Тайна блока № 18/19

Эти люди были самыми отверженными из отверженных. Бараки, в которых они работали и жили, находились в клетке из колючей проволоки. Она виднелась всюду: на окнах, потолке, дверях. Отгородив от внешнего мира, их погребли заживо. Эсэсовцы вывезли заключенных из Франции, Бельгии, Дании, Норвегии, Польши, Югославии, Голландии, Чехословакии, Советского Союза и самой Германии. По национальности это были исключительно евреи. Каждого ждала смерть в газовой камере, но сейчас в них нуждались, и они получили отсрочку.

В июле 1942 года служба безопасности разослала комендантам концентрационных лагерей Бухенвальд, Равенсбрюк и Заксенхаузен циркуляр. Он предписывал: к 3 августа отобрать среди заключенных печатников, специалистов-бумажников и других искусных ремесленников, в том числе парикмахеров. Вскоре из репродукторов лагеря Бухенвальд прозвучала команда: "Заключенным печатникам, бумажникам и парикмахерам немедленно явиться на лагерный плац!" Кое-кто из узников заколебался. Что означает эта команда? Какой новый трюк придумали эсэсовские душегубы?

Двадцать семь человек построились в центре огромной лагерной площади. До сих пор часть из них работала в каменоломне, других эсэсовские изверги-врачи специально держали для производства над ними разного рода медицинских экспериментов. Непродолжительная процедура сбора в дорогу, и вот уже новое место заключения: Заксенхаузен, блок № 18/19.

Ганс Курцвейль - один из немногих оставшихся в живых подневольных фальшивомонетчиков-узников - показал в 1960 году в уголовном суде Вены:

"Я был арестован в ночь на 15 января 1939 года на границе у Саарбрюкена при попытке бежать из Германии. В марте меня отправили в концентрационный лагерь Дахау, а в сентябре перевели в Бухенвальд. Здесь я находился до августа 1942 года, когда меня вместе с другими 26 узниками перевезли в концлагерь Заксенхаузен...

В Заксенхаузене нас определили в 19-й барак. В начале октября 1942 года туда доставили новенькие печатные машины, а 27 узников - обитателей этого барака - наглухо изолировали от всех внешних контактов. Год спустя был оборудован еще один барак, но нам строго-настрого запретили какое бы то ни было общение с его обитателями. Комендант лагеря объяснил нам, чем мы должны заниматься. Он прямо сказал, что в случае неудачи нас повесят.

Общее руководство осуществлял штурмбанфюрер Крюгер. Я был единственным во всей команде специалистом-переплетчиком. Тогдашний технический руководитель Август Петрик оценил мою квалификацию и поставил меня бригадиром команды по подготовке бумаги к печатанию. Группу печатников возглавляли двое заключенных-специалистов: Шнаппер и Кребс.

Вначале бумага по своему качеству была непригодной. Однако в ноябре 1942 года поступила первая партия хорошей бумаги, и работа началась, хотя серийное производство было налажено лишь в конце января 1943 года. В первые месяцы 1944 года наша команда насчитывала уже 140 человек, причем за исключением одного заключенного - некоего Смолянова - среди нас не было ни одного профессионала-фальшивомонетчика. Смолякова собирались использовать на фабрикации фальшивых долларов.

На первых порах эсэсовцы использовали для фабрикации фунтов стерлингов специалистов - печатников и бумажников. Затем из различных концлагерей стали прибывать бывшие банковские служащие и даже парикмахеры. Главным критерием при отборе были искусные руки.

Готовые матрицы нам присылали из замка Фриденталь, где этой работой некоторое время руководил Отто Скорцени. Их изготовлением были заняты эсэсовцы или специально нанятые ими служащие-немцы.

Ежемесячно я получал 10 тысяч листов бумаги для печатания банкнотов. Меня обязали следить за тем, чтобы использовалась только такая бумага, на которой были четко нанесены водяные знаки. После печатания готовые банкноты тщательно просвечивались, чтобы установить, нет ли неточностей в водяных и печатных знаках.

