Введение

К середине I тысячелетия до н. э. — рубежу, с которого начинается изложение всемирной истории в данном томе, — древнее общество прошло длительный путь развития. Возникшие в плодородных долинах Тигра и Евфрата, Нила, Инда, Ганга и Хуанхэ, в бассейне Эгейского моря отдельные очаги рабовладельческой цивилизации с течением веков разрослись и дополнились новыми, сложившимися позднее. К VI в. до н. э. уже значительная часть населения субтропического пояса Азии, Европы и Северной Африки жила в условиях рабовладельческого строя.

История народов, населявших Азию, к концу I тысячелетия до н. э. всё теснее переплетается с историей народов Европы и Северной Африки. И на западе — в Средиземноморье и Передней Азии, и на востоке — в Китае и Индии возникают государства с обширной территорией, предпринимаются грандиозные по тому времени завоевательные походы, прокладываются постоянные торговые пути, связывающие Индию, а затем и Китай со странами Средиземноморья. Происходит взаимное проникновение элементов культуры с запада на восток и с востока на запад.

В процессе развития классового общества, разрушавшего старые родовые и племенные связи, складывались древнейшие народности.

Уровень развития рабовладельческих обществ в середине I тысячелетия до н. э. был далеко не одинаков. В старых рабовладельческих государствах Передней Азии, Северной Африки, Индии и Китая на основе эксплуатации труда рабов и общинников сравнительно высокой степени развития достигли сельское хозяйство и ремесло, развилась торговля, возникли крупные города; вместе с тем здесь уже достаточно чётко выявились противоречия рабовладельческого строя, значительно обострилась классовая борьба. В соседних с ними областях (например, в Персиде, Армении, Средней Азии), где рабовладельческий строй находился ещё в процессе становления, хозяйство носило более примитивный характер, сильны были пережитки родового общества, слабее выступала классовая дифференциация. У большинства народов, населявших северное побережье Средиземного моря, классовое общество складывается лишь в первой половине I тысячелетия до н. э. Но развитие рабовладельческих отношений идёт здесь быстрыми темпами: примерно к V в. до н. э. уже выдвигаются отдельные греческие города-государства с развитой экономикой, характеризующейся рядом новых черт и специфических особенностей.

В отличие от рабовладельческих обществ предшествующего времени, в которых рабовладение развивалось сравнительно медленно и в большинстве случаев не вышло за рамки патриархального рабства, в период, рассматриваемый в данном томе, выдвигаются такие общества, в рамках которых рабовладельческий способ производства достиг своей высшей ступени, а раб превратился в основного производителя материальных благ.

Наиболее чёткое, «классическое» выражение эти процессы получили в греко-римском (античном) мире. Для античного общества характерно раннее разложение сельской общины, радикальное устранение пережитков первобытно-общинного строя, сокрушение в ходе острой борьбы и революционных выступлений народных низов политического господства родовой аристократии. Эта победа, одержанная в основном ещё в предшествующий период (см. «Всемирная история», т. I), имела далеко идущие экономические и политические последствия. Она положила предел распространению долгового рабства и других форм порабощения общинников. В результате этой победы был расчищен путь развитию частной рабовладельческой собственности на основное средство производства — землю. Мелкое крестьянское хозяйство и ремесленное производство свободных не только сохранялись в античном обществе в течение продолжительного времени, но и явились, по глубокому замечанию Маркса, экономической основой этого общества в наиболее цветущую пору его существования. Вместе с тем и в силу тех же причин именно здесь сложились условия для максимально широкого распространения рабства иноплеменников — неприкрытой и наиболее жестокой формы рабства.

