Глава IV. Экономическое развитие британских колоний в Австралии во второй половине XIX в. [1980 Малаховский К.В.

Образование в различных частях Австралии британских колоний, отделенных часто друг от друга громадными пространствами, их экономическое развитие требовали дальнейшего, более углубленного изучения Австралийского материка.

Южная Австралия и Виктория настойчиво искали путь с юга на север континента. В начале 1860 г. правительство Южной Австралии объявило, что выдаст премию в размере 2,5 тыс. ф. ст. тому, кто первым отыщет этот путь. На призыв правительства колонии откликнулись двое - Д. Стюарт и Р. Берк; последний из соседней колонии - Виктории.

Д. Стюарт был опытным исследователем. Он принимал участие еще в экспедициях Стерта в 40-х годах XIX в. Получив помощь от скотоводов В. Финка и Д. Чемберса, он с двумя спутниками вышел 2 марта 1860 г. из Чемберс-Крик и направился на север, туда, где еще не ступала нога европейца. Экспедиция имела 13 лошадей. 22 апреля Стюарт достиг географического центра Австралийского материка. Двигаясь дальше на север, Стюарт и его спутники встретили местных жителей. Между ними произошла схватка, вынудившая Стюарта вернуться в Аделаиду. Но, узнав, что Р. Берк из Мельбурна отправился в экспедицию, Стюарт снова заторопился в путь. На этот раз расходы на снаряжение экспедиции согласилось взять на себя правительство Южной Австралии. Стюарт двинулся по уже исследованному им пути и прошел на 100 миль дальше того места (Атак-Крик), которого он достиг во время первого путешествия. Выбившись из сил, он вынужден был повернуть назад.

Однако прекращать свои исследования он не думал. 26 октября 1861 г. Стюарт с девятью спутниками отправился в свою третью экспедицию на север. На этот раз экспедиция была успешной 24 июля 1862 г. Стюарт и его спутники достигли северного побережья материка у устья реки Аделаида. Стюарт был восхищен землями, которые он проходил на последнем этапе своего путешествия "Если эта страна будет заселена, - писал он, - она станет одной из прекраснейших колоний британской короны" [197, с 83] Но надо было возвращаться назад. Преодоление 2 тыс. миль потребовало от путешественников всех сил. Еле живые, Стюарт и его спутники вернулись в декабре 1862 г. в Аделаиду. Город был погружен в траур: в этот же день в Аделаиду на пути в Мельбурн были доставлены тела Берка и его товарища Уиллса, которые погибли, возвращаясь из экспедиции. Они первыми достигли северных районов Австралии, пройдя материк с юга на север. Это произошло в феврале 1861 г. Однако премию правительства Южной Австралии получил все-таки Стюарт.

Сначала ничто не предвещало столь трагического конца экспедиции Берка. Мельбурн сделал все, чтобы представители Виктории первыми добрались до северной оконечности Австралии. Организация экспедиции стоила 12 тыс. ф. ст. Из Карачи были доставлены верблюды, сопровождаемые погонщиками-индийцами, для того чтобы ускорить движение экспедиции. Кроме этого экспедиция имела лошадей и специально изготовленные повозки для транспортировки снаряжения и продовольствия.

20 августа отряд в составе 18 человек, имевший 26 верблюдов и 22 лошади, покинул Мельбурн. Тысячи жителей города провожали его. Руководитель комитета по организации экспедиции, главный судья колонии У. Стэвелл в напутственной речи особенно настаивал на необходимости сохранения согласия среди ее членов. Но они перессорились еще до того, как покинули заселенные места. Двух членов экспедиции Берк отослал обратно в Мельбурн.

10 ноября 1860 г. часть экспедиции во главе с Берном достигла Куперс-Крик. В течение пяти недель Берк ждал подхода остальных участников экспедиции, возглавляемых Брейхом, но, потеряв терпение, 16 декабря двинулся к заливу Карпентария. 11 февраля следующего года Берк и его спутники достигли берега залива, но они израсходовали большую часть продовольствия. На обратном пути путешественники испытывали настоящий голод. Наконец 21 апреля после невероятных лишений они вернулись в Куперс-Крик, уверенные в том, что найдут там остальных членов экспедиции. Но они обнаружили лишь небольшое количество продуктов и записку, в которой говорилось, что Брейх и его группа утром этого же дня ушла из лагеря. Тогда Берк решил идти в сторону Хоуплесса, находившегося в 150 милях от Куперс-Крик, надеясь найти там скотоводческую станцию. Но сделать это совершенно истощенным путешественникам не удалось. Все они, кроме одного участника экспедиции - Кинга, погибли в июне 1861 г. Кинг же выжил и попал к местным жителям.

Мельбурн был очень встревожен исчезновением Берка и его спутников. На их поиски отправились экспедиции А. Хоуитта, У. Лендсборо, Ф. Уокера и Д. Мак-Кинли. В середине сентября 1861 г. А. Хоуитт нашел Кинга, а затем останки Берка и Уиллса.

Поиски экспедиции Берка позволили исследовать некоторые районы северо-восточной части Австралии.

Так, Мак-Кинли, выйдя из Аделаиды в августе 1861 г., 22 мая 1862 г., т. е. на два месяца раньше Стюарта, достиг залива Карпентария. Он не только пересек континент, но и привел с собой небольшое стадо овец. В дальнейшем Мак-Кинли в течение ряда лет по заданиям правительства Южной Австралии исследовал северное побережье материка.

В конце 60-х и в 70-е годы XIX в. ряд экспедиций исследовали западную часть Австралии. Среди них следует отметить экспедиции, возглавляемые Э. Джейлсом (1872-1876 гг.), П. Уорбертоном (1873 г.), Д. Форрестом (1874 г.) и А. Форрестом (1879 г.). В 90-е годы XIX в. исследование западноавстралийских пустынь было продолжено. Большую пустыню Викторию исследовала в 1891 г. экспедиция Д. Линдсея; в 1896-1897 гг. Большую Песчаную пустыню исследовали экспедиции Л. Уэлса, Д. Карнеги и Г. Флетчера.

Таким образом, во второй половине XIX в. исследователи прошли Австралийский материк с юга на север и с запада на восток. Но это было лишь первое и довольно поверхностное знакомство европейцев с "таинственной Южной землей". Слово "поверхностное" можно в данном случае применить и в прямом и в переносном смысле, ибо исследователей главным образом интересовала поверхность материка; они искали новые земли для полеводов и скотоводов. Недра земли путешественников интересовали значительно меньше.

История колониализма свидетельствует о том, что поиски золота и других драгоценных металлов часто являлись той движущей силой, которая заставляла европейцев покидать родину и устремляться в неведомые дали в поисках новых земель.

