Иван Грязнов и Григорий Туманов

Народ выдвинул из своей среды многих талантливых и храбрых руководителей крестьянской войны. Однако о некоторых из них до недавнего времени почти ничего не было известно, о действиях других кратко упоминалось лишь в специальной литературе. К ним относятся, например, имена пугачевских атаманов, поднявших восстание в Зауралье и захвативших такой крупный центр, как Челябинск, - Иван Грязнов и Григорий Туманов. Они руководили крестьянской войной на территории огромной Исетской провинции, рассылали свои отряды на сотни верст вплоть до пределов Сибири, одержали несколько крупных побед над регулярными войсками карателей, организовали в освобожденных районах народные органы власти, создали свою письменную "программу" восстания с исключительно четкими антикрепостническими лозунгами. Роль Грязнова и Туманова в восстании велика. Их имена должны стоять рядом с именами наиболее популярных вождей крестьянской войны.

С первых дней восстания, охватившего заводы Южного Урала, стал действовать отряд атамана Грязнова. О жизни и деятельности атамана до крестьянской войны известно немного. По одним сведениям, Иван Никифорович Грязнов был купцом, родом из Симбирска, по другим - происходил из раскольничей семьи и жил в Екатеринбургском горном ведомстве.

Отряд Грязнова, набранный из работных людей и приписных крестьян, начал принимать активное участие в восстании уже с начала октября 1773 г. Он захватил Стерлитамакскую пристань и Табынский городок. Дальнейший маршрут его проходил по заводам Южного Урала. Первым сравнительно крупным предприятием, которое захватил отряд Грязнова, был Богоявленский медеплавильный завод, расположенный в 55 верстах от Стерлитамака. С приближением войск восставших заводские работы были прекращены. Как доносили приказчики своему хозяину Твердышеву, завод "добровольно предался" Грязнову. Через несколько дней, пополнив запасы продовольствия и боеприпасов из заводских складов, атаман выступил к соседнему Воскресенскому заводу.

Воскресенский завод был крупнейшим медеплавильным предприятием Южного Урала. Он давал до 12 тыс. пудов меди ежегодно и насчитывал около 1600 человек рабочих. Волнения на Воскресенском заводе начались еще до подхода пугачевцев: мастеровые люди отказывались от работы, требовали от администрации известий о восстании в соседних районах Башкирии и Оренбургского края. Не веря слухам, распространяемым приказчиками "о воре и разбойнике самозванце", работные люди на мирском сходе выбрали из своей среды двух мастеровых и послали их на разведку. Одним из посланных был "приписной крестьянин заводчика Твердышева", Григорий Туманов, будущий помощник Грязнова. Туманов сразу же отправился на Стерлитамакскую пристань, базу восставших этого района, и рассказал о волнении работных людей. Вскоре отряд Грязнова вместе с Тумановым вступил на Воскресенский завод. Здесь к отряду присоединились новые бойцы. Как гласило официальное донесение местной администрации, "поверстали большую часть заводских крестьян в казаки". Повстанцы захватили пушки, порох и ружья, находившиеся на заводе.

Отряд Грязнова постепенно расширял район своих действий. Через две недели после захвата Воскресенского завода войска атамана вступили на Архангельский медеплавильный завод, расположенный в семидесяти верстах от Уфы. Работные люди и жители окрестных сел не оказали никакого сопротивления восставшим и добровольно примкнули к повстанцам.

К этому моменту отряд Грязнова вырос в значительную силу на Южном Урале, с которой приходилось считаться царской администрации и слугам заводовладельцев. Атаман был вызван в главный штаб восстания, в Берду, где находился и сам "Петр III".

В первых числах ноября 1773 г. Грязнов прибыл к Пугачеву. Здесь он был допущен к "императору", который "пожаловал" его чином полковника и приказал Грязнову вести набор новых отрядов. Атаман успешно справился с этой задачей. За короткий период ему удалось сформировать несколько отрядов из уроженцев Урала. Помог он Пугачеву и в другом, не менее трудном деле. Из числа работных людей и заводских крестьян, находившихся в Берде, Грязнов выбрал "умельцев", способных лить пушки. Таким образом, возникла реальная возможность увеличить артиллерию восставших. Полковник доложил о своем проекте "Петру III", и 8 ноября 1773 г. на Воскресенский завод была послана "команда", которая получила распоряжение от Пугачева делать орудия, ядра, снаряды. Среди отобранных Грязновым и посланных на Урал находились "умеющей механической науке" Василий Макшонцев, "умеющей литью заводских чугунных припасов" Василий Алимпеев, а также чертежник и рисовальщик, выученный "архитектурии" Василий Логинов. Они были обязаны "поелику сведения" и "разум их может" отлить 5 орудий. Не сразу наладили работные люди сложное производство пушечных стволов. Были и неудачи при отливке. Но тем не менее Воскресенский завод дал армии Пугачева 11 орудий и большое число боеприпасов.

В конце осени 1773 г. Грязнов был отправлен из Берды под командование Чики-Зарубина, пугачевского атамана, действовавшего в районе Уфимской губернии. Полковник должен был создавать новые формирования из работных людей и устанавливать власть повстанцев в районе Златоустовского и Саткинского заводов. Но главная задача, поставленная перед ним, заключалась в том, "чтоб собрать команду" и идти на Челябинск.