Когда нас стало 140, мы были разделены на две команды. 40 - 50 заключенных постоянно занимались просвечиванием готовой продукции. Мы настаивали на этом, ибо под таким предлогом имели возможность отбраковывать больше фальшивых денежных знаков и растягивать сроки работы.

В последние дни войны нас собирались ликвидировать, для чего отправили в концлагерь Эбензее. Но мы прибыли туда на три часа позже назначенного срока, и это было спасением. 5 мая нас освободили американцы".

Другой бывший заключенный концлагеря - чешский карикатурист Лео Хаас вспоминает:

"В середине 1944 года меня, находившегося в "предварительном заключении" гестапо в Праге за "гнусную пропаганду в гетто Терезиенштадта", отправили в концлагерь Освенцим. Поскольку я значился в документах как художник, меня вскоре определили в чертежное бюро команды, возглавлявшейся доктором Менгеле¹. В этом бюро вычерчивались различные графики и диаграммы, в том числе и медицинские. Мне же было дано по меньшей мере необычное для концлагеря задание. Эсэсовские охранники принесли несколько номеров старых иллюстрированных журналов "Югенд" и "Вестерманс монатсхефте", выбрали рисунок и приказали его точно скопировать. По своей наивности, от которой не избавился, несмотря на длительное заключение, я создал композицию на заданную тему, за что был жестоко избит. Под угрозой карцера мне было вторично приказано так скопировать рисунок, чтобы он не отличался от оригинала. Через месяц с небольшим меня и еще семь узников отправили в концлагерь Заксенхаузен. Среди нас были художники Жиловский из Праги и Жан Ленталь из Парижа. Имена других я уже забыл, но мне помнится, что это были граждане Бельгии и Югославии, специалисты печатного дела.

¹ (Врач-садист Менгеле производил над заключенными лагеря бесчеловечные опыты. Этот преступник, по некоторым сведениям, бежал после войны в Бразилию, где и скрывается по сей день)

Когда нас определили в блок № 18/19 Заксенхаузена, я понял, почему в Освенциме меня заставляли копировать рисунки. Это была в известной мере "проверка годности" для работы в блоке фальшивомонетчиков.

Я подробно рассказываю об этом, чтобы показать, какое значение придавало руководство СС производству фальшивых денег. Пригодные для этого люди самым тщательным образом отбирались во всех концентрационных лагерях. Это было, видимо, нелегким делом. Например, в нашей команде был всего один фальшивомонетчик-профессионал. Между тем нацисты с хладнокровием садистов старались подобрать для этой унизительной работы именно политических заключенных, которые все равно подлежали уничтожению. Если кто-либо в нашей команде заболевал, его тут же ликвидировали. Я никогда не забуду наших товарищей Сукинника и Зусмана, людей, полных оптимизма и юмора, несмотря на одолевавший их недуг. Оба они были уничтожены, как "бесполезные едоки", хотя у всех нас было впечатление, что их можно было вылечить".

Двадцатидвухлетний Петер Эдель попал в блок № 18/19 также из Освенцима. После освобождения он рассказал:

"Обитатели девятнадцатого блока в концентрационном лагере Заксенхаузен составляли команду смертников, отданную на произвол эсэсовцев. Задача узников состояла в том, чтобы фабриковать иностранные банкноты. Производство их было начато в августе 1942 года в бараке № 19. В декабре того же года команда насчитывала 28 человек. Измученные, истощенные от постоянного голода узники, предназначенные для уничтожения в газовых камерах, были привезены из разных лагерей. Ранее никто из них не знал, чем им придется заниматься. Говорили, будто предстоит работа в типографии, расспрашивали, насколько они знакомы с типографским и граверным ремеслом.

В бараке № 19 они сразу же познакомились с вдохновителем, организатором и шефом производства фальшивых банкнотов нггурмбанфюрером СС Бернгардом Крюгером. Крюгер пояснил, что он руководитель "предприятия" и что отныне на членов команды возлагается ответственнейшая задача изготовлять фальшивые английские фунты и всякого рода документы. Он заявил далее, что в случае саботажа или разглашения характера производства вся команда будет расстреляна. Я был взят в блок № 18/19 самим Крюгером и гауптшарфюрером Гельмутом Бекманом из лагеря уничтожения Освенцим 27 января 1944 года для работы в типографии. Как и другие мои товарищи, я не знал, чем мне придется заниматься. Но представьте себе мое тогдашнее состояние: полумертвого от истощения, со дня на день ожидающего отправки в газовую камеру узника берут в особую команду для того, чтобы он работал по своей специальности.

