ЕГИПЕТСКАЯ РЕЛИГИЯ В ЭПОХУ НОВОГО ЦАРСТВА И ПОПЫТКА РЕФОРМИРОВАТЬ ЕЕ

Во время освободительных войн с гиксосами и последовавшего за этим расширения внешнего могущества Египта, особенно важное значение получил бог города Фив, Амон. Он являлся представителем египетского национального государства и независимости в борьбе с азиатами, его помощи и покровительству приписывались успехи Яхмоса I и его преемников. В эту эпоху он совершенно сливается с Ра, и Амон-Ра является «царем богов». В Илиополе выработался великий догмат об этом главенстве, отразившийся на последующих религиозных представлениях, еще в эпоху Среднего царства. Ра — единая душа божественной эннеады, члены которой — члены его тела; «он создал себя и создал других богов»). Амону-Ра по всему Египту усердно строили новые храмы; старые — реставрировались и увеличивались; потребностями его культа вызывались экспедиции за благовониями в Пунт.

Египетская религия в эту эпоху достигла высокой степени развития, особенно в тех ее частях, которые относятся к учению о загробной жизни. Почти во всех гробницах этого времени находятся теперь тексты с пожеланиями вечного блаженства в духе текстов пирамид и саркофагов. Они как бы резюмируют их и выражены в сходных словах: Напр.: «да будешь ты вновь жив по смерти, да не отлучается душа твоя от тела, да будет цело существо твое, да будет божественен дух твой, да беседуют с тобою превосходные духи; статуи твои да будут на подобающем месте, получая подносимое на земле. Да будут тебе даны глаза, чтобы видеть, уши, чтобы слышать, уста, чтобы говорить, ноги, чтобы ходить, да двигаешь ты руками у плеч, да будет крепка твоя плоть, довольство в членах твоих, приятность во всех твоих органах; не окажется на тебе никакого недостатка, сердце твое будет действительно при тебе... Взойдешь ты на небо, откроешь преисподнюю, приняв любую форму. Тебя ежедневно будут звать к трапезе Осириса». В это время выработалась знаменитая, также восходящая к Илиополю, Книга Мертвых и была составлена «Книга о том, что находится в преисподней». Конечно, обе книги зависят от религиозных представлений Среднего царства; в них мы находим все те же представления о множестве опасностей, угрожающих душе в ее загробном странствовании, те же магические формулы, которыми покойник избавляется от этих опасностей. Но что было лишь в зачатке в представлениях о загробном существовании в эпоху Среднего царства и теперь достигло значительного развития — это представление о загробном суде у Осириса и нравственные требования, идея о воздаянии. Среди массы (около 180) глав Книги Мертвых мы находим одну (125) такого рода: покойник обращается к загробному судье Осирису с речью: «Слава тебе, владыка правды! Я пришел к тебе. Ты доставил меня, чтобы созерцать твои красоты. Я знаю тебя. Знаю я и имена 42 богов, которые с тобою в зале обоюдной правды, которые живут, подстерегая злых и питаясь их кровью, в день их отчета об образе жизни перед лицом Благого. Вот, я пришел к тебе. Я принес к тебе — правду; я возбраняю лжи доступ к тебе, я не творил неправды относительно людей; не знал я ничего недостойного, не творил зла; не делал того, что мерзость пред богами; не осуждал слугу пред его начальником, не делал больным, не заставлял плакать, не убивал, не возбуждал к убийству, не обращался ни с кем дурно, не уменьшал жертвенных хлебов богов, не отнимал заупокойных приношений; не прелюбодействовал, не был развратен в храме родного бога, не прибавлял на весы, не уменьшал веса... Не отнимал молока изо рта детей, не сгонял коз с пастбища; не ловил птиц богов, не ловил и рыб в их прудах; не удерживал я воды во время ее разлива, не преграждал я рукава воды во время его течения; не гасил я огня в его время; не преступал срока относительно жертв; не прогонял стад из имущества бога; не задерживал бога во время процессии. Я чист, я чист, я чист чистотой феникса, этого великого, обитающего в Ираклеополе... Да не будет против меня зла в этой земле, в чертоге правды, ибо я знаю имена этих богов, находящихся в ней, составляющих свиту великого бога». Затем покойник обращается к каждому из этих 42 богов, называет его магическим именем и оправдывается в грехе, который этот бог ведает: «О широко шагающий, вышедший из Илиополя! Я не творил неправды. О тот, у которого глаза — мечи, вышедший из Илетополя! Я не делал гнусности. О юноша, вышедший из Гакат, я не был глух к словам правды» и т. д. После этого вторичного исповедания, покойный просит у судей представительства пред Осирисом, говоря: «Я делал то, что приятно людям и что радует богов. Я умилостивил бога тем, что он любит: давал голодному хлеб, жаждущему — воду, нагому — одеяние, не имеющему лодки — перевоз. Я приносил жертвы богам и дары усопшим. Посему спасите меня, защитите меня и не свидетельствуйте против меня пред великим богом. Я чист устами и чист руками; мне говорят «иди в мире» все видящие меня». Далее следует взвешивание сердца покойного (психостасия): на одну чашку весов кладется сердце, на другую — перо — символ правды («маат» означает и «перо» и «правда»). Таким образом, выразилась идея, что настоящий судья человека — его собственное сердце. В это время покойный должен читать следующий текст (из «Главы неудержания сердца в аду»): «Мое сердце от моей матери! о мое сердце, мое пребывание на земле, не становись против меня, не свидетельствуй против меня пред лицом владыки. Не говори против меня: «он делал это»... не возводи на меня (обвинений) в присутствии бога, великого, владыки преисподней. Радуйся мое сердце, радуйтесь и вы, эти боги, покровители четырех стран света, славные вашими жезлами! Возвестите мое совершенство богу Ра, укрепите меня».

