился к нему в объятия.

Адъютант, в не меньшей степени изумленный такой встречей, не знал, что делать, и стоял истуканом, растерянно улыбаясь. Потом, видно, сообразив, свидетелем какого события он стал, побежал к калитке, у которой урчал подъехавший "виллис". Он вытащил из него увесистый вещмешок с мясными консервами и другой съестной всячиной - НЗ командующего - и бросился с ним в дом. Через несколько минут появился на пороге, чтобы доложить генералу, что стол накрыт. И тут услышал поначалу поразившие его слова старика:

- Эх, Родька, хворостина по тебе иссохлась. Я ее сразу, как ты убег из дома на фронт, из лозы вырезал. Ждал, покуда назад заявишься. А ты возьми, да и возвратись. - Старик зашелся жиденьким смехом:

- Только теперь рука не поднимется - ген-не-рал! Охо-ох-о!

- Да уж не конфузь, дядя, перед подчиненными. - Обратился к адъютанту:- Ну, что у тебя?

- А как у нас со временем? - генерал посмотрел на часы. - М-да, - покачал он головой, - не бежит времечко, а катится. Не получится с застольем, пора ехать.

- Как?.. Куда? - засуетился старик. - Ты же не поведал мне о себе ничего. Где носило-то тебя?

- Легче сказать, где не носило, дядя. Как тогда ушел в солдаты, так солдатом и отмериваю военные дороги.

- Это по званию, дядя. А по долгу я солдат. Вот и сейчас очень надо торопиться, пока фриц не очухался - гнать его дальше с земли нашей советской.

- Гони, Родион, бей ирода. Сколько зла он натворил!

- Отомстим ему сполна. Прощай, дядя! Они крепко, по-мужски обнялись...

Малиновский спешил в штаб фронта, куда он пригласил командующих армиями, войска которых с ходу форсировали Днестр и захватили плацдарм на его правом берегу. Создались благоприятные условия для разгрома немецко-фашистских войск в Молдавии и на Балканском направлении. Однако пока "виллис" катил по укатанной грунтовке, генерал окунулся в воспоминания, навеянные встречей с дядей. В памяти проносились картины его военной юности.

Империалистическая война. Доброволец Малиновский зачислен пулеметчиком 256-го пехотного Елизаветградского полка 64-й дивизии. Бой в районе Сувалки. Это было тоже весной, в марте 15-го года. Запомнилась хлипкая, слякотная зима, он лежит у пулемета, перепачканный грязью, отбивая атаку немцев. Точным огнем поддерживает своих соседей с фланга... Первая боевая награда: за бой у Кавальвари молодой солдат Малиновский получает Георгиевский крест IV степени.

За что же он тогда воевал?.. Он почитал за честь храбро сражаться с врагом. Но он видел, насколько бесправен простой человек, которого царь гонит на жестокую бойню. Под Сморгонью его тяжело ранило. Лечение, потом опять пулеметная команда. Формируется русский экспедиционный корпус для действий на стороне союзника России - Франции. Начальник пулемета Малиновский назначается во второй особый пехотный полк этого корпуса.

Как же долго и длинно добирались они до Марселя - в теплушках через Сибирь и Маньчжурию, пароходом через два океана - Тихий и Индийский, затем Суэц, Средиземное море... Только в апреле 16-го года оказались они на французской земле. В лагере Майи замучали парады и строевые смотры. Муштровали целый месяц. И снова фронт: сначала в районе Реймса, потом под Сюлери и фортом Бримон. Здесь в окопах, вдали от Родины, Малиновский узнал о февральской революции в России. Солдаты избирают его председателем ротного комитета. Он глубоко понимал думы и настроения солдата, это осталось у него на все последующие годы жизни. Он и сам был солдатом до мозга костей.

Вспомнив то бурное время, генерал почувствовал, как заныла его левая рука. Непроизвольно он начал растирать ее другой рукой, что не ускользнуло от адъютанта. Старший лейтенант обернулся и обеспокоенно спросил:

- Ничего, ничего. Старая рана дает о себе знать, видно к дождю.

