НОВОСТИ    ЭНЦИКЛОПЕДИЯ    КНИГИ    КАРТЫ    ЮМОР    ССЫЛКИ   КАРТА САЙТА   О САЙТЕ  
Философия    Религия    Мифология    География    Рефераты    Музей 'Лувр'    Виноделие  





предыдущая главасодержаниеследующая глава

ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ИОДЛЯ

[Из стенограммы заседания Международного Военного Трибунала от 6 июня 1946 г.]

Робертс (Представитель обвинения от Великобритании. - Составители.): Подсудимый, вы сказали Трибуналу два дня назад, что вы солдат по крови, не правда ли?

Иодль: Да, это верно.

Робертс: Очень хорошо, и вы сказали вчера, что вы находитесь здесь для того, чтобы защитить честь германского солдата, это правильно?

Иодль: Да, я прилагаю к этому все усилия.

Робертс: Очень хорошо. И вы считаете себя честным солдатом?

Иодль: Да, я делал это вполне сознательно.

Робертс: И вы заявили также, что вы являетесь правдивым человеком?

Иодль: Да, я охарактеризовал себя таким, и я таким и являюсь.

Робертс: Очень хорошо. Не считаете ли вы, что вы запятнали свою честь действиями, которые, как вы говорите, вы должны были совершать в течение последних шести-семи лет?

Иодль: Моя честь, конечно, не была запятнана, ибо ее я оберегал лично.

Робертс: Очень хорошо. Итак, вы говорите, что ваша честь не запятнана? Действительно ли в течение последних шести-семи лет, когда, как вы сказали, вы должны были предпринять различные действия, ваша правдивость оставалась на том же высоком уровне?

Иодль: (Ответа нет.)

Робертс: Можете ли вы ответить на этот вопрос?

Иодль: Я думаю, что я слишком глуп для этого вопроса.

(Смех в зале.)

Робертс: Если вы считаете себя слишком глупым, то я не настаиваю на ответе. Я оставлю этот вопрос и перейду к следующему.

В 1935 году вы были подполковником и возглавляли отдел имперской обороны вооруженных сил Германии. Это правильно?

Иодль: Совершенно верно.

Робертс: Это отдел «Л» — отдел имперской обороны. Это правильно?

Иодль: Да, это верно.

Робертс: Фельдмаршал фон Бломберг был вашим начальником?

Иодль: Фельдмаршал фон Бломберг не был моим прямым начальником.

Робертс: Приходилось ли вам работать с фельдмаршалом фон Бломбергом?

Иодль: Я неоднократно делал ему лично доклады, но, естественно, не так часто, как начальник общего управления вооруженных сил.

Робертс: Присутствовали ли вы вместе с ним на совещаниях штаба?

Иодль: Совещаний в большом кругу при фон Бломберге я не посещал. Я думаю, что редко был там кто-либо, кроме генерала Кейтеля, меня и, возможно, еще начальника другого отдела.

Робертс: Можно ли их было назвать совещаниями штаба?

Иодль: Нет, эти совещания происходили у начальника общего управления вооруженных сил.

Робертс: Посещали ли вы совещания штаба?

Иодль: Да, конечно, я ведь принадлежал к штабу.

Робертс: Очень хорошо, я так и думал. Сейчас, пожалуйста, обратите внимание на документ С-139, представленный в качестве доказательства под номером США-53. Прежде всего посмотрите на подпись. Там имеется подпись фон Бломберга, не так ли?

Иодль: Да. Это подписано фон Бломбергом.

Робертс: Хорошо. Здесь идет речь об операции «Шулунг». Помните ли вы, что означала операция «Шулунг?

Иодль: (Ответа нет).

Робертс: Это означает ремилитаризацию Рейнской области, не так ли?

Иодль: (Ответа нет).

Робертс: Вы можете ответить на мой вопрос?

Иодль: Я смогу ответить, как только прочту это.

Председатель: Подсудимый, вопрос был следующий:

Помните ли вы, что означала операция «Шулунг»? Мне кажется, нет необходимости читать документ для того, чтобы ответить на этот вопрос.

Иодль: По моим воспоминаниям, которые, возможно, зародились в процессе изучения документов здесь, в Нюрнберге, понятие «Шулунг» означало подготовку для занятия линии Рейна после эвакуации немецкими войсками западного побережья Рейна в случае французских санкций...

Робертс: Очень хорошо, я согласен.

В таком случае идет речь о реоккупации Рейнской области. Вы с этим согласны?

Иодль: Нет, здесь речь идет не о реоккупации Рейнской области, Это совершенно неверно, здесь...

Робертс: Давайте в таком случае вместе посмотрим на этот документ и познакомимся с его содержанием. Прежде всего этот документ датирован 2 мая 1935 г.: «Для операции». Этот документ был, очевидно, настолько секретным, что его не могли даже доверить стенографистке. Весь документ полностью написан от руки и представляет собой рукопись. Не так ли?

Иодль: (Ответа нет).

Робертс: Вы можете ответить на этот вопрос? Разве вы не видите, написан этот документ от руки или нет?

Иодль: Да, он написан от руки.

Робертс: Почему же вы сразу не сказали этого? Сейчас посмотрим на этот документ. Он исходит от имперского военного министра, то есть от фон Бломберга, не так ли? Это второй экземпляр — «Для личной передачи». Он предназначается для верховного главнокомандующего армией, верховного командующего военно-морским флотом и имперского министра германских военно-воздушных сил. «Для операции вооруженных сил, которая была разработана на последнем заседании штаба»,— вот поэтому-то я вас и спрашивал о том, посещали ли вы совещания штаба, — я и установил кодовое слово «Шулунг». Затем я очень кратко коснусь содержания: «Эта операция представляет собой совместное действие трех родов войск. Она должна быть выполнена...» И затем несколько ниже идет фраза, с которой мы очень хорошо знакомы: «Нанесение внезапного и молниеносного удара. Необходимо это держать В строжайшей тайне... численность армии мирного времени...» И далее: «Всякое улучшение нашего вооружения даст возможность расширить и улучшить подготовку». Затем: «Я спросил главнокомандующего армией: «Сколько дивизий готовы к этим действиям?» — не батальонов, как вы сказали вчера. — «Подкрепление недостаточно сильных частей, находящихся там...», — это значит на западе..., — «должно итти за счет дивизий, находящихся в Восточной Пруссии, которые могут быть немедленно переброшены туда по железной дороге или морем. Главное командование военно-морским флотом должно обеспечить безопасность доставки этих частей из Восточной Пруссии морем, в случае если не будет возможности использовать железнодорожный транспорт». К чему бы еще могли относиться эти секретные инструкции и причем секретные настолько, что они должны были содержаться только в рукописном виде, если не к ремилитаризации Рейнской области?

Иодль: Если вы мне разрешите дать хотя бы краткое объяснение, то суд сэкономит много времени.

Робертс: Пожалуйста, подсудимый, сначала отвечайте на мой вопрос, а затем давайте свои объяснения, конечно, если они будут краткими. Мой вопрос заключается в следующем: к чему еще могло это относиться, если не к ремилитаризации Рейнской области?

Иодль: Я не ясновидец. Я не знаю этого документа. Я его никогда не читал. Я в это время не находился в управлении вооруженных сил, здесь совсем другие подписи, — я был в оперативном управлении сухопутных сил. Я никогда не видел этой бумаги и никогда о ней не слышал. Если вы посмотрите на дату 2 мая 1935 г., то вы документально убедитесь в этом, так как я поступил в управление вооруженных сил лишь в середине июня 1935 года. Таким образом, я могу на основании моего образования, полученного в генеральном штабе, представить лишь несколько своих предположений, но Суд ведь не желает слышать предположения.

Робертс: Очень хорошо. В том именно и заключается ваш ответ, что вы, присутствуя на заседаниях штаба и слушая заявления фельдмаршала фон Бломберга, не можете сказать Трибуналу, что означает этот секретный приказ?

Иодль: Это было до меня, в это время я не был при фон Бломберге.

Робертс: Хорошо. Сейчас обратитесь, пожалуйста, к документу ЕС-405.

Председатель: Подсудимый, вы сказали, что помните о том, что операция «Шулунг» означала подготовку к операции в Рейнской области, не так ли?

Иодль: Нет, сказал обратное. Я сказал, что слово «Шулунг» («Обучение») я услышал в первый раз здесь, на суде, и долго думал над тем, что это могло быть.

Председатель: Хорошо. Трибунал будет иметь возможность точно установить, что вы сказали, по стенографическим записям. Итак, вы сейчас утверждаете, что вы не говорили о том, что слово «Шулунг» означало подготовку к ремилитаризации Рейнской области? Не правда ли?

Иодль: Я хочу сказать, что я как офицер оперативного отделения генерального штаба должен был знать, какие военные приготовления производились тогда.

Председатель: Но это не то, о чем я вас спрашиваю. Сейчас я хотел бы знать, как вы только что ответили на поставленный вам вопрос относительно того, помните ли вы, что означала операция «Шулунг», Что вы ответили на этот вопрос? Возможно, что ваш ответ был неправильно переведен? Что вы сказали?

Иодль: Я сказал, что я, кажется, припоминаю, но не знаю, воз-никло ли это представление в процессе изучения документов здесь или это представление о «Шулунг» относится к прошлому времени и озна- чает те приготовления, которые были предусмотрены для занятия немецкими войсками западного побережья Рейна и для занятия линии на Рейне в случае французских санкций, ибо это было единственное, чем мы тогда занимались. К этому относились все эти операции по отводу войск, о которых затем так или иначе упоминалось в документе ЕС-405.