Грязнов весьма активно принялся за организацию войска. Он быстро сформировал свой отряд из русских и башкир. Подавляющее большинство жителей юга Урала и юго-западных районов Исетской провинции, где протекало образование новых отрядов, охотно присоединилось к восставшим, открыто выражая стремление к вооруженной борьбе против своих эксплуататоров. Однако при комплектовании отряда Грязнову в ряде случаев пришлось столкнуться с сопротивлением некоторых представителей населения этих районов. Он сурово расправлялся с "ослушниками", чиня суд и расправу именем "Петра III". Сотника Колду Девлеева, принадлежавшего к той прослойке башкирской знати, которая саботировала приказ о мобилизации в войско повстанцев, Грязнов приговорил к смертной казни и повесил. Другого башкирского сотника, выступающего против Пугачева, подверг иному наказанию: захватил его имущество, а дом сжег. Столь же беспощадно Грязнов расправлялся с представителями царской и заводской администрации, ревностно исполнявшими приказы своих начальников о вооруженном сопротивлении войскам восставших и о распространении печатных указов о "самозванце Емельке Пугачеве". Активно формируя войска, пополняя запасы оружия и пороха из захваченных крепостей и заводов, Грязнову удалось создать вполне боеспособную "команду", насчитывающую несколько сот человек с артиллерией и конницей. Уже вскоре после возвращения полковника из Берды его отряд составлял свыше 300 человек, Поход на Саткинский и Златоустовский заводы значительно укрепил и увеличил войско восставших. Только на Златоустовском заводе в отряд Грязнова вступило 200 человек. Работные люди передали атаману 4 пушки, порох и боеприпасы.

Несмотря на успешное развитие восстания в этом районе, Грязнов все еще не решился идти на Челябинск. Крупнейшие металлургические заводы России Кыштымский и Каслинский оставались "верны" "матушке-государыне". Находившаяся на них крупная воинская команда угрожала району, в котором действовал полковник.

Весь декабрь 1773 г. Кыштымско-Каслинский район находился на военном положении. Здесь сосредоточилась военная команда майора Чубарова. Она состояла из "казаков" - крестьян Сибирской губернии и Екатеринбургского горного ведомства и насчитывала свыше четырехсот человек. Команда была хорошо вооружена, обеспечена артиллерией и боеприпасами. Несмотря на то что "феатр бунта" был расположен далеко от Кыштымско-Каслинского района, ежедневные разъезды, досмотры и опросы жителей слобод и деревень, близлежащих к заводу, создавали обстановку осажденного лагеря. В конце декабря 1773 г. до Кыштымского завода дошли известия о восстании на заводах Южного Урала и волнениях в башкирских волостях Исетской провинции. Неспокойно было и в самом Кыштымско-Каслинском районе. Майор Чубаров не предпринимал никаких активных действий, колеблясь в выборе решения, что "почитать" главной опасностью: возможность ли "бунта" среди местного населения, либо предполагаемый набег со стороны юга Урала "злодеев" и башкир. "Но можно ли от своих воров где-нибудь быть в безопасности? Следствие показало, сколь много свои плуты в состоянии зла наделать", - восклицал полковник В. Бибиков, рисуя картину восстания на Кыштыме сибирскому губернатору Д. Чичерину. Замечание управителя заводами Екатеринбургского горного ведомства было совершенно справедливо. Посылка майором Чубаровым разъездов кончилась для царской администрации весьма плачевно. Одна из партий "казаков", составленных из работных людей и сибирских крестьян и отправленная в район Южного Урала на линию Косотурский-Златоустовский заводы для "присмотра за бунтовщиками", установила непосредственную связь с восставшими. "Казаки" договорились на Златоустовсокм заводе с Грязновым о присылке отряда восставших на Кыштымские заводы. Воинская команда передала своих начальников в руки пугачевского атамана. Установив непосредственную связь с повстанцами и захватив копию пугачевского манифеста, "казаки" отправились домой на Кыштым.

Почти одновременно на Златоустовские заводы прибыла и другая группа жителей Кыштымско-Каслинского района. Это были посланцы приписных крестьян во главе с Петром Еловским. Они также просили поддержки в момент восстания. На Златоустовском заводе был создан отряд во главе с атаманом Иваном Степановым, но военная помощь кыштымцам не понадобилась.

Группа работных людей и сибирских крестьян возвратилась из Златоуста к Кыштыму. Их встречали караулы. Работным людям, стоявшим в карауле, был предъявлен манифест, объявляющий о воле, дарованной "императором Петром III". Вместе с караульными партия вступила на завод, где был прочитан манифест. Население Кыштыма перешло на сторону восставших. К ним присоединилась и воинская команда. Работные люди Екатеринбургского горного ведомства и сибирские крестьяне во главе с унтер-офицером Богомоловым захватили своих командиров и передали в руки восставших. Майор Чубаров, подпоручик Кологривов были арестованы и закованы в кандалы. Восставшие расправились с наиболее ненавистными представителями администрации. Шихтмейстера Ярцева "по поимке в Кыштыме мужики закололи", горный надзиратель Терентий Петров бежал от работных людей с завода и замерз по дороге. На допросе в Екатеринбурге 4 января 1774 г. крестьянин Терентий Чюфаров показал, что "как приказчиков, так и стоящую там воинской команды офицеров захватили и держат под караулом". "Все мои приказчики, - писал хозяин заводов Н. Демидов в Бергколлегию, - злодеями захвачены были, биты и увезены были смерти преданы". В ночь на 2 января к восстанию примкнул и Каслинский завод, куда прибыла партия "бунтовщиков" в 20 человек. "Заводские служители" бежали в Екатеринбург.

Через несколько часов после восстания рано утром 3 января на Кыштым вступил отряд, посланный Грязновым с Златоустовского завода. Очевидец событий пишет: "3 января 1774 г. в 7 часов утра сделался превеликий людской шум и крик и стали звонить на конторе, как необыкновенно бывает, в колокол, и начали многолюдством на конях по заводу ездить". Работные люди и отряд с Южного Урала пришли в контору, "где собралась большая толпа". Был вновь прочтен манифест Пугачева. Работные люди, прибывшие с Златоустовского завода, призывали жителей Кыштыма вступить в войско к атаману Грязнову, собиравшемуся в поход на Челябинск. Жители Кыштымского завода конфисковали деньги (около 60 тыс. рублей) и хозяйское имущество, уничтожили кабальные договоры, хранившиеся на заводе. Были выбраны и новые органы власти. Работные люди Кыштымского завода "удостоили от себя править заводами приказчика Ивана Селезнева", а на Каслинском - Андрея Насеткина. Были посланы и представители из работных людей в деревни и слободы приписных крестьян с оповещением об избрании новой администрации и с предложением прислать хлеб и фураж на заводы для сформированных там отрядов.