Внутренне противоречивый характер античного общества нашёл своё отражение в эволюции города-государства (полиса). Это был исторически сложившийся тип рабовладельческого государства: община свободных и полноправных граждан — землевладельцев и рабовладельцев, противостоявших, как привилегированный коллектив, массе неполноправных и рабов. Широта круга полноправных граждан и участие их в политической жизни своего государства определяли степень развития античной демократии. Чем шире был круг полноправных граждан, тем жизненнее был полис, тем большие возможности экономического, политического и культурного подъёма заключал в себе античный город-государство. Самым ярким примером в этом отношении были Афины V в. до н. э.— времени расцвета эллинской демократии. Несмотря на классовую ограниченность рабовладельческой демократии—демократии привилегированного меньшинства, это первый в мировой истории пример демократии как государственной формы, и его-глубоко прогрессивное для того времени значение становится особенно ясным, если сравнить эту форму государства с восточными деспотиями. Но именно потому, что подъём античного общества имел одной из своих решающих предпосылок свободный труд крестьян и ремесленников, вытеснение труда свободных трудом рабов не могло не привести к упадку античной демократии, лишая её прежней социальной опоры. Рост рабовладения, охватывавшего постепенно одну отрасль общественного производства за другой, неизбежно сопровождался обезземеливанием и пауперизацией мелких землевладельцев, концентрацией земель в руках рабовладельческой верхушки, что порождало, в свою очередь, кризис полиса, как определённой политической формы.

Необходимость создания более широкой политической организации, чем город-государство, диктовалась потребностями хозяйственного развития античного мира: ростом товарного производства и экономических связей между отдельными районами. Конкретно-историческим выражением этого процесса явилось возникновение эллинистических государств в Восточном Средиземноморье, завоевание Римом Италии, образование Сиракузской державы.

Формы политической организации рабовладельческого общества в этот период многообразны: наряду с союзами городов, такими, как, например, Этолийский и Ахейский союзы или италийская федерация под гегемонией Рима, возникают крупные эллинистические государства, сохранившие черты восточной деспотии (птолемеевский Египет, царство Селевкидов и др.), а затем и Римская империя. В этих государственных образованиях полис ещё продолжал жить, хотя и имел уже существенно иные, подчинённые функции и значение.

На почве роста рабовладения сначала в Греции, затем в эллинистических государствах и, наконец, в Риме получили дальнейшее развитие товарно-денежные отношения, разделение труда между торгово-ремесленными центрами и аграрной периферией — между городом и деревней, с одной стороны, между отдельными районами и странами — с другой. Широкие масштабы принимает торговля, в которой особое место занимает работорговля, тесно переплетённая с пиратством и войнами. Выдвигаются немногие города и государства (Карфаген, Афины, Коринф, Родос, Александрия и др.), богатство и могущество которых зиждились на завоёванной в ожесточённой борьбе торговой и морской гегемонии. В целом же экономика древнего мира продолжала основываться на натуральном хозяйстве. Развитие товарного производства ограничивалось прежде всего тем, что рабочая сила не была товаром: раба могли продать и купить, но сам он не выступал продавцом своей рабочей силы. К тому же основная масса рабов захватывалась насильственным путём. Колоссальные для того времени богатства, скапливавшиеся в результате войн и посреднической торговли, использовались в основном не в производительных целях, а служили источником расточительного, паразитического потребления господствующих классов рабовладельческих государств.

Развитие рабовладельческих отношений повсюду было тесно связано с разорением общинников или свободного крестьянства и мелких ремесленников, живших в основном своим трудом. Этот процесс можно наблюдать и в различных эллинистических государствах и в Китае, начиная с периода «Воюющих царств» (Чжаньго), но особенно ярко — во времена Циньской империи.

Мелкие свободные собственники упорно отстаивали своё существование, поднимались на борьбу против крупных землевладельцев и ростовщиков. В разное время и в разных частях рабовладельческого мира происходили народные движения, не раз вынуждавшие господствующие классы предпринимать социальные реформы, в той или иной мере отражавшие требования масс (реформы Агиса и Клеомена в Спарте в III в. до н. э., реформы Гракхов в Риме во II в. до н. э. и уже в иной исторической обстановке — реформы Ван Мана в Китае в I в. н. э. и др.).