Это в бою под фортом Бримон разрывная пуля раздробила Малиновскому руку. В апреле 17-го. Он не мог залеживаться в госпитале из-за бурных событий в России. Недолечившись, вернулся в полк. Бригада требовала немедленного возвращения на Родину, но союзники настаивали на продолжении военных действий. Малиновский твердо стоял за интересы солдат: "Мы не хотим воевать! Мы требуем возвращения в Россию!" Открывшаяся рана вынудила его снова лечь в лазарет. И тут пришла радостная весть о победе Великой Октябрьской социалистической революции.

Но долго еще пришлось мыкаться Малиновскому на чужбине, прежде чем он вновь ступил на родную землю. Французское правительство разоружило русский экспедиционный корпус. Малиновский вспомнил, как ему после пришлось писать в своей автобиографии: "С ноября 1917 года по январь 1918 года - чернорабочий в районе Бельфор". Но одно дело писать, а другое - почувствовать на себе гнет эксплуататоров... А потом снова служба, уже в иностранном легионе 1-й марокканской дивизии, бои против солдат кайзера в Пикардии. Воевал он храбро, его даже наградили французским военным крестом.

Наконец в 19-м году русских солдат собрали в лагере близ Сюзаны. Вот где старались белые агитаторы, чтобы уговорить их вступить в армию генерала Деникина. Но Малиновский вместе с подавляющим большинством солдат решительно отверг все предложения и посулы. Он требовал скорейшего возвращения на Родину. Только его настойчивость, страстное желание стать в ряды борцов за Советскую власть в России позволили ему вырваться с частью таких же русских патриотов-солдат с чужбины.

Во Владивостоке вернувшихся солдат укрывали от колчаковцев революционно настроенные железнодорожники. Они перевозили их на запад, помогали перейти линию фронта. Так после долгих мытарств и скитаний Малиновский оказался под Омском, где встретился с разведчиками 240-го Тверского полка 27-й стрелковой дивизии. С этого дня началась в его жизни новая страница. Хотя не обошлось и без казуса, о котором теперь Малиновский вспомнил не без улыбки. Французский военный крест и солдатская книжка на французском языке чуть не стоили ему жизни: красноармейцы приняли его за переодетого белого офицера. Но все же он вступил в Красную Армию и был счастлив.

И опять бои, яростные атаки теперь уже на фронтах гражданской войны. Сколько раз он мог быть сражен белогвардейской пулей, освобождая Омск, Ново-Николаевск, станцию Тайга и Мариинск. Пуля его не достала. Свалил его сыпной тиф, который тоже не щадил в то время ни старого, ни малого. А ему пошел двадцать первый год от роду.

Красные командиры (слева направо): Г. Н. Корчиков, Р. Я. Малиновский и В. Я. Наволочный. 1923 г.

После госпиталя Малиновского направили в школу подготовки младшего командного состава. В конце 20-го года в Нижнеудинске он принял пулеметный взвод 246-го стрелкового полка. Если бы его спросили сейчас о том, как складывалась служба молодого командира, он бы ответил, видимо, одной фразой: "После взводного стал начальником пулеметной команды, помощником, а затем командиром батальона". Но тогда, конечно, пришлось попотеть, заниматься самообразованием, работать над собой и работать. В 26-м он вступил в ряды Коммунистической партии. Этот день не забудет никогда. Помнит и строки из своей аттестации за тот год: "Военного образования не имеет, является в этой области талантом-самоучкой. Благодаря своему упорству и настойчивости путем самоподготовки приобрел необходимые знания в военном деле. В моральном отношении безукоризнен. Должности командира батальона соответствует. Заслуживает командирования в Военную академию".

Учиться он хотел страстно. Малиновский сам чувствовал, что одного боевого опыта и двухмесячного обучения в школе младших командиров для профессионального военного явно недостаточно. Нужны были твердые и глубокие знания. Хоть и сказано было о нем его командирами "талант-самоучка", но на этом далеко не уедешь. Три года учебы в Военной академии имени М. В. Фрунзе лишний раз это подтвердили. Зато потом, уже начальником штаба кавполка, будучи офицером штабов Северо-Кавказского и Белорусского военных округов, начальником штаба 3-го кавалерийского корпуса, которым в то время командовал вдумчивый и волевой начальник С. К. Тимошенко, Малиновский сумел утвердиться как грамотный, всесторонне подготовленный красный командир.

