Рассказ о достоинствах султана Тармаширина

А вот еще один пример достоинств этого царя. Однажды я присутствовал на послеполуденной молитве, а султана пока еще не было. Один из его слуг принес молитвенный коврик и разостлал его у михраба, где обычно молился султан, и сказал имаму Хусам ад-Дину ал-Йаги: «Наш повелитель просит, чтобы ты его подождал немного с молитвой, пока он не закончит омовения». Имам поднялся и сказал: «Намаз барайи худа ау барайи Тармаширин?», то есть «Молитва для бога или для Тармаширина?». И приказал муаззину приступить к молитве. Когда султан пришел, два раката уже было исполнено; тогда он совершил два оставшихся раката там, где остановился, а это было в том месте, где люди оставляют свою обувь, на пороге мечети. Исполнив то, что пропустил, он встал и подошел к имаму, улыбаясь, чтобы обменяться с ним рукопожатием, а я - рядом с имамом. Затем султан сказал мне: «Когда ты прибудешь в свою страну, расскажи, как беднейший из бедных персов обращается с султаном тюрков».

Этот шейх читал проповеди людям каждую пятницу, призывал султана к добру и внушал ему отвращение к грешным и жестоким деяниям, будучи беспощаден к ним в беседах, а султан внимал его словам и плакал. Шейх не принимал никаких подарков султана, никогда не ел его пищи; не одевался в одежды, подаренные им, и был праведным рабом Аллаха. Часто я видел на нем ватный каба (Каба - «халат, подбитый хлопком», т. е. «стеганый халат»), потертый и порванный, на голове же у него была войлочная калансува (Калансува - остроконечная шапка «в форме сахарной головы» [153, II, 409]. Такие головные уборы носили на западе арабской империи (в Испании, в Марокко)), не стоящая более одного кирата (Кират - мелкая мера вееа = ¹/₁₁₆ дирхема [153, II, 335], употреблявшаяся для измерения веса драгоценных металлов.), без чалмы. Однажды я сказал ему: «Господин мой, что за халат ты носишь, он ведь не хорош!» Он отвечал: «Сын мой, это не мой халат, а моей дочери». Я попросил его взять что-нибудь из моей одежды. Тогда он сказал: «Я поклялся Аллаху пятьдесят лет тому назад, что не приму ни от кого подарка, а если бы я принял подарок от кого-либо, то принял бы от тебя!»

Побыв 54 дня у этого султана, я решил отправиться дальше. Он подарил мне семьсот динаров деньгами и соболью шубу в сто динаров, которую я раньше попросил у пего из-за холода. Когда я напомнил о ней, он взял ее и лично начал помогать мне одеваться, выказывая свою скромность и доброту. Он подарил мне еще двух коней и двух верблюдов. Когда я захотел проститься с ним, то застал его в пути в свой охотничий заповедник. День был очень холодный, и, клянусь Аллахом, я не мог произнести ни слова из-за холода. Он понял это, улыбнулся, подал мне руку, и я уехал.

Через два года после моего прибытия в индийскую землю до нас дошла весть, что его родня и эмиры собрались в дальней провинции, граничащей с Китаем, где находилось большинство его войск, и присягнули сыну его дяди (по отцу) по имени Бузун-угли (Бузун (правильное произношение Бузан) - султан Мавераннахра (1334-1338).). Всех царских детей они называют угли.