Неуклонно нарастал основной антагонизм древнего мира — антагонизм между рабами и рабовладельцами. Вырванные из родной среды, лишённые самых элементарных условий человеческого существования, разноплемённые и разноязычные рабы лишь в редких случаях могли объединиться и подняться на открытую борьбу. Но именно восстания рабов представляли собой высшую форму классовой борьбы в древности — ту силу, которая подрывала самые устои рабовладельческого строя. Крупнейшие из выступлений рабов соединялись обычно с борьбой бедноты. Так было, например, во время сицилийских восстаний и восстания Аристоника в Малой Азии, восстания Савмака в Боспорском царстве, восстания «краснобровых» в Китае и многих других. Великое восстание рабов во главе со Спартаком вошло в историю человечества, как один из наиболее ярких примеров борьбы угнетённых против своих угнетателей.

Как ни сильны были удары, наносимые этими восстаниями, сами по себе они ещё не могли сокрушить рабовладельческий строй. Даже в тех немногих случаях, когда восстания приводили к временному успеху, дело не шло дальше освобождения непосредственно участвовавших в них рабов. Рабство как институт сохранялось. Движения угнетённых жестоко подавлялись рабовладельцами.

В первые века нашей эры рабовладельческий мир широкой полосой опоясал Восточное полушарие от атлантического побережья Пиренейского полуострова на западе до Жёлтого моря на востоке, от устья Рейна, от Азовского и Аральского морей на севере до шестого порога Нила, до Цейлона и Индо-Китая на юге.

За пределами этой полосы жил, развивался и становился всё более опасной угрозой рабовладельческому обществу огромнейший мир племён Европы, Азии и Африки. Рабовладельческие же общества могли развиваться лишь при условии непрерывного притока рабов извне. Особое значение этот приток имел для стран античного рабовладения, где запрещение кабального рабства почти исключало возможность пополнения рабов за счёт беднейших граждан полиса. Порабощение военнопленных, главным образом из пограничных племён, а также из числа жителей соседних рабовладельческих государств, являлось на протяжении всей истории рабовладельческого общества важнейшим источником рабства. Накопление богатств в рабовладельческих центрах было в громадной мере результатом ограбления более слабых, менее развитых народов — как в форме «мирной» торговли (неэквивалентного обмена), так и при помощи прямого, открытого насилия. Вся история рабовладельческого строя есть история кровопролитных, захватнических войн, опустошения целых стран, массового истребления их жителей. Так складываются крупнейшие рабовладельческие империи — Персидская держава Ахеменидов, монархия Александра Македонского, Циньская и Ханьская империи в Китае, империя Маурьев в Индии, наконец, средиземноморская держава Рима, включившая в свой состав обширные территории, на которых жили свободные ранее племена и народы.

Но племенной мир отнюдь не был только объектом завоевания рабовладельческих империй. Развитие большинства племён шло самостоятельно. Даже в период наибольшего расцвета рабовладельческой цивилизации многочисленные племена Европы, Азии и Африки, которые вели кочевой, полукочевой, а иногда и оседлый образ жизни, продолжали сохранять первобытно-общинный строй. Внутри этих племён по мере развития земледелия и скотоводства постепенно растёт социально-имущественная дифференциация, развиваются ремесло и торговля, складываются союзы племён, зарождаются рабовладельческие отношения, в первую очередь у племён, непосредственно соприкасавшихся с рабовладельческими государствами и испытывавших влияние их экономики и культуры.

В результате этих внутренних процессов отдельные племена или союзы племён усиливались, подчиняли своих соседей, вторгались на территорию рабовладельческих государств, опустошая их, занимая отдельные области, иногда разрушая старые и создавая новые рабовладельческие государства. Так, передвижения племён гуннов и массагетов во II—I вв. до н. э. во внутренних областях Азии привели к крушению Греко-Бактрийского царства, к перемещению на запад центра Парфянского, царства, к образованию огромной державы кушанов. Ещё более грандиозные передвижения племён происходили в конце III — в IV в. н. э., когда рабовладельческий мир уже был не в силах оказывать им сопротивление и перешёл к вынужденной обороне. Подвергаясь воздействию рабовладельческой цивилизации, свободные или покорённые племена и народы, в свою очередь, оказывали влияние на рабовладельческую культуру. Галльский плуг получил широкое применение в Римской империи; вооружение Рост территории рабовладельческих государств саков-массагетов и гуннов оказало влияние на вооружение армии в державе Ахеменидов и в Ханьской империи; мотивы скифского искусства ясно звучат в искусстве греков Причерноморья.