Нет, в то время никак не мог он оторваться от службы, чтобы съездить на денек-другой в родную Одессу, повидаться с родственниками. Однажды было собрался. Но...

Грянул фашистский мятеж в Испании. Советские люди восприняли как свое кровное дело оказание помощи свободолюбивому испанскому народу. Малиновский пишет рапорт за рапортом, чтобы его отправили выполнять интернациональный долг. После многих дней томительного ожидания ответа, наконец, услышал слова:

В Валенсии в советском посольстве он получил короткий инструктаж, затем встретился с советником Яном Карловичем Берзиным.

- Поедете в штаб республиканской армии в распоряжение нашего военного атташе комбрига Горева. Он выполняет роль советника у генерала Миахи, - сказал Берзин.

Малолитражный "опель", на котором Малиновский отправился в путь, был далеко не новым, и до Мадрида он добрался лишь к рассвету. Горев выглядел утомленным. В то время как раз шли бои под Лас Росасом и Махадаондой, где отбивались яростные атаки фашистов. Расточать любезности комбригу было явно некогда. Сухим военным языком он предложил Малиновскому направиться в район Галапагар и там найти генерала Купера - им был советский доброволец Г. И. Кулик.

- Будете на фронте уже не полковником Малиновским, а колонелем Малино, - закончил разговор В. Е. Горев.

Под этим псевдонимом и находился Родион Яковлевич в рядах республиканской армии с января 37-го по май 38-го года.

Что больше всего он запомнил, сражаясь под знаменем Испанской республики? Конечно же, людей, с кем свела судьба. Замечательные патриоты, интернационалисты. Командир 12-й интернациональной бригады генерал Лукач - он же Матэ Залка, венгерский революционер, писатель, активный участник Октябрьской революции и командир Красной Армии, грудь которого украшал орден Красного Знамени. С первой же встречи этот незаурядный человек расположил к себе, - Малиновскому казалось, что знает он его хорошо и давно.

- Помогайте, помогайте, полковник Малино, - говорил генерал Лукач. - Фашисты снова атакуют Мадрид, теперь здесь, на нашем направлении.

В гражданском костюме Малиновский и появился в республиканских траншеях. У передовой, укрывшись от вражеского пулеметного огня под неказистым мостиком, он встретился с оказавшимся тут же другим легендарно храбрым солдатом, знаменитым генералом К. Сверчевским, который под псевдонимом генерал Вальтер в то время командовал 14-й интернациональной бригадой. Как раз эти две бригады - 12-я и 14-я - нанесли тогда контрудар по флангу и тылу наступавшей на Мадрид фашистской группировки. Он был эффективным. И хотя республиканцам не удалось полностью разгромить мятежников - такая задача была просто непосильной, однако вторая решительная операция фашистов против Мадрида оказалась сорванной.

Еще не забыть Малиновскому народного героя Испании Энрике Листера - командира одной из первых дивизий Народной армии. Шла Харамская операция, и Малиновский был назначен к Листеру советником. Его предупреждал кто-то: мол, не сработаешься. За Листером укрепилась репутация командира храброго, тактически грамотного, но не терпящего постороннего вмешательства, а тем более опеки. Листер немного владел русским языком, побывал до этого в Советском Союзе, где работал бригадиром забойщиков на строительстве Московского метрополитена, и посылал к чертовой матери всех, кто под горячую руку совался с неразумными советами.

В пастушеский домик, в котором размещался командный пункт дивизии, угодило несколько снарядов - засуетились санитары, забелели бинты. Начался пулеметный обстрел. Листер в этой напряженной ситуации вдруг предложил колонелю Малино прогуляться. Они прохаживались от домика до дворовой изгороди и обратно. У генерала вид человека, совершающего послеобеденный моцион. Пришлось Малиновскому показать, что посвистывающие пули и его беспокоят не более, чем мухи: он понял, что Листер устраивает ему своеобразный экзамен, и будто невзначай тронул рваный след пули на рукаве.

- Колонель Малино! - с улыбкой воскликнул Листер. - Мы еще не отметили нашу встречу. И подозвал адъютанта...