Робертс: Очень хорошо. Сейчас я ссылаюсь на документ ЕС-405.

В этом документе говорится о совещании...

Иодль: Да.

Робертс: Очень хорошо. Вы видите, что это протокол совещания рабочего комитета имперского совета обороны. Этот документ датиро-ван 26 июня 1935 г. В разделе под буквой «Ф» написано, что полковник Иодль говорит об участии в подготовке к мобилизации, а первые три абзаца посвящены вопросу общей мобилизации, и я не хочу их зачитывать, но четвертый абзац зачитаю. Он гласит следующее: «Демилитаризованная зона требует особого отношения. В своей речи от 21 мая 1935 г. и в других высказываниях фюрер заявил, что условия Версальского договора и Локарнского пакта относительно демилитаризованной зоны сейчас выполняются. В ответ на заметку французского поверенного в делах от 17 июня 1935 г. касательно вопроса о «Военном ведомстве по набору» в демилитаризованной зоне германское имперское правительство заявило, что ни гражданские власти по набору, ни другие учрежде-ния в демилитаризованной зоне не получали права проводить какие бы то ни было мероприятия по мобилизации, а именно формирование, обмундирование и вооружение любого воинского соединения, в случае войны или подготовки к войне».

Итак, если бы письмо фон Блюмберга, написанное им от руки 2 мая 1935 г., касалось подготовки к внезапному занятию Рейнской области, то было бы нечестно со стороны фюрера заявить через девятнадцать дней, а именно 21 мая, что условия Локарнского пакта и Версальского договора выполняются. Не правда ли?

...Я продолжу оглашение:

«Поскольку в настоящее время следует избегнуть политических осложнений за границей при всех обстоятельствах, то поэтому в демилитаризованных зонах могут проводиться только те подготовительные меры, которые являются срочно необходимыми. Проведение таких приготовлений или намерения о их проведении должны содержаться в строжайшей тайне как в самой зоне, так и в остальной части империи».

«Оружие, обмундирование, знаки различия, форма защитного цвета и другие предметы, связанные с мобилизацией, должны храниться спрятанными».

Сейчас я хочу сослаться на последний абзац, где говорится:

«Изложение директив о мобилизации в письменном виде разрешается только в тех случаях, когда это является абсолютно необходимым для благополучного проведения этих мероприятий в демилитаризованной зоне. Без всякого исключения все подобные материалы должны храниться в сейфах».

Вы собирали оружие и военную форменную одежду в демилитаризованной зоне, не правда ли?

Иодль: Это было оружие и предметы вооружения полиции федеральных земель, охранной полиции федеральных земель, охранной поли- ции и жандармерии. Там не было войск, и поэтому для них там не было и оружия.

Робертс: Разве полиция носила серую полевую военную форму?

Иодль: Полиция, насколько я знаю, носила серо-зеленую или зеленую форму.

Робертс: В таком случае зачем требовалось держать все это в строжайшем секрете, если речь шла только об обмундировании полиции?

Иодль: Это было снаряжение, предназначенное, кроме того, для усиления таможенной службы, о которой я уже говорил, что намеревались...

Робертс: Подсудимый, вопрос заключается в следующем: зачем требовалась такая секретность, если вы не нарушали Версальского договора? Вы можете ответить на этот вопрос?

Иодль: О необходимости и причинах содержания в секрете всех этих мероприятий я уже подробно говорил в своих показаниях. Я констатирую, что во всей этой предварительной работе речь шла о том, чтобы в случае оккупации левобережья Рейнской области Францией с помощью полиции, жандармерии и усиленной таможенной охраны построить заградительную линию у самого Рейна. Это было намерением в то время, и лишь на этот случай. Я уже показал под присягой, что о ремилитаризации Рейнской области я узнал лишь за шесть или восемь дней до нее.

Робертс: Я знаю, что вы это показали, и я хочу вам сказать, что ваши показания относительно данного вопроса являются совершенно неправильными, как, очевидно, и по многим другим вопросам. Вернемся сейчас к первому абзацу, который я зачитывал...

В статье 43 Версальского договора говорится: «В области, которая установлена выше, содержание и набор вооруженных сил, как по-I стоянных, так и временных, а также различные военные маневры и выполнение работы, необходимой для мобилизации, также запрещаются».

Я заявляю вам, что мероприятия, предпринимаемые вами, явно нарушали статьи Версальского договора. Вы согласны с этим?

Иодль: Нет, с этим я не согласен.

Роберте: Очень хорошо. Теперь я хочу обратить ваше внимание на документ, который, как считают, является вашей речью, это документ Л-172.

Некоторые места в этом документе написаны вашей рукой, не правда ли?

Иодль: В нем содержится много, очень много перечеркиваний и замечаний, сделанных моей рукой. Но я...

Роберте: Итак, является ли это речью или, вернее, заметками к вашей речи, которую вы произнесли перед гаулейтерами в Мюнхене в 1943 году?

Иодль: Я уже ясно сказал, что это лишь черновые наброски, а не та речь, которая была произнесена мною.

Я вычеркнул там целые страницы и отослал эти черновики обратно, и только потом я произнес свою речь.

Робертс: Признаете ли вы, что первые двадцать девять страниц представляют собой лекцию, которую вы прочитали?

Иодль (просмотрев документ): Да, это моя лекция.

Робертс: Хорошо. Разрешите мне прочитать сейчас протокол второго допроса от 16 ноября 1945 г., за четыре дня до начала процесса.

Этот документ был представлен под номером Л-172. Я показываю вам фотостат документа, с тем, чтобы освежить этот вопрос в вашей памяти.

«Действительно ли документ, который находится перед вами, представляет собою в общем ту речь, которую вы произносили в Мюнхене в ноябре 1943 года?».

Вот ответ: «Да, без сомнения, это примерно одно и то же. Все приложения в отношении различных театров военных действий и другие приложения я не использовал в своей речи. Я их возвратил».

Вы сейчас согласны с вашими ответами на том допросе?

Иодль: В общем и целом вы только подтвердили то, что я сказал.

Робертс: Я хочу знать, представляет ли этот документ в основном то, о чем вы говорили в своей речи? Это ведь не такой материал, который следует просто выбросить в корзинку?

Иодль: Введение и заключение, которые находятся здесь, в первом проекте, конечно, в основных чертах, в конечном счете были так произнесены.

Робертс: Сказали ли вам о том, что Гитлер заявил, что германское перевооружение фактически закончено?

Иодль: Нет.

Робертс: Наконец, последний вопрос, который я вам задам: сообщили ли вам о том, что Гитлер заявил, что первой целью в случае войны явятся Австрия и Чехословакия?

Иодль: Это сообщение об усиленной подготовке выступления против Чехословакии имело место. Мне кажется, там говорилось об этом, но я могу сказать лишь, что те детали, которые мне сообщил фельдмаршал Кейтель, теперь я уже не помню, и я знаю только одно, что это не было для меня неожиданностью или сенсацией. Потребовалось лишь внести небольшие исправления уже изданных директив.

Робертс: Вы не присутствовали в Оберзальцберге, когда там находился фельдмаршал Кейтель вместе с Шушнигом?

Иодль: Нет, я не присутствовал там.

Робертс: Но Кейтель позднее вам сообщил, что там происходило?

Иодль: Он сделал несколько очень кратких замечаний по этому поводу в виде рассказа, так как меня это в большей степени не! касалось.

Робертс: Делали ли вы в своем дневнике такую запись — это следующая запись после той, на которую я только что ссылался. Это запись от 11 февраля 1938 г.

«Вечером 12 февраля Кейтель, Рейхенау и Шперле прибыли в Оберзальцберг. Шушниг и Шмидт опять подверглись самому тяжелому военному давлению». Кейтель вам говорил об этом?

Иодль: Да, вы только вставили слово «опять», в моем дневнике этого нет. Я лично делал эту запись, в частности, потому, что Кейтель рассказал мне о том, что Рейхенау и Шперле за обедом произносили воинственные речи, в которых они рассказывали о новом вооружений Германии.

Робертс: Очень хорошо. Затем, в марте — я думаю, что это общеизвестно,— вы подписали или,завизировали один или два приказа, касающиеся операции «Отто»?

Иодль: Да, но эта операция называлась тогда не «Отто», а вступлением в Австрию.

Робертс: Когда Гитлер узнал, что Шушниг собирался выяснить мнение народа путем плебисцита, он решил немедленно вторгнуться в страну, не так ли?

Иодль: Да. Мне рассказывали, когда он услышал, что здесь будет оказано необычное давление на общественное мнение путем плебисцита, то сказал: «Этого я ни за что не потерплю». Так мне рассказывали.

Робертс: Он бы не потерпел, чтобы об этом спрашивали общественное мнение?

Иодль: Нет, он не потерпел бы, чтобы с помощью этой хитрости было совершено какое-нибудь насильственное действие по отношению к общественному мнению. Так мне рассказывали.

Робертс: Таким образом, вооруженные силы Германии вторглись затем в Австрию? Это правильно?

Иодль: Это правильно, вооруженные силы вошли в Австрию.

Робертс: И Австрия с этого дня получила все «блага» национал-социализма, это правильно?

Иодль: Это политический вопрос.

Робертс: Я спрашиваю, что она получила? Она получила СС, гестапо, концентрационные лагери, подавление противников и преследование евреев. Не правда ли?