Эпоха господства рабовладельческого способа производства была крупным шагом вперёд в поступательном движении человечества. На основе рабства стало возможным в то время разделение труда между земледелием и ремесленным производством, между городом и деревней, что было необходимым условием всего дальнейшего развития производительных сил. Вооружённые металлическими орудиями труда, люди освоили большие пространства не обрабатываемых ранее земель. Крупные успехи были достигнуты в области ирригации и мелиорации. Появились новые сельскохозяйственные культуры, новые методы обработки почвы, положено было начало агрономии. На высоком уровне находилось строительное искусство древних народов, сооружения которых пережили века. Из других отраслей ремесла получили развитие судостроение, добыча и обработка металлов, ткачество, гончарное производство. Руками древних ремесленников создавались тончайшие художественные изделия. Прогресс ремесла оказывал громадное влияние на развитие военной техники и военного искусства.

Рост общественного производства, развитие обмена и товарно-денежных отношений привели к возникновению и расцвету рабовладельческих городов, созданию новых, несравненно более эффективных средств сообщения. Значительно расширился географический кругозор людей, раздвинулись пределы известного тогда мира.

Особенно велико культурное наследие древности. Передовая мысль уже в то далёкое время смело и широко поставила коренные вопросы мировоззрения. Отсюда идёт великая материалистическая традиция народов Европы и Азии, представленная такими мыслителями, как Гераклит, Демокрит, Эпикур, Лукреций, Ян Чжу, Ван Чун. Философия носила тогда в значительной мере всеобщий, универсальный характер, заключая в себе все или почти все отрасли ещё не расчленённого знания. В трудах Аристотеля с особенной яркостью воплотился этот энциклопедизм античной науки. Однако уже и в древнем мире начинается процесс постепенного отпочкования отдельных отраслей знания, прежде всего тех, которые были теснее всего связаны с потребностями практической жизни и общественно-политической борьбы (математика, астрономия, медицина, география, история и др.).

Древние народы создали непреходящие ценности и в области искусства — архитектуры, скульптуры, живописи, поэтической и драматической литературы. Такие величайшие творения этого времени, как «Илиада» и «Одиссея», «Махабхарата», как «Рамаяна» древнеиндийского поэта Валмики, как трагедии Эсхила, Софокла и Эврипида, комедии Аристофана и Плавта, басни Эсопа и Федра, поэмы Цюй Юаня, Калидасы, пережили свой век и своё общество; они вошли прочным и неотъемлемым вкладом в сокровищницу мировой культуры.

Но исторические возможности развития рабовладельческого способа производства были весьма ограничены. Низкая производительность труда раба, не заинтересованного в результатах своей трудовой деятельности, ставила предел прогрессу техники сельскохозяйственного и ремесленного производства. Многие научные открытия и изобретения древности не могли найти себе применения в условиях общества, основанного на хищнической растрате мускульной силы и самой жизни сотен тысяч совершенно бесправных людей. Растущее рабство не только вытесняло и разоряло свободных производителей, но и породило в их среде презрительное отношение к физическому труду, как к занятию, бесчестящему свободного человека. Вся система общественных отношений превратилась, таким образом, в тормоз для дальнейшего развития производительных сил.

Рабовладельческое общество зашло в тупик, не находя выхода из раздиравших его противоречий. Кризис рабовладельческого строя развивался в разных частях древнего мира далеко не одновременно. Приходившие в упадок отдельные рабовладельческие государства в большинстве случаев порабощались другими, более сильными, в недрах которых со временем нарастал тот же кризис, но с ещё большей силой и остротой.

