Зар-Тепе - кушанский город в северной Бактрии.

В настоящее время на юге Узбекистана и в юго-западном Таджикистане на землях, входивших в древности в состав Бактрии, известен ряд крупных городищ, бесспорно являющихся остатками городских центров кушанской эпохи. Систематические раскопочные работы проводятся Узбекистанской искусствоведческой экспедицией на городище Дальверзин. С 1972 г. Бактрийская экспедиция ЛОИА АН СССР и Института археологии АН УзССР начала раскопки на другом, также достаточно крупном городище — Зар-тепе, расположенном к югу от районного центра Ангор. Предварительно этот памятник изучался Л. И. Альбаумом в 1950—1951 гг.

В ходе исследований городища Зар-тепе, проводившихся Бактрийской экспедицией, топографом А. А. Ляпиным был снят план памятника, позволяющий достаточно детально охарактеризовать его внутреннюю планировку. Само городище почти квадратное, расположено углами по странам света и имеет в северном углу цитадель размером 120х120 м, отделенную от остального городища глубокими низинами, указывающими на отсутствие в древности застройки. Вместе с тем цитадель планировочно вписана в квадрат городища, общая площадь которого составляет 16,9 га.

Окружавшие городище стены сохранились в виде оплывших валов с отдельными всхолмлениями, указывающими на места былых башен. В восточном углу городища выделяется квадратный в плане форт размером 60х60 м, своего рода миниатюрная цитадель, которая вместе с главной цитаделью делала северовосточный фас города особенно укрепленным. Вдоль юго-восточного фаса города сразу за крепостными стенами идет участок шириной около 50 м, лишенный культурных наслоений и в настоящее время занятый насаждениями, орошающимися самотечной водой. Возможно, таково же было его назначение и в древности.

В планировке города достаточно отчетливо выделяется центральный массив, занимающий участок к югу от цитадели и ограниченный с юга низкой ложбиной, явно указывающей на древнюю, достаточно широкую улицу или площадь. В западной части этого центрального массива был заложен раскоп 1, вскрывший остатки монументального здания. Одновременно на раскопе 4 вскрыта крепостная стена города длиной 100 м (в тех пределах, в каких к ней примыкал этот центральный массив). К западу от последнего на двух отдельных буграх были раскопаны хозяйственно-жилые комплексы верхнего слоя городища (раскопы 3 и 5). Наконец, на раскопе 2 был осуществлен разрез северо-западной стены города, причем оказалось, что здесь в самый поздний период располагалось буддийское святилище, разрушившее самую стену.

Наряду с таким изучением города на уровне верхнего строительного горизонта был заложен большой стратиграфический шурф на раскопе 1, достигший здесь материковых наслоений, и параллельно на раскопе 4 произведен разрез стены и примыкающих к ней участков городища также до уровня слоев, лишенных культурных остатков. Проделанные работы позволяют наметить некоторые характерные черты Зар-тепе как на уровне статической структуры верхнего культурного слоя, так и в известной мере в динамике его развития.

Стратиграфический шурф на раскопе 1 установил мощность культурных напластований в 5 м и наличие восьми строительных горизонтов, верхний из которых соответствует руинам монументального сооружения. Семь последующих строительных горизонтов содержали остатки строений со сравнительно тонкими стенами, видимо рядового назначения. Весьма интересным оказался самый нижний горизонт, который с известными основаниями можно выделить в особый, девятый слой. Здесь была обнаружена землянка шириной около 1,6 м, впущенная в глинистые прослойки аллювия и окруженная небольшой канавкой с валиком в сторону землянки. Вероятно, подобные сооружения служили жилищами первым строителям города, изготовлявшим кирпич для его крепостных стен и домов. Необходимо отметить, что монументальное здание раскопа 1 претерпело кардинальную перепланировку, что позволяет считать его одновременным не одному, а двум строительным горизонтам обычных рядовых строений. В таком случае, учитывая слой с землянкой, можно сделать вывод о 10 строительных горизонтах для этого участка, учитывая обычно принимаемую цифру существования глинобитного строения в 50 лет , можно говорить об отрезке времени в 500 лет, на протяжении которого наблюдается непрерывное существование города.