Да, к удивлению многих Малиновский с Листером сработался очень хорошо. Дивизия Листера ожесточенно дралась за господствующую высоту. Она переходила то к мятежникам, то к республиканцам из рук в руки. Малиновский хорошо помнил, с каким волнением наблюдал Листер со своего КП у Каса Сола за контратакой 66-й бригады - последнего его резерва. На командном пункте Листера появился молоденький советский капитан - инструктор при командире бригады. Он был ранен, но лицо его сияло, когда он докладывал об успешной атаке бригады... "Жаль, не запомнилась фамилия этого капитана, - подумал теперь Малиновский. - Похож парень на моего адъютанта. Многие наши офицеры остались в памяти. Они были героями на испанской земле, и в нынешнюю Великую Отечественную войну многие из них сражаются геройски".

Да... Испания, Испания. Сколько патриотов сложили свои головы за тебя, за твою свободу, которую так и не удалось отстоять.

Но сколько еще предстояло пережить печальных потерь друзей, товарищей, наших бойцов уже в эту войну с гитлеровским фашизмом! Тяжелые, невосполнимые жертвы... Война есть война. Она еще не окончена, хотя и гонят наши войска врага с родной земли. Но потери неизбежны. И его, командующего фронтом, теперь забота, чтобы их было меньше.

Одной из причин поражения республиканской Испании было именно то, что ей не хватало до конца преданного революции хорошего высшего командования. Оно состояло в основном из генералов старой королевской армии, чья пассивность нередко граничила с предательством. С горечью сейчас вспоминались эти "вожди". Малиновский и другие советские военные советники ставили их в известность о подготовке операций лишь накануне, чтобы франкисты раньше времени не прознали об их проведении. Но война рождает больше героев - это непреложная истина, в которой он убедился. В битвах за Мадрид выдвинулась целая плеяда преданных народу офицеров. "Когда-нибудь я обязательно напишу об Испании, о гневных ее вихрях, - подумал Малиновский. - Вот кончится война и напишу..." (Он потом напишет волнующие воспоминания этого периода своей жизни под названием "Гневные вихри Испании".)

...В штабе Малиновского ждала шифровка: ему предписывалось вступить в командование войсками 2-го Украинского фронта. "Что же, Ставке виднее на этот счет", - решил Малиновский и приказал адъютанту снова собираться в дорогу. Вот опять как подгадала военная судьба - он возвращался туда, где в 41-м начал свою борьбу с гитлеровскими полчищами. После Испании он был старшим преподавателем кафедры службы штабов Военной академии имени М. В. Фрунзе. А в марте 41-го получил назначение в Одесский военный округ командиром 48-го стрелкового корпуса. Здесь его и застала война. Корпус был сосредоточен в районе города Бельцы и с первых же дней вступил в тяжелые бои, прикрывая нашу границу по реке Прут. Силы были слишком неравные. Части корпуса, обороняясь, отходили на Котовск, Николаев, Херсон. Под Николаевом противнику удалось окружить корпус. Но генерал-майор Малиновский сделал все, чтобы корпус успешно прорвал вражеское кольцо. В то время командующий Южным фронтом генерал-полковник Я. Т.. Черевиченко так аттестовал командира 48-го стрелкового корпуса: "Тверд, решителен, волевой командир. С первых дней войны товарищу Малиновскому пришлось принять совершенно новые для него дивизии. Несмотря на это, он в короткий срок изучил особенности каждой дивизии. В сложных условиях боя руководил войсками умело, а на участке, где создавалась тяжелая обстановка, появлялся сам и своим личным примером, бесстрашием и уверенностью в победе воодушевлял войска на разгром врага. В течение месяца воины корпуса Малиновского бессменно вели упорные бои с превосходящими силами противника и вполне справились с поставленными перед ними задачами. Сам Малиновский за умелое руководство представлен к награде". Вскоре ему было присвоено звание генерал-лейтенанта. Он был назначен командующим 6-й армией, затем Южного фронта. Под его руководством 57-я и 9-я армии в январе 42-го года совместно с войсками Юго-Западного фронта перешли в наступление в районе Барвенково и Лозовая, захватили на правом берегу Северского Донца обширный плацдарм и нанесли значительный урон противнику: в его пехотных дивизиях осталось тридцать - пятьдесят процентов штатного состава.