В крупнейшей цитадели рабовладения — Римской империи признаки этого кризиса стали проявляться уже с конца II в. н. э. В римском обществе начинают зарождаться элементы феодальных отношений: появляются новые формы земельной собственности, мелкий арендатор-колон, постепенно закрепощаемый и низводимый на положение, близкое к рабскому, в качестве основного производителя вытесняет раба.

Но переход от рабовладельческого строя к феодальному не мог произойти и не произошёл мирным, эволюционным путём. Римское государство представляло собой огромную машину, охранявшую и консервировавшую уже изжитые рабовладельческие отношения как путём прямого насилия, так и при помощи разнообразных попыток приспособить эти отношения к новым экономическим условиям. Кризис и гибель рабовладельческого строя обусловлены, в первую очередь, обострением всех внутренних противоречий рабовладельческого общества. Последние века существования Римской империи — время ожесточённой классовой борьбы, бурных движений рабов и колонов — движений, охватывавших обширные территории и продолжавшихся десятилетиями (движения багаудов, агонистиков и т. д.).

Ломка старого, рабовладельческого мира порождала глубокие сдвиги и в области идеологии. Самым значительным проявлением кризиса античного мировоззрения было возникновение христианства. Зародившееся в первые века нашей эры как религия угнетённых и обездоленных, христианство превратилось вскоре в государственную религию, в орудие духовного господства сначала рабовладельцев Рима, а затем и правящих классов феодальной Европы.

Расшатанная, но не сломленная народными антирабовладельческими движениями, Римская империя была опрокинута натиском окружавших её племён. Выдающуюся роль в этих событиях сыграли племена Средней и Восточной Европы (германцы, славяне, фракийцы и другие придунайские племена). Именно они, говоря словами Энгельса, «омолодили Европу» и расчистили путь к победе нового, более прогрессивного, феодального способа производства.

Раньше, чем в Западной Европе, и своеобразными путями, но по существу тот же процесс смены рабовладения феодализмом совершался на другом конце мира — в древнем Китае.

Рабовладение не достигло здесь такого высокого уровня, как в Римской империи. Наряду с появлением развитых форм рабовладения в Китае продолжали сохраняться примитивные его формы — самопродажа в рабство свободного населения, долговое рабство, домашнее рабство. Очень долгое время сохранялись и довольно сильные пережитки патриархально-общинных отношений. Поэтому переход от рабовладения к феодализму, начавшийся в Китае сравнительно рано, носил затяжной характер.

В иных конкретных условиях и формах происходило крушение рабовладельческого строя в других частях древнего мира (в Индии, Парфии, Армении и др.). Но всюду действовала одна и та же историческая закономерность: неизбежность замены изжившего себя рабовладельческого строя более прогрессивным строем — феодальным.

* * *

Эпоха истории человечества, которой посвящён настоящий том, постоянно привлекала к себе внимание последующих поколений. Истолкование исторического опыта и традиций древнего мира играло крупную роль в развитии общественной мысли, в идейной и политической борьбе.

Неодинакова сама судьба наследия различных культур древности. На Востоке, где переход к феодализму носил, как правило, более длительный и менее катастрофический характер, он сопровождался, и менее резкой ломкой культурных традиций. Такие древние культуры, как китайская и индийская, сохраняли поэтому на протяжении средних веков более тесную по сравнению с европейской культурой преемственную связь со своим прошлым.

На Западе же в бурных событиях, сопровождавших крушение рабовладельческого строя, навсегда погибло или было на долгие века погребено под развалинами многое из богатейшего культурного наследия античного мира. То же, что осталось от этого наследия (сохранённое в значительной мере благодаря Византии, а затем арабам), было приспособлено к нуждам и потребностям средневекового феодального общества и католической церкви.

Впоследствии идеологи зарождающегося буржуазного общества облекали свою борьбу с феодальным мировоззрением и церковной схоластикой в форму возрождения и очищения античной традиции. Начиная с эпохи Возрождения поколения европейских философов, писателей и художников, учёных и политических деятелей воспитывались на изучении философии, искусства, политических теорий Греции и Рима. Изучение древних языков много дало для развития научного языкознания. Исследование античных правовых норм сыграло большую роль в оформлении нового, буржуазного права. Преклонение перед античностью достигло особенной силы во время французской революции конца XVIII в. «В классически строгих преданиях Римской республики,— писал Маркс,— гладиаторы буржуазного общества нашли идеалы и художественные формы, иллюзии, необходимые им для того, чтобы скрыть от самих себя буржуазно-ограниченное содержание своей борьбы, чтобы удержать свое воодушевление на высоте великой исторической трагедии».