Эта глава писалась на обратной стороне большого каменного скарабея, который при бальзамировании клался вместо сердца и, таким образом, был талисманом против загробного осуждения. Так сводились на-нет все этические приобретения египетской религии.

Во время суда бог Тот ведет его протокол; он — милосердный бог света, и поэтому старается об оправдании покойника; он даже учит его чудодейственным магическим формулам. Если покойник оправдан, Тот ведет его к престолу Осириса и представляет его: «Вот Осирис (такой-то). Он в чертоге правды с тобою, чтобы взвешено было сердце его на весах пред лицом судилищ великих, владык преисподней. Он найден праведным, не найдено никакого земного порока в сердце его. Он исходит, как правогласный, из адского чертога; возвращено ему его сердце, оно на своем месте. Душа его — на небо, тело его — в преисподнюю, как у последователей Гора. Да будет тело отдано Анубису, обитающему в могиле, да получит он заупокойные дары в Растау пред лицом Благого во веки». Покойники, не выдержавшие загробного испытания, отдавались чудовищу «Пожирателю» с головой гиппопотама, сидящему пред троном Осириса. По более ранним представлениям, Осирис давал покойному в загробном мире участок земли, который тот должен был обрабатывать и питаться его плодами, но потом такой порядок перестал нравиться египтянам, и они стали класть в гробницу небольшие статуэтки «шауабти», потом «ушебти», с написанными на них магическими формулами, которые заставляли их в загробном мире жить и быть заместителями покойника в его земледельческих работах. Умерший мог появляться на земле под, видом феникса, кобчика, крокодила, цветка лотоса и т. д.; для каждого такого превращения была специальная магическая формула.

Такова была в эпоху Тутмоса III египетская религия, запутавшаяся в противоречащих друг другу мифах, проникнутая самыми странными магическими представлениями, хотя и достигшая в некоторых своих частях высокой степени разработки. Кроме того, ее слабой стороной был ее местный характер. Каждый бог имел свой религиозный центр, где он чтился преимущественно пред другими богами; даже Амон, верховный бог, был прежде всего местным богом Фив и фиванских фараонов.

Египетские боги (слева направо): Амон-Ра, Тот, Хонсу, Хатор.