Слухи о восстании на Кыштымском и Каслинском заводах быстро распространились по селениям Екатеринбургского ведомства. Определенную роль в этом сыграла и посылка агитаторов с заводов и приписных сел. Они передавали местному населению весть из Кыштыма и Каслей. Например, посланный под Екатеринбург якобы для покупки соли крестьянин Алексей Попов рассказывал, что на Кыштым пришло около 4000 казаков, что на Каслях ждут другой отряд повстанцев во главе с полковником, который писал на завод и заедет в села приписных крестьян. Этот полковник отдал приказ о заготовке для его отряда продовольствия и сена. Характерно, что в приказе о заготовке продовольствия и фуража подчеркивалось, "чтоб господского сена для него приготовили, а не у крестьян брали".

Насколько возросло доверие к новой власти и ее представителям, можно судить по следующему факту. Вскоре после восстания работные люди и приписные крестьяне обратились с письмом к Грязнову, которому была доставлена заводская казна с Кыштымского завода, в том числе и деньги, заработанные мастеровыми, но не выданные царской администрацией. В послании работные люди просили вернуть заработок "верноподданным рабам императора Петра Федоровича". Письмо было составлено, видимо, по поручению старост заводских людей и приписных крестьян "пищиком" Мартыновым при участии Болотова и Пушкина. Деньги были получены, ибо сохранилось сообщение о том, что ездил за ними на Косотурский завод к полковнику Грязнову Федор Черепанов, староста Барневской слободы, приписанной к Кыштымскому заводу.

Работные люди Кыштымско-Каслинского района и сибирские крестьяне из команды Чубарова организовали отряд, который насчитывал около 400 человек. Отряд был хорошо вооружен, экипирован и состоял не только из пехоты, но и из конницы. Только на Каслинском заводе было конфисковано 200 лошадей. Отряд имел и свою артиллерию. Команда Кыштымско-Каслинского завода выступила в первых числах января и находилась до конца месяца под Челябинском, помогая Грязнову осаждать город. Как свидетельствуют очевидцы, отряд работных людей при двух пушках подошел под Челябинск утром 10 января и с марша включился в бой.

С падением последней опоры царской власти на Южном Урале Грязнов мог выступить на восток в Исетскую провинцию. В начале января отряды полковника двинулись к Челябинску. Войска повстанцев в этот период насчитывали около 800 человек (500 пехоты, 300 башкирской конницы).

Власти Исетской провинции узнали о восстании Пугачева в октябре 1773 г. Волнения в Оренбургской провинции обеспокоили воеводу Челябинска статского советника А. П. Веревкина. Его опасения были вполне оправданы. Прошло всего 10 лет со времени восстания в Исетской провинции, массового выступления крестьян под названием "Дубинщина", направленного против крупнейшего местного вотчинника - Далматова монастыря. Гнет эксплуатации, лежащий на народных массах Зауралья, за прошедшее десятилетие усилился, недовольство царской администрацией, и об этом были хорошо осведомлены местные власти, охватывало все новые и новые группы населения Исетской провинции. С получением известий о восстании Веревкин поспешил принять меры для предотвращения "возмущения" во вверенной ему провинции и попытался оказать помощь крепостям, расположенным на границе "мятежной" провинции. Была также сделана попытка организовать "силы самообороны" из казаков, местных крестьян и рекрутов. Однако дальнейший ход восстания в конце 1773 г. опрокинул все планы доморощенных стратегов из числа уральской и сибирской администрации. Отряды из рекрутов и крестьян, насильно мобилизованных, были сравнительно невелики. Многие открыто уклонялись от набора. В ряде случаев в эти формирования крестьяне вступали только для того, чтобы, получив оружие, присоединиться к восставшим. При подходе основных сил такие отряды без малейшего сопротивления переходили на сторону Пугачева, передавая в руки восставших своих командиров. Например, в Кундравинской слободе на сторону атамана Грязнова перешел большой отряд крестьян, набранных в Будкинской слободе и посланных из Челябинска для "усмирения злодея". Царской администрации не удалось противопоставить восставшим народные массы Исетской провинции.

Тщетными оказались и попытки властей в этот период подавить восстание при помощи регулярных войск. Укрепленные пункты оказались осажденными. Комендант Троицкой крепости в начале 1774 г. прямо указывал, что его крепость находится в "злодейской блокаде". Ряд крепостей оказался захваченным восставшими. Отдельные правительственные команды были разгромлены или перешли на сторону повстанцев. Такая участь постигла команды майора Чубарова и секунд-майора Заева. Крупные воинские команды оказались отрезанными от своих коммуникаций. Например, войска генерал-поручика Деколонга, посланного для усмирения Исетской провинции из Сибири, не смогли снять блокаду с осажденных крепостей. Положение генерала было катастрофическим. Лишенный опорных пунктов, он с минуты на минуту ожидал разгрома в башкирских степях.

Конец 1773 и начало 1774 г. ознаменовались распространением восстания на территорию новых районов Исетской провинции. Движение повстанческих отрядов с юга сомкнулось с восстанием, которое охватывало центр провинции. Войска Грязнова быстро продвигались к Челябинску. Русские селения, башкирские деревни, крепости переходили на сторону его отрядов. Гарнизоны Верхне-Увельской, Нижне-Увельской слобод, Коельской крепости, состоящие из мобилизованных крестьян и казаков, подняли восстание и присоединились к пугачевцам. Эти селения были расположены недалеко от Челябинска. Отряды Грязнова 3 января заняли Харламову слободу, где восставшие захватили боеприпасы и денежную казну соляных и питейных сборов на сумму 700 рублей. На следующий день вспыхнуло восстание в Кундравинской слободе. Еще в конце декабря челябинская администрация послала в эту слободу 200 "казаков" из числа мобилизованных крестьян центральных волостей Исетской провинции. С подходом войск Грязнова в Кундравине начался "мятеж". Командир правительственного отряда Максим Кирьянов, пытавшийся противодействовать переходу крестьян на сторону восставших, был захвачен и казнен. Пришедшие на помощь крестьянам войска Грязнова были радостно встречены жителями слободы. Навстречу "злодейским толпам" вышло все население и гарнизон крепости с крестным ходом. Повстанцам преподнесли хлеб и соль. Население захватило контору. Жители слободы уничтожили все документы, содержащие записи по недоимкам. Кундравинская слобода присягнула на верность "Петру III". Многие жители и крестьяне из числа правительственного отряда вступили в войско Грязнова. 5 января восставшими была занята Чебаркульская крепость близ Челябинска. Жители крепости и гарнизон не только не оказали ни малейшего сопротивления Грязнову, но и организовали торжественную встречу его отряду. Так же, как и в Кундравинской слободе, в Чебаркульской крепости население разгромило мирскую избу и уничтожило казенные бумаги. Отряд Грязнова пополнил запасы боеприпасов и вооружения. Восставшие захватили в Чебаркульской крепости 5 пушек. Артиллерия Грязнова стала насчитывать 12 орудий.