Об этом пишут и буржуазные ученые. "Из прославленных бандитов, - отмечает А. Деберль, - хотели бы сделать нечто вроде апостолов и видеть в них только ревнителей христианства, веровавших, что похвально и достойно нападать на всякого язычника и убивать его; но нет большей лжи, чем эта! Совершенно верно, что перед сражением они выслушивали мессу и шли резать в сопровождении священников, но это была с их стороны мера предосторожности в виде сохранения установленных отношений с Небом. Единственной их целью - и они никогда не имели другой - было разыскание золота; даже сама центральная власть не имела более благородного двигателя, чем корыстолюбие" [48, с. 87-88]. Откровенно хищнический характер колониализма проявился буквально с первых же дней его существования. Известный французский ученый П. Леруа-Болье писал: "Золото, служившее для испанцев скачала единственной приманкой, не всегда способно было прикрепить их к одному месту, они устремлялись во все страны, где только надеялись отыскать это золото" [56, с. 4-5]. Процесс же британской колонизации Австралии в этом отношении развивался иначе вследствие того, что первые десятилетия пятый континент рассматривался лишь в качестве места ссылки каторжников, колониальные власти сначала не поощряли поиски месторождений золота, ибо обнаружение его могло вызвать большие беспорядки в колониях. Когда польский исследователь П. Стшелецкий в 1839 г. обнаружил золото около Хартли (между Синими горами и Батерстом) и сообщил об этом губернатору Нового Южного Уэльса Гиппсу, то последний заметил: "Оставьте это, или нам всем перережут глотки!" [106, с. 97].

Однако частные попытки найти месторождения золота продолжались. Поступали все новые и новые сообщения о случаях обнаружения золота. Видя это, британское правительство решило взять в свои руки организацию научного геологического исследования Австралийского материка и в 1851 г. направило в Новый Южный Уэльс правительственного геолога Стетчборна, которому и была поручена эта работа.

К этому времени, как уже отмечалось выше, общая экономическая и политическая обстановка в британских колониях в Австралии очень сильно изменилась. Крепнувшая местная буржуазия все настойчивее требовала большей самостоятельности, освобождения от опеки правительства метрополии. Она была заинтересована в получении дополнительных источников обогащения, в частности, от эксплуатации месторождений золота. Поэтому отношение к открытию золота Э. Харгрейвсом в 1851 г. со стороны властей Нового Южного Уэльса было уже совсем иным.

Родившийся в 1816 г. в Англии, Э. Харгрейвс прибыл в Австралию как матрос в 1832 г. Сначала он занимался рыболовством в районе Торресова пролива, а затем стал скотоводом. После обнаружения золота в Калифорнии он в 1849 г. отправился туда, но успеха не добился и в январе 1851 г. вернулся обратно в Новый Южный Уэльс.

Однако "золотая лихорадка" поразила Харгрейвса настолько основательно, что единственным его стремлением после возвращения стали поиски золота. Уже 5 февраля 1851 г. он отправился в глубь континента на поиски золотоносных земель, а 20 марта продемонстрировал властям колонии первые 4 унции добытого им золота. Правительственным приказом Стетчборн был послан в указанный Харгрейвсом район, для того чтобы подтвердить открытие месторождения золота. Сам Харгрейвс был назначен правительственным комиссаром этих земель, получил денежную награду в 10 тыс. ф. ст., и ему была назначена пожизненная пенсия. В 1854 г. он был представлен королеве Виктории. Британское правительство, уверовав в его счастливую звезду, посылало Харгрейвса на поиски золота в Тасманию и Западную Австралию, но больше счастье ему не улыбнулось.

Слухи об открытии Харгрейвса положили начало "золотой лихорадке" в Австралии. Через две недели уже 500 человек исследовали район Соммер-Хилл. Ажиотаж увеличился еще больше, когда сначала один мальчик нашел золотой самородок весом 11 унций, а затем местный житель принес величайший в мире самородок золота весом 106 фунтов.

Правительство Нового Южного Уэльса должно было ввести специальное законодательство, регулировавшее эксплуатацию месторождений золота. 22 мая 1851 г. губернатор Ч. Фицрой издал постановление, объявлявшее все обнаруженные месторождения золота собственностью королевы. На эксплуатацию месторождений выдавалась лицензия, за которую уплачивалось ежемесячно 30 шилл. В дальнейшем стоимость лицензии была понижена до 30 шилл. в квартал [79, с. 252-253]. В 1855 г. лицензии были заменены правами на добычу золота, выдававшимися при уплате 20 шилл. в год.

На поиски золота в колонии устремились десятки тысяч людей. Горные дороги были забиты людьми, двигавшимися пешком и на лошадях. Города и селения опустели. Открывались все новые и новые золотоносные земли. Добыча золота стремительно росла. Наибольшее количество золота было добыто в Новом Южном Уэльсе в 1852 г. - на 2660946 ф. ст. Затем добыча его стала падать: в 1862 г. золота было добыто на 2467780 ф. ст., в начале же XX в. стоимость добытого золота не превышала 1 млн. ф. ст. (в 1909 г., например, 869540 ф. ст.) [79, с. 252-253].

Но добыча золота не стала, конечно, монополией Нового Южного Уэльса. "Золотая лихорадка" захватила и другие колонии. Особенно сильной она была в Виктории. Созданный в Мельбурне Викторианский комитет по обнаружению золота объявил премию в 200 ф. ст. за открытие месторождения золота на территории колонии. Такое открытие было сделано в июне 1851 г. Дж. Эсмондом, который, так же как и Э. Харгрейвс, побывал до этого в Калифорнии. Через несколько месяцев 46 тыс. человек из 77 тыс. населения бросились на поиски золота [115, с. 156].

Если в 1851 г. Виктория добыла золота на 851596 ф. ст., то уже через два года эта сумма составила 10976392 ф. ст., а в 1856 г. - 12214976 ф. ст. В дальнейшем и в этой колонии добыча золота постепенно стала снижаться. В 1909 г., например, она выразилась в сумме 2778956 ф. ст. [115, с. 156]. Всего за первое десятилетие после открытия золота в Австралии его было добыто на 124 млн. ф. ст.

Добыча золота в Квинсленде и Западной Австралии началась в конце 50-х годов, но достигла настоящего размаха в Квинсленде в 80-х годах, в Западной Австралии в 90-х годах. В 90-е годы XIX в. Западная Австралия заняла первое место по добыче золота среди британских колоний в Австралии, давая 75% общей добычи.

Открытие месторождений золота вызвало стремительный рост населения всех британских колоний в Австралии (особенно Виктории) за счет громадного потока иммигрантов. Если в 1850 г. во всех колониях проживало 405 тыс. человек, то в 1860 г. - уже 1146 тыс. [79, с. 263]. Население Виктории, составлявшее в 1851 г. 77 тыс. человек, в течение следующих шести лет выросло до 500 тыс. [132, с. 133].

Иммигранты, как и прежде, в основном прибывали с Британских островов. В 1852 г., например, только 13 человек приехали из Соединенных Штатов Америки и 29 - из других стран. В 1861 г. в Виктории, где число иммигрантов небританского происхождения было наибольшим, они насчитывали лишь 46338 человек из общей численности населения 540322 человека, что составляло 8 57%. В их числе было 24732 китайца, 10211 немцев, 2554 американца и 1250 французов. В Новом Южном Уэльсе эти цифры были значительно ниже. В 1861 г. 9/10 населения Австралии составляли люди, родившиеся в Великобритании и в самой Австралии [77, с 263-264].