Амон был и специфически египетским богом. Между тем, в состав египетского государства вошли другие народы. Фараоны, а за ними и значительная часть их просвещенных подданных, начали отрешаться от национальной исключительности и стали избегать излюбленных прежде презрительных выражений, называвших иностранцев «ненавидимыми богом Ра», «жалкими», «презренными» и т. п. Египтяне познакомились с культурными семитами и эгейцами и кое-чему даже у них научились. Да и в царской семье появились иностранные царевны. Отсюда понятно стремление, найти универсальное божество, общее всем народам. И вот, вероятно в Илиополе, духовенство которого с неудовольствием смотрело на чрезмерное величие Амона, возникает учение о том, что верховное божество — солнечный диск, бог Атон, тожественный с древним илиопольским Ра, но совершенно независимый от старых теогонических и теологических местных представлений; как солнечный диск, он должен был одинаково чтиться по, всей земле, и притом не только как вещественный диск, но и как верховное, действующее через солнце, существо. Культ этого бога проник ко двору Аменхотепа III; сын и преемник этого царя Аменхотеп IV, вступивший на престол еще весьма юным и, вероятно, находившийся под влиянием Тии, был главным проповедником и насадителем культа нового бога, находившегося в несомненной связи с Илиополем. Сначала он, кажется, терпел старый порядок вещей; на первых памятниках своего царствования он еще молился Амону; потом он выстроил храм Атону в Фивах, но противодействие жречества заставило его объявить, Амону и его триаде — Мут и Хонсу — решительную войну. Имена этих божеств соскабливались везде, где можно было их найти; даже имени отца не пощадил фараон и изуродовал его, истребив его составную часть — имя Амона, или заменив его имя «Аменхотеп» царским именем «Ниб-маат-Ра». Слово «мать» (мут) в гробнице Тии он писал фонетически, чтобы избегнуть правописания при помощи знака коршуна, которым писалось имя богини Мут. Вероятно наряжались специальные ревизии для этой цели. Страдали, хотя меньше, и другие боги; избегалось и самое множественное число «боги». Затем, для более успешного проведения своей религиозной реформы, он оставил Фивы с их жрецами и культом Амона, и в Ермопольском номе, в самом центре Египта и всей империи (вместо предания, таким образом, выступают математические соображения), основал новый город, названный им «Яхт-Атон», «горизонт Атона» (теперь Tell-el-Amarna). К городу был прибавлен участок, который фараон тщательно отмежевал, поставив пограничные надписи с посвящением Атону и дав клятву никогда не покидать его. Этот город, сделавшийся столицей Египта, был построен совершенно не по-старому: он отличался широкими улицами, великолепными парками, дворцами и храмами Атона; под влиянием освобождения от рамок религиозной традиции и в связи, может быть, с местными школами, там развилось искусство с ярко выраженным реалистическим направлением. И в Нубии -между 2 и 3-м порогами (в Сесеби), был выстроен храм и город Атона. Сам Аменхотеп IV, переменивший свое имя и называвший себя «Эхнатон» («угодный Атону»), держал себя не так, как прежние цари: он вел открытую жизнь и показывался часто народу вместе с любимой женой и сподвижницей Нофертити; до нас дошли изображения, показывающие царя в кругу его семьи или бросающим дары; он изображается не условно, как раньше, а портретно, совершенно реально. Царю подражали его приближенные; подобно ему, они переменяли свои имена, начинали чтить Атона и переселялись из Фив в Яхт-Атон. Здесь они строили себе роскошные гробницы, в которых писали молитвы новому богу и изображали себя щедро награждаемыми царем, между прочим, за то, что «послушали его учения». Ближайшими сподвижниками царя, кроме его матери Тии (брат ее был верховным жрецом в Илиополе еще при ее муже) и жены, были жрец Аи, женившийся на его кормилице, архитектор Бакт, генерал Май, Мерира, которого царь назначил вместо себя верховным жрецом Атона, дав ему принятый им самим илиопольский жреческий титул «Великий видением». Развалины нового города были впервые найдены Лепсиусом; потом там производили раскопки Bouriant, Масперо, Петри, Дэвис. Кроме чрезвычайно важной дипломатической переписки с Сирией, о которой уже была и еще будет речь, и многого другого, там были найдены великолепные гимны в честь Атона. В одном из них, влагаемом в уста царю, можно видеть как бы изложение догматов новой религии; другие составлены приближенными, воспевавшими Атона вместе с его возлюбленным сыном — царем. Вот образец их:

«Славословие Гору горизонтов, ликующему на горизонте, в имени его Шу, который есть Атон, живущий вечно. Атон, живущий, вечный, владыка солнца, неба и земли, и дома Атона на горизонте! Как прекрасен твой восход на горизонте, о Атон предвечный! Ты восходишь на восточном горизонте, ты наполняешь мир своими красотами. Ты прекрасен, велик, лучезарен, высок над всею землею; лучи твои обнимают все страны, которые ты сотворил. Ты Ра, ты связываешь их любовью своею. Ты далек, а лучи твои на земле...

