MEРОЭ

История Эфиопского царства в позднее персидское и раннее птолемеевское время для нас неясна. Диодор говорит о царе Ергамене (III, 6, 3), что этот современник Филадельфа, получивший греческое образование, положил конец преобладанию жречества над царями, явившись с войском в Золотой Карнак и перебив жрецов. Таким образом и здесь влияние эллинизма сказалось прежде всего в усилении царской власти. Затем он территориально расширил пределы своего владычества; имя его (Ирк-Амон) встречается в храмах от Фил до Дакке; вероятно, впрочем, здесь он считался с суверенитетом Филопатора, при котором он еще жил, так как в этом самом храме строили и Филопатор, и Фискон, затем Август. Римское влияние оставило Следы до Макарраки п Ибрима. Столкновения с эфиопами отмечены на надписи Галла. В 24 г. до н. э. был, как известно, поход Петрония против «Кандаки» и разгром Напаты; чрез 80 лет, при Нероне, по словам Плиния, Кандака царствовала только над областью Мероэ, и рядом с ней правило 45 других царьков. Страна находилась в полном упадке.

Если мы обратимся к многочисленным памятникам в Мероэ и его области, мы, напротив, увидим подъем политический и культурный, который переживала страна I в. до н. э. — III в. н. э. Большое количество развалин храмов и гробницы-пирамиды указывают на богатство, мощь, интенсивное строительство; целый ряд царских имён, начертанных египетскими и туземными иероглифами, и изображений победоносных царей помещен на стенах этих сооружений.