В числе иммигрантов небританского происхождения больше всего было китайцев. Для того чтобы ограничить приток китайских иммигрантов, правительство Виктории ввело в 1855 г. закон, по которому каждый приезжающий китаец для допуска в колонии должен был уплатить 10 ф. ст. Предусматривалось также, что корабли будут доставлять их из расчета один человек на каждые 10 т тоннажа корабля. Однако эта мера не помогала. Если в 1854 г. китайское население Виктории составляло 2 тыс. человек, то в марте 1857 г. оно достигло 25,4 тыс., в декабре того же года - 35 тыс., а в 1859 г. - 42 тыс. человек. Это составляло 8% всего населения колонии и почти 20% мужчин [170, с. 320]. Тогда власти стали прибегать к насильственной высылке китайцев за границу на основании создаваемых, часто искусственно, судебных дел об их "преступлениях против общества".

В 1881 г. в Виктории был введен в действие второй ограничительный акт, который оставлял в силе уплату 10 ф. ст. в качестве въездной пошлины, но устанавливал, что корабли могут доставлять китайских иммигрантов из расчета один человек на 100 т. тоннажа каждого корабля.

На обще-австралийской конференции в Сиднее в июне 1888 г. все колонии приняли единые ограничительные правила, согласно которым въездная пошлина отменялась, но норма уменьшалась до одного человека на 500 т тоннажа корабля. В Виктории количество китайцев уменьшилось до 9377 в 1891 г. и до 7349 в 1901 г. Китайское население во всех британских колониях Австралии в то время составляло 38 077 человек, в том числе в Новом Южном Уэльсе-14 757, Квинсленде - 8574, Южной Австралии - 3997, Тасмании - 1056 и в Западной Австралии - 917.

Рост добычи золота оказал заметное влияние на всю экономическую жизнь британских колоний в Австралии, как тех, на территории которых было найдено золото, так и тех (Тасмания и Южная Австралия), где его найти не удалось. В течение 1851-1860гг. в Австралии было добыто 25 млн. унций золота, или более 40% мировой его добычи. Экспорт золота в эти годы составлял 2/3 общего экспорта колоний.

Экспорт шерсти отступил на второй план. Правда, это продолжалось недолго. В следующем десятилетии (1861-1870) австралийские колонии дали 19 млн. унций золота, или более ¹/₃ мировой добычи, но доля золота в общем экспорте колоний в Великобританию составила уже менее Уз (60 млн. ф. ст. из 190 млн. ф. ст.) [34, 1936, с. 582]. Шерсть опять взяла верх.

В первое десятилетие "золотой лихорадки" произошел особенно резкий отлив населения из сельского хозяйства и промышленности. В одной только Виктории число золотоискателей в течение 1851-1853 гг. достигло 100 тыс. Это происходило не только потому, что на поиски золота устремлялось население самой колонии из городов и с ферм, а также иммигранты из Европы, Азии и Америки, но и вследствие того, что в Викторию прибывали многие жители из других британских колоний в Австралии, прежде всего из Тасмании и Южной Австралии. К концу 1852 г., например, количество взрослого населения Тасмании уменьшилось наполовину [115, с. 156]. Такое же положение было в Южной Австралии.

Острая нехватка рабочих рук в сельском хозяйстве и промышленности приводила к необходимости значительно увеличивать зарплату тем, кто оставался, чтобы таким образом удержать их (табл. 5). Одновременно с ростом заработной платы росли цены на продукты питания и предметы широкого потребления (табл.6).

Таблица 5. Размер ежедневной зарплаты^*

Таблица 6. Стоимость продуктов питания^*

В колониях, где не было обнаружено золото, наблюдался отток не только людей, но и капиталов. Положение было настолько серьезным, что Законодательный совет Южной Австралии принял 24 января 1852 г. специальный Акт о золотых слитках. Этим актом все находившиеся в Аделаиде банки - Южно-австралийская банковская компания, отделения Объединенного и Австралийского банков - должны были активизировать деятельность и не допускать уменьшения своих фондов, происходившего вследствие перевода вкладчиками, уезжавшими на поиски золота, своих депозитов в Викторию. Создавалась пробирная палата, которая должна была принимать золотой песок от золотоискателей, изготавливать слитки и ставить на них пробу. Банки обязывались приобретать золотые слитки из расчета 3 ф. ст. 11 шилл. за унцию золота, в то время как в Мельбурне цена была 3 ф. ст., а в Сиднее - 3 ф. ст. 3 шилл. за унцию. Это должно было, по мысли авторов акта, обеспечить приток золота в банки Аделаиды из других британских колоний в Австралии.

Положительные результаты мероприятий, предусмотренных актом, сказались очень быстро. В течение первых шести месяцев после введения его в действие пробирная палата в Аделаиде получила 219 370 унций золотого песка, причем поступления из месяца в месяц увеличивались. Если в феврале было приобретено 5 тыс. унций, то в июле - 68 тыс. унций [115, с. 159].

В дальнейшем обще-австралийская цена на золото поднялась выше 3 ф. ст. 11 шилл., установленных в Южной Австралии Актом 1852 г. Однако колония к тому времени успела не только сохранить, но и значительно увеличить свои золотые запасы и накопить средства, которые были направлены на развитие сельского хозяйства. В Новом Южном Уэльсе и Виктории вследствие "золотой лихорадки" земледелие начало заметно хиреть, площади обрабатываемых земель сокращались (в Новом Южном Уэльсе с 1851 по 1853 г. - на 9%, а в Виктории - на 40%), а в Южной Австралии и Тасмании, наоборот, неуклонно росли. С 1850 по 1959 г. площади обрабатываемых земель в Южной Австралии увеличились почти на 500%, а в Тасмании - на 24%. Росло и количество продаваемых земельных участков в этих колониях. В Южной Австралии в 1852 г. было продано 87 тыс. акров коронных земель на 99 тыс. ф. ст., в 1853 г. - 213 тыс. акров на 292 тыс. ф. ст., в 1854 г. - 214 тыс. акров на 375 ф. ст.; в Тасмании - соответственно на 42 тыс., 91 тыс. и 112 тыс. ф. ст. [115, с. 159]. Это позволило обеим колониям значительно увеличить продажу продовольственных товаров в соседние колонии.

В Новом Южном Уэльсе и Виктории в 1851 -1861 гг. основное внимание уделялось добыче золота, которая определяла экономическое положение колоний. Однако даже в эти годы росло производство шерсти. Виктория, например, в 1854 г. вывезла шерсти на 40% больше, чем в 1851 г., а Новый Южный Уэльс тогда же увеличил свой экспорт шерсти на 24%. В 1850 г. весь доход Виктории "составлял 250 тыс. ф. ст., а в 1854 г. - 3 млн. ф. ст. Вклады в банках колонии за то же время увеличились в 6 раз.