Командование Южного фронта (слева направо): дивизионный комиссар И. И. Ларин, генерал-лейтенант Р. Я. Малиновский и генерал-майор авиации К. А. Вершинин

Бои за Сталинград. В тяжелые дни этой битвы партия и правительство поручили Малиновскому командовать войсками 2-й гвардейской армии. Именно эта армия во взаимодействии с 5-й ударной и 51-й армиями в сложных условиях зимы разгромила танковую группировку Манштейна, пытавшуюся деблокировать окруженные гитлеровские войска, и отбросила ее остатки далеко от Сталинграда.

В условиях, когда противник пытался пробить по кратчайшему направлению коридор к армии Паулюса, Родион Яковлевич принял наиболее целесообразное решение: форсированным маршем перебросить головные силы армии для укрепления обороны по северному берегу реки Мышкова.

Сильные декабрьские морозы, снежные заносы - ничто не остановило воинов 2-й гвардейской. С ходу вступая в бой, они яростно бились за каждый населенный пункт, за каждый метр нашей земли. А командарм, умело наращивая силу ударов подходящими частями, уже готовился к переходу в наступление. Четкость, продуманность каждого маневра облегчили 2-й гвардейской армии успех. Противостоящие ей соединения войск Манштейна были разгромлены.

Вскоре Р. Я. Малиновскому снова доверили командовать фронтом, присвоили звание генерал-полковника. Он участвовал в освобождении Новочеркасска, Ростова-на-Дону, Донецкого бассейна...

...Первым нового командующего встретил начальник штаба 2-го Украинского фронта генерал Захаров.

- Матвей Васильевич! Очень рад тебя видеть, хорошо, что мы снова вместе, - обрадовался Малиновский. Он знал Захарова давно, еще по учебе в академии. Уже тогда восхищал его в этом командире большой боевой опыт. Захаров был участником штурма Зимнего, защищал Советскую власть в годы гражданской войны, зарекомендовал себя вдумчивым штабным работником на многих должностях. Великую Отечественную они начали на одном направлении. Захаров в те дни был начальником штаба Одесского военного округа, потом 9-й армии. Теперь им предстоит подготовить и осуществить наступательную операцию по освобождению Молдавии.

Вникнув в сложившуюся на фронте обстановку, командующий сделал вывод:

- Подготовительная работа нужна большая. Операция по замыслу Ставки масштабная, будем взаимодействовать с соседями. Но и нам, Матвей Васильевич, придется головы поломать. Ибо, как говорится, на бога надейся, а сам не плошай.

- Понимаю, Родион Яковлевич. Штаб уже имеет на этот счет предложения, - ответил Захаров.

- Вот и хорошо. Обсудим их в ближайшее время на Военном совете.

Малиновский ценил коллективное мнение, когда требовалось принимать важные решения. Он не стеснял подчиненных мелочной опекой, поощрял творчество командиров. Как нигде лучше, оно проявлялось на Военных советах. По-разному складывался на них разговор за то время, что он командовал армиями и фронтами. Бывали и споры, сомнения...

Однажды, например, на заседании Военного совета, когда Родион Яковлевич был командующим Юго-Западным фронтом, он стал свидетелем томительного молчания после того, как объявил о своем решении на проведение ночного штурма города Запорожья крупными силами. Было это в октябре 43-го. До этого в Великой Отечественной войне ночные штурмы при участии такого количества войск не проводились. И воцарилась на командном пункте гнетущая тишина. Малиновский невольно подумал: "Неужели я ошибся, не все предусмотрел и рассчитал?"

Проходит пять, десять минут... Напряжение нарастает. И вдруг встал командующий 8-й гвардейской армией генерал Чуйков:

- Смело! Правильно! Обязательно возьмем Запорожье!

И словно размагниченные, один за другим заговорили члены Военного совета, командиры корпусов, приглашенные на заседание. Каждый из них со своих позиций одобрял решение командующего. Только тогда Малиновский облегченно вздохнул.

Командующий фронтом понимал, что Ясско-Кишиневская операция - важное звено в серии операций, спланированных Ставкой на лето 1944 года. И Малиновский прикидывал варианты.