Войско восставших не переставало расти как за счет русского населения района и гарнизонов, так и за счет башкир. К Грязнову примкнул башкирский старшина Исай Токмагулов с отрядом в 200 человек. Организовался крупный отряд в 500 человек и в деревне Кременгульской. На помощь восставшим выступили также башкирская сотня из деревни Самонгуловой и отряд из 300 всадников из деревни Амонзелдинской. Наиболее активно проходило формирование башкирских отрядов в Барын-Табынской волости. Здесь еще в середине декабря на сторону восстания перешло большинство населения во главе с сотником Абдул-Карим Ишукуевым. Только в январе 1774 г., перед решительным штурмом Челябинска, Грязнов располагал крупным соединением башкирской конницы, насчитывавшим около 1000 всадников.

Пополняя свои войска артиллерией и боеприпасами, формируя новые отряды, повстанцы вплотную подошли к главному городу Исетской провинции. Челябинск отстоял от Чебаркульской крепости на расстоянии только одного перехода. В этот момент Грязнов предпринял попытку установить непосредственную связь с гарнизоном административного центра Зауралья. Им было послано в Челябинск несколько человек с воззванием и манифестами "Петра III". Дальнейший ход восстания указывает на то, что посланным удалось проникнуть в город и договориться с челябинцами. Расчет Грязнова на "мятеж" в городе был исключительно верен. По признанию самого воеводы Веревкина, уже в конце декабря городские низы, казаки, и в особенности мобилизованные крестьяне, были близки к тому, чтобы поднять восстание в Челябинске. Оценивая создавшееся положение в Исетской провинции и в самом городе, Веревкин писал генералу Деколонгу: "...так велико зло [восстание], что ежели по отпуске из города артиллерии хотя один казак из злодейской толпы сюда ворвется, то может предать в злодейские руки все население города, состоящее из казаков и крестьян. За ними же предастся вся провинция, а за Исетской провинцией неизбежно сие зло и всей Сибирской губернии". Итак, необходима была только искра, чтобы вспыхнуло восстание в Челябинске. Подобной искрой и оказались вести, посланные в город Грязновым.

5 января вспыхнуло восстание в самом Челябинске. Выступили казаки во главе с казачьим атаманом Уржумцевым и хорунжим Невзоровым, установившими непосредственную связь с полковником Грязновым. Восставшие захватили пушки, расположенные на центральной площади Челябинска. Казаки разгромили дома наиболее ненавистных чиновников и арестовали местного воеводу Веревкина и его помощника асессора Свербеева. Ни жители Челябинска, ни воинские команды, набранные из местных крестьян и рекрут, не оказали восставшим сопротивления. Более того, мобилизованные крестьяне присоединились к казакам. Администрация с минуты на минуту ждала перехода Челябинска на сторону пугачевцев. Положение спасли офицеры и канониры. Им удалось вновь овладеть орудиями. Офицеры, подступив с пушками к воеводскому дому, где обосновались предводители восстания, потребовали освобождения Веревкина и Свербеева, угрожая в противном случае в упор открыть огонь. Чиновники были отпущены. Казаки и мобилизованные крестьяне группами стали выходить из города. Большинство из них скрылось. Администрации удалось захватить только 68 человек из числа восставших. Покинув город, "мятежники" сосредоточились неподалеку от Челябинска. Ожидая подхода войск Грязнова, они блокировали город, перерезав все дороги, идущие в центр Исетской провинции.

Восстание, поднятое непосредственно в самом Челябинске, вызвало целую серию посланий Веревкина, Свербеева и командира артиллерийской команды поручика Пушкарева к генералу Деколонгу, сибирскому губернатору Чичерину, главнокомандующему А. И. Бибикову, в Военную коллегию в Петербург. Эти послания, несмотря на строгую официальную форму документов, напоминают скорее "слезные вопли" отчаявшихся чиновников, моливших центральные учреждения и местную администрацию о присылке войск. Но Петербург и А. И. Бибиков были далеко, сам Чичерин ожидал массового восстания в Западной Сибири. Откликнулся один лишь Деколонг, положение которого было также чрезвычайно сложным. Потеряв несколько команд из своего соединения, окруженный со всех сторон восставшими селениями, командующий сибирской линией был лишен какой-либо опорной базы. Поэтому призыв Веревкина о помощи пришелся как нельзя более кстати. С переходом в укрепленный Челябинск Деколонг, видимо, рассчитывал на создание центральной базы, откуда он мог совершать военные действия, направленные на подавление восстания. В начале января Деколонг, не подозревающий о блокаде Челябинска, выступил в глубь Исетской провинции на помощь ее административному центру.