Заходишь ты на горизонте — и земля во мраке, как мертвая. Люди спят в своих жилищах, закрыв головы; один не видит другого. Имущество их расхищается из-под головы, а они не замечают этого; львы выходят из своих логовищ, и змеи все кусаются; молчит земля, ибо создавший ее успокоился на горизонте своем. Утром ты озаряешь, землю; прогоняешь мрак, посылаешь лучи твои; обе земли ликуют, вскакивают на ноги: ты поднял их; омывают члены свои, берут одежды; руки их воздеваются, прославляя восход твой. Вся земля принимается за свою работу. Животные удовлетворяются своими злаками; деревья и травы зеленеют; птицы летают в своих болотах; крылья их величают дух твой; скот ликует скача, и птица порхает — все живет, когда ты смотришь на них. Корабли плывут вверх и вниз: все пути открыты при сиянии твоем; рыбы речные скачут пред тобою; лучи твои приникают в глубину морей. Ты производишь потомство людей, оживляешь детей в утробе матери, успокаиваешь их, чтобы они не плакали, пестун любви. Ты. даешь дыхание, чтобы оживить творение твое. Когда оно выходит из чрева в день рождения своего, ты отверзаешь уста, его для того, чтобы он говорил. Птенец говорит уже в скорлупе: ты проводишь к нему воздух, чтобы сохранить ему жизнь, и делаешь его сильным, чтобы он разбил яйцо. Как многочисленны творения твои! Ты создал землю по воле твоей, единый! Людей, животных, все, что на земле и ходит ногами, и все, что в воздухе и летает на крыльях, Сирию, Нубию и землю Египетскую. Ты определяешь каждому его место и уготовляешь потребное для него. Каждый имеет свое питание. Исчислено время жизни его. Языки людей отличны по их речи; также их внешний вид различен, и цвет кожи их, о разграничитель, разграничивший страны! Ты создал Нил из преисподней; ты приводишь его, по воле твоей, для оживления людей, которых ты создал, ты их владыка... Ты дал жить и отдаленным странам: ты дал им Нил с неба. Он сходит на них и наводняет потоками горы, как океан; он оплодотворяет их поля, касаясь их. Как дивны предначертания твои, владыка веков! Ты определил Нил небесный (дождь) для жителей иноземных областей и для коз пустыни, ходящих на ногах, а Нил, идущий из преисподней, — для Египта. Ты создал времена года для рождения всего, что ты сотворил. Сотворил ты небо пространным, чтобы сиять на нем и обозревать все, что сотворил. Ты сияешь в виде твоем Атона: все глаза обращены к тебе, ибо ты — дневное солнце над землей».

Тум, Маат, Нейт, Анубис, Геб, Ра, Нейт, Сохмет.

Как мы видим, в этом гимне нет намека на прежние представления о борьбе солнца с разными духами мрака; это не входило в догматику новой религии. Атон является единым богом, в качестве имени которого иногда еще терпятся илиопольские Ра-Хармахис и Шу. Кроме того этот гимн имеет общечеловеческий характер: в нем нет ничего специфически египетского, и даже при перечислении стран Египет поставлен — неслыханное дело — на последнем месте. Иностранцы — не варвары, а такие же дети общего бога, различаемые лишь языком и цветом кожи, по воле этого бога. Такую молитву мог произнести всякий подданный фараона, равно как и молиться пред изображением нового бога, никогда не бывшим антропо- или збоморфным, но состоящим исключительно из солнечного диска испускающего лучи, заканчивающиеся руками. В гробницах Амарны среди изречений встречаются настоящие иллюстрации к этому гимну — царь спешит в храм приветствовать восход своего бога рано утром; вся природа, пробуждаясь, величает Атона и все народы падают пред ним. (К традиционному учению о загробной жизни новая вера также относилась безразлично и скорее отрицательно, но здесь труднее было преодолеть традиции, и даже в гробнице самого царя найдены куски статуэток «ушебти»; однако и на них уже, вместо магической 6-й главы Книги Мертвых начертана обращенная к Атону заупокойная формула. То, что мы знаем об Аменхотепе IV, рисует его действительно человеком, настроенным очень религиозно и даже фанатиком. Все гимны заканчиваются приписками, в которых он определенно высказывает: («Никто не познал тебя, кроме твоего сына Эхнатона — ты посвятил его в свои предначертания и в свою силу»... «Сын солнца, возносящий красоту твою, говорит: я — твой сын, угодный тебе, возносящий имя твое. Твоя сила и величие запечатлены в моем сердце»... Приближенные царя, переселившиеся с ним, также выставляют себя богословами и проповедниками нового учения. Вот, напр., один из таких текстов в гробнице жреца нового бога — Ии (или Аи):