Общественно-политические интересы лежали и в основе интенсивного изучения истории античного мира буржуазными мыслителями и историками XVIII и особенно XIX в.— Вико, Монтескье, Гиббоном, Нибуром, Гротом, Дройзеном, Моммзеном и др., представлявшими различные научные направления и школы. Историки-античники вовлекли в научный оборот огромный круг источников, разработали методы их критики, поставили ряд важных проблем истории Греции, Рима и эллинистических государств. Большое значение имело развитие таких отраслей исторической науки, как археология, эпиграфика, папирология, нумизматика. Однако на трудах даже крупнейших буржуазных учёных лежит печать классовой ограниченности. Модернизация древности — основной порок буржуазной историографии, который особенно усилился в новейшее время и проявился, например, в попытках найти «античный капитализм» (что характерно для концепций Эд. Мейера, Пёльмана, Ростовцзва и др.). Буржуазные историки проходят, как правило, мимо закономерностей рабовладельческого общества, не видят или сознательно игнорируют его основной классовый антагонизм — антагонизм между рабами и рабовладельцами.

Другим крупнейшим пороком буржуазной историографии являлся присущий ей европоцентризм, при котором история древнего мира сводилась преимущественно к «классической древности». История Греции и Рима рассматривалась при этом как некий эталон, а в истории других стран отмечались лишь отклонения или приближения к этому эталону. Если буржуазные учёные и обращались к памятникам истории древнего Китая, Индии и других стран Востока, то они изучали их преимущественно с филологической точки зрения, вне связи со всем процессом всемирной истории, проходя по сути дела мимо того неоценимого вклада, который внесли народы Востока в сокровищницу общечеловеческой цивилизации. Широкий размах национально-освободительных движений народов Востока, ставших в ходе борьбы против колониальных держав величайшим фактором всей современной международной жизни, заставил ныне часть буржуазных историков провозгласить свой разрыв с европоцентризмом и подобными концепциями. Но на деле этот отказ от европоцентризма носит в большинстве случаев внешний характер, так как реальные достижения народов древнего Востока в ходе всемирно-исторического процесса попрежнему недооцениваются и ставится под сомнение способность этих народов к самостоятельному историческому творчеству.

Советская школа историков древнего мира — сравнительно молодая научная школа. Она стремится воспринять научные достижения отечественной и передовой зарубежной историографии в области изучения как античности, так и древневосточных культур.

Критический пересмотр наследия прошлого и построений современной буржуазной историографии должен органически сочетаться с творческой разработкой коренных проблем истории древности с позиций марксизма-ленинизма. Маркс и Энгельс, посвятившие ряд блестящих страниц своих трудов истории рабовладельческого мира, раскрыли основные закономерности и диалектику его развития. Основоположники марксизма показали как неизбежность того этапа развития человечества, который характеризуется господством рабовладельческих отношений, так и историческую ограниченность рабовладельческого способа производства. Особое внимание они уделяли при этом античному обществу, в котором рабовладельческий способ производства с наибольшей силой выявил все свои возможности и все свои противоречия. Новые данные науки о древности, расширяя и уточняя наши представления о далёком прошлом, вместе с тем вновь и вновь подтверждают верность исходных марксистских положений, открывающих простор для глубокого, творческого осмысления нового материала.