Разрез крепостных стен Зар-тепе на раскопе 4 позволил сделать заключение о четырех периодах ее существования, достаточно ярко отражающих историю самого города. Для первого, самого древнего периода характерно наличие широкой кирпичной вымостки, служившей своего рода подушкой-основанием для самой стены. Стена эта достигала в ширину 7,6 м и имела внутристенный коридор шириной в 1,4 м. Наличие внутристенных коридоров является характерной чертой кушанской фортификации и достаточно широко представлено в памятниках Северной Бактрии. Снаружи стену фланкировали полукруглые в плане башни диаметром 6 м с внутрибашенными помещениями. Во втором периоде старый обводной коридор закладывается, но размеры стены увеличиваются — ее ширина теперь достигает 9 м, а ширина внутристенного коридора 2,7 м. Это был период максимального увеличения крепостных стен Зар-тепе, время бесспорного расцвета города. В третий период стена не имеет обводного коридора и ее толщина достигает всего 4 м. Со стороны города у стены постепенно накапливаются мусорные слои и небольшие строительные завалы, возможно от частичного разрушения верхних частей самой стены. Эти отложения достигают мощности в 1,7 м. Этот период определенного запустения и обветшания сменяется последним, четвертым периодом, когда сама стена (при сохранении толщины в 4 м) частично ремонтируется кирпичом зеленоватого цвета, а с внутренней стороны города к ней пристраиваются поперечные стены, образуя ряд пристенных помещений. Разумеется, наличие таких пристенных помещений, а не обводного коридора, облегчавшего передвижение обороняющихся вдоль стен со стрелковыми бойницами, ослабляло фортификационные возможности крепостных стен.

Имеются известные основания для синхронизации этих двух стратиграфических разрезов, осуществленных на городище. Так, по кирпичу зеленоватого цвета и по специфическому керамическому комплексу можно синхронизировать четвертый период в истории крепостных стен и монументальное строение раскопа 1. Керамические комплексы позволяют сказать это также о первом периоде стены и о двух нижних горизонтах шурфа, включая сюда горизонт с землянкой. И там и тут в равной мере встречаются тонкостенные серые чаши и светлые и красные чаши с отогнутым краем венчика.

Соответственным образом второй и третий периоды крепостных стен должны быть синхронизированы с пятью средними строительными горизонтами шурфа.

Более сложна проблема абсолютной хронологии, главным образом из-за значительных расхождений в оценке абсолютных дат кушанских правителей. В верхнем слое Зартепе, раскопанном в значительных масштабах, во всех раскопах найдено большое число монет, определение которых пока еще не завершено полностью. Обращают на себя внимание небольшие тонкие медные монеты, принадлежащие, судя по размерам, так называемому кушано-сасанидскому чекану. Вместе с тем раскопки Зар-тепе полностью подтвердили наблюдения о длительности обращения монет различных правителей, сосуществующих в одном культурном слое. На раскопе 3 в одном слое были найдены монеты Канишки, Хувишки и Васудевы , причем датировочное значение, разумеется, имеют монеты самого позднего правителя — Васудевы.

Керамический комплекс верхнего слоя Зар-тепе имеет ряд специфических особенностей, из которых отметим широкое распространение штампованного орнамента, исчезновение бокалов и появление наряду с хумами традиционно кушанской формы хумча горшковидной формы с примесью в тесте дресвы и с фигурным венчиком. Аналогичный керамический комплекс характерен для верхнего слоя ряда памятников Северной Бактрии, в частности для Дальверзина, Явана и Кара-тепе в Старом Термезе , что в целом достаточно определенно позволяет его датировать IV в. н.э. В таком случае нижние слои Зар-тепе по относительному отсчету строительных горизонтов должны уходить в I в. до н.э. В третьем сверху строительном горизонте нашего стратиграфического шурфа была найдена монета, чеканенная по типу тетрадрахм Гелиокла. Эти монеты при всей сложности денежного рынка кушанской эпохи не встречаются с монетами поздних кушанских правителей, начиная с Канишки. Возможно, ко времени начала обживания городища относится найденная на Зар-тепе бронзовая монета Агафокла с изображением на реверсе пантеры. Судя по нумизматическим типам, время правления Агафокла приходится на период до завоевания Бактрии кочевниками, но его эмиссия могла быть в обращении и некоторое время после падения Греко-Бактрии.