«Да буду я жив, восхваляя его дух, да буду я доволен, служа ему, ибо дыхание моей жизни в нем, этот северный ветер, эти мириады высокого Нила каждый день. Дай мне долголетие во благоволении твоем. Как благоденствует твой возлюбленный, о сын Атона: все, что он делает, постоянно и благополучно, и дух владыки обеих земель всегда с ним, и да удовлетворен жизнью, достигнув старости. Владыка, создавший людей и сотворивший вечность, предписывающий угодные обязанности твоему возлюбленному, сердце которого удовлетворяется правдой и для которого мерзость неправда! Как блажен послушавший твое учение жизни - он удовлетворяется, видя тебя непрестанно, и его оба ока созерцают Атона каждый день. Даруй мне счастливую старость, как твоему возлюбленному, удостой меня хорошего погребения, повелев мне пребывать в горе Яхт-Атона, месте твоего возлюбленного. Да услышу я твой сладостный глас в храме, где ты совершаешь угодные обряды твоему отцу, Атону живущему.

Да утвердит он тебя на веки веков, да наградит тебя юбилеями, как число (песка) берега моря, измеряемого жезлом ипет, как мера моря, определяемая джауэтом, или вес горы, взвешенный на весах, или перья птиц, или листья деревьев, в юбилеях царя Уанра, во веки веков, как царя. И великой супруге, возлюбленной, прекрасной, да даст Атон оставаться с приятным голосом и с двумя прекрасными руками, держащими два систра, владычице обеих земель Нофертите, живущей вечно во веки. Да будет она рядом с Уанра во веки веков, как небо. Твой отец всходит на небо, чтобы охранять ежедневно, ибо он родил тебя.

Дай мне облобызать чистую землю, выйти в твоем присутствии с дарами для твоего отца Атона, из того, что дает твой дух. Дай, чтобы мой заупокойный жрец оставался и благоденствовал для меня, как для того, кто на земле следует твоему духу, вознесенному ради имени моего наместо возлюбленных. Мои уста полны правды».

Статуэтки "ушебов" и саркофаги к ним. Собрание Гос. музея изобразительных искусств в Москве.

В гробнице другого вельможи, «носителя опахала справа» Май, читаем такую автобиографию:

«Слушайте, что я скажу, все очи, великие и малые: я поведаю вам о благодеяниях, оказанных мне государем. Поистине вы должны будете воскликнуть: «как велико сказанное этому простолюдину!» Поистине вы должны будете просить для него вечность в юбилеях, непрестанность во владычестве над обеими землями, и он действительно сделает для вас то же, что он сделал для меня: он бог, подающий жизнь. Я был простолюдин и по отцу, и по матери, но господь создал меня. Он взрастил меня... своей милостью, когда я был человеком без имущества. Он дал мне людей в возрастающем количестве, он возвеличил моих братьев, он заставил моих людей работать без меня, и когда я сделался господином города, он присоединил меня к князьям и друзьям, хотя я и занимал последнее место. Он давал мне ежедневно продовольствие, тогда как (раньше) я просил хлеба»...

Все это чрезвычайно характерно для времени религиозных переворотов. Реформатор-царь отличал своих последователей, может, быть, даже не задавая себе вопроса об их искренности. Между тем, они сами не скрывают выгод, сопряженных с следованием «учению жизни». В этом была серьезная опасность для судьбы этого учения. Другая опасность заключалась в аристократичности его, в недоступности его для народной массы, которая твердо держалась за свои местные культы, суеверия, талисманы и магию и дорожила проникшими в самое существо египтянина представлениями о загробном мире. Культ Атона не выходил за пределы высшего класса, точнее двора; о широкой пропаганде среди народа, может быть, мало и думали. Равным образом и исскусство этого краткого периода, с его резко выраженным реализмом и разрывом с традициями, не могло удержаться, да если бы и удержалось, неминуемо выродилось бы или в шарж, или в карикатурную схематичность. Если в религии, Аменхотеп IV сделал попытку навязать всему народу религию мыслителя, то в искусстве, наоборот, сделал народное искусство официальным; И то и другое не могло иметь успеха, но все же для нас близка и симпатична личность телль-амарнского фараона, этого первого индивидуалиста и религиозного гения в истории.