Золотодобыча поглощала основную массу рабочей силы. Если количество рабочих, занятых в 1851 г. на золотых приисках, принять за 100 (на самом деле их тогда было 19,3 тыс. человек), то 1852-1858 годы дадут следующие индексы: 175, 274, 341, 568, 598, 702, 764. В 1859-1865 гг. число рабочих, правда, несколько снизилось, но все-таки индекс составлял 652, 563, 521, 484, 482, 440, 417.

Сокращение числа рабочих в эти годы объясняется не истощением золотоносных земель, а прежде всего улучшением методов добычи золота и отчасти тем, что открытие месторождений золота в Новой Зеландии в конце 50-х - начале 60-х годов XIX в. вызвало иммиграцию туда населения колоний. Например, в октябре - ноябре 1861 г. из Виктории в Новую Зеландию уехало 11,6 тыс. человек. Как отмечалось выше, в начале 60-х годов китайских иммигрантов в Австралии стало вдвое меньше, и они почти целиком работали на золотых приисках.

За 1851-1865 гг. Новый Южный Уэльс и Виктория вывезли 37715440 унций золота, причем 82,2% всего экспорта золота приходилось на Викторию [115, с. 161]:

	1851 г.	1855 г.	1861 г.	1865 г.
Виктория	145146	2751535	1967420	1543801
Новый Южный Уэльс	144120	64384	488293	682521

Именно золотодобыча определила громадный рост внешнеторговых операций Виктории и Нового Южного Уэльса. В 1851 - 1860 гг. общий объем внешней торговли обеих колоний вырос по сравнению с 1841-1850 гг. в 10 раз. Это проявилось не только в резком увеличении экспорта, но и в том, что стремительный рост населения, вызванный "золотой лихорадкой", повлек за собой еще более значительное увеличение импорта. Например, в 1950 г. стоимость экспорта Виктории составляла 1 млн. ф. ст., а импорта - 750 тыс. ф. ст., в 1854 г. - соответственно 12 млн. и 18 млн. ф. ст. В пересчете на душу населения импорт колонии за то же время увеличился с 12 до 70 ф. ст. в год. Если сравнить общие цифры внешней торговли всех британских колоний в Австралии за периоды 1841-1850 и 1851-1860 гг., то в пересчете на душу населения они покажут увеличение стоимости экспорта с 6 ф. ст. 10 шилл. до 17 ф. ст., а импорта - с 8 до 19 ф. ст.

Понятно поэтому, что основной выигрыш от открытия золота в Австралии получила Великобритания. Среднегодовой экспорт Соединенного Королевства в его австралийские колонии, составлявший в 1844-1850 гг. 1,6 млн. ф. ст., увеличился в 1851- 1857 гг. до 8,7 млн. ф. ст., или на 444%. Если доля австралийских колоний в обще-британском экспорте в 1844-1850 гг. составляла 2,6%, то в 1851 - 1857 гг. она поднялась до 9% [Ив, с. 165-167].

В 50-е годы наблюдался также значительный рост экспорта британского капитала в австралийские колонии. Первое место в этом отношении занимал Новый Южный Уэльс. С 1851 по 1865 г. сюда было ввезено 20 млн. ф. ст., в Викторию - 14 млн. ф. ст. При этом следует иметь в виду, что население Виктории на 50% превышало население Нового Южного Уэльса. Объем ее внутренней к внешней торговли был вдвое большим; последнее свидетельствует о том, что Виктория, получившая самостоятельность лишь в 1851 г., экономически была сильнее старейшей британской колонии в Австралии.

Экспорт капитала в британские колонии в Австралии происходил как в товарной, так и в денежной форме. К 1866 г. в обеих колониях действовало 19 банков (10 в Виктории и 9 в Новом Южном Уэльсе), а в 1850 г. их было всего 4. Как старые, так и новые банки в 1850-1866 гг. значительно увеличили свой капитал: Банк Австралазии, Банк Нового Южного Уэльса и Объединенный банк - на 73 млн. ф. ст., Сиднейский коммерческий банк - с 95 тыс. до 4 млн. ф. ст.

Иностранный капитал привлекался в колонии и посредством выпуска последними облигаций займов. Государственные долги Виктории и Нового Южного Уэльса, равнявшиеся в 1866 г. 16 млн. ф. ст., на 3/4 представляли собой займы на оплату железнодорожного строительства, облигации которых были проданы в большинстве своем в Лондоне [115, с. 173-174].

Следует отметить в связи с этим, что в 50-е годы в британских колониях в Австралии начинают производиться в заметных масштабах работы по строительству средств сообщения и связи. В 1854 г. центр Мельбурна был соединен с районом порта железной дорогой. В 1855 г. была открыта железнодорожная линия Сидней - Гелбурн протяженностью 13 миль. В 1856 г. железная дорога соединила Аделаиду с ее портом. В начале 1854 г. между Мельбурном и его пригородом Вильямстауном начала работать первая в Австралии телеграфная линия. Через два года местные телеграфные линии были созданы в Сиднее и Аделаиде. К 1858 г. телеграфные линии связали Мельбурн с Аделаидой и Сиднеем.

В Мельбурне и Сиднее ширилось коммунальное строительство появились канализация, водопровод и газовое освещение.

Наконец, некоторая часть денежных средств, поступавших из Англии в австралийские колонии, шла на содержание британских войск в Австралии. Британские войска размещались в австралийских колониях в течение 83 лет (с 1788 по 1870 г.). До 1862 г. их содержало британское правительство. В 1851 - 1862 гг. на эти цели расходовалось ежегодно больше 53 тыс. ф. ст. (из расчета 40 ф. ст. на человека; всего в Австралии в то время было около 1,4 тыс. британских солдат) [21, т. 4, с. 74-77].

В марте 1862 г. британская палата общин вынесла следующее решение: поскольку австралийские колонии получили права самоуправления, они должны взять на себя расходы по собственной защите. Это вызвало большое недовольство в австралийских колониях. Обще-австралийская конференция британских колоний также высказалась против этого решения. Спор был прекращен после вывода в 1870 г. всех британских войск с территории Австралии.

В первой половине 50-х годов в центре экономической жизни колоний была добыча золота. Она вызвала резкое увеличение иммиграции в Австралию. Именно в этот период на пятый континент иммигрирует наибольшее число людей, сорванных с места "золотой лихорадкой". Так, в 1852-1857 гг. в Австралию прибыло 390 тыс. иммигрантов, в то время как в 1858-1863 гг. - всего 193 тыс. Расширение золотодобычи в этот период пагубно отразилось не только на земледелии, но и на овцеводстве. Замедлился темп роста поголовья овец и производства шерсти, снизилось качество последней. Тем не менее овцеводство продолжало неизменно занимать господствующее положение в сельском хозяйстве британских колоний в Австралии. Более половины земельной площади Виктории, или 31,5 млн. акров, в середине 50-х годов использовалось для нужд скотоводства.