По общему замыслу нашим войскам предстояло прорвать оборону на двух далеко отстоящих друг от друга участках - северо-западнее Ясс и южнее Бендер и, развивая наступление по сходящимся направлениям, окружить и уничтожить основные силы группы армий "Южная Украина". Но фронту Малиновского еще необходимо было развернуть стремительное наступление в глубь Румынии, с ходу форсировать Дунай.

И вот настало время заседания Военного совета фронта. Выслушав мнения начальника штаба, командующих армиями, Малиновский предложил: нанести основной удар в направлении Бахлуй, Фокшаны по наиболее, как он считал, уязвимому месту обороны врага в обход укрепленных районов. Решение командующего фронтом было встречено с одобрением.

- Обращаю особое внимание на обеспечение высоких темпов наступления, - сказал Малиновский. - Только при этом условии будет выполнена задача по уничтожению противника в районе Яссы - Кишинев и продвижению наших войск в глубь Румынии. Для этих целей считаю необходимым создать сильную подвижную группу. Какие будут предложения?

- Разрешите, товарищ командующий? - поднялся генерал Захаров. - В подвижную группу предлагаю включить 6-ю танковую армию, конно-танковую группу генерала Горшкова, 18-й танковый корпус. Во второй эшелон -53-ю армию.

- В резерве будут два стрелковых корпуса. Кроме того, надо выдвинуть на направление главного удара 1-ю румынскую пехотную дивизию имени Тудора Владимиреску и югославскую бригаду. Товарищи рвутся в бой, - порывисто сказал Захаров.

- Добро. Только на нашем пути встретится немало водных преград. Форсировать их не так просто, как кажется на первый взгляд. Подходы ко многим рекам заболочены, значит, необходимо заранее позаботиться о материалах для сооружения гатей, настилов, строительства мостов.

Продумали, проработали и эту деталь. Доложили план наступления Ставке, которая утвердила решение Военного совета 2-го Украинского фронта.

Началась тщательная подготовка к наступлению. Где только не видели в эти дни Малиновского: на переднем крае, у артиллеристов, в танковом корпусе, у соседей на 3-м Украинском фронте, где он вместе с генералом армии Ф. И. Толбухиным решал вопросы взаимодействия.

Встречался Родион Яковлевич и с адмиралом Октябрьским - командующим Черноморским флотом, контр-адмиралом С. Г. Горшковым - командующим Дунайской военной флотилией, которые должны были высаживать десанты, содействовать сухопутным войскам в форсировании Дуная. Несколько раз генерала армии Р. Я. Малиновского заслушивал представитель Ставки маршал С. К- Тимошенко. Когда до начала операции оставались считанные недели, Малиновский доложил ему:

- Думаю я, товарищ маршал, внести изменения в применение артиллерийских средств в начальный этап наступления.

- Соберу артиллерию в один кулак на направлении главного удара, а на других участках сокращу ее до минимума. Тогда там, где планируется прорыв, будет обеспечена высокая плотность огня.

- Ну-ка, ну-ка, посмотрим, - придвинул к себе карту Тимошенко. Ознакомившись с планом командующего фронтом, только и сказал ему:

- Что ж, изобретательно. Я вижу в этом большое искусство.

Утро 20 августа выдалось туманным и росным. Река Бахлуй парила стелящимся молоком. Кругом звенела тишина. И вдруг ее расколола мощная артиллерийская канонада. Четыре тысячи орудий и минометов открыли огонь по всей тактической обороне гитлеровцев на направлении главного удара, ошеломив их. А наши саперы уже наводили переправы. Войска фронта ринулись в наступление. Началась Ясско-Кишиневская наступательная операция, которой суждено было войти в историю Великой Отечественной войны как одной из крупнейших.

Находясь на командном пункте фронта, Малиновский внимательно следил за ходом наступления. Особо его интересовало продвижение 6-й танковой армии, которой отводилась очень ответственная роль. Она наступала между двумя другими подвижными соединениями - конно-танковой группой генерала С. И. Горшкова и 18-м танковым корпусом генерала В. И. Полозкова, которые обеспечивали прорыв армии с флангов. Таким оперативным построением подвижных войск командующий фронтом создавал благоприятные условия при вводе танковой армии в прорыв. Ей не нужно было тратить силы и отвлекаться ни для окружения кишиневской группировки противника, ни для обеспечения себя с флангов. Армия сосредоточивала все свои силы и средства для захвата Фокшанских ворот и стремительного продвижения в глубь Румынии.