* * *

Текст тома написан: гл. I, раздел 1— И. М. Дьяконовым, разделы 2 и 3— В. В. Струве; гл. II и III—Д. П. Каллистовым; гл. IV—В. П. Зубовым и Д. П. Каллистовым; гл. V — С. Л. Утченко; гл. VI, раздел 1—С. Л. Утченко, Е. М. Штаерман и Т. В. Блаватской, раздел 2—Д. П. Каллистовым, разделы 3 и 5— О. В. Кудрявцевым, раздел 4—Т. В. Блаватской; гл. VII, раздел 1—М. М. Дьяконовым и О. В. Кудрявцевым, разделы 2 и 3— М. М. Дьяконовым, раздел 4 — И. М. Дьяконовым и М. М. Дьяконовым; гл. VIII, раздел 2 и гл. IX, разделы 3 и 4—К. К. Зельиным; гл. X, разделы 1 и 2— С. Л. Утченко, раздел 3— А. И. Павловской, раздел 4—А. И. Павловской и О. В. Кудрявцевым, раздел 5—О. В. Кудрявцевым; гл. XI, раздел 1—С. Л. Утченко, разделы 2 и 4—Е. М. Штаерман, раздел 3— Е. М. Штаерман и Т. В. Блаватской; гл. XII, раздел 1—С. Л. Утченко, раздел 2—Е. М. Штаерман и Т. В. Блаватской, разделы 3—5—Е. М. Штаерман; гл. XIII, разделы 1—4 и 6—О. В. Кудрявцевым, раздел 5—М. М. Дьяконовым и О. В. Кудрявцевым; гл. XIV—XVI — Т. В. Степугиной; гл. XVII— XVIII— Г. Ф. Ильиным; гл. XIX, разделы 1 и 2 — М. В. Воробьёвым, раздел 3 — Д. В. Деопиком, раздел 4 — А. Я. Шевеленко, раздел 5 — Г. Ф. Ильиным; гл. XX и XXI — Е. М. Штаерман; гл. XXII, разделы 1, 2, 6—8— О. В. Кудрявцевым, разделы 3—5—М. М. Дьяконовым, раздел 9—Е. М. Штаерман; гл. XXIII, разделы 1, 2 и 4 — Е. М. Штаерман, раздел 3— Т. В. Блаватской, разделы 5 и 6— О. В. Кудрявцевым; гл. XXIV—Е. М. Штаерман; гл. XXV, разделы 1, 3—6 — О. В. Кудрявцевым, раздел 2—М. М. Дьяконовым, раздел 7 — Е. М. Штаерман; гл. XXVI, разделы 1 и 2 — О. В. Кудрявцевым, раздел 3— Е. М. Штаерман; гл. XXVII, разделы 1—5—Е. М. Штаерман, раздел 6— С. Л. Утченко.

Для гл. VIII (разделы 1 и 3), гл. IX (разделы 1, 2, 5—7) и гл. X (разделы 3 и 6) редколлегия тома использовала материалы К. К. Зельина. Кроме того, были использованы материалы Ю. Я. Перепёлкина по истории Египта (в гл. I, разделе 2 и в гл. VII, разделах 1—3), А. Г. Периханян по истории Малой Азии (в гл. VII, разделе 1), И. С. Кацнельсона по истории Эфиопии (в гл. X, разделе 5), М. А. Тихановой о черняховской культуре (в гл. XXIII, разделе 3).

Введение и заключения к частям написаны редколлегией тома.

В редактировании тома оказали большую помощь Б. Г. Вебер, О. В. Кудрявцев, Я. А. Ленцман, О. Н. Юлкина, М. А. Лифшиц.

Хронологическую таблицу и указатели составил А. Я. Сыркин.

Список основной литературы и источников составлен авторами тома, кроме части, посвящённой истории Парфии и сасанидского Ирана, разработанной А. Г. Периханян.

Подбор иллюстраций осуществлён Н. А. Сидоровой, за исключением иллюстраций к части III, подобранных Т. В. Степугиной.

Научно-организационная работа по тому проведена Е. В. Козаковской, З. С. Белоусовой, Е. Л. Глушицкой и Е. С. Голубцовой.

Редакционная коллегия приносит благодарность Институту философии АН СССР за рецензирование разделов по истории культуры, а также всем специалистам, рецензии, замечания и предложения которых оказали большую помощь при редактирования тома.