После подавления восстания в Челябинске положение города оставалось угрожающим. Связь с другими населенными пунктами была потеряна. Восставшие сконцентрировались около Челябинска. Пригородные крестьяне "все в верности поколебались", и "которые собранные на службу города" разбежались. В ночь на 7 января к городу подъезжали группы восставших во главе с хорунжим Невзоровым, который уговаривал оставшихся в Челябинске казаков перейти на сторону Пугачева. На следующий день к городу подошли отряды Грязнова. В этот момент в Челябинск пробилась небольшая артиллерийская команда секунд-майора Фадеева. Потеряв несколько человек убитыми и ранеными, ей удалось прорваться через кольцо осаждавших. Видимо, восставшие после "бунта" Невзорова не потеряли надежду на "мирное решение вопроса", на добровольную сдачу Челябинска, городские низы которого были на стороне "злодеев". Грязнов с одним из своих сподвижников атаманом Микеровым послал письма к челябинской администрации и населению города.

Письма и воззвания ("увещевания") за подписью Грязнова, посланные из стана восставших в Челябинск во время осады города, заслуживают исключительного внимания. Эти документы, помимо агитационного значения, содержат основные программные установки повстанцев в этом районе. Сохранилось три воззвания восставших. Первое было послано Грязновым 8 января 1774 г. на имя помощника воеводы Свербеева, второе, также датируемое 8 января, представляет обращение к городским низам. Третье было отправлено в город через несколько дней (но до 13 января, т. е. до времени подхода войск Деколонга). По форме документы несколько напоминают правительственные "объявления". Язык и стиль воззваний позволяют утверждать, что составлены они вполне грамотным человеком. Хотя все документы очень похожи по языку, стилю, форме, однако по содержанию отличаются друг от друга.

Первое послание, адресованное Свербееву, носит характер политической декларации. Автор "увещевания" упрекает Свербеева в напрасном пролитии "христианской крови". Пытается уверить помощника воеводы в подлинности "Петра III", ставит в вину местной администрации разжигание "междоусобия". Автор послания делает попытку мирным путем склонить Челябинск на сторону других районов страны: "Вы ж думайте, то Исетская провинция имеет в себе разум, а прочих почитая за ничто или словом сказать, за скот. Поверь, любезный: ошиблись!". Не случайно, что послание направлено Свербееву. Хорошо зная, что в этот момент Веревкин расправляется с пленными, восставшие решили не вступать в переписку с воеводой, на которого в послании возложена вся ответственность за репрессии над пугачевцами. "И за что ваш господин воевода с артиллерискою командою взялся вернейших государю слуг приводить в раззорение", - читаем в послании. В конце документа находится ультиматум: "Есть ли же после сего последнего до вас увещевания в склонность не придете, то обещаюсь богом подвигнуть мои, вверенные от его императорского величества войска, и уже тогда никаковой пощады ждать вам надется не предвижу".

Если цель первого послания заключается в попытке повлиять на политику своего врага, то в основе второго лежит обращение к своим "братьям по классу", т. е. таким же посадским людям и крестьянам, какими были и сами восставшие. В послании к городским низам Челябинска выдвигаются на первое место не политические требования, а классовые цели восставших.

В начальных строках воззвания сталкиваемся с такими словами: "Господь наш Иисус Христос желает и произвести соизволяет своим святым промыслом Россию от ига работы [т. е. рабства, крепостной зависимости]". И далее раскрывается вся антифеодальная направленность документа, который прямо указывает на тех, кто Россию и ее большинство населения - крестьянство - привел во "изнурение". "Сколько во изнурение приведена Россия, от кого ж вам самим то не безъизвестно; дворянство обладает крестьянами, но хотя в законе божием и написано, чтоб оне крестьян также содержали, как и детей, они не только за работника, но хуже почитали полян (псов?) своих, с которыми гоняли за зайцами". Но здесь в Зауралье эксплуататорами были не только дворяне, и поэтому послание продолжает: "Конпанейщики завели премножество заводов и так крестьян работой утрудили, что и в сылках тово никогда не бывало, да и нет". Итак, дворянство и заводчики, закабалившие крестьян, работных людей, отнявшие у них свободу - основные враги народных масс. В обращении к челябинскому люду разъясняется и почему эксплуататорская прослойка борется против восставших - защитников императора "Петра III". Оказывается, дворяне не хотят "законного" самодержца из-за его стремления освободить крестьян. "Петр Федорович" еще ранее, при восшествии на престол хотел издать указ "о крестьянах..., чтоб у дворян их не было во владении". Но дворяне его свергли с престола и не хотят допустить его нового царствования, опасаясь освобождения крестьян. "За что нам делать междуусобные брани?" - вопрошал челябинцев автор обращения. Он указывал, что цель повстанцев и городского посадского населения одна - освобождение от дворян, администрации и заводовладельцев. Автор убеждает городские низы не выступать против восставших на стороне дворянской администрации. "А пропади тот, кто государю не желал добра, а себе самому!". Таким образом, программа антифеодальной борьбы очень ярко сформулирована во втором послании.

Третье послание, отправленное в Челябинск, представляет собой ответ на манифест, доставленный от городской администрации в стан восставших. Оно короче, чем первые два, но в нем повторены основные тезисы, сформулированные в предыдущих. Интересно, что в ответ на правительственный манифест, в котором Пугачев назван самозванцем, автор воззвания отметает это подозрение. Он указывает, что Петр III не "Гришка рострига" (Гришка Отрепьев, т. е. Лжедимитрий), а подлинно "государь". Еще более четко сформулирована антифеодальная направленность восстания: "дворяне привыкли всею Россиею ворочать, как скотом, но ища и хуже почитают собак, а притом без малых жить не привыкли". Как видим, в этом послании обращается внимание читателей на паразитирование эксплуататорской дворянской прослойки, существование которой возможно лишь при угнетении "малых сих", т. е. бесправного крепостного крестьянства. Документы, составленные в отряде Грязнова и относящиеся к наиболее ценным источникам подобного типа, позволяют сделать вывод о четкости антифеодальных лозунгов восстания в Исетской провинции.