Бузун-угли был мусульманином, однако маловерующим и дурного поведения. Причиной присяги ему и свержения Тармаширина явилось то, что последний не выполнил заветов их деда - проклятого Чингиза, который разрушил мусульманские страны, о чем было упомянуто ранее. Чингиз составил книгу своих постановлений, называемую у них Йасак (Йасак (яса) - сборник установлений Чингиз-хана, отражающий монгольское родовое право; см. о ясе [87а, 375-381].), а у них положено, что тот, кто не выполняет постановлений этой книги, должен быть свергнут. По его постановлению они должны собираться раз в год на пиршество, которое называется туй, или «день празднества». К тому дню съезжаются со всех концов страны потомки Чингиза - эмиры, хатун и крупные военачальники. Если их султан изменит что-либо в этих постановлениях, то их предводители встают и говорят: «Ты изменил то-то и то-то, сделал так-то и так-то, а поэтому тебя нужно свергнуть». Его берут за руки и заставляют сойти с царского трона и на его место сажают другого потомка Чингиза. А если кто из знатных эмиров в своей стране провинится, то его приговаривают к наказанию, которое он заслуживает. Султан Тармаширин отменил устройство празднества иуничтожил этот обычай. Они разгневались на него за это, а также за то, что в течение четырех лет он жил в округе, примыкающем к Хорасану, и не приезжал в ту Часть страны, которая ближе к Китаю. А по существующему обычаю царь каждый год должен был приезжать в те земли, узнавать об их состоянии и состоянии войск, расположенных в них, потому что начало их царства оттуда, а местопребывание их царей в городе Алмалыке. Когда они присягнули Бузуну, тот явился с большим войском. Тармаширин испугался за свою жизнь, не полагаясь больше на своих эмиров. Вместе с пятнадцатью всадниками он направился в Газну, которая принадлежала ему; наместником в ней был его старший эмир, поверенный его тайных дел Бурунтай. Этот эмир хорошо относился к исламу и мусульманам, он построил в своих владениях около сорока завий, в которых кормили приезжих. Под его началом состояло огромное войско. Я никогда не встречал ни в одной стране мира человека более могучего телосложения, чем он.

Когда Тармаширин перешел Джайхун и направился по дороге в Балх, его увидел один из тюркских слуг Йанки - сына его брата Кебека. Султан Тармаширин раньше убил своего брата Кебека, а сын того остался в Балхе. Когда этот тюрк сообщил о виденном Йанки, тот сказал: «Он бежал потому, что с ним что-то случилось». Ианки выехал верхом со своими людьми, схватил Тармаширина и посадил в тюрьму. Бузун приехал в Самарканд, потом в Бухару, где люди присягнули ему. Ианки привел к нему Тармаширина, и, говорят, когда он прибыл в Насаф, около Самарканда, то был убит и похоронен там. За его гробницей смотрел Шамс ад-Дин Гарданбурида. И говорят, что он не был убит, как мы об этом еще упомянем. Гардан значит «шея», бурида - «отсеченная». Его называли так за шрам на шее. Я встретил его в Индии, о чем будет рассказанодалее.

После того как Бузун начал царствовать, сын султана Тармаширина Бешай-угул, его сестра и ее муж Фируз бежали к царю Индии. Он их принял с почетом, и они заняли высокое положение у него - вследствие дружбы, переписки и обмена подарками между ним и Тармаширином, и он называл сына Тармаширина своим братом («Он обращался к нему, называя его братом». Согласно сложному этикету, в общении между феодальными правителями имело большое значение обращение в посланиях. Обращение «брат» означало равного, «сын» - младшего вассала, «отец» - суверена. Вопрос обращения при переписке нередко служил причиной политических осложнений и даже войн.).

Через некоторое время в землю Синда (Синд - область, расположенная в низовьях р. Инд.) прибыл человек, заявивший, что он - Тармаширин. Мнения людей о нем разошлись. Об этом услыхал Имад ал-Мулк Сартиз - гулам («Гулам царя Индии». Гулам - молодой невольник, часто из тюрков. Институт гуламов существовал с IX в., гуламы «часто ... составляли гвардию мусульманских правителей» [39, 78], но из их числа выходили также крупные военачальники, правители, основатели династий (напр., Сабуктегин, отец Махмуда Газнави, основателя династии Газнавидов, был гуламом Бундов).) индийского царя, правитель Синда. Он прозван также Малик ард («царь смотров»), так как перед ним проходили на смотре индийские войска, которые были под его началом. Он постоянно находился в Мултане (Мултан - город в Пенджабе (Западный Пакистан), на левом берегу реки Ченаб, в XIII в. центр небольшого княжества, завоеванного затем Делийским султаном; см. [123, 233].), столице Синда. Он послал к нему несколько знающих его тюрков, которые вернулись и сообщили ему, что это действительно Тармаширин. Сартиз приказал устроить для него сираджу (Ибн Баттута объясняет неизвестное, очевидно, в Магрибе слово сирраджа знакомым ему словом афрадж, означающим «ограждение вокруг лагеря султана».), что значит афрадж. Сираджу поставили за городом и подготовили то, что готовят в таких случаях для людей его ранга. Наместник вышел встретить Тармаширина («...вышел (или выехал) к нему навстречу» - согласно феодальному этикету, высшая почесть, оказываемая высшему или равному. Далее в тексте: «он спешился перед ним», т. е. оказал ему почет. Спешиваться полагалось только перед высшим по положению или происхождению. Въезжать во двор замка имели право только правители.) и приветствовал его. Он проводил его до сираджи, куда этот человек въехал верхом по обычаю царей. Никто более не сомневался, что это именно он. Сартиз послал царю Индии известие о нем, и тот отправил к нему своих эмиров, чтобы они достойно встретили его, устроив пиршество.