В Бен-Нагаа стояло до 16 храмов, из которых в настоящее время возможно распознать планы всего шести. В двух из них, самых интересных, строили царь Нетекамон и царица Аменарит. Первый принял тронное имя Хеперкара, которое носили Нектанеб II и Сенусерт I, отодвинувший, как известно, египетскую границу до Вэди-Хальфа и начавший формальное включение Нубии в пределы Египта. Вместе с тем, в Нагаа, в главном храме, посвященном Амону, имя царя сопровождается эпитетом «бог благодетель», заимствованном у (поздних?) Птоламеев; на титул жены его, повидимому, повлияла титулатура Клеопатры. На пилоне малого храма в Нагаа царь и царица изобразили себя поражающими коленопреклоненную толпу врагов, которых они держат за волосы. Это изображение обычно на египетских памятниках «еще чуть ли не с первого дня существования египетского царства, но подробности его изменились, и данное непосредственно примыкает к помещенному на пилоне храма в Филах в самом конце птолемеевской эпохи. Но есть здесь интересное добавление — дев, изрыгающий пламя и терзающий врага, на одной стороне, лев, бросающийся на врагов — на другой. Не имел ли пред глазами художник аналогичного изображения, дошедшего от Рамсеса II в Дерре, следовательно тоже в Нубии? — там также изображен лев весьма художественно. Может быть, впрочем, этот лев — бог Апеджмак, имевший особый храм в Мероэ и вытеснивший йотом Осириса. Другие мероитские боги — Маш, соответствующий Амону, и Акезис — Тоту. Внизу помещено в ряд по семи представителей покоренных народов разных типов; традиционные в египетском искусстве зубчатые овалы здесь заменены какими-то щитами или сосудами. На стенах храма весьма странные изображения Царя, царицы и каких-то двух царей пред богами необычного вида, в необычных нарядах и со странными скипетрами. Чрезвычайно обилие и разнообразие украшений и драгоценностей — ожерелий, колец, запястий, нарукавников, головных уборов, кистей (между прочим, у одного царя вся одежда усеяна крестами, вышедшими из египетских иероглифов жизни, а у фигуры, стоящей против — полумесяцами!). Один из богов изображен с тремя (может быть, четырьмя) львиными головами и четырьмя руками (М. Мюллер видит индийское влияние!), с какими-то букетами (?) в руках, другой — сидя еn face, с лицом, испускающим свет, и рукой, как бы благословляющей, третий — в виде длинной змеи с головой льва и хвостом, выходящим из пальметки греческого стиля; наконец, еще один, в виде льва, увенчивает царское знамя, пронзающее поверженного врага. Все эти изображения выдают руку художника, который много видел и многому научился. Большой храм в Нагаа напоминает по плану Дендера и Эдфу и, подобно им, имел колоннаду с капителями в виде голов Беса а Хатор. Здесь имена тех же царей, а также какого-то Арк-тетнена с тронным именем Каах-Ра. Есть в Нагаа еще один храм с именем царя Шанказахта (?), а также интересный и изящный храмик в египто-римском стиле, довольно хорошо сохранившийся и указывающий на то, что и в поздние времена, может быть, в III в. н. э., это место было предметом внимания туземных царей, имевших вкус и возможность сооружать монументальные здания. Следы царя Нетекамона в последнее время обнаружены ливерпульской экспедицией и в Мероэ, где он строил и возобновлял храмы, разрушенные при каких-то неизвестных условиях в предшествующий период. Надпись его найдена в храме Амона и в храме Солнца, где еще некогда строил Аспарут. Здесь сохранились его картуши и изображения; может быть, к нему восходят списки покоренных племен и изображения шествия пленных. Обилие памятников царской четы Нетекамона и Аменарит, доходящих до Напаты включительно, указывает на могущество; близкими к ним по времени можно считать в Мероэ царей северных пирамид 5 и 16 (по Беджу), может быть, 17—19. Один из них, Иркнехеру называет себя вторым жрецом Осириса, владыки юга, и помещает на стенах своей; гробницы тщательные изображения из Книги Мертвых; другой изображает побиение пленных в обычном стиле, но в необычном наряде; царь Амен-Шахита также побивает пленных; один царь принял тронное имя Аменхотепа III — Неб-маат-Ра, чем доказал популярность в Нубии этого имени царя-строителя, и т. п. Целый: ряд пирамид других царей относится уже к более позднему времени; они также пытаются давать изображения в египетском стиле, или заимствуя их из Книги Мертвых, или представляя погребальные и заупокойные церемонии, но уже с значительными уклонениями от египетских образцов, а главное, без иероглифических, надписей. Возможно, что они относятся ко времени, когда уже в Египте знание древней грамоты приходило в забвение и трудно было найти иерограммата. Сначала имена царей пишутся туземными иероглифами, иногда с параллельными картушами, начертанными по-египетски. Имена цариц также заключаются в овалы, иногда и для: них присоединяется египетский картуш. В надписях Нетекамона и Аменарит обыкновенно приводится три картуша; третий, кажется, принадлежит наследнику. Царицы обыкновенно изображаются необычайно толстыми, с массой украшений, соответственно африканскому вкусу. Потом царские овалы и места у изображений остаются незаполненными (как нередко и в Египте) и только курсивные мероитские надписи указывают, что в стране еще существовала письменность. Такова большая часть пирамид у Баркала: найденный на глубине 60 ф. черепок с надписью οινος Ροδιος дает право датировать их II в. н. э. Сношения с Римом засвидетельствованы встречающимся в надписях титулом «главный посол в Риме».