Кто же автор этих интереснейших документов эпохи крестьянской войны 1773 - 1775 гг.? Подписаны воззвания полковником Грязновым. Но документы были составлены другим руководителем "бунта" в Исетской провинции. Некоторые особенности воззваний заставляют думать, что их автором был Туманов. Перу последнего принадлежат манифесты, составленные от имени Пугачева весной 1774 г. Характерно, что не только основные положения этих манифестов совпадают с некоторыми лозунгами "программы", подписанной Грязновым, но даже наблюдается фразеологическая близость обеих групп документов. В воззваниях к населению Челябинска говорится о необходимости освободить "Россию от ига работы", и о том, кто привел страну в подобное "изнурение". "Дворянство обладает крестьянами ... но оне [дворянство] не только за работника [крестьянина], но хуже почитали полян (псов) своих". В манифесте, составленном Тумановым, указывается, что после завоевания свободы "в России дворянство крестьян своих великими работами и податями отягощать не будет". Эта близость документов заставляет предположить, что воззвания за подписью Грязнова были составлены Тумановым.

Воззвания Грязнова к администрации Челябинска не дали ощутимых результатов. В городе надеялись на помощь извне, ждали прихода войск Деколонга. Тогда Грязнов перешел к активным действиям: 8 января его отряды атаковали город. Но хорошо укрепленный Челябинск выдержал натиск. Все последующие дни город подвергался артиллерийской бомбардировке и штурму. Однако приступы были отбиты. Грязнову не удалось занять Челябинск. Наиболее сильный штурм произошел 10 января. Восставшие подошли под самые стены города. С обеих сторон несколько часов шла артиллерийская перестрелка. На помощь повстанцам Грязнова прибыл отряд с Кыштымских и Каслинских заводов с двумя пушками. Но осажденные, возглавляемые опытными офицерами, отбили атаки и произвели удачные вылазки. В результате одной из таких контратак был захвачен в плен руководитель челябинского "мятежа" хорунжий Невзоров. Неудача со штурмом города, ожидаемый подход Деколонга заставили Грязнова снять осаду города. Оставив конные башкирские посты, 11 января войска атамана ушли на запад. А 13 января Деколонг, отбив два нападения на свой отряд "почти принуждено пробрался в город". Запертый в городе, отрезанный от других баз правительственных войск, Деколонг не мог повлиять на дальнейший ход восстания в Исетской провинции. Челябинск оставался блокированным.

В злобе на восставших воевода Веревкин учинил расправу над пленными повстанцами. Были зверски замучены руководители челябинского восстания. После 17 часов пыток умер под плетьми казачий атаман Михаил Уржумцев. Погиб и другой вожак челябинских низов хорунжий Невзоров. Деколонг вместе с Веревкиным устроили казнь мертвого Невзорова. Генерал разрешил чиновникам, ввиду того что труп хорунжего и "поднесь еще земле не предан и как оный злодей был важный, то для страху и зрения всего здешнего народа, который от злого и ложного его Невзорова разглашения смущался, яко сущего злодея, тот скверный его, Невзорова, труп, с надлежащею народу публикацией, волоча по улицам и у всех ворот здешнего города на дровнях бить кнутом, и потом бросить за город в землю".

Но дикие расправы не запугали народные массы. Вспыхнуло восстание в районах восточнее Челябинска. Пламя крестьянской войны распространилось на огромной территории Зауралья, окружая, а чаще захлестывая немногочисленные островки - укрепленные административные пункты, захватывая западные районы Сибирской губернии. "Как огненная река течет", - патетически восклицал челябинский чиновник, с ужасом описывая распространение "возмущения" народных масс центральных и восточных округов Исетской провинции. Восстанию в значительной степени способствовала рассылка Грязновым в глубинные районы провинции к границе Сибирской губернии небольших подвижных "команд", которые служили ядром при формировании крупных повстанческих отрядов. Так, часть войск из-под Челябинска под командованием атамана Михаила Ражева была послана Грязновым на северо-восток в Шадринский уезд. Отряд "взбунтовал" всех крестьян этого района, помог жителям уезда организовать выборы новой власти, осаждал Далматов монастырь, хорошо укрепленную крепость с каменными стенами, артиллерией и большим гарнизоном. К марту 1774 г. соединение Ражева насчитывало около 3000 человек.

В январе - феврале 1774 г. восставшие Исетской провинции захватили центры восточных уездов - Окуневский городок и Исетск, перешли к активной помощи повстанцам Сибирской губернии. Под Иковской слободой 24 февраля 1774 г. произошел бой, который окончился полным поражением карателей. В этом бою бок о бок с сибирскими крестьянами сражались повстанцы Куртымышского уезда Исетской провинции.

Общий подъем крестьянской войны в Зауралье в конце зимы 1774 г. сказался и на ходе восстания под Челябинском. Через две недели после прихода Деколонга в город войска Грязнова снова подступили к Челябинску. В этот период повстанцы насчитывали свыше 4000 человек при 20 пушках. Попытка Деколонга разбить восставших внезапным налетом на их базу в деревню Першино не увенчалась успехом. Хотя восставшие и потеряли около 180 бойцов и 2 пушки, главной цели - снятия блокады - Деколонг не добился. Распространение восстания по всей территории огромной Исетской провинции, опасность "возмущения" Сибирской губернии, полная блокада Челябинска вынудили генерала принять решение о прорыве на восток, к опорному пункту, который был бы ближе к Сибири, основному резерву живой силы и боеприпасов правительственных войск. Соединение Деколонга и челябинские чиновники 8 февраля выступили из Челябинска, взяв направление на Окуневский городок. По дороге правительственные войска подверглись неоднократным нападениям восставших. Наконец, только 23 февраля, да и то не в Окуневский, который был занят, а в Шадринский городок вступила команда Деколонга.

После ухода Деколонга 8 февраля 1774 г. в Челябинск вступили восставшие. Административный центр огромной Исетской провинции попал под власть "Петра III". В городе образовались новые органы власти, представители которой были выбраны из числа самих повстанцев. Эти выборные носили названия "походных атаманов", "есаулов", "станишных атаманов", взятые из обиходной практики казачьего самоуправления. Избранные осуществляли функции гражданской и военной администрации. Суд, охрана порядка в городе и провинции, снабжение продовольствием, текущая переписка, набор и организация войска, заготовка боеприпасов, ремонт оружия и, наконец, непосредственное руководство в сражении - вот тот круг вопросов, который должен был решить совместно со своими помощниками главный представитель власти восставших в Челябинске, походный атаман. Видимо, понимая всю важность задач, возложенных на должность походного атамана, восставшие избрали своим предводителем Григория Туманова. После ухода Грязнова с частью отряда из Челябинска на запад*. Туманов стал главным руководителем восстания в Исетской провинции.