Иодль: Это вопросы, которыми я не занимался. Об этом вы должны спросить тех, кто был уполномочен заниматься этим.

Робертс: Вы знали, — не правда ли? — когда вы подписывали этот приказ о вторжении в Австрию, что в мае 1935 года Германия дала заверение относительно того, что она будет соблюдать территориальную целостность государства Австрии, что 11 июля 1936 г. ваше правительство и правительство Австрии заключили соглашение о том, что Германия признает полный суверенитет федерального государства Австрии. Вы знали об этих вещах?

Иодль: Я не знал этого в то время; меня как полковника генерального штаба это совершенно не касалось.

Робертс: Имеется ли в вашем дневнике запись — эта выдержка есть в документе Л-172, представляющая проект вашей речи относительно того, что Чехословакия после аншлюсса была заключена в клещи и должна была пасть жертвой?

Иодль: В первом проекте, который я составил, в процессе подготовки к моей речи для гаулейтеров, точно сказано, какие стратегические улучшения наступили в результате отдельных политических мероприятий фюрера. Я имел в виду только прошлое и только эти стратегические последствия.

Робертс: В том, что Чехословакия была заключена в клещи и была обречена на то, чтобы пасть жертвой?

Иодль: В первом проекте я написал, что в результате занятия (аншлюсса) Австрии стратегическое положение Чехословакии стало совершенно бесперспективным, потому что Чехословакия в любой момент может стать жертвой наступления со взятием ее в клещи. Эта оценка ее стратегического положения является неоспоримым фактом.

Робертс: Я принимаю этот ответ. Теперь я очень коротко коснусь вопроса о Чехословакии. Но ведь вы согласны с тем, как вы вчера сказали, что вопрос заключался в следующем: прежде всего нападении должно быть неожиданным; если вы вообще собирались напасть, то ваше нападение должно было быть внезапным?

Иодль: Да. На основании тех требований, которые поставил фюрер.

Робертс: Прежде всего вы должны были внезапно напасть, а затем войскам понадобилось бы четыре дня для того, чтобы занять боевое положение?

Иодль: Так точно.

Робертс: И поэтому вы должны знать о времени и инциденте, кото-рый должен послужить причиной этого нападения; вы должны знать, когда именно произойдет этот инцидент?

Иодль: Да. Я сказал, что следует заблаговременно назначить срок, надо знать его заранее, иначе эти требования будут невыполнимы.

Робертс: Поэтому вы должны сами спровоцировать этот инцидента

Иодль: Я вчера уже давал подробные показания по этому поводу. Следовало или использовать один из многих инцидентов, или, может быть, оказать некоторую помощь тому, чтобы вызвать такой инцидент, но, как я уже говорил, все это — соображения генерального штаба, которым мы не придали бы никакого значения, если бы обнаружили их у французов.

Робертс: В конце документа говорится о том, что либо вооруженные силы, либо контрразведка будут обвинены в организации этого инцидента. Это последний абзац.

Иодль: Да. Я писал: «...организация этого инцидента может быть поручена отделу контрразведки только в том случае, если...» Все это лишь теоретические разработки генерального штаба, сделанные им при ситуации, которую я вчера подробно изложил и которая состояла в том, что ежедневно происходили какие-то инциденты.

Робертс: Я знаю. Затем, если бы это произошло, миру было бы заявлено, что именно этот инцидент заставил Германию вступить в войну?

Иодль: Я не думаю, что это было бы сообщено всему миру.

Робертс: Если вы собирались сказать миру правду, какой же тогда был смысл организовать этот инцидент?

Иодль: Я могу только повторить то, что я подробно рассказал вчера.

Робертс: Вопрос заключается в следующем: если было достаточно правды для того, чтобы оправдать ваше вступление в войну, то зачем же вы тогда хотели организовать инцидент? Если вы не сможете ответить на этот вопрос, то так и скажите.

Иодль: Да. Но совсем не доказано, что я хотел вызвать подобный инцидент.

Робертс: Теперь я хочу по поводу другого вопроса сослаться на последний параграф документа:

«Даже предупреждение дипломатических представителей в Праге невозможно до первого воздушного налета, хотя последствия могут быть серьезными в случае, если они сами станут жертвами такого нападения».

Прочтите этот абзац, который уже известен Трибуналу:

«...имеется в виду смерть представителей дружественных или нейтральных держав».

Здесь речь идет о воздушном налете до какого-либо объявления Кили какого-либо предупреждения гражданского населения. Это так?

Иодль: Это означает, что этим письмом я указывал фюреру на то, что на основании его приказа, возможно, будут иметь место такие последствия.

Робертс: Я позднее покажу вам, как проводились в жизнь подобные указания в отношении других стран. На этом мы полностью закончим рассмотрение этого документа, и я оставлю вопрос о Чехословакии.

Итак, 23 августа 1939 г. вы были отозваны в ОКВ с вашего прежнего поста в артиллерии. Это мы знаем, не так ли?

Иодль: Да, это так.

Робертс: Хорошо, теперь о польской кампании. Правильно ли я вас понял, когда вы сказали, что Варшаву бомбардировали только после того, как были сброшены листовки?

Иодль: Да, это имело место во время осады Варшавы. Я хочу сказать, что террористический налет, который выразился в артиллерийском обстреле всего города, был произведен только после вторичного предупреждения.

Робертс: Это ведь исторический факт, что рано утром 1 сентября 1939 г. Варшава и целый ряд других польских городов подверглись бомбардировке до объявления войны? Разве это не является историческим фактом?

Иодль: Об этом историческом факте очень подробно говорил фельдмаршал Кессельринг, который хорошо его знает.

Робертс: Я сейчас заканчиваю этот вопрос и перехожу к различным кампаниям на Западе. Что касается Норвегии, то, конечно, вам было известно, что ваша страна неоднократно давала свое торжественное слово соблюдать целостность Норвегии и Дании, не так ли?

Иодль: Да, тогда я, кажется, знал о них. Я полагаю, определенно, да.

Робертс: Очень хорошо. Мы знаем, что в начале войны было дано заверение с тем, чтобы успокоить все западные нейтральные державы. И затем было дано другое заверение 6 октября, а вы говорите, что в ноябре Гитлер решил вторгнуться в Данию и Норвегию?

Иодль: Да, я уже подробно говорил об этом вчера.

Робертс: Я это знаю.

«Тем временем мы стояли перед проблемой оккупации Норвегии и Данин. Прежде всего грозила опасность, что Англия захватит Скандинавию, и тем самым, кроме стратегического окружения с Севера, она приостановит ввоз железа и никеля, что является таким важным для нас с точки зрения военных целей. Во-вторых, это было связано с удовлетворением наших собственных нужд на море, ...что сделало необходимым для нас обеспечить свободный доступ к Атлантике благодаря некоторому количеству воздушных и военно-морских баз». Вам нужны были воздушные базы и базы для подводных лодок, не так ли?

Иодль: Эти базы в военном отношении для нас представляли очень большую ценность, в этом нет никакого сомнения.

Робертс: Вторжение без какого-либо предупреждения или объявления войны?

Иодль: Это политический вопрос.

Робертс: Не было ли величайшим бесчестьем для Германии неоднократно нарушать данное ею слово? Или вы предпочтете не отвечать на этот вопрос?

Иодль: Нет, этот вопрос лучше было бы задать... лицам, ответственным за политику Германии.

Робертс: Сейчас я перехожу к вопросу о вторжении в Нидерланды, Бельгию и Люксембург.

У вас нет никаких сомнений по поводу документов относительно того, что в случае войны на Западе намерением Гитлера всегда было нарушить нейтралитет этих трех малых стран?

Иодль: Гитлер с самого начала издания своих приказов о наступлении на Западе намеревался пойти через Бельгию, но в отношении Голландии он долгое время делал оговорки, которые были отброшены лишь много позднее, кажется, в середине ноября. Итак, в отношении Голландии эти намерения не были твердыми. В отношении Бельгии они возникли довольно рано, в середине или в начале октября.

Робертс: ...Я хочу сказать, что Германия, естественно, хотела вести наступательную войну и причем наступательную войну на территории другой страны. Такова была цель Германии, не так ли?

Иодль: Тогда целью Германии было победить в этой войне.

Робертс: Вы не смогли бы напасть на Запад, если бы не напали на Бельгию и не прошли бы через нее, не правда ли?

Иодль: Во всяком случае, наступление в другом месте было бы чрез мерно трудным и его осуществление находилось бы под большим вопросом. Об этом я уже говорил.

Робертс: Если бы вы обеспечили захват побережья Бельгии и Голландии, то вы тем самым обеспечили бы приобретение воздушных баз, с которых могли бы разбить Англию? Вы на это надеялись, не правда ли?

Иодль: Не подлежит никакому сомнению, что с занятием этого побережья стратегическое положение Германии в борьбе против Англии значительно бы улучшилось. Это верно.

Робертс: Документ ПС-375, США-84, датированный 25 августа 1938 г., относится ко времени осуществления плана «Грюн». В нем говорится: «Бельгия и Нидерланды, находясь в руках Германии, будут представлять собой исключительное преимущество в воздушной войне против Великобритании».

И армия должна была сказать, сколько времени займет эта oперация.

Это было во время чехословацкого кризиса, не правда ли?

Иодль: Да, но мне кажется, этот документ здесь был уже назван смехотворным. Это труд какого-то капитана.