Бараки № 18 и 19 походили буквально на мышеловки: колючая проволока была не только вокруг, но и сверху. Стекла небольших окон замазаны белой краской, чтобы остальные заключенные не могли видеть происходящее в этой своеобразной клетке. Не удивительно, что о блоке № 18/19 слагались всякого рода легенды, рассказывались страшные истории. Но правда все же просочилась наружу, и, хотя подробностей никто не знал, вскоре стало известно, что там изготавливаются какие-то фальшивки...

Поскольку мы были посвящены в тайну производства, нас даже в лагерную больницу водили под конвоем эсэсовцев. Если кто-либо заболевал так, что не мог встать с постели и становился нетрудоспособным, его судьба была предрешена. Многие наши товарищи умышленно скрывали свои болезни, боясь, что их уничтожат. Некоторое время они чахли втихомолку, но в конце концов были умерщвлены.

Я вспоминаю одного из них, совсем юного студента по фамилии Сукинник. У него был туберкулез, который можно было вылечить. Этот поистине талантливый, исключительно умный человек, товарищ в лучшем смысле слова, в течение нескольких месяцев ждал смерти. Он хорошо знал, что ему предстоит, но мы никогда не слышали от него ни единой жалобы, ни одного злого или горького слова. Своим близким друзьям он говорил лишь, что хотел бы дожить до победы. Но его мечте не суждено было сбыться. За несколько месяцев до краха гитлеровского рейха он был убит трусливым образом, как и многие тысячи до него. По приказу Крюгера обершарфюрер Хейцман повел Сукинника якобы на рентген, а по дороге застрелил...

Вот еще один пример зачастую трагических обстоятельств, связанных с ненавистной нам работой.

В конце мая 1944 года у дверей нашей клетки из колючей проволоки были сгружены несколько ящиков. В них оказались паспорта, удостоверения личности и другие документы жертв нацистов, ликвидированных в газовых камерах или каким-либо другим способом. Специально подобранная группа узников должна была сортировать эти документы и осторожно отклеивать гербовые марки разных стран. Затем штурмбанфюрер Крюгер отбирал те, которые представляли для него интерес. Все остальное уничтожалось. Во время сортировки возникали душераздирающие сцены. Некоторые товарищи обнаруживали паспорта и фотографии своих убитых родных и близких. Как ни огрубело большинство из нас, но в эти страшные моменты мы в бессильной ярости до боли сжимали кулаки.

Но и в нашем опутанном колючей проволокой бараке смертников жил дух сопротивления. Как только представлялась возможность, узники выводили из строя машины, прятали запасные части к ним, портили материалы. Мне самому удавалось порой при ретушировании вносить искажения в подготавливаемые для печати материалы, что приводило к затяжкам сдачи их в печать на целые месяцы...

Однажды нам приказали прекратить работу и демонтировать оборудование. Это было в те дни, когда Советская Армия совсем близко подошла к Берлину и усилились воздушные налеты на столицу. Мы боялись, что, как только упакуют все машины и ящики с деньгами, узников ликвидируют. Но нас перевезли в концлагерь Маутхаузен, в пресловутый карантинный блок № 20, а оттуда через несколько дней в трудовой лагерь Шлир.

Здесь в уже подготовленном бараке нас заставили в бешеном темпе устанавливать печатные станки. Крюгер произнес речь, из которой явствовало, что все снова "пойдет на лад" и что нам не следует предаваться иллюзиям насчет скорого освобождения, поскольку "в окончательной победе Германии не может быть сомнения".

Кормили нас только раз в день. Получали миску жидкого супа и буханку хлеба на девятерых. А мы и так были истощены до предела. Кроме того, приходилось днем и ночью, в любую погоду монтировать тяжелейшие станки, копать и утрамбовывать землю. И здесь мы потеряли нескольких своих товарищей, погибших от истощения.