Лишены надписи интересные развалины в Муссавварате (Вади-Ассуфра), представляющие остатки дворца, самого красивого и оригинального сооружения на этом крайнем юге культурного мира. Они дают возможность восстановить план сложного комплекса неправильно расположенных построек, среди которых заключалось несколько небольших храмов с интересными колоннами; остатки их сохранились до сих пор и поражают своими скульптурами. Форма колонн подражает египетским образцам. Над орнаментом, там, где в Египте помещались расписные изображения, здесь находятся горельефы, представляющие богов, воинов, а также фантастических животных, попирающих врагов, слона, везущего бога в двойной египетской короне, Беса, играющего на струнном инструменте, и т. п. Позы, движение и т. п. указывают на хорошего художника-египтянина, знакомого с греко-римским искусством. За греко-римское влияние говорят и некоторые изображения в Нагаа, напр., бог, напоминающий Сараписа, фигуры Нила и т. п. Вообще, рассмотрение памятников мероитской архитектуры и скульптуры приводит к выводам, благоприятным для художников, находившихся на службе у туземных царей, будь они египтяне, или нубийцы. Вместе с тем мы видим, что в далекую Нубию влияние греко-римского искусства проникало в большей степени, чем в Египет, и создавало здесь, в сочетании с египетским, удивительные формы. Кроме упомянутых нами произведений, нельзя не сказать о прекрасных тонкой работы барельефах, найденных в храме Льва в Мероэ и изображающих царя и бога-Льва, а также о недурной царской статуэтке из базальта, найденной ливерпульской экспедицией в том же храме. Весьма характерны произведения мероитской керамики с орнаментом из гирлянд, с изображениями животных, с египетскими мотивами, но с несомненным александрийским влиянием. Найдена также бронзовая чаша туземной работы, но эллинистического стиля; на ней изображена туземная тучная царица, занятая счетом своих стад. Равным образом производят весьма выгодное впечатление золотые и ювелирные вещи эфиопской царицы, находящиеся в Берлине и Мюнхене, найденные Ферлини в 1834 г. в одной из мероитских пирамид. Это - браслеты, кольца, ожерелья, сосуды и т. п. тонкой резной работы египто-эллинистического стиля. Если они туземного производства, то искусство в царстве Мероэ придется признать стоявшим высоко. Бедж во время своих экспедиций также пытался найти содержимое мероитских и напатских пирамид, и для этой цели производил раскопки под ними и проникал внутрь их. Но удалось найти весьма мало. Прежде всего оказалось, что тела погребались не внутри пирамид, а под ними, иногда на значительной глубине. Так, Бедж в Баркале на глубине 60 футов нашел только заупокойное помещение, а до самой гробницы не мог добраться, так как, прокопав еще на 40 ф. вниз, он попал в область инфильтрации нильской воды. Тела не бальзамировались, и иногда даже сожигались; никаких украшений при них не найдено, только остатки погребального жертвоприношения — бронзовые и глиняные сосуды, кости животных и т. п. составляют инвентарь гробниц. Вероятно, недостаток искусных писцов заставил перенести Книгу Мертвых с папируса, полагаемого в гроб, на стены заупокойного храмика; кроме сцены страшного суда встречаются здесь главы 1, 43, 45, 47, 57, 107, представленные почти исключительно своими виньетками. На стенах изображаются также погребальные процессии, заупокойные церемонии, причем представляются вереницы родных, воинов, жрецов, ведущих жертвенных животных, несущих пальмовые ветви. Последние играли важную роль в эфиопском культе — без них редко обходится религиозное изображение: они находятся и в руках жрецов, и у покойника, и у царя, стоящих перед божествами.

Кроме упомянутых нами странных фигур в Нага а и Эс-суфре, заслуживают внимания найденные недавно в Шаблулском и др. некрополях характерные статуи покойников и каменные фигуры их душ («ба») — существ с головой и ногами человека и крыльями птицы. Последние — специальная особенность эфиопских гробниц и совершенно оригинальные продукты туземного искусства.

Мероитское царство, этот выродившийся наследник фараоновского Египта, засвидетельствовано еще в III в. до н. э. демотическими надписями из Фил, куда ежегодно являлись его послы приносить жертву Исиде. От времени императора Вибия Требониана Галла (251—254) дошла длинная надпись, оставленная посольством Трремена, царя Эфиопии, отправившего Исиде богатые дары. Есть еще надписи от 453 г. н. э.