Робертс: Да, но, во всяком случае, его мнение оказалось очень правильным, если судить по тому, что случилось позднее.

Сейчас перейдем к следующему документу. Это документ о совещании, которое состоялось 23 мая 1939 г. в канцелярии фюрера. Документ Л-79, где сказано следующее:

«Воздушные базы Бельгии и Голландии должны быть оккупированы. Заявления о нейтралитете следует игнорировать. В данном случае рассуждения о том, правильны или неправильны договоры, не имеют никакого значения. Армия должна будет занять те позиции, которые важны для военно-воздушного и военно-морского флота. Если Бельгия и Нидерланды будут успешно оккупированы и оккупация эта будет закреплена, если Франция будет также побеждена, то основные условия для успешной войны против Англии будут обеспечены. Ежедневные атаки германского военно-воздушного флота и военно-морского флота перережут ее жизненно-важные коммуникации».

Не было никакого сомнения относительно политики Гитлера в мае 1939 года. Не так ли?

Иодль: В суде я впервые услышал об этом совещании и о том, что там якобы говорилось.

Роберте: Слышали ли вы о речи, произнесенной фюрером 22 августа 1939 г.? Я не знаю, имеется ли этот документ у Трибунала. Это документ ПС-798.

«...Голландия, Бельгия... и Скандинавия будут защищать свой нейтралитет всеми возможными средствами. Англия и Франция не будут нарушать их нейтралитет».

Иодль: Но этого я также не знаю.

Робертс: Очень хорошо. Я хочу перейти к документу, который вы представили вчера.

Председатель: Подождите минутку. Подсудимый, что вы имеете в виду, говоря, что вы этого не знаете? Вы хотите сказать, что вам неизвестен этот документ? Вы сказали: «Я не знаю этого».

Иодль: Я не знаю того, что в действительности говорил фюрер на совещании 22 августа.

Робертс: Я хочу представить документ Л-52.

Документ Л-52 представляет собой меморандум Гитлера от 9 октября 1939 г. Я хотел бы указать, что за три дня до 9 октября 1939 г. Германия вновь повторила свои заверения западным нейтральным государствам.

«Германское нападение должно быть проведено с основной целью разбить французскую армию, но, во всяком случае, оно должно создать благоприятное исходное положение как предпосылку для успешного продолжения войны. При этих обстоятельствах единственно возможной областью для нападения является сектор между Люксембургом на юге и Неймагеном — на севере, исключая крепость Льеж. Задача заключается в том, чтобы проникнуть в район Люксембурга, Бельгию и в Голландию в возможно короткое время, вступить в сражение с сопротивляющимися бельгийскими, французскими и английскими войсками и разбить их».

Я полагаю, что не могу спросить вас, каково ваше мнение о том, было ли честным дать этим западным нейтральным странам гарантию 6 октября, а в этом меморандуме от 9 октября заявить, что это является единственно возможным способом для нападения. Я считаю, что это вопрос политики, не правда ли?

Иодль: Это вопрос политический.

Робертс: 10 мая без всякого объявления войны эти три небольшие страны подверглись вторжению; им была противопоставлена вся военная; мощь Германии, не правда ли?

Иодль: 10 мая началось наступление по всему фронту.

Робертс: Скажите, что вообще сделали эти страны, чтобы заслужить ужасы вторжения и несчастия, являющиеся следствием германской оккупации?

Иодль: Я здесь вновь могу сказать, что это вопрос исторического, порядка. Я уже здесь изложил свою субъективную точку зрения по этому вопросу, которая состоит в том, что Англия и Франция вынудили эти страны отказаться от своего строго нейтрального поведения. Таково было мое субъективное впечатление.

Робертс: Их единственная вина заключалась в том, что они являлись препятствием для деятельности ваших военно-воздушных баз и баз подводных лодок.

Я хотел бы задать один вопрос относительно Норвегии. Если мне, разрешат вернуться к этому вопросу, то я хотел бы спросить вас относительно записей в вашем дневнике, документ ПС-1809.

«13 марта. Фюрер еще не отдал приказа о проведении операции «Везер». Он все еще ищет предлога», — или, говоря вашими собственными словами, — «оправдания». На следующий день, 14 марта: «Фюрер еще не решил, какие причины выдвинуть в отношении операции «Везер».

Если у вас были достаточные основания для нарушения норвежского нейтралитета, почему же фюрер был не в состоянии найти эти основания?

Иодль: Потому что фюрер для этой операции считал необходимым иметь какое-нибудь документальное доказательство.

Робертс: Я перехожу к вопросам о Югославии.

Я прошу вас взглянуть на документ ПС-1746.

До того как мы перейдем к документу, подсудимый, скажите, Югославия ведь также получила от Гитлера заверения. Это ведь так, не правда ли? Или вы об этом не знаете?

Иодль: Не только Югославия со стороны Гитлера, но и мы получили такие заверения со стороны югославского правительства, которое за одни день до того заключило с нами договор.

Робертс: Теперь найдите, пожалуйста, этот документ, на который я собираюсь сослаться. Там должен быть листок бумаги, озаглавленный: «Переговоры». Он датирован 27 марта 1941 г.

Иодль: Да, нашел.

Робертс: Теперь переверните страницу, мне кажется, это страница 2:

«Фюрер полон решимости, не ожидая заявлений о лойяльности со стороны нового правительства, провести все подготовительные мероприятия для того, чтобы уничтожить Югославию как в военном отношении, так и как национальное единство. Не будет сделано никаких дипломатических запросов и не будет представлено никаких ультиматумов. Будут приняты к сведению заверения, которым нельзя доверять. Нападение начнется, как только будут готовы все необходимые для этого средства и войска. Важно приступить к действию возможно быстрее.

...В политическом отношении особенно важно, чтобы новый удар против Югославии был нанесен с безжалостной жестокостью и чтобы военный разгром ее последовал с быстротой молнии.

...Главная задача военно-воздушных сил заключается в том, чтобы начать возможно быстрее разрушение наземных сооружений военно-воздушных сил Югославии и разрушить столицу — Белград путем налетов с воздуха».

Фюрер не намеревался предупредить гражданское население хотя бы за полчаса до атаки, не.так ли?

Иодль: Я не знаю, какие мероприятия по подготовке к отражению налетов провело югославское правительство.

Робертс: Могу задать вам следующий вопрос: одобряете ли вы как честный солдат нападение на город с многочисленным гражданским населением без объявления войны и даже без предупреждения хотя бы за полчаса?

Иодль: Я не придерживаюсь этого мнения.

Робертс: Теперь я перехожу к агрессии против Союза Советских Социалистических Республик, о которой здесь шла речь.

Гитлер решил произвести нападение на Советскую республику в июле 1940 года, не так ли?

Иодль: В июле 1940 года он еще не принял этого решения.

Робертс: Я не хочу даром тратить время; так или иначе, мы знаем, что 22 июня 1941 г. Германия вторглась в Советский Союз, нарушив свой пакт о| ненападении.

Это исторический факт, не так ли?

Иодль: Да, неожиданное нападение 22 июня 1941 г. является историческим фактом, основой которого явилось мнение политических деятелей, которое выражается в том, что Советский Союз не придерживался этого пакта.

Робертс: Не думаете ли вы, что этот факт нарушения взятых на себя обязательств на много веков обесчестит имя Германии?

Иодль: Это могло бы быть, если бы историки после точного исследования русских документов представили точные доказательства того, что Россия не пыталась напасть на нас.

Робертс: Вы помните, очевидно, приказ о плане «Барбаросса». Это документ С-50. Этот приказ распространялся вашим отделом, штабом оперативного руководства «Л», не так ли?

Иодль: Он был разработан в отделе квартирмейстера штаба оперативного руководства.

Робертс: Однако вы ведь согласитесь с тем, что само издание этого приказа явилось позором?

Иодль: Я признаю это.

Роберте: Теперь я перехожу к документу С-52.

Это еще один приказ Кейтеля. Он исходит из штаба оперативного руководства «Л». Затем в скобках стоит «1-оп». Скажите, это ваш отдел?

Иодль: Это отдел, совместно с которым я разрабатывал все оперативные вопросы.

Робертс: Вы помните этот приказ?

Иодль: Да, об этом приказе я помню.

Робертс: Полагаю, что вы принимали участие в его составлении, не так ли?

Иодль: Да, конечно, поскольку это оперативный приказ, это дополнение к директиве.

Робертс: Хорошо. Взгляните, пожалуйста, на параграфы 6 и 7. В параграфе 6 говорится:

«Ввиду обширности оккупированных территорий на Востоке имеющиеся в наличии силы для установления безопасности на этих территориях будут достаточны только в том случае, если всякое сопротивление будет пресекаться не путем судебного преследования виновных, а путем распространения такого террора, который единственно будет в состоянии искоренить всякое стремление к сопротивлению.

...Соответствующие командующие должны нести ответственность за сохранение порядка. Командующие должны найти средства к тому, чтобы поддерживать порядок в районах, где охрана безопасности лежит на их ответственности, не путем посылки запросов на получение дополнительных сил, а путем применения драконовских мер».

Это ужасный приказ, не правда ли?

Иодль: Нет, это вовсе не ужасный приказ, поскольку в нормах международного права предусмотрено, что население занятых областей должно выполнять приказы оккупационных властей.

Робертс: Очень хорошо. Теперь я хочу перейти к совершенно другому вопросу. Я хочу заняться приказом о «командос» и хочу предъявить два еще не предъявлявшихся документа.