На службе у царя Индии состоял лекарь, ранее служивший у Тармаширина, который был главой врачей в Индии. Он сказал царю: «Я сам пойду к нему и узнаю истину. Я когда-то лечил нарыв у него под коленкой, и след от этого должен был остаться. По этому знаку я его узнаю». Врач прибыл к нему вместе с эмирами и встретился с ним. Он вошел к нему и не покидал его из-за своей прежней службы у него. Он ощупал его ноги и обнаружил след раны. Тот его обругал и сказал ему: «Хочешь посмотреть на нарыв, который ты вылечил? Вот он» - и показал след. Лекарь убедился, что этот человек и есть Тармаширин, вернулся к царю Индии и сообщил ему об этом.

Затем вазир Ходжа Джихан Ахмад ибн Аййас и главный эмир Кутлу-хан, который был учителем султана в дни его детства, вошли к царю Индии и сказали ему: «О повелитель мира, султан Тармаширин уже прибыл, и выяснилось, что это он. Здесь около сорока тысяч его подданных, его сын и зять. А не думал ли ты, что они объединятся?» Эта речь сильно подействовала на царя Индии, и он приказал тотчас ввести Тармаширина. Когда Тармаширин вошел к нему, царь приказал ему стоять перед ним («...приказал ему стоять перед ним». Подчиненные (вассалы) или придворные низшего ранга были обязаны в присутствии правителя стоять, обычно скрестив руки на груди, если только правитель не приказывал им сесть - см. [59, 86]. Так можно было обращаться только с низшими по рангу, и в данном случае было актом унижения.), как прочим посетителям, не оказал ему уважения и сказал ему: «Эй, мазаркани (Мазаркани - букв, «осквернитель могил».) - а это скверное ругательство, - как ты смеешь лгать и утверждать, что ты Тармаширин, ведь Тармаширин убит, и вот хранитель его гробницы у нас. Клянусь Аллахом, если бы это не было бесчестьем, то я убил бы тебя, однако дайте ему пять тысяч динаров и отведите его в дом Бешай-угул и его сестры - детей Тармаширина, - и скажите им: ,,Этот лжец утверждает, что он ваш отец”. Он вошел к ним, и они узнали его. Он ночевал у них, и стража охраняла его. Но на следующий день его взяли оттуда. Сын и дочь боялись, что погибнут из-за него, и не признали его. Он был изгнан из земель Инда и Синда. Тогда он отправился в Кедж и Мекран (Имеется в виду провинция Мекран, которую иногда называли Кедж-Мекран). Жители этой страны оказывали ему уважение и гостеприимство и делали подарки. Он прибыл в Шираз. Султан Шираза Абу Исхак оказал ему почести и обеспечил его всем необходимым.

Когда я прибыл в Шираз после моего возвращения из Индии, мне сказали, что Тармаширин еще там. Я хотел встретиться с ним, но не сделал этого, так как он жил в доме, куда входили только по разрешению султана Абу Исхака, и я испугался, чтобы не случилось чего-нибудь из-за этого. Но впоследствии я пожалел, что не навестил его.