* (Документы о дальнейшей судьбе Грязнова не обнаружены.)

Сохранилась деловая переписка Туманова с местными органами власти повстанцев в Челябинске и в Зауралье. Она содержит интересный материал, позволяющий восстановить деятельность пугачевского атамана в марте - апреле 1774 г.

Туманов проявил себя в этот период умным и хозяйственным администратором. С первых же дней организации новой власти он стал стремиться к укреплению Челябинска, к пополнению его гарнизона новыми силами восставших. Туманов, предвидя нападение карателей, приказал "по городу чинить крепкую и неусыпную предосторожность, да и учрежденные все караулы осматривать почасту". Атаман велел произвести ремонт артиллерии восставших. Своему помощнику по гражданской администрации, станишному атаману Челябинска Егору Пушкареву, он послал "Предложение", в котором говорится: "С получением сего, нимало мешкав, имейте вы для зделания под пушки летних лафетов наредитъ и прислать ко мне плотников человек до двадцети достойных". Туманов многое сделал для комплектования челябинского гарнизона. Он рассылал воззвания в русские и башкирские селения, призывая отряды идти на соединение в центр Исетской провинции. Сохранился его приказ башкирским старшинам Муртазе, Исаю и Исаре. В этом документе говорится о необходимости явиться к Туманову всем отрядам "доброконных башкирцев". В конце марта атаман лично поехал в Еткульскую и Миасскую крепости для сбора повстанцев. При возвращении его в Челябинск отряд новых бойцов составлял свыше 500 человек.

Положение гарнизона Челябинска заставило Туманова заняться вопросами снабжения армии. В Миасскую крепость, в деревню Першино и другие населенные пункты челябинской округи были посланы есаулы и хорунжие повстанческой армии для сбора продовольствия и фуража.

На долю Туманова выпало разрешение спорных дел, судопроизводство в Исетской провинции. Он сурово расправлялся с прислужниками царской администрации. Сразу после вступления его в Челябинск было осуждено и повешено несколько палачей, виновных в пытках и расправах над пленными повстанцами. Туманову пришлось улаживать и конфликты, возникшие между русским и башкирским населением. Некоторые русские поселения Исетской провинции были обеспокоены концентрацией отрядов башкир в этом районе. Специально для урегулирования взаимоотношений между русскими и башкирами Туманов послал своего армейского хорунжего Федора Максимова. В "Наказе" Максимову говорилось: "Получа сей наказ, ехать тебе в деревню Першину и Казанцову, также и Коштатскую и во оных жительствующих обывателей от ныне следующих башкирских команд от обид защитить, и те команды препроводить ис показанных деревень при себе [в Челябинск]".

В начале апреля 1774 г. с Кыштымского завода на подавление восставших в Исетской провинции была послана команда карателей, насчитывающая несколько сот человек пехоты и конницы. Команде была придана артиллерия. Во главе отряда стоял опытный офицер секунд-майор Гагрин, осуществлявший подавление восстания на Среднем Урале зимой 1774 г.

Туманов располагал сведениями о подходе правительственных войск. Атаман, зная невыгодное тактическое положение Челябинска, расположенного в низине, окруженной холмами, пытался задержать карателей на дальних подступах к городу. С этой целью он далеко на север выдвинул легкие кавалерийские отряды башкир, которые должны были задержать и обескровить противника. Начиная с 6 апреля команда Гагрина подвергалась ежедневным нападениям. Много раз секунд-майору приходилось, спасаясь от башкирской конницы, выстраивать свой отряд в каре и отбиваться пушечным и ружейным огнем. С подходом к Челябинску нападения на карателей участились. Буквально через каждые 10-15 верст команда Гагрина вступала в бой. В результате беспрерывных стычек каратели потеряли многих солдат, часть обоза и тяжелую артиллерию. Как доносил сам Гагрин, людской и конский состав отряда был крайне утомлен этим переходом. Наконец, 9 апреля в районе деревни Разлепихи произошло настоящее сражение. В нем принимал участие и Туманов с отрядом в 500 человек, накануне выступившим из Миасской крепости. Бой длился целый день. С обеих сторон действовала артиллерия. По подсчетам Гагрина, восставшие имели около 10 пушек. Повстанцы умело использовали свою артиллерию. Попавший под огонь конный отряд капитана Дурново был разгромлен. Командир отряда был убит. Только к вечеру правительственным войскам удалось пробиться к деревне и расположиться там. Восставшие сконцентрировали свои войска в полутора верстах от Разлепихи. Туманов и его командиры надеялись, что смогут задержать карателей в этом районе, не допуская их к Челябинску. Но Гагрин разгадал тактику восставших. Впоследствии в рапорте полковнику Бибикову он писал: "Приметил я, что злодеи делают нападения, единственно препятствуя моему походу, чтобы не допустить меня скоро в Челябинск". Поэтому утром 10 апреля правительственный отряд вновь выступил к центру Исетской провинции. Восставшие решили дать последний бой под городом. Туманов сконцентрировал в Челябинске войска численностью в 5000 бойцов (3000 русских повстанцев и 2000 хорошо вооруженных башкир). Артиллерия- восставших насчитывала 20 пушек.

Когда Гагрин подошел к Челябинску, то он "усмотрел уже вышедших из города и построившихся на высотах, на Кыштымской дороге и около города в разных местах, во многом числе с артиллерией толпы". Секунд-майор выстроил отряд для атаки, а команду егерей бросил для захвата высоты, господствовавшей над городом. Туманов разгадал замысел противника и также послал туда войска. Но в бою за высоту восставшие потерпели поражение. Егерям удалось укрепиться на холме. Гагрин, поставив там пушки, открыл огонь по восставшим, которые находились в низине. При поддержке артиллерии секунд-майор с частью отряда вплотную подошел к городу и, сломив сопротивление повстанцев, захватил Челябинск. Войска Туманова отступили на запад.