Первый документ датирован 8 октября. Это меморандум из отдела «К» (квартирмейстера) штаба оперативного руководства; это правильно, не так ли?

Иодль: Да.

Робертс: ...Это и есть тот приказ по радио, о котором вы упоминали?

Иодль: Да.

Робертс: Там приводится заявление, сделанное по радио 7 октября 1942 г., в котором говорится следующее:

«Подобно приказу Барбаросса », изданному в свое время, этот приказ также должен быть составлен в сотрудничестве с правовым отделом вооруженных сил и отделом контрразведки после того, как он будет тщательно продуман. Распространять его следует только среди командую-щих армий, и далее его можно передавать только устно. После ознакомления подлежит уничтожению».

Скажите, каков был характер этого приказа, который со столь большой тщательностью был составлен вашим отделом в сотрудничестве с правовым отделом и контрразведкой?

Иодль: Мне кажется, что вы вначале упомянули документ № 50. Для меня не совсем ясно это выражение: «Приказ «Барбаросса».

Робертс: «В отношении содержания приказа следует иметь в виду следующее;

«...В тех случаях, когда пленные временно заключаются под стражу в наших собственных интересах, лиц, о которых идет речь, следует передавать в руки СД через посредство контрразведки после тщательного допроса, в котором также должна принимать участие СД».

«Их не следует ни при каких обстоятельствах размещать в лагерях для военнопленных».

«...Этот приказ должен иметь обратную силу в отношении лиц, при-бывших из Норвегии».

Эти лица, прибывшие из Норвегии, были английские «командос», которые взорвали в Норвегии электростанцию, не так ли?

Иодль: Это возможно, но я этого просто не знаю. Этого документа я никогда не видел здесь.

Робертс: Мне кажется, что я смогу напомнить вам об этом позднее.

Следующий документ датирован 9 октября и подписан: «Варлимонт».

Иодль: Да, здесь подпись Варлимонта.

Робертс: В двух первых абзацах изложены факты, которые нам известны.

«Фюрер желает, чтобы был издан приказ о соответствующем поведении военнослужащих.

По настоянию штаба оперативного руководства правовым отделом вооруженных сил был составлен проект приказа.

Вы должны совместно тщательно с ним ознакомиться и, если понадобиться, привлечь к этому вопросу рейхсфюрера СС».

Здесь речь идет о беседе между начальником контрразведки и заместителем начальника штаба оперативного руководства.

Затем в следующем документе содержится проект приказа, составленный правовым отделом:

«Члены террористических и диверсионных отрядов британских вооруженных сил, которые явно нарушают правила честного ведения войны, будут рассматриваться как бандиты и подвергаться соответствующему обращению. Их следует беспощадно уничтожать как в бою, так и при побеге. Их следует временно арестовывать или, если они будут захвачены немцами не во время военных действий, их следует немедленно препроводить к офицеру для допроса, после чего передать в руки СД.

Содержать их в заключении в лагере для военнопленных запрещается. Этот приказ должен получить распространение только среди командующих армий. Ниже его следует передавать только устно».

Скажите, вы помните, что вы разговаривали по телефону с начальником правового отдела относительно этого приказа?

Иодль: Нет, я не помню этого.

Робертс: Хорошо. Взгляните, пожалуйста, на следующий документ. Он датирован 14 октября. Первоначально заголовок гласил: «Репрессивные мероприятия — военнопленные». Кто-то зачеркнул это и вместо этого написал: «Борьба против вражеских диверсионных отрядов». «Меморандум (беседа по телефону с начальником правового отдела вооруженных сил). Начальник правового отдела вооруженных сил беседовал с начальником штаба оперативного руководства вооруженных сил по телефону». Речь идет о вас, не так ли?

Иодль: Да, это был я.

Робертс: Согласитесь ли вы с тем, что когда СД убивает, расстреливает действующего таким образом парашютиста, одетого в военную форму, а не в гражданское платье, согласитесь ли вы с тем, что это является простым убийством? Или же вы предпочли бы вообще не отвечать на этот вопрос?

Иодль: Я уже сказал, что если какой-либо солдат в полной военной форме проводит какую-либо операцию по взрыву или разрушению, я не считаю такое действие нарушением международного права. И поэтому я оказывал сопротивление приказу о «командос» в таком виде, в каком он был издан, почти до последнего момента...

Робертс: Я слышал ваш ответ и не буду более задерживаться на этом вопросе.

Иодль: Ни одного из этих документов я не видел прежде. Я их впервые вижу здесь.

Робертс: Теперь я перехожу к следующему документу. Обратитесь, пожалуйста, к документу, который озаглавлен: «Разговор по телефону. Содержание: письмо отдела иностранной разведки от 13 октября 1942 г. Особое внимание обращается на массовое использование парашютистов в диверсионных целях. Всякий, кто, будучи солдатом, совершает диверсионные акты с намерением сдаться в плен без боя, после того как он совершит диверсию, не поступает как честный солдат. Он неправильным образом использует права, предоставленные ему статьей 23-ц, во время создания которой не предполагалось подобных методов ведения войны. Неправильное использование заключается в злоупотреблении сдачей в плен без боя после успешного совершения акта диверсии. Это мнение о неприемлемости диверсионных отрядов можно, безусловно, поддерживать при условии, что мы также применим к себе эти условия». На этом документе, наверху, имеются ваши инициалы, не так ли?

Иодль: Я читал этот документ. Он содержит точку зрения правового отдела ОКБ, которая по этому вопросу совпадает с точкой зрения фюрера. Она, в частности, подтверждает вполне соответствующую международному праву возможность нарушения международного права при известном условии, которое выражается в немедленной сдаче после боя в плен и тем самым в избавлении себя от опасностей войны.

Эту точку зрения можно оспаривать. Я не совсем разделяю ее, но это была точка зрения высшего правового отдела в то время.

Робертс: Очень многие храбрые солдаты сдаются, когда их окружают превосходящие силы противника, не правда ли? Многие германские солдаты тысячами сдавались в Бизерте и Тунисе. Каким образом это ставило их вне рамок международного права или ставило их под защиту этого права?

Иодль: Да. Но это были солдаты, которые сдавались в плен в обычных условиях войны, которые всегда признавал и фюрер. Это очень спорный случай, и с точки зрения международного права здесь возможны колебания. Но, как я уже сказал, эта мысль не принадлежит мне, она не имела ко мне никакого отношения. Я только принял ее к сведению.

Робертс: Является ли это причиной для составления... приказа такого рода в целях того, чтобы попытаться лишить англичан намерения использовать диверсионные отряды?

Иодль: Нет, это вовсе не было причиной. Мы сами в сильной степени развили этот метод войны.

Робертс: Я хотел бы привести вам еще один пример. Это документ ПС-2610.

Этот документ является отчетом из отдела военного прокурора армии США. Здесь говорится о пятнадцати американских военнослужащих, расстрелянных согласно этому приказу.

Иодль: Я никогда ничего не слышал об этом случае. По крайней мере, я не помню о нем.

Роберте: Я хотел бы задать вам несколько вопросов относительно угона евреев из Дании.

Этот документ был адресован в оперативный штаб вооруженных сил командующим армией в Дании и датирован 20 сентября 1943 г.

«Фюрер в принципе согласился с телеграммой Беста о том, что еврейская проблема в Дании будет в скором времени разрешена путем депортации.

Осуществление этого мероприятия следует провести в то время, пока применяются еще военно-полевые суды. Нельзя точно установить, имеются ли достаточные полицейские силы для ареста евреев и их семей. Общее число евреев достигает примерно 6000 человек, из которых большинство проживает в Копенгагене. Для армии проведение этого мероприятия явилось бы тяжелой нагрузкой.

Я полагаю, что результаты депортации будут весьма чувствительны. Выпуску военной промышленности будет нанесен ущерб. Необходимо будет примириться со значительными неполадками». Здесь на обороте имеется ваше замечание: «Мне ничего об этом неизвестно. Если командующим армией в Дании должно было быть проведено какое-либо политическое мероприятие, то высшее командование вооруженных сил должно получить об этом сведения через министерство иностранных дел».

Соответствует ли это действительности?

Иодль: Да. Я сейчас не могу вспомнить об этом документе, однако это замечание действительно было сделано мной, и это доказывает то, что я до сих пор не знал, что, очевидно, этот вопрос обсуждался в Дании несколькими днями раньше и командующий войсками в Дании возражал против этого. После этого я написал: «Я ничего об этом не знаю, это политическое мероприятие. Если политическое мероприятие должно проводиться в Дании, то министерству иностранных дел следует сообщить нам об этом».

Робертс: Прошу вас обратиться к документу, датированному 1 октября 1943 г.

Этот документ адресован из Дании высшему командованию германских вооруженных сил. Я цитирую:

«Имперский уполномоченный в Дании сделал следующий доклад имперскому министру иностранных дел: 1. Арест евреев будет проведен в ночь с 1 на 2 октября. Из Зееланда их вывезут на пароходах. 2. Если я не получу указаний противоположного характера, я не намерен сообщать об этом мероприятии против евреев ни по радио, ни в печати. 3. Я намереваюсь оставить собственность эвакуированных евреев нетронутой для того, чтобы захват этой собственности не мог быть вменен нам в вину в качестве причины или одной из причин, вызвавших подобные действия».

Далее вы, то есть автор, говорите об обратной стороне этих действий, и затем ставится один вопрос: «Известно ли рейхсфюреру СС?» Ответ гласит: «Рейхсфюрер СС об этом осведомлен и выражает свое согласие». Затем идет приписка, сделанная от руки почерком Иодля: «фюрер согласен». Это ваш почерк?