Четкая планировка Зар-тепе не оставляет сомнений в том, что перед нами город, построенный по единому плану, скорее всего под эгидой какой-то центральной власти. При этом его возведение именно в период юечжийского владычества в Бактрии представляет большой исторический интерес. Археологические работы показывают, что именно этот период накануне сложения крупной кушанской державы был, по крайней мере для Северной Бактрии, эпохой определенной стабилизации и значительной хозяйственной и строительной деятельности. Именно в это время складывается как крупный город Дальверзин , а в Ширабадском оазисе возникает ряд мелких поселений, указывая на увеличение обрабатываемых земельных угодий. Раскопки на Зар-тепе в сопоставлении с исследованиями других памятников ангорской группы позволяют говорить, что в это же время складывается и ангорский оазис, базировавшийся на водах канала древнего Занга, видимо проведенного в это же время из Сурхандарьи и осуществившего, таким образом, межбассейновую переброску вод. Все это свидетельствует о том, что юечжийские правители в Северной Бактрии принимали энергичные меры по развитию экономики, и прежде всего городской жизни, что, надо полагать, привело к созданию устойчивого потенциала, обеспечивавшего последующий подъем и военно-политические успехи кушанского царства.

Благодаря раскопкам верхнего слоя начинает намечаться картина жизни города на позднем этапе его существования. В это время в центральном массиве городища располагался комплекс монументальных строений скорее всего дворцового характера. Его парадная часть состояла из двух зал: четырехколонного размером 13*9,3 м и 12-колонного размером 17,6*9,2 м. От колонн сохранились каменные базы обычного кушанского типа из двух торов, разделенных скоцией, расположенных на сравнительно высоком плинте. Оба зала открываются входами на юг, где находился обширный двор; перед четырехколонным залом был дополнительно устроен айван. К числу парадных помещений относится и узкое помещение рядом с 12-колонным залом, где были обнаружены обломки глиняных статуй, покрытых поверх глины алебастровой обмазкой с последующей позолотой или окраской в красный цвет. Вторая, скорее всего хозяйственная группа помещений, небольших по размерам, располагалась вдоль северного крыла комплекса и была отделена от парадных помещений узким коридором. В обоих парадных залах и во дворе заметны следы большого пожара: обгоревшие кирпичи и обуглившиеся балки, порой весьма значительных размеров.

На раскопе 3 был вскрыт отдельно стоящий дом, состоящий из семи жилых и хозяйственных строений и примыкающего к нему двора; жилые комнаты были тщательно оштукатурены и имели суфы и очаги для обогревания. Стены сложены частично из пахсы, частично из квадратного сырцового кирпича. При раскопках дома помимо керамики были найдены терракотовые фигурки, каменные пряслица, костяные булавки и бронзовые монеты. Те же находки были сделаны и при начавшихся раскопках другого многокомнатного массива, располагавшегося к северо-востоку от описываемого (раскоп 5), и при разведочных раскопках улицы, проходившей посередине большого участка, занятого строениями к югу от дворцового комплекса.

Особый интерес представляют результаты работ на раскопе 2, где в ходе исследования крепостной стены было обнаружено прорезавшее ее буддийское святилище. Ориентировочно ширина крепостной стены на этом участке определяется в 3,5 м. При возведении в этом районе многокомнатной постройки часть крепостной стены была срублена, на одном участке она была уничтожена полностью. Именно здесь располагалось длинное коридорообразное помещение (17 * 2,5 м), игравшее, видимо, в пределах всей постройки роль святилища. В его суженной части, приходящейся как раз на место былой крепостной стены, поперек помещения располагалась ступенька из четырех плит мергелистого известняка. По краям ступеньки имелись два каменных основания с вмонтированными в них бронзовыми «курильницами». Последние представляли собой бронзовые плиты размером 20 * 20 * 2,8 см, с круглым в плане углублением на верхней плоскости. Над полом непосредственно перед ступенькой находился мощный слой горелого дерева и в нем обломки глиняной статуи Будды, покрытой позолотой. Обломки статуи, разбитой на мелкие кусочки, лежали в беспорядке на полу и много выше уровня пола. Здесь же обнаружены горелые обломки резного дерева.