Всего четыре дня наступления потребовалось, чтобы окружить фашистские войска. 24 августа Малиновскому доложили: танковые части его фронта в районе Хуши соединились с подвижными группами 3-го Украинского фронта. В гигантском кольце оказались восемнадцать немецких дивизий.

- Что и требовалось доказать, - довольно пробасил Малиновский, пристукнув кулаком по столу, за которым сидел.

Уже через неделю после начала операции перестали существовать окруженные дивизии противника. Ясско-Кишиневская операция стала достойным вкладом в окончательный разгром гитлеровского фашизма, в развитие советского военного искусства. В сентябре 1944 года за успешное руководство войсками фронта в Ясско-Кишиневской операции Родиону Яковлевичу Малиновскому было присвоено звание Маршала Советского Союза.

Впереди еще предстояли месяцы войны, упорные бои и нелегкие дороги, по которым маршал Малиновский пройдет с новыми победами. Будет весьма плодотворной его деятельность в качестве председателя Союзной контрольной комиссии в Румынии. Он приложит немало усилий, чтобы выполнялись в стране условия перемирия, в организацию на освобожденной территории гражданского управления и контроля за ним. Комиссия окажет большую помощь демократическим силам Румынии в образовании нового государства.

Потом Родиону Яковлевичу придется освобождать Венгрию. В октябре 1944 года он успешно проведет Дебреценскую наступательную операцию, в результате которой будут освобождены северная часть Трансильвании и почти все венгерское левобережье Тиссы. После этого войска 2-го Украинского фронта во взаимодействии с 3-м Украинским осуществят Будапештскую операцию, окружив и уничтожив 180-тысячную группировку врага, затем Венскую наступательную операцию, освободив столицу Австрии от гитлеровских войск. Закончит он войну в Европе на окраине Праги, к которой из Брно поспешат его войска на помощь восставшим трудящимся Чехословакии.

Но на востоке к тому времени еще будет тлеть очаг агрессии - милитаристская Япония. Осуществится крупнейшая в истории войн перегруппировка войск 2-го Украинского фронта на Дальний Восток. Теперь это уже будет Забайкальский фронт, которому отведена ведущая роль в разгроме Квантунской армии - главной ударной силы Японии. Во главе него партия и правительство назначат маршала Малиновского. И вновь здесь проявятся замечательные полководческие качества Родиона Яковлевича. Позже начальник штаба Забайкальского фронта уже известный нам генерал Захаров, впоследствии тоже Маршал Советского Союза, напишет о Родионе Яковлевиче: "В действие войск Забайкальского фронта по разгрому Квантунской армии, в подготовку и проведение операции Р. Я. Малиновский внес много нового, творческого... Нанести решающий удар там, где его меньше всего ждут, - так планировал командующий".

Да, Малиновский штурмовал перевалы Большого Хингана необычно: он ввел в первый эшелон фронта маневренную 6-ю гвардейскую танковую армию. Противник надеялся, что сотни километров безводных пустынь и горные хребты послужат ему надежной защитой. Но именно из этих предположений противника и исходил маршал Малиновский. Танковая армия штурмом овладела Большим Хинганом и стремительно вышла в центральные районы Маньчжурии, а затем к портам Дальний и Порт-Артур. Тогда за высокое полководческое искусство Родиону Яковлевичу Малиновскому было присвоено звание Героя Советского Союза.

Вторую Золотую Звезду он получил позже, в мирные дни, в связи со своим шестидесятилетием. Родина высоко оценила полководческий талант Р. Я. Малиновского. Четыре ордена Ленина, два ордена Красного Знамени, два ордена Суворова I степени, орден Кутузова I степени, многие медали, иностранные ордена. Награжден Родион Яковлевич и высшим полководческим орденом "Победа", Почетным оружием. Его имя присвоено Военной академии бронетанковых войск и гвардейской танковой дивизии. Память о нем живет в названиях улиц Москвы, Киева и других городов.

Волошин В. Дыхание ветра красного. Малиновский Родион Яковлевич