Иодль: Да, это мой почерк, но это замечание относится лишь к освобождению интернированных датских солдат.

Робертс: Хорошо, я понимаю.

Иодль: И затем в этом документе важно еще и то, что командующий войсками в Дании пишет, что он намерен «оставить нетронутым имущество эвакуированных евреев». Он в то время имел исполнительную власть.

Робертс: Следующий документ, датированный 2 октября 1943 г. и адресованный оперативному штабу руководства вооруженных сил из Дании. Я цитирую:

«Мероприятие в отношении евреев было проведено германской полицией в ночь с 1 на 2 октября без всяких инцидентов».

Затем идет приписка, сделанная вашей рукой: «Это нам совершенно безразлично». Вам было совершенно безразлично, сколько евреев было вывезено; это вас совершенно не интересовало?

Иодль: Я не хотел этого сказать. Однако это доказывает, что это было политическое мероприятие, с которым я не имел ничего общего.

Робертс: Я хотел бы теперь перейти к другой теме — к вопросу насильственного труда. Говорили ли вы в своей речи: «Эта проблема недостатка рабочей силы привела к мысли о более тщательном использовании рабочей силы, имеющейся на оккупированных нами территориях. Понятия о правильном или неправильном смешались. Я считаю, что в отношении рабочей силы было сделано все, что могло быть сделано. И там, где этого еще не было сделано, по всей вероятности, в политическом отношении казалось более выгодным не прибегать к насильственным мерам для того, чтобы такой ценой установить порядок и добиться экономических успехов. Однако, по моему мнению, уже пришло время предпринять подобные шаги в Дании, Голландии, Франции и Бельгии со всей энергией и решительностью, не останавливаясь ни перед чем, делая это также и для того, чтобы заставить тысячи бездельников работать по возведению укреплений, то есть на работе, являющейся сейчас более важной, чем что бы то ни было. Необходимые в этой связи приказы уже были отданы». Вы об этом помните?

Иодль: То, что я составил однажды такой проект, в этом не может быть сомнений.

Робертс: И что же?

Иодль: Однако это не является доказательством того, что я это сказал.

Робертс: Но были ли отданы необходимые приказы о том, чтобы гражданское население оккупированных территорий работало по возведению немецких укреплений?

Иодль: В большинстве стран был издан закон о трудовой повинности. Вы, возможно, этого не знаете, но в Дании, Голландии, а также в Бельгии местные фирмы, которые сами доставали себе рабочих, которые им были положены по закону, сами производили работы на строительстве этих укреплений...

Робертс: Но ведь были же отданы необходимые приказы — об этом идет речь в последнем предложении — заставлять этих людей, насильно заставлять их, если они не хотели, работать на строительстве оборонительных укреплений. Я не говорю о людях, которые соглашались, а о тех, которые отказывались.

Иодль: Я понял. Я не знаю деталей этих событий, поскольку я не занимался этими вопросами. Однако я знал, что в оккупированных странах были введены законы о трудовой повинности.

Робертс: Теперь взгляните, пожалуйста, на новый документ — ПС-1383. Это отчет об обсуждении текущей военной обстановки от 12 декабря 1942 г. Слова Иодля:

«Главнокомандующий войсками во Франции докладывает: число французских рабочих, вывезенных в империю, начиная с 1 июня, превысило сейчас 220 тысяч. По грубому подсчету, в Берлине сейчас имеется 1100 тысяч рабочих-специалистов».

Скажите, установили ли вы, сколько человек из этих 220 тысяч прибыли добровольно?

Иодль: Я не могу это сказать. Здесь я лишь прочитал выдержку из донесения, которое было приложено к отчету об обстановке во Франции.

Робертс: Я перейду к следующему вопросу. Я хочу задать вам всего два вопроса относительно Шталага Луфт-Ш в Сагане.

Вы вчера показали, что после случая расстрела, происшедшего в Сагане, вы больше не считали Гитлера «гуманным». Вы говорили это?

Иодль: Я уже сказал вчера, что в тот момент у меня было впечатление, что он отступает от всех человеческих понятий права.

Робертс: Согласитесь ли вы со мной — я не употребляю слишком сильного выражения, что расстрел этих пятидесяти летчиков являлся типичным убийством?

Иодль: Я вполне с вами согласен, я считаю это явным убийством.

Робертс: Теперь я перехожу к другому вопросу, к вопросу о разрушениях, произведенных в Норвегии. Это документ ПС-754. Этот документ подписан вами, не так ли?

Иодль: Этот документ давно известен мне, и он подписан мною.

Робертс: Хорошо. Он датирован 28 октября 1944 г. и исходит из вашего штаба. Этот документ был направлен верховному командованию армии, главнокомандующему войсками в Норвегии, имперскому комиссару в Норвегии, а также командованию военно-морского флота.

«Ввиду того что население Северной Норвегии не желало эвакуироваться добровольно, фюрер согласился с предложениями, выдвинутыми уполномоченным, и приказал, чтобы все норвежское население к востоку от фиорда Линген было эвакуировано силой в интересах их собственной безопасности и что все их жилища должны быть сожжены дотла.

Верховный главнокомандующий войск в Северной Финляндии несет ответственность за безусловное выполнение приказа фюрера. Только таким путем можно предотвратить то, чтобы русские со своими сильными войсками не использовали эти жилища, а также при помощи людей, знакомых с местностью, не преследовали нас во время наших отступательных операций зимой, через значительный промежуток времени не появились бы неподалеку от наших позиций в Лингене. В данном случае не должно иметь места никакого сочувствия к гражданскому населению».

Линген находится на крайнем севере Норвегии, на западном побережье, не так ли?

Иодль: Нет, на северном побережье. Этот город расположен там, где Финляндия ближе всего соприкасается с полярным побережьем и до Норвегии остается совсем небольшое пространство.

Роберте: Этот приказ был выполнен, о чем можно судить на основании норвежского отчета, документ ЮК-79.

«В результате продвижения русских войск и отступления германской армии немцы в октябре—ноябре 1944 года стали впервые в Норвегии применять политику «выжженной земли». Были изданы приказы о том, что гражданское население должно эвакуироваться, а все жилища, транспортные средства и другие сооружения должны быть уничтожены. В результате этого было разрушено 30 тысяч домов, помимо того нанесен ущерб 12 тысячам мелких строений, выразившийся в сумме 176 миллионов крон».

Это был жестокий приказ, не так ли?

Иодль: Мы выполнили этот приказ лишь в той части, в которой это было необходимо с военной точки зрения.

Робертс: Вы сказали относительно предложения Гитлера отказаться от Женевской конвенции. Вы сказали, что вы способствовали тому, чтобы воспрепятствовать ему отказаться от этой Конвенции?

Иодль: Да.

Робертс: Не взглянете ли вы на документ С-158, ВБ-209. Он был представлен Обвинением по делу Деница и озаглавлен: «Выдержки из протокола совещания у Гитлера 19 февраля 1945 г.». «19 февраля 1945 г. на совещании присутствовал главнокомандующий военно-морским флотом».

«Фюрер рассматривает вопрос о том, следует ли Германии отказаться от Женевской конвенции.

Затем главнокомандующий военно-морским флотом на совещании у Гитлера 20 февраля говорит следующее: «Главнокомандующий военно-морским флотом сообщил генералу Иодлю и представителю министра иностранных дел — послу Гевелю о своих взглядах относительно возможного отказа Германии от Женевской конвенции. С военной точки зрения нет никаких оснований для совершения этого шага в отношении ведения войны на море. Напротив, отрицательные стороны берут перевес над преимуществами; даже с общей точки зрения командующему военно-морским флотом кажется, что это мероприятие не принесет никаких преимуществ. Было бы лучше, если бы мероприятия, которые мы считаем необходимыми, были проведены без предупреждения и любой ценой была соблюдена видимость для внешнего мира. Начальник штаба оперативного руководства вооруженных сил и посол Гевель пришли к полному соглашению».

Вы сказали, что согласились со словами Редера: «Нарушайте Женевскую конвенцию, но не говорите миру о том, что вы так поступаете». Это так?

Иодль: Гросс-адмирал Дениц...

Робертс: Совершенно верно, Дениц. Прошу прощения. Это то, что вы говорили, не так ли?

Иодль: Я не нахожу объяснения этому замечанию, и в моих письменных разработках, которые я предложил фюреру и которые излагают также позицию военно-морского флота, этого предложения не было; там было лишь сопоставление преимуществ и недостатков, и недостатков было значительно больше, все это было неосуществимым и поэтому исключено. Так и было на деле. Больше я ничего не могу сказать по этому вопросу.

Робертс: Я сейчас представлю вам ваш собственный документ Д-606. Этот документ подписан вами, не так ли? Здесь речь идет о нарушении Женевской конвенции. Я хотел бы, чтобы вы прежде всего сказали, подписан ли вами этот документ? Он подписан вами? Пожалуйста,ответьте на мой вопрос: он вами подписан?

Иодль: Да, здесь, в конце документа имеется моя подпись.

Подсудимый Иодль совещается со своим адвокатом.
Подсудимый Иодль совещается со своим адвокатом.

Робертс: Хорошо. Теперь я хотел бы огласить последний абзац.