Рост добычи золота в Австралии и связанное с этим увеличение иммиграции, расширение импорта товаров и капитала оказали серьезное влияние на общемировое экономическое положение в тот период. В письме к К. Марксу от 24 августа 1852 г. Ф. Энгельс, указывая на причины, сдерживавшие наступление экономического кризиса в Европе, писал: "Австралия также мешает. Во-первых, непосредственно из-за золота и прекращения всякого другого экспорта из нее, а также из-за вызванного этим усиления ввоза всяких товаров, затем из-за выезда туда здешнего избыточного населения в количестве 5000 человек в неделю. Калифорния и Австралия - это такие два случая, которые не были предусмотрены в "Манифесте": создание новых больших рынков из ничего. Это придется учесть" [3, с. 97].

Во второй половине 50-х годов действие "золотой лихорадки" начинает ослабевать. Добыча золота заметно снижается. Сельское хозяйство, и в первую очередь овцеводство, начинает постепенно занимать утраченные позиции в экономике колоний. Это становится особенно очевидным в 60-е годы.

В 1859 г. в Новом Южном Уэльсе площадь обрабатываемых земель достигла уровня 1850 г. (следует учитывать, что в 1850 г. в состав Нового Южного Уэльса входила Виктория, следовательно в 1859 г. Новый Южный Уэльс имел практически значительно большее увеличение посевных площадей). Виктория, в свою очередь, на 77% увеличила за это время свои посевные площади. Особенно большой рост посевных площадей отмечался в Южной Австралии, где в период с 1850 по 1860 г. они возросли в 7 раз. Южная Австралия заняла первое место по количеству обрабатываемой земли на душу населения. В 1860 г. ее население насчитывало 125 тыс. человек, а посевные площади занимали 429 тыс. акров, т. е. на душу населения приходилось 3,4 акра. Новый Южный: Уэльс с населением в 350 тыс. человек имел 261 тыс. акров обрабатываемых земель, или 0,74 акра на душу населения, а Виктория - соответственно 538 тыс. и 419 тыс., или 0,78 акра.

Экспорт хлебных продуктов занимал тогда уже ¹/₃ всего" экспорта Южной Австралии, и даже в такой колонии, как Виктория, где в 1860 г. добыча золота сохраняла господствующее положение в экономике и доля вывоза золота составляла ²/₃ всего экспорта колонии, количество фермерских хозяйств за период с 1854 по 1857 г. увеличилось с 3,2 тыс. до 8 тыс., а число работающих на них людей - с 4,3 тыс. до 15 тыс. человек [115, с. 179-181]. Приток рабочей силы в сельское хозяйство вызвал немедленное падение зарплаты. Неквалифицированные рабочие стали получать в 1857 г. 8 шилл. в день против 10-15 шилл. в 1854 г. Зарплата квалифицированных рабочих (плотников, каменщиков и каменотесов) снизилась с 35-40 до 14-15 шилл. в день [115, с. 179-181]. Развитие овцеводства во второй половине 50-х - первой половине 60-х годов шло еще более быстрыми темпами. Этому способствовало не только ослабление действия "золотой лихорадки", но и весьма выгодные для австралийских экспортеров шерсти условия на британском рынке, возникшие в связи с гражданской войной в США.

Как известно, южные штаты Америки были главными поставщиками хлопка для английской текстильной промышленности. Война привела к резкому падению их экспортных возможностей, что, в свою очередь, значительно сократило производство хлопчатобумажных тканей в Англии. Если в 1858-1861 гг. Англия экспортировала ежегодно в среднем 2,6 млрд. ярдов хлопчатобумажных тканей, то в 1862-1866 гг. - 1,8 млрд. ярдов, или на 30% меньше. Стремясь компенсировать эту потерю, английские предприниматели развернули производство шерстяных тканей. В те же годы британский экспорт шерсти вырос с 161 млн. до 206 млн. ярдов, или на 28%. И хотя после гражданской войны американский хлопок быстро вернул утраченные позиции на британском рынке, производство и экспорт Англией шерстяных тканей во второй половине 60-х годов не только не снизились, но еще более выросли - в среднем на 25%.

Главным поставщиком шерсти в Англию была Австралия. В 1865 г. австралийская шерсть составляла половину всего британского импорта шерсти, в то время как в 1860 г. - ²/₅. Причем, если в 1860 г. Англия импортировала всего 148 млн. фунтов шерсти, то в 1865 г. - 212 млн. фунтов [115, с. 178].

Следует также отметить, что в связи с сокращением американского экспорта хлопка в период гражданской войны была сделана попытка организовать его производство в Квинсленде. Экспорт австралийского хлопка начался в 1862 г. и продолжался до 1886 г., а затем был совершенно прекращен (в 1889 г., например, в Квинсленде плантации хлопка занимали площадь всего в 1 акр, в то время как в 1869-1872 гг. - до 15 тыс. акров). Возобновилось производство хлопка в Австралии лишь в следующем столетии [115, с. 189].

В 1860-1890 гг. овцеводство продолжало развиваться высокими темпами. Главным овцеводческим районом Австралии стал Новый Южный Уэльс. Количество овец в колонии увеличилось в этот период в 11 раз, а производство шерсти - в 17 раз (табл. 7).

Таблица 7. Производство шерсти и рост поголовья овец в британских колониях в Австралии (шерсть - млн. фунтов, овцы - млн. голов)^*

Естественно, что развитие овцеводства привело к значительному росту в этот период экспорта шерсти из британских колоний в Австралии. На их долю вместе с Новой Зеландией к 1890 г. приходилось почти 70% всего английского импорта шерсти, тогда как в 1861 г. - 47%.

Наряду с производством шерсти австралийские колонии в последней трети XIX в. начали усиленно развивать производство мясомолочных продуктов. Это объяснялось тем, что разработанные в тот период методы консервирования и замораживания открыли широкие возможности экспорта этих видов продуктов в Европу.

Со второй половины 60-х годов Австралия начала поставлять В Англию консервированное мясо. В начале следующего десятилетия была организована транспортировка из австралийских колоний в Великобританию мороженого мяса.

В 1873 г. впервые в мире на выставке в Мельбурне демонстрировалась машина для производства льда, изобретенная жителем этого города Дж. Гаррисоном. С ее помощью он заморозил некоторое количество мяса и рыбы, которые спустя 6 месяцев после этого были поданы на публичном банкете в Мельбурне и найдены вполне сохранившими свои вкусовые качества. В июле этого же года Гаррисон отправил в Англию партию мороженого мяса на судне к "Норфолк", на котором была установлена одна из его машин. На этот раз Гаррисона постигла неудача мясо испортилось.

Первым удачным экспериментом в доставке мороженого мяса из Австралии в Англию был рейс судна "Стремлевен". Судно покинуло Австралию в начале декабря 1879 г. и 2 февраля 1880 г. благополучно доставило в Лондон 40 т мороженого мяса, где оно было сразу же продано по цене 4,5-5,5 пенса за фунт.

В 80-е годы начался экспорт австралийского масла в Англию.