В конце III в. в Нубии, повидимому, произошел переворот, обусловленный, с одной стороны, развитием Аксумского царства, с другой — появлением дикого народа влеммиев, кочевавших между Нилом и морем, делавших набеги не только на Мероэ, но и на Египет. В половине IV века Мероэ было покорено и город разрушен аксумским царем Эзаной, греческая надпись которого найдена в 1909 г. ливерпульской экспедицией. Теперь мы слышим о нобадах, влеммиях и аксумитах. Еще в 452 г., по миру, заключенному полководцем императора Маркиана Максимином с влеммиями, последним было дозволено, по примеру прежних лет, ходить на богомолье в Филы и брать на время к себе идол Исиды. Таким образом, христианский император идет на эту уступку, а нубийские племена оказываются последними почитателями египетской богини. Почти для них одних существует ее культ в Египте, уже сделавшемся христианским. Наконец, 100 лет спустя, около 563 г., Юстиниан приказал Нарсесу Персармену уничтожить культ Исиды. Храм был закрыт, жрецы посажены в тюрьмы, идолы отосланы в Константинополь. Так был положен официальный конец египетскому язычеству, которого держались в это время одни влеммии: не только египтяне, но и бывшие мероиты сделались теперь ревностными христианами. Мероитское царство в это время заменяется Нобадским; христианство сблизило его с Византией и сообщило ему греческий язык и культуру, что в меньшей степени применимо даже к влеммиям. Цари его официально считали себя вассалами византийского императора и скромно титуловали себя василисками, царьками. От одного из них, Силко, дошла до нас интересная греческая надпись, повествующая о войнах с влеммиями; он называет себя «василиском Нубадов и всех Эфиоплян». Надпись помещена еще в языческом египетском храме, в Тальмисе, хотя царь и говорит, что в победах помог ему бог, а враги присягали на верность миру «пред своими идолами». Но уже преемник его, Ирпаном, был ревностный христианин, обративший в церкви вековые египетские храмы в Тафе, Калабше, Даккэ, Амаде и Абу-симбеле, равно как и в знаменитом храме в Филах, под руководством епископа Феодора, была выстроена церковь в честь св. первомученика Стефана. Стены были заштукатурены, чтобы закрыть изображения египетских богов (557). К концу VI в. христианство безраздельно господствовало от Александрии до Аксума. Донгола, столица Нубийского царства, была одним из центров христианства и оплотом его против надвигавшегося ислама до XIV века. В настоящее время начинают находить письменные памятники христианского времени на нубийском языке: в Берлинский и Британский музеи попали отрывки из св. писания, апокрифов, агиологических и др. текстов, написанные шрифтом, заимствованным с греческого, на языке, близком к современному нубийскому. Таким образом, увеличивается материал для знакомства с нубийским языком; число мероитских надписей также значительно увеличилось, благодаря ряду экспедиций. В последнее время-Griffith и Sayce близко подошли к чтению их, исходя от небольшой двухязычной египетско-эфиопской надписи на мероитском жертвеннике в Берлинском музее. Им удалось установить мероитский алфавит в 23 курсивных знака, подыскать соответствующие им иероглифические, как мероитские, так и египетские. Но вопрос об языке еще не решен; Griffith высказывается за то, что он не был нубийским.

Царские пирамиды в Мероэ

Издания памятников и экспедиций: Lepsius, Denkmaler aus Aegypten und Aethiopien. Abt. V и VI. Hoskins, Travels in Ethiopia. Lond., 1835. Cailliaud, Voyage a Meroe, P., 1896. Breasted, Second report of the Egyptian Expedition. Amer. Journal of Semitic languages XXV. В 1907 г. Пенсильванский университет снарядил на средства Сохе на пять лет экспедицию в Нубию; богатые результаты ее уже частью опубликованы Mac-Iver и Wооlеу в трудах: Areina, 1909 (здесь же статья Griffitho разборе мероитских надписей), Karanog, 1910. Зимой 1909-10 г. работала экспедиция археологического института при Ливерпульском университете при участии Sayce, Garstang, Griffith. Вышло два тома трудов экспедиции — Meroe. Qxf., 1911-12. Это Corpus мероитских. надписей, в который вошли и находящиеся в Москве. Наконец, сам Griffith стал во главе рассчитанных на много лет Oxford Excavations in Nubia, и в сезоне 1910—12 гг. раскопал у Фараса около 2 000 гробниц, а 1912—13 — напатский некрополь. Работы будут продолжаться из года в год, и к участию в субсидировании предприятия, на условиях приобретения его находок, были приглашены все музеи. Общие обзоры: Budge, The Egyptian Sudan. L., 1907. Max Muller, Aethiopien (Der Alte Orient. VI. 2). A. Reinасh, La Civilisation meroJtique. L'Anthropologie. XXIV. 1913. Розов, Христианская Нубия. Киев, 4890. Рукописи: Кrаll, Beitr. Z. Gesch. d. Blemmier und Nubier. Wien, 1898. Griffith, The Nubian Texts of the Christian period. Abhandl. K. Preuss. Akad., 1913. Полное издание всех известных пока литературных и эпиграфических текстов с переводом, словарем, обзором грамматики и обширным комментарием.