Между тем обстановка на фронтах с каждым днем становилась для гитлеровцев все более неблагоприятной. Мы знали, что эсэсовцы стали обзаводиться формой служащих вермахта. Крюгер куда-то исчез. Затем поступил приказ: немедленно сжечь все бракованные банкноты.

Через несколько дней нас вновь погрузили на машины и переправили в концлагерь Эбензее, неподалеку от курорта Бад-Ишль в Австрии. Узников разместили в пустом бараке, расположенном вне лагеря. Он был настолько мал, что там невозможно было даже сесть, не говоря уже о том, чтобы прилечь. Вскоре эсэсовская охрана объявила, что веет заключенные должны перебраться из лагеря в шахту, дабы "уберечься" от бомбардировок американской авиации. До нас дошли слухи, что, как только все 20 тысяч узников спустятся в шахту, ее взорвут. Мы отказались идти, и это спасло нас. Эсэсовцы начали поспешно упаковывать вещи и разбегаться. Днем 5 мая 1945 года в лагерь ворвались первые американские танки"¹.

¹ ("Die Weltbühne". Berlin, Nr 19/1947, S. 830)

Стремительное наступление войск стран антигитлеровской коалиции помешало нацистам осуществить план уничтожения узников концлагеря Эбензее. В их числе спаслись и те, кто работал над претворением в жизнь программы производства фальшивых иностранных денег. Таким образом, остались невольные свидетели величайшего в истории мошенничества.

Заключенные, которых гитлеровцы заставили стать фальшивомонетчиками, полностью понимали безвыходность своего положения. Тем более достойно восхищения мужество этих людей, делавших все, чтобы саботировать производство фальшивых денег и таким образом уменьшить эффективность "операции Бернгард". Немецкий антифашист Курт Левинский, в течение двенадцати лет познавший ужасы нацистских застенков и концентрационных лагерей, сумел переправить из блока № 18/19 в жилые бараки концлагеря Заксенхаузен две ассигнации из первой изготовленной там партии фальшивых фунтов стерлингов в надежде раскрыть с помощью товарищей тайну службы безопасности.

Приговоренному к смерти участнику голландского движения Сопротивления Абрахаму Якобсону удалось затянуть начало производства фальшивых долларов. Узник из Чехословакии Оскар Скала записал номера серий и количество фальшивых банкнотов, напечатанных в блоке № 18/19, чтобы при случае сообщить об этом странам - участницам антигитлеровской коалиции.

Поистине восхищаешься мужеством и стойкостью этих людей, которых не сломило сознание того, что рано или поздно они будут уничтожены.

Чехословацкий гражданин Альфред Бургер, узник под номером 64401, приставленный прислуживать Крюгеру, писал, например, что "с заключенными блока № 18/19 говорили обо всем, не стесняясь, поскольку заранее было решено, что никто из них никогда не выйдет на свободу. Ведь тайна фабрикации фальшивок оберегалась настолько строго, что даже начальник лагерной охраны не должен был знать, что происходит в мифическом блоке № 18/19. Только служба безопасности имела власть над ним".

Это лишь немногие примеры с одного из фронтов антифашистского движения. Они показывают, что даже в таком изолированном от внешнего мира блоке, как блок № 18/19, узники сумели бороться против гитлеровской службы безопасности.

Таковы факты, свидетельствующие о преступной деятельности нацистских фальшивомонетчиков, организовавших для Гитлера изготовление "оружия из бумаги".

Однако и сегодня в Федеративной Республике Германии имеются люди, прославляющие "подвиги" гитлеровских мошенников. Бывший майор вермахта Рудольф Лузар в своей книге "Германское оружие и секретное оружие второй мировой войны и его дальнейшее развитие", вышедшей в Западной Германии после войны, прямо называет преступную "операцию Бернгард" "успешной акцией по подделке денег"¹.

¹ (Rudolf Lusar. Die deutschen Waffen und Geheimwaffen des zweiten Weltkrieges und ihre Weiterentwicklung. München, 1959, S. 248)

Купить набор Себе можно верить. Обнимательные метафорические карты в "Читай-город"