Поголовье крупного рогатого скота в Австралии быстро росло: если в 1860 г. на пятом континенте было 4 млн. коров, то в 1890 г. - более 10 млн.

В 70-90-е годы XIX в. земледелие развивалось более быстрыми темпами, чем раньше. Этому способствовали улучшение техники обработки земли, распространение ирригации, развитие средств-транспорта. В последнем десятилетии XIX в. общая площадь посевных земель Австралии составила 4 086 701 акр, тогда как в 60-х годах она равнялась 831 457 акрам. Производство зерна за то же время выросло с 10621 697 до 29933 993 бушелей.

В начале 60-х годов XIX в. в Австралии было налажено производство сахара. Первые попытки создать плантации сахарного тростника относятся еще к концу второго десятилетия XIX в. и связаны с именем Т. Скотта. Сначала он создал плантацию в районе Порт-Маккуори, а затем к северу от Сиднея, в районе Брисбен-Уотер. Но не Новый Южный Уэльс, а Квинсленд стал центром сахарного производства в Австралии.

Вначале сахарный тростник выращивался в Квинсленде лишь на территории Ботанического сада в Брисбене. В 1862/63 сельскохозяйственном году площадь под плантациями сахарного тростника в Квинсленде составляла 20 акров. Через 5 лет она увеличилась в 100 раз; 6 сахарных заводов производили до 170 т сахара. К началу 90-х годов ежегодное производство сахара в Квинсленде достигло 15 тыс. т, в Новом Южном Уэльсе - 7,5 тыс. т. Оба штата давали четвертую часть всего сахара, потребляемого в британских колониях в Австралии. Остальное количество сахара ввозилось с островов Ява и Маврикий. Следует отметить, что по потреблению сахара на душу населения Австралия занимала тогда первое место в мире. В Англии, которая занимала второе место, ежегодное потребление сахара на душу населения было на 16 фунтов меньше, чем в Австралии.

В 1842 г. в Сиднее была основана Австралийская сахарная компания, которая сразу же монополизировала производство сахара. Спустя тридцать лет она была поглощена "Колониэл шугар рифайнинг компани", существующей и в настоящее время. На протяжении второй половины XIX и первой половины XX в. ее директорами были три Эдварда Нокса - отец (создатель компании и первый ее директор), сын и внук. Компания развернула свою деятельность не только в британских колониях в Австралии, но и на Новой Зеландии и на Фиджи. Если в 1855 г. она владела всего одним сахарным заводом, то в начале нынешнего столетия у нее было уже 18 предприятий, 5 из них находились в Сиднее, Мельбурне, Аделаиде, Брисбене и Окленде. Они производили 260 тыс. т сахара в год. Остальные 13 заводов, расположенные на территории Квинсленда, Нового Южного Уэльса и Фиджи, давали ежегодно еще 1,4 млн. т.

На предприятиях компании постоянно работало 10 тыс. человек, а на принадлежащих ей плантациях сахарного тростника в Квинсленде и северной части Нового Южного Уэльса - 2 тыс. фермеров. Кроме того, на плантациях Фиджи, площадь которых составляла 54 тыс. акров, работало 7,5 тыс. индийцев, привезенных "С этой целью на острова [115, с. 389-390].

Если "золотая лихорадка" в Виктории привлекла иммигрантов из азиатских стран, то следствием "сахарного бума" в Квинсленде и в северной части Нового Южного Уэльса был приток рабочей силы с тихоокеанских островов. Жизнь азиатских иммигрантов в Виктории была мрачна, но и она не идет в сравнение со страшной судьбой квинслендских "черных дроздов". Так работорговцы называли коренных жителей тихоокеанских островов, которых они покупали у местных вождей для работы на плантациях сахарного тростника. Всего начиная с 60-х годов XIX в. и до 1903 г. было увезено на плантации Австралии более 60 тыс. жителей Соломоновых островов [83, с. 151]. "Эта мрачная и трагическая история полна вероломства, преступлений, злоупотреблений, борьбы, убийств" [105, с. 13]. Европейский миссионер, работавший на острове Велья Лавелья (в группе Соломоновых островов), писал: "Первыми белыми людьми, посетившими берега Вельи Лавельи, были охотники за "черными дроздами", которые в 70-х годах начали скандальную торговлю, увозя сильных и здоровых туземцев Соломоновых островов и отдавая их за хорошую цену плантаторам в Квинсленде и Фиджи... История их подлой работы никогда не была написана" [156, с. 40-41].

В 80-90-е годы XIX в. на плантациях сахарного тростника Квинсленда ежегодно работало до 10 тыс. человек. Именно коренные жители тихоокеанских островов производили основную часть сахара в Квинсленде. В начале XX в. они количественно составляли лишь ¹/₅ рабочих сахарных плантаций, а давали ³/₄ всего производства сахара колонии. Это достигалось путем жесточайшей и бессовестнейшей их эксплуатации.

У. Брукс, член Законодательного совета Квинсленда, выступая в 1876 г., так характеризовал положение островитян на плантациях колонии: "Если бы нам сказали, что мужья разлучены с женами, тысячи детей оставлены без их естественных защитников дома заброшены, деревни разграблены и сожжены, спаивание обман и все другие бесчестные методы применяются для того, чтобы привезти этих людей, которые должны доставлять нам жизненные удобства, мы отнеслись бы к этому как к праздной выдумке сентиментальных филантропов. Но настало время сказать, что граждане, Считающие себя религиозными людьми, служители церкви более того, главы церквей без стыда пользуются трудом бедных, беззащитных рабов, которые были заманены, а во многих случаях просто проданы своими вождями и куплены на островах белыми людьми, а затем проданы и куплены вторично у нас - в Брисбене, Мэриборо, Рокгемптоне и Маккае" [107, с. 125-127].

О том, в каких условиях жили проданные на плантации островитяне, говорит тот факт, что смертность среди них была даже в последние годы XIX в. в 4 раза выше, чем среди европейских колонистов. В 1893 г., например, она составила у островитян около 53 человек на тысячу, а у европейцев - 13 человек [171, с. 245].

Развитие скотоводства и земледелия серьезно обострило борьбу за перераспределение земель в колониях. Большинство земель, как известно, находилось в руках скотоводов. Наиболее серьезная попытка достичь перераспределения земель была предпринята в Новом Южном Уэльсе в самом начале 60-х годов премьером Робертсоном, который сам был одновременно и землевладельцем и скотоводом. Он добился принятия парламентом колонии в 1861 г. актов о коронных землях, которые вводили так называемую систему селекции. Согласно этим актам любой человек независимо от пола и возраста (даже ребенок), мог выбрать и купить участок земли размером от 40 до 320 акров в любом из освоенных или промежуточных районов. Была установлена цена - 1 ф. ст. за акр независимо от качества земли. После уплаты ¹/₄ всей стоимости участка лицо, выбравшее его, получало права землевладельца. При этом ставились следующие условия: новый землевладелец должен прожить на избранном им участке не менее года, заплатить оставшуюся часть стоимости участка в течение трех лет и вложить в его освоение не менее 1 ф. ст. на каждый акр.