Относительно поздний характер этого святилища, прорубившего крепостную стену, не вызывает сомнений. Об этом свидетельствует и характер прически Будды, в нижней части которой идут два ряда мелких змееобразных завитков, характерных уже для скульптуры гуптского времени. Не вполне ясно, следует ли синхронизировать пожар, имевший место в святилище, с пожаром. охватившим дворцовое здание. Не исключено, что многокомнатная постройка, в состав которой входило это святилище, была возведена уже после разрушения дворцового комплекса.

Таким образом, отчетливо вырисовывается картина определенной стабилизации, имевшей место в последний период существования города, когда здесь с использованием старых культурных традиций было возведено дворцовое здание, подновлены крепостные стены, интенсивно обживался целый ряд жилых строений на территории городища. Этот поздний ренессанс скорее всего был связан с каким-то периодом политической стабилизации, возможно, с тем этапом в последней трети IV в. н.э., когда, по мнению ряда исследователей, произошло ослабление сасанидского влияния на востоке и усиление роли местных правителей и династов.

Раскопки Зар-тепе, а также ряда других кушанских памятников Северной Бактрии дали массовый археологический материал, устойчивое сочетание набора определенных предметов, повторяющееся как в крупных центрах, так и на незначительных поселениях. Таков устойчивый набор керамических форм, выполненных в одной технической традиции, квадратный формат сырцового кирпича, использование в архитектуре мергилистого известняка, мелкая терракота, включающая фигурки всадников, объекты, связанные с буддизмом, многочисленные бронзовые монеты. Сочетание всех этих элементов дает кушанский археологический комплекс, или кушанскую археологическую культуру.

Отдельные из этих элементов представлены и в других областях Средней Азии, как, например, фигурки всадников в Согде и в Хорезме. Однако отмеченное выше сочетание характерно именно для территории Бактрии и составляет ее специфическую черту. Разумеется, в этом в известной мере сказались и специфические особенности бактрийской этнической общности, нашедшие отражение в массовой традиционной культуре , но вопрос отнюдь не иечерпывается подобным этническим своеобразием. Нам представляется, что в специфических чертах кушанской археологической культуры нашло свое выражение такое большое историческое явление, которое в терминологии современной социологии можно обозначить как «кушанский культурный комплекс». Под культурным комплексом понимается «широкая совокупность предметов, учреждений, идей, образцов поведения, функционально связанных с определенным элементом». В нашем случав мы имеем культурный комплекс, тесно связанный с широким развитием городской культуры и урбанизма вообще, который характерен для кушанской эпохи в целом. Широкое распространение денежного обращения как отражение высокого уровня товарного производства кушанских городских центров, монументальная архитектура, широко использующая камень, как воплощение функции организационного и идеологического лидерства древних городов, буддизм как идеология городского населения — все это уводит нас при рассмотрении кушанской культуры именно в сферу городской жизни древней Бактрии. Разумеется, еще предстоит большая работа по выявлению и обоснованию специфических особенностей кушанского культурного комплекса, по установлению динамики его развития и генетических истоков, объединивших в единое устойчивое целое достаточно разнородные элементы. Но показательно,что с упадком и исчезновением кушанских городов постепенно исчезает и кушанский культурный комплекс, что хорошо видно на примере древней Бактрии. Изучение кушанских городов, одним из которых является кратко охарактеризованный выше Зар-тепе, имеет первостепенное значение для правильного понимания «кушанской проблемы».

Литература:
Массон В.М. Зар-Тепе — кушанский город в северной Бактрии // История и культура античного мира,- М.: "Наука", 1977 - c. 138-144