Эхнатон со своей семьей поклоняется богу Атону.

Эхнатон царствовал 17 лет и умер, не оставив сыновей. Мужья его дочерей один за другим царствовали в Египте. Первый преемник Аменхотепа IV, Сакара-Нехт-хепру, жил еще в Яхт-Атоне и чтил Атона, но он царствовал очень недолго; следующий царь Тут-анх-Атон уже должен был пойти на компромиссы: он жил то в Яхт-Атоне, то в Фивах и, не забывая Атона, вернулся к культу Амона, даже реставрировал его выскобленные имена и переделал свое имя в Тут-анх-Амон; его жена; третья дочь Аменхотепа IV, Анхсепаатон, переделала свое имя в Анхсепаамон. От времен Тут-анх-Амона сохранилась гробница одного вельможи Хеви, где изображены посольства из Сирии и Куша. Затем несколько лет был царем известный нам муж кормилицы Аменхотепа IV Аи или Ии, бывший ревностным чтителем Атона и составлявший ему гимны, а после достижения престола поселившийся в Фивах, где в Бибан-эль-Молюке он устроил себе новую гробницу, оставив прежнюю в Амарне. Царствование как его, так и его предшественников, начиная с Аменхотепа IV, позже считалось незаконным, и имена этих царей не вносились в царские списки; память их была предана проклятию. В одном документе времени XIX дин., относящемся к области поземельных отношений, когда было необходимо подкрепить права ссылкой на давнее владение и взойти ко времени царя-еретика, а следовательно и упомянуть его, мы встречаем вместо его имени «враг из Телль-Амарны». В одном гимне Амону, дошедшем до нас от времени торжества религии Амона над Атоном, поэт, видя запустение Телль-Амарны, восклицает: «Ты настигаешь того, кто преступает против тебя. Горе восстающему на тебя! Твой град непоколебим, а преступивший против тебя повержен. Мерзок восстающий на тебя, где бы то ни было. Солнце незнающего тебя заходит... двор преступающего против тебя — во мраке, когда вся земля освещена... Ты — счастие и благословение». Эти религиозные смуты заметно повлияли на политическое положение Египта и его значение в Азии.

Книга Мертвых: лучшее критическое издание по рукописям XVIII дин. Naville. Todtenbuch. 2 т., 1886. Великолепные издания в красках папирусов Брит, музеи: Budge, Facsimilesof the papyrus of Ani, 1894. Facsimiles of the pap. Hunefer etc., 1899. Перевод Lepage, RenoufuNavillen IV томе The Life work of Lepage-Renouf. Статья Masperо, Le Livre des Morts. Эхнатон: Вreasted, De hymnis in solem sub rege Amenophide IV conceptis.-Berl. 1891. Статьи его жe в Zeitschrift fur agyptische Sprache, 739 и W. [В. Авдиев, Древнеегипетская реформация. Москва, 1924; Ф. В. Баллод, Египетское искусство времени Аменофиса IV: его же, Памятники египетского искусства времени Эхнатона: H.Schaefer, Die Religion und Kunst von El Amarna. Berlin, 1923]. Об открытом им храме в Сесеби см. The monuments of Sudanese Nubia. The Amer. Journ. of Semit. Languages, 1908, October. Отчеты о раскопках: Davies, The rock tombs of El Amarna (гробницы вельмож с текстами и барельефами) — томы XIII—XVIII Archeological Survey of Egypt. 1903—8. Bouriant, Legrain, Jequier, Monuments pour servir a l'etude du culte d'Atonou. Memoires de l'lmtitut franc., du Caife, VIII, 1903.

Дэвис нашел в 1907 г. и мумию Эхнатона, перенесенную его преемниками в Фивы и помещенную, в гробницу Тии. Медицинское исследование доказало, что царь-богослов был эпилептиком, страдал галлюцинациями и умер от удара. Специальная работа об Эхнатоне написана Weigall, Akhnatoit pharaon of Egypt, 1911, с иллюстрациями, но без достоинств ученого труда.