Все скотоводческие лицензии, выданные или продленные после - 1857 г., оставались в силе в течение одного года в освоенных районах и в течение пяти лет вне их после вступления в силу актов. 1861 г. Но если земли, удерживавшиеся скотоводами на основании лицензий, были кем-либо выбраны и куплены, то лицензия: теряла силу в любое время после этого. Права и интересы скотоводов были также защищены преимущественным правом на покупку участка, эксплуатируемого ими по лицензии.

Однако акты 1862 г. не дали желаемого результата подавляющее большинство земель не попало в руки фермеров. Значительной частью земельных участков завладели различного рода, дельцы и спекулянты, которые приобретали их с целью последующей перепродажи по более высоким ценам. Лесоторговцы также покупали участки, внося вступительную плату, а затем вырубали весь имевшийся там лес и бросали их. Некоторые приобретали участки для занятия полеводством, но хищническая эксплуатация земли приводила к ее истощению. Участки забрасывались, в этом случае в казну ничего, кроме вступительного взноса, не поступало.

Постепенно скотоводы, опираясь на поддержку банков и торговых компаний, скупили большую часть коронных земель. В 1861 1883 гг. в Новом Южном Уэльсе было продано 29 млн. акров коронных земель, а общая посевная площадь увеличилась за это же время менее чем на полмиллиона акров.

После 1884 г. земельное законодательство в Новом Южном Уэльсе претерпело изменения, но это уже не имело существенного практического значения, ибо подавляющая масса земель попала к тому времени в руки небольшого числа скотоводов и находилась под эффективным контролем банков и крупных скотоводческих компаний. Почти аналогичное положение наблюдалось и в других британских колониях в Австралии.

В Виктории земельные законы были приняты в 1860, 1862 и 1865 гг. Но и здесь земля не была поделена между мелкими фермерами, а оказалась у немногих крупных скотоводческих компаний и земельных магнатов. Так, по Акту 1862 г. в течение двух лет было продано 1,4 млн. акров наиболее плодородной земли в районе открытой Митчеллом "Счастливой Австралии", при этом ²/₃ ее попало в руки 100 человек. Всего за 1861-1881 гг. в колонии было продано 18 млн. акров земли, а посевные площади увеличились лишь на 1 млн. акров [70, с. 120].

В Квинсленде в период 1860-1884 гг. было принято не менее десяти земельных законов, открывавших для продажи коронные земли. Но в 1884 г. обрабатываемые земли составляли только 1,68% всей земельной площади. В Тасмании аналогичный закон был принят после 1858 г., в Западной Австралии - после 1872 г. Обрабатываемые земли в период 1861-1891 гг. увеличились в Тасмании с 163,4 тыс. до 168,1 тыс. акров, в Западной Австралии - с 24,7 тыс. до 64,2 тыс. акров [96, с. 582-586].

Исключение составляла только Южная Австралия, где посевные площади в 1850-1884 гг. увеличились с 65 тыс. до 2760 тыс. акров, что составило 7 акров на душу населения колонии, в то время как в Виктории - 1,7 акра, а в Новом Южном Уэльсе - 0,8 акра. В 1880 г. Южная Австралия производила зерна почти столько же, сколько все другие британские колонии в Австралии, вместе взятые [171, с. 220]. Однако это объяснялось не совершенством южно-австралийского законодательства, а историческими условиями развития колонии, в которой земледельцы, ее. основатели, занимали господствующие позиции. Эти позиции не были поколеблены начавшимся во второй половине XIX в. развитием в колонии овцеводства.

Промышленность в британских колониях в Австралии и во второй половине XIX в. развивалась медленно. Так, в середине 80-х годов половина всех австралийских предприятий, которых тогда насчитывалось 10 тыс., с общим числом рабочих 105 тыс. человек, находилась в Виктории. К началу 90-х годов было 11 тыс. предприятий с общим числом рабочих 133 тыс. [115, с. 250-251]. В основном это были мелкие фабрики легкой и пищевкусовой промышленности. Например, в 1888 г. в число наиболее крупных предприятий Виктории, на каждом из которых работало свыше 100 рабочих, входило 5 фабрик по переработке мяса и овощей, 4 фабрики по изготовлению готового платья и лишь 2 металлообрабатывающих завода.

В горнодобывающей промышленности господствующее место по-прежнему занимала добыча золота. Но после взлета, достигнутого в 50-х годах, она в дальнейшем из десятилетия в десятилетие показывала постоянную тенденцию к понижению. Если в 50-х годах добывалось 25 млн. унций золота, то в 60-х годах - 19 млн., в 70-х годах - 14,4 млн., в 80-х годах - 11,6 млн. унций. Доля Австралии в мировой добыче золота соответственно равнялась 40, 35, 39 и 22%. Во второй половине 50-х годов в золотодобывающей промышленности Виктории было занято более 150 тыс. человек, в 1861 г. - уже 83 тыс., в 1881 г. - 36 тыс., а в 1891 г. - 23 тыс. человек [115, с. 245]. В 1882 г. в Квинсленде, в районе горы Морган, в 22 милях к юго-западу от Рокгемптона, было открыто богатое месторождение золота. Добыча, начатая здесь в 1886 г., дала через 13 лет 2 млн. унций золота и принесла компании, производившей эти работы, дивиденд в размере 4475 млн. ф. ст., или около 6 ф. ст. на каждый фунт вложенного капитала [115, с. 246].

Открытие в 1885 г. месторождений золота в Западной Австралии, в районе Кимберли, вызвало оживление деловой активности в колонии, которое переросло в настоящий бум в 90-х годах, когда в 1892-1893 гг. были обнаружены богатые залежи золота в Кулгарди и Калгурли. В колонию хлынул поток иммигрантов. Если в декабре 1885 г. население колонии составляло 35 тыс. человек, то в декабре 1890 г. - 46 тыс., а в декабре 1894 г. - 82 тыс. человек [101, с. 45-46]. Через год население Западной Австралии составляло 101 тыс. человек, а еще через 9 лет - 239 тыс. человек [100, с. 118], причем иммигранты прибывали в основном из других британских колоний в Австралии. Так, в 1901 г. лишь 33% населения колонии составляли лица, родившиеся в Западной Австралии, 41% - родившиеся в других британских колониях в Австралии и 23% - родившиеся в Великобритании и иммигрировавшие первоначально в другие британские колонии в Австралии. Остальная часть населения была представлена небольшими группами иммигрантов главным образом из стран континентальной Европы и США (в числе американских инженеров, работавших на золотых приисках Западной Австралии, был Г. Гувер, ставший впоследствии президентом США), а также афганцами (погонщики верблюдов) и китайцами.

Разработки месторождений золота привлекли в Западную Австралию капитал из Англии и из других британских колоний в Австралии. Уже к середине 90-х годов в Лондоне было создано более 300 компаний по эксплуатации золотоносных месторождении в Западной Австралии. В колонии было открыто отделение Лондонской торговой палаты.

