Н. И. дал иве совет прочитать на сегодняшней нашей ассамблее одну статейку о Лермонтове. Я принял этот совет потону, что не раз замечал у присутствующих особенную любовь к этому поэту. Лермонтов поэт нашей молодости, т. е. моей и моих сверстников,
а так как я наверное ровесник батюшкам и матушкам большинства здесь присутствующих, то и могу от их и своего лица выразить почтенным слушателям живейшее и признательное сочувствие за то, что дети поддерживают предание отцов, разделяя их литературные симпатии. При таком преемственном сродстве вкусов мы, старики, как-то чувствуем себя меньше лишними на свете. Впрочем, поэзия не знает хронологии и всегда сближала людей, разделенных возрастом. Время не оставляет на ней следов, как бесследно проходит оно мимо нетленных античных статуй петербургского Эрмитажа. И томы Лермонтова могут истлеть, но не постареют и сумеют быть ровесниками даже нашим
внукам.
Статейка, которую прошу позволить прочесть, анонимная, без подписи. Потому можно к не называть ее автора. «Что в имени тебе моем?» Впрочем, я настолько солидарен с ее мыслями,
что готов сполна взять на себя ответственность за скуку, какую наведет ее чтение, и заранее прошу винить одного меня, буде почувствуете таковую, хотя и надеюсь, что из любви к предмету
статьи слушатели будут снисходительны к ее содержанию. Статья писана больше для размышления про себя, чем для чтения
вслух.
Да и происхождение статьи невеселое: она поминальная и потому немного заунывна. Три года назад поминали 50-ю, годовщину
смерти Лермонтова. По этому случаю высказаны были очень различные суждения о поэте. Одни называли его пессимистом,
другие - русским Байроном, третьи - поэтом Weltschmerz'a, а
один критик даже утверждал, что сюжет самого Демона
не принадлежит Лермонтову, а взят им... не то у Мольера, не то у Виньи, - позабыл право. Прислушиваясь к этим суждениям, мы с автором публично и решились закричать: Неверно... Разумеется,
нам и досталось от литературной полиции по заслугам. Индивидуальность-неразлагаемый атом поэтического творчества.