«В настоящий момент отрицательные стороны отмены тех линий поведения, которых мы до сих пор придерживались, во всяком случае, на-много превышают преимущества. Так же как мы в 1914 году совершили ошибку, когда мы торжественно объявили войну всем государствам, которые в течение длительного времени хотели вести войну против нас, и таким образом возложили на свои плечи всю вину за войну перед всем внешним миром; так же как было неверным признать, что необходимость — отметьте слово «необходимость» — прохода через Бельгию в 1914 году была нашей собственной виной, в той же степени сейчас было бы неверным открыто отказаться от обязательств, налагаемых международным правом, которые мы приняли на себя, и, таким образом, вновь выступить перед внешним миром в качестве виновных».

«Соблюдение принятых на себя обязательств ни в коей мере не требует, чтобы мы налагали на себя ограничения, которые мешали бы нам вести войну. Например, если англичане потопят госпитальное судно, то это должно быть использовано в целях пропаганды, как это и делалось до настоящего времени. Это, конечно, нисколько не мешает нам тотчас же потопить английское госпитальное судно в качестве репрессалии, а затем выразить свое сожаление, сославшись на то, что это было ошибкой, так же как это делают англичане».

Это звучит не очень благородно, не правда ли?

Иодль: Я могу по этому поводу лишь сказать, что это был метод, при помощи которого только и можно было добиться успеха у фюрера.

[Из стенограммы заседания Международного Военного Трибунала от 7 июня 1946 г.]

Покровский (Заместитель Главного обвинителя от СССР. - Составители): Вы показали, что были начальником оперативного отдела ОКВ. Это был центральный отдел ОКВ, не так ли?

Иодль: При учете значения деятельности этого отдела можно с уверенностью сказать, что штаб оперативного руководства был одним из важнейших отделов ОКВ.

Покровский: Не по этой ли причине вы замещали Кейтеля в его отсутствие?

Иодль: Я в большинстве случаев замещал его лишь по оперативным вопросам. По вопросам военного министерства его замещал высший начальник, как правило, адмирал Канарис.

Покровский: Вы отрицаете, что вы были заместителем Кейтеля?

Иодль: Да. Но, когда Кейтеля не было в главной ставке, фюрер все, что хотел передать ОКВ, передавал мне, так как я был старшим по чину офицером после Кейтеля.

Покровский: Вы помните показания свидетеля Вагнера о том, что либо Кейтель, либо вы представляли ОКВ на всех ответственных совещаниях, на которых присутствовал этот свидетель — адмирал Вагнер? Вы помните эти показания?

Иодль: Да, я помню свидетеля Вагнера. Он заявил, что фельдмаршал Кейтель и я присутствовали при всех обсуждениях обстановки. Это неоспоримый факт.

Покровский: Он сказал: либо фельдмаршал Кейтель, либо генерал-полковник Иодль. Не так ли? Вы улавливаете разницу в постановке вопроса?

Иодль: Нет, в 90 процентах всех случаев мы оба присутствовали при обсуждении обстановки.

Покровский: Я представляю суду еще один наш документ, СССР-263. Это выдержка из показаний другого офицера, работавшего с вами, генерала Варлимонта.

Вопрос, который был задан Варлимонту:

«Когда впервые штаб ОКВ получил задание подготовить план нападения на Советский Союз?»

Ответ Варлимонта: «Лично я впервые услышал об этом плане 29 июля 1940 г. В тот день генерал-полковник Иодль прибыл в специальном поезде на станцию Рейхенгалле, где находился отдел «Л» штаба оперативного руководства».

Вы нашли это?

Иодль: Да.

Покровский: У меня нет необходимости зачитывать значительную часть показаний Варлимонта, потому что речь идет об известном факте — о созыве того совещания, где Иодль дал директиву своим оперативным работникам готовить план нападения на Советский Союз.

Варлимонт говорит: «Иодль ошеломил нас этим сообщением, к которому мы не были подготовлены». И потом несколько ниже: «Иодль заявил, что фюрер решил подготовить войну против России. Фюрер это обосновал тем, что война с Россией должна произойти так или иначе, так лучше будет, если эту войну провести в связи с уже происходящей войной» и т. д. Вы нашли это место?

Иодль: Да, я нашел его.

Покровский: Правильно ли сказал Кейтель, что вы не докладывали об этом совещании, это так или нет?

Иодль: О самом совещании я, безусловно, ничего не говорил ему, да это и не играет никакой роли. Однако о том, что сказал мне фюрер, мне кажется, я хорошо помню, что доложил ему об этом, так как это был весьма важный вопрос, и он позже в связи с этим вопросом составил меморандум. Так что он, безусловно, узнал об этом. Однако это лишь предположение, которое я могу сделать с довольно большой уверенностью.

Покровский: Вполне удовлетворен вашим ответом.

Правильно ли будет сказать, что вы были первым или одним из первых руководящих штабных работников гитлеровской Германии, занявшихся подготовкой мероприятий по нападению на СССР еще летом 1940 года? Вот тут я хочу услышать ваш ответ. Вам понятен вопрос?

Иодль: Да, вопрос понятен. Я, однако, не был первым, который занялся подготовкой к нападению на Советский Союз. Я, к моему большому удивлению, узнал здесь от свидетеля Паулюса, что задолго до того, как мы вообще согласно приказу начали заниматься этим вопросом, в генеральном штабе сухопутных сил составлялись проекты наступления. Я не могу совершенно точно заявить, каким образом это произошло. Может быть, об этом знает генерал-полковник Гальдер. Я могу высказать лишь предположения по этому вопросу.

Покровский: Предположения нас интересуют очень мало, мы больше занимаемся фактами.

Вчера, 6 июня, вы заявили, что нападение на СССР, которым Германия нарушила свой договор об отношениях с Советским Союзом, носило характер превентивной войны. Не так ли вы сказали?

Иодль: Да, это я сказал. Это была превентивная война.

Покровский: Да, по вашему мнению. Вы помните из показаний Мильха, из показаний Редера, из показаний Геринга, из показаний Пау-люса, из показаний Кейтеля, что они были против войны с СССР. Я оглашу вам одну фразу из показаний Кейтеля здесь, на суде, чтобы вам легче было вспомнить.

Кейтеля допрашивал генерал Руденко, Главный обвинитель от СССР.

«Вопрос: Вы заявили, что вы специально входили с предложением к Гитлеру, чтобы он изменил свои замыслы в отношении Советского Союза?

Ответ: Да, не только изменить этот план, но вообще оставить эти планы, то есть не вести войну».

Вы помните это показание Кейтеля?

Иодль: Да, я помню его. Я знаю также и меморандум.

Покровский: Очень хорошо. Не находите ли вы странным, что человек, в данном случае вы, который всячески пытается откреститься от того факта, что он был заместителем Кейтеля, утверждает перед Гитлером и здесь, на суде, что он лучше Кейтеля был проинформирован о положении дел и поэтому брал на себя смелость выступать с утверждениями, идущими вразрез с позицией Кейтеля, Паулюса, Редера, Геринга и Мильха?

Отвечая на вопросы защитников, вы сказали, что Ламмерс чисто случайно назвал вас сотрудником Розенберга. В наших руках очень короткий документ, который я сейчас зачитаю вслух, — документ, подписанный Кейтелем. Это совершенно секретное письмо от 25 апреля 1941 г. Оно адресовано Розенбергу в собственные руки. Там сказано:

«Начальник канцелярии направил мне копию указа фюрера, которым он назначил вас своим уполномоченным по разработке основных вопросов восточноевропейского пространства. От верховного командова- ния вооруженными силами я поручаю участие в разработке этих вопросов начальнику штаба оперативного руководства вооруженных сил — генералу от артиллерии Иодлю и в качестве его заместителя генерал-майору Варлимонту. Прошу, чтобы ваше учреждение сносилось только лично с ними. Преданный вам Кейтель».

Что вы скажете по поводу этого документа на вопрос о том, не вспоминаете ли вы, что и по линии аппарата Розенберга вы и Варлимонт, как ваш заместитель, были уполномочены ОКВ еще в апреле 1941 года разрабатывать практические вопросы, связанные с гитлеровской экспансией на Восток? Вы поняли мой вопрос?

Иодль: Я понял ваш вопрос. Министр Ламмерс направил всем министерствам вместе с этим отношением письмо точно такого же содержания. Он просил каждое министерство назначить своего уполномоченного и заместителя, и, таким образом, генерал-фельдмаршал Кейтель назвал тех двух офицеров, которые были в ставке.

Покровский: Помните ли вы, что в германской армии существовала 4-я горная дивизия? Вы, кажется, одно время имели к ней прямое отношение. Была такая дивизия или нет?

Иодль: Да, об этом я знал точно и должен был стать ее командиром.

Покровский: Я попрошу вас взять документ СССР-132. Это указание по 118-й истребительной дивизии. Вы взяли этот документ?

Иодль: Да, 118-я истребительная дивизия.

Покровский: Там сказано так: «Указание о поведении войск при наступлении № 2. Пленные. Тот, кто открыто участвовал в боях против вооруженных сил Германии и попал в плен, подлежит после допроса расстрелу». Не так ли? Там сказано именно таким образом? (Молчание.) Вы слышите меня?

Иодль: Да, что-то подобное говорится в этом предложении. Но я хотел бы иметь весь документ. Я ничего не могу заключить на основании одного предложения. Решающим является то, что предшествует этому. Об этом здесь не говорится.

Покровский: Выше этого стоит: «Указания о поведении войск при наступлении».