В районе Вознесенского завода атаман соединился с главными силами Пугачева, также отступившего после поражения под Оренбургом. Видимо, "Петру III" стало известно о недюжинных способностях атамана и его умении владеть пером, поэтому Григорий Туманов был назначен в Государственную военную коллегию. Здесь его деятельность была чрезвычайно плодотворной. В Коллегии он неустанно работал над составлением новых манифестов - воззваний к населению Башкирии и Урала. В них штаб восставших призывал вступать в войско Пугачева, оказывать помощь в сборе продовольствия и вооружения. Именно в этот момент полностью раскрылись "лингвистические" и "дипломатические" способности Туманова. Занимая скромный пост "повытчика", т. е. секретаря-переводчика, он составлял и переводил воззвания на языки народностей Башкирии и Южного Урала. Сохранился ряд таких указов, вышедших из-под пера Туманова и скрепленных личной печатью "Петра III", на которой была изображена "богомерзкая парсуна" - портрет Пугачева. "Повытчик" рассылал воззвания и письма в башкирские и татарские юрты, "координировал" взаимоотношения между русским населением уральских заводов и "инородческими" волостями. Усилия Туманова приносили желаемые результаты. Войска Пугачева пополнялись новыми бойцами, были установлены крепкие связи с башкирским населением. Творогов, воглавлявший пугачевскую Военную коллегию, на допросе в Следственной комиссии показал, что по указам, составленным Тумановым, "старшины и заводские прикащики давали людей охотно".

В ожесточенном сражении под Троицкой крепостью 21 мая 1774 г. Туманов вместе с другими пугачевцами попал в плен к карателям.

В конце мая и в первой половине июня 1774 г. в лагере правительственных войск шло расследование и "дознание". Туманова содержали в Верхнеяицкой крепости. Наконец, 15 июня после предварительного расследования полковник Ступишин, комендант Верхнеяицкой дистанции, отправил его под конвоем вместе с отрядом, доставлявшим почту на запад, в Оренбург, где шло следствие над восставшими. Здесь Туманова ждала неминуемая расправа. Через несколько дней почта и арестованный достигли Кизильской крепости, расположенной на левом берегу реки Урала. Комендант крепости майор Демидов сдал "государевой почте" казенные пакеты и разрешил отряду из восьми человек следовать далее. Арестованный и сопровождающие отправились вниз по Уралу через Уршазымскую и Орскую крепости к Оренбургу. Однако они не достигли его. В конце июня, находясь на левом берегу Урала в степи, неподалеку от крепости Губерлинской, отряд был захвачен "ворами-киргисцами". Но это не было разбойным нападением.

Несмотря на уход основных сил Пугачева, восстание в предгорьях Южного Урала и в уральских степях продолжалось. Буквально за несколько дней до приезда отряда, конвоировавшего Туманова в Кизильскую крепость, здесь потерпела поражение правительственная команда, разбитая двухтысячным отрядом калмыков, башкир и казахов. Восстание особенно интенсивно продолжалось в степях, на берегах Урала. Набеги казахов летом 1774 г. участились. Были случаи прямого нападения на пограничные крепости. В этот момент правительственные войска ничего не могли предпринять для "пресечения" участия казахов в восстании. Характеризуя положение, создавшееся в этом районе, генерал Фрейман писал, что в первой половине июня 1774 г. "злодей Пугачев послал в киргизскую сторону к старшинам о собрании ему до несколька тысяч сил", которым предложил сделать "со своей стороны на крепость Звериноголовскую нападение". Кроме того, генерал доносил, что после "разбития" Пугачева под Троицкий крепостью "в степную киргискую сторону прошло сто человек калмык", которые, видимо, "подговаривают" и "склоняют" казахов "к нападению на крепости". Все это заставляет предполагать, что отряд казахов, захвативших Туманова и его стражу, был на стороне восставших. Следовательно, они не захватили, а освободили арестованного. Видимо, облегчило положение Туманова и то, что он знал казахский язык. Именно его перу принадлежит перевод манифеста Пугачева, посланного из Магнитной крепости к казахам.

"Захват" Туманова казахами вызвал оживленную переписку между командующим Оренбургским краем генералом Рейнсдорпом и новым исетским воеводой полковником Лазаревым, который по достоинству "оценил" атамана. В одном из своих рапортов Рейнсдорпу он писал: "Он, Туманов, извергу Пугачеву важный сообщник, и по причине знания татарского языка и российской грамоте читать и писать, всю Башкирию и великое число русских взбунтовал. И во все бывшее замешательство был при воре, называемом полковнике Грязнове, обще с ним в городе Челябинску главным и вящше Грязнова предводителем. И в самое то время, как сперва в город Челябинск следовал секунд-майор и кавалер Гагрин, то, прибежав в пятистах разной сволочи от Миясской крепости, покушался тое крепость сжечь. А потом с протчими во многом числе злодеями по всей возможности чинил немалое су-противление противу реченного майора Гагрина с войском и старался, чтоб, в город не допустя, победить". В заключение Лазарев выражал глубокое сожаление, что Туманов "пойманный и содержавшийся в Верхояицкой крепости под караулом" "по несведению о его злодействе" был послан в Оренбург и не попал в Следственную комиссию. В ответном послании Рейнсдорп, ознакомившийся с манифестами, которые были составлены Тумановым, и отдавая должное способностям секретаря пугачевской Военной коллегии, сообщал, что все "старание прилагает" к возвращению от казахов этого "предводителя и важного вора".

Дальнейшая судьба Туманова неизвестна. Но судя по тому, что его имя больше не встречается в документах Следственной комиссии, можно предположить, что "походный атаман", а затем "повытчик" пугачевской Государственной военной коллегии, сумел избежать "праведного суда" "матушки государыни".

Грязнов и Туманов во многом способствовали развитию крестьянской войны на Южном Урале и в Зауралье.