Теперь второй документ. Он имеет штамп 4-го горного полка. Он издан 6 октября 1943 г., и в нем помещено указание Кейтеля, сделанное собственноручно, о том, как поступать с пленными. Я попрошу вас обратиться к пункту 3. Там сказано (во второй части этого пункта): «Командиры, имеющие военный чин по меньшей мере начальника дивизии, могут отдать приказ, чтобы никого не брали в плен, то есть пленные и гражданское население в районе боя могут быть расстреливаемы. Начальник ОКВ Кейтель. Собственноручно».

Иодль: Да, это приказ по 118-й горно-стрелковой дивизии.

Покровский: У вас не возникает никаких сомнений в подлинности этого документа?

Иодль: Нет. Это приказ по 118-й горно-стрелковой дивизии. В этом нет сомнения...

Покровский: Я перехожу к следующей группе вопросов. Если я не ошибаюсь, вы подтвердили подлинность ваших так называемых «заметок» к плану «Грюн», где идет речь об организации инцидента на границе Чехословакии. Там, кажется, сказано прямо, что организация инцидента будет поручена отделу «Абвер», это правильно? Я правильно передаю смысл фразы?

Правильно ли я понял вас, что вы не оспариваете подлинность документа «Иодль-14»?

Иодль: Если речь идет о моей записке майору Шмундту, то это, без сомнения, подлинный документ, написанный мною.

Покровский: Вас допрашивали 8 ноября представители советского обвинения, и вам был задан вопрос, преследовала ли Германия захватнические цели, нападая на Советский Союз. Вы помните, что вам был поставлен такой вопрос?

Иодль: Да, совершенно точно.

Покровский: Вам сейчас дадут выписку из ваших показаний. Вы ответили таким образом: «Допускаю, что мысль о расширении жизненного пространства и об использовании хозяйства России для нужд Германии играла какую-то роль, но не являлась основной причиной нападения на Советский Союз». Вы помните, что вы дали такой ответ?

Иодль: Возможно. Я не подписывал этого. Во всяком случае, я сказал: «Это не было основной причиной».

Покровский: В этом же ответе сказано: «В наши намерения не входило все время расширять жизненное пространство и тем самым получать себе новых врагов». Так, кажется. Вы это помните?

Иодль: Да, я помню.

Покровский: Хорошо. Но теперь, может быть, вы припомните, что свидетель Олендорф здесь, на суде, удостоверил, что еще до начала войны, до нападения на Советский Союз, Гиммлер в своей речи наметил программу уничтожения на Востоке 10 миллионов славян и евреев. Вы помните эти показания?

Иодль: Да, я помню эти показания, я их слышал.

Покровский: В этом свете, в свете этих показаний Олендорфа, не хотели бы вы сейчас несколько уточнить свой ответ на вопрос о том, преследовала ли война с Советским Союзом именно захватнические цели, цели захватить территорию, уничтожить население и освободившиеся таким образом земли превратить, как говорил Гитлер, «в райские сады для немцев». Вы не думаете, что это было именно так?

Иодль: Что фюрер намеревался сделать позже, я не знаю, но военно-стратегические причины, которые он изложил нам и которые были подтверждены некоторыми сообщениями, я вчера уже разъяснил во всех подробностях. Основной причиной было чувство огромной угрозы русского наступления. Вот это обстоятельство было решающим.

Покровский: Вы ничего не знаете о предполагавшейся отправке экспедиционного корпуса через Закавказье в направлении Персидского залива и в направлении Ирака, Сирии и Египта, если бы состоялось падение Советского Союза, как здесь говорится? Об этом вы тоже ничего не знаете?

Иодль: До таких серьезных мыслей дело никогда не доходило. Наоборот, у меня была очень большая ссора с фюрером, потому что я отказывался вести атаку через Кавказ на Баку.

Но офицеры генерального штаба, будучи оптимистически настроенными под влиянием первых побед летом, выражали подобные мысли. Они и назначены для того, чтобы строить планы. То, что было решающим," делали старшие, более спокойные люди.

Покровский: Таким образом, вы утверждаете, что успехи Красной Армии сорвали эту далеко идущую, смелую, как вы выразились, мысль гитлеровской Германии о посылке экспедиционного корпуса в Ирак, Сирию и Египет? Это правильно?

Иодль: Да... Но не могло существовать плана, например, вооруженного нападения на Турцию. Она бы и без этого добровольно перешла на нашу сторону. Это было мнение фюрера.

Покровский: Откуда вам это известно?

Иодль: Откуда я это знаю? Это даже есть в документе, в дневниках штаба оперативного руководства, которые имеются здесь, в суде. Там написано: «Турция при больших успехах Германии без всяких условий выступит на нашей стороне. И я приказываю особенно хорошо снабжать ее оружием, боеприпасами, танками и т. д.». Турция выразила такое желание и была очень благодарна нам за оснащенные прекрасным оружием танки. Этого фюрер никогда бы не сделал, если бы он допускал возможность выступления Турции на стороне противника.

Покровский: Вы сделали признание в том, что воины Красной Армии в 1941 году под Вязьмой оказывали стойкое сопротивление фашистским захватчикам. Многие попадали в немецкий плен только потому, что, обессилев от лишений и усталости, не могли двигаться. Вы именно этим обстоятельством объяснили огромную смертность советских военнопленных, не так ли?

Иодль: Это так в отношении пленных из вяземского котла.

Покровский: Не припоминаете ли вы других причин, которые вам известны и которые вызвали массовую смертность советских военнопленных?

Иодль: Мне ничего не было известно о других причинах.

Покровский: Чтобы несколько освежить вашу память, я оглашу небольшой отрывок из документа СССР-353. Это письмо Розенберга главнокомандующему вооруженными силами, то есть непосредственно в ОКВ. Документ составлен 28 февраля 1942 г. У вас отмечены эти фразы: «Судьба советских военнопленных в Германии — трагедия огромного масштаба. Большая часть умерла от голода или вследствие неблагоприятной погоды. Тысячи умерли от сыпного тифа».

Я пропускаю несколько фраз и перехожу несколько дальше.

«Было бы наивным думать, что положение в лагерях для военнопленных могло остаться скрытым от Советского правительства. Как ридно из циркулярной ноты Молотова, Советам были прекрасно известны описанные выше обстоятельства».

Иодль: Об этом письме я впервые услышал лишь здесь, на суде.

Покровский: Я спрашиваю вас не о письме, подсудимый Иодль. Я спрашиваю вас о причинах массовой гибели советских военнопленных. Вы не знали, что такие причины вызвали массовую гибель?

Иодль: Я ничего не знал об этих причинах массовой смертности.

Покровский: Знакома ли вам фамилия Гревенитца?

Иодль: Если я не ошибаюсь,он работал в подчинении у генерала Рейнеке.

Покровский: Знаете ли вы генерала Эстеррейха?

Иодль: Нет, этого генерала я не знаю.

Покровский: Ну, хорошо. Тогда мы перейдем к последней группе вопросов, их всего несколько.

Подсудимый Кейтель, когда его допрашивали здесь и на предварительном следствии, сказал, что более подробные показания относительно директив уничтожить Ленинград и Москву дадите вы.

Не припоминаете ли вы, когда Гитлер в первый раз сказал о том, что он намерен стереть с лица земли Ленинград?

Иодль: Приказ фюрера датирован 7 октября.

Покровский: Вам сейчас дадут документ Л-221 и покажут то место, где на совещании у фюрера 16 июля 1941 г. сказано: «На Ленинградскую область претендуют финны. Фюрер хочет сравнять Ленинград с землей с тем, чтобы затем отдать его финнам». Вы нашли это место?

Иодль: Да, я нашел это место.

Покровский: Это было 16 июля 1941 г., не так ли?

Иодль: Документ составлен 16 июля 1941 г.

Мое замечание о том, что фюрер вновь принял решение, относится к его устному приказу, который он отдал незадолго до того (за два или три дня) главнокомандующему сухопутными силами. Тот факт, что об этом уже шла речь, вытекает из того, что в этом приказе я ссылаюсь на письмо главного командования сухопутными силами от 18 сентября. Вот как надо понимать слова: «Фюрер вновь принял решение». Но этот факт мне не был известен. О том, что такое совещание состоялось, я впервые узнал только здесь.

Покровский: Суд, вероятно, сумеет разобраться в вопросе, когда Гитлером было сделано первое заявление.

Вы утверждали, что вам ничего не было известно о репрессиях против евреев?

Иодль: Да, ничего.

Покровский: Вы только что сейчас сами сослались на документ ПС-053. Это донесение Коха, подписанное лично им. Может быть, вы подтвердите, что там совершенно ясно сказано, что во время пожаров в Киеве, в которых Кох обвиняет местное население, уничтожено все еврейское население города, свыше 35 тыс. человек, из них больше половины женщин. Там так написано, это верно?

Иодль: Это мне хорошо известно. Но я этот документ обнаружил впервые здесь, в документальной комнате.

Покровский: И вообще, уничтожены евреи или нет, вы тоже не знаете? Это верно?

Иодль: Я полностью верю этому в настоящее время. В этом не приходится сомневаться, это доказано.

ПРЕДСТАВЛЕНИЕ АМЕРИКАНСКИМ ОБВИНИТЕЛЕМ

предыдущая главасодержаниеследующая глава








Рейтинг@Mail.ru
© HISTORIC.RU 2001–2023
При использовании материалов проекта обязательна установка активной ссылки:
http://historic.ru/ 'Всемирная история'