В течение 90-х годов сумма иностранного капитала в колонии выросла с 1,4 млн. до 12,2 млн. ф. ст. Добыча золота быстро увеличивалась. В 1897 г. было добыто 12353 унции золота, в 1898 г. - 74667 унций, в 1900 г. - 1414311 унций, а в 1903 г. - 2064801 унция [100, с. 119, 122, 130]. Столь же стремительно росли дивиденды компаний, эксплуатировавших золотоносные месторождения Западной Австралии. В 1899 г. они превысили 2 млн. ф. ст., а спустя 6 лет составили 13,8 млн. ф. ст. [100, с. 120].

Тем не менее большая часть рабочих горнодобывающей промышленности Австралии в последние десятилетия XIX в. была занята на добыче не золота, но других металлов, а также каменного угля. Так, в 1891 г. ²/₃ всех рабочих горнодобывающей промышленности Нового Южного Уэльса трудились на месторождениях не золотых руд. Крупнейшей компанией в этой колонии стала "Брокен-Хилл пропрайэтри компани", с 1882 г. добывающая серебро и свинец, а с 1890 г. - золото и медь. С 1886 по 1898 г. на шахтах компании было добыто 100 млн. унций серебра, 400 т свинца, а также золото и медь, что принесло дивидендов на сумму 7280 тыс. ф. ст. Серебро, медь и олово в середине 80-х годов были обнаружены в Тасмании. Основным производителем меди оставалась Южная Австралия.

Что касается добычи железных руд и производства железа и стали, то на протяжении всего XIX столетия эти отрасли не получили существенного развития в британских колониях в Австралии. Месторождения железной руды впервые были открыты Джексом в 1833 г. в районе Неттаи, недалеко от того места, где находится Миттагонг. Образцы обнаруженной породы он направил в Сидней, но власти колонии в то время мало интересовались развитием горнорудного дела в "колонии бесчестия".

Лишь в 1848 г., когда началось обсуждение вопроса о строительстве в Новом Южном Уэльсе железных дорог, по инициативе сиднейского дельца Т. Холмса была создана Компания по разработке месторождений железной руды в районе Неттаи. Однако у компаньонов не хватило средств, и в 1851 г. компания распалась, уступив место новому объединению, получившему название "Фицрой айрн энд кул майнинг компани". Деятельность этой компании была неудачной. Финансовые трудности, отсутствие необходимого оборудования и опыта ведения работ уже через 7 лет привели к прекращению работ. В 1859 г. несколько сиднейских и мельбурнских дельцов попытались возродить эту компанию, но безуспешно.

В 1860 г. Е. Хьюз создал в Мельбурне первое в истории Австралии металлургическое предприятие, работавшее на металлоломе. Он зарекомендовал себя опытным специалистом, и, когда мельбурнский коммерсант У. Леттин перекупил у "Фицрой айрн энд кул майнинг компани" право на разработку месторождений железной руды в Миттагонге, он пригласил Е. Хьюза быть руководителем предприятия. На этот раз работа пошла успешнее. В июле 1864 г. начался выпуск чугуна, выплавлявшегося из местной железной руды.

В 1863 г. на территории Нового Южного Уэльса были обнаружены новые месторождения железных руд. "Маунт плезант кул майнинг компани", взявшая право на их разработку, начала экспериментальные работы по производству чугуна на базе этого месторождения. Примерно тогда же приступили к разработке месторождений железной руды в Тасмании. Добыча и производство железа на острове сосредоточились в руках двух компаний: "Бритиш энд Таеманиан айрн энд чакул компани" и "Тамар хеметайт айрн компани".

В Виктории в 1873 г. была создана компания "Лол Лол айрн майнинг компани" по разработке месторождений в районе Балларата. В Южной Австралии "Айрн энд стил компани" в начале 70-х годов начала разработку месторождения железной руды к северу от Виктор-Харбора.

Однако центром добычи и производства железа оставался Новый Южный Уэльс. В 1872 г. появилась "Фицрой Бессемер стил, хеметайт айрн энд кул компани", целью которой было расширение производства железа в районе Миттагонга. В 70-х годах "Эксбенк айрнуоркс компани" начала производство железа в Литгоу (табл.8).

Таблица 8. Производство чугуна в Австралии из местной руды в 1874-1884 гг^*, т

Развитие железнодорожного строительства в Австралии в 80-е годы требовало все большего количества железа. Внутреннее его производство ни в коей мере не удовлетворяло потребности колоний, что вело к росту импорта товаров, изготовленных из железа. В 80-90-е годы XIX в. британские колонии ежегодно импортировали железа на сумму 5-6 млн. ф. ст., в том числе Новый Южный Уэльс - на 2 млн. ф. ст. [128, с. 24, 29].

Из всех отраслей горнодобывающей промышленности самой старой являлась добыча каменного угля. Первые угольные месторождения были обнаружены еще в 90-е годы XVIII в. в районе Ньюкасла, который и стал центром угольной промышленности пятого континента. Первая партия ньюкаслского угля была экспортирована в 1801 г. К 1820 г. ежедневно добывалось 20 т угля. С 1824 по 1827 г. монополия на добычу угля в Австралии принадлежала Австралийской сельскохозяйственной компании. Добыча угля в это время составляла 17 тыс. т в год, к 50-м годам XIX в. - 190 тыс. т, а к началу 80-х годов - уже около 2 млн. т, половина из которых вывозилась из Нового Южного Уэльса в другие британские колонии в Австралии, а также в Индию, Китай и Соединенные Штаты Америки. К концу XIX в. ежегодная добыча угля в Австралии достигла 5 млн. т, из которых 4,5 млн. т давал Новый Южный Уэльс, 200 тыс. т - Виктория и 40 тыс. т - Тасмания [21, т. 2, с. 429].

Последняя треть XIX в. характеризовалась быстрым ростом средств транспорта и связи в британских колониях в Австралии. Если в 1870 г. общая протяженность железных дорог составляла 1 тыс. миль, то к 1890 г. - 11 тыс. миль. Работы по железнодорожному строительству велись главным образом правительствами колоний, а не частными компаниями.

К концу 80-х годов протяженность телеграфных линий на пятом континенте достигала 40 тыс. миль (в Великобритании и Канаде по 30 тыс. миль). В 1871 г. подводный кабель телеграфных линий связал Австралию с Явой, в 1872 г. - с Англией, в 1876 г. - с Новой Зеландией.

В 1851 г. в австралийские порты было совершено менее 5 тыс. судозаходов, количество перевезенных грузов составляло около 1 млн. т, в 1891 г. - соответственно 17 тыс. и 16,3 млн. т, а в 4901 г. - 18,6 тыс. и 26,2 млн. т [46, с. 210]. Рост морских перевозок грузов явился следствием значительного развития внешней торговли британских колоний в Австралии. К началу 90-х годов они заняли третье место во внешней торговле Великобритании (65 млн. ф. ст.), уступив лишь США (145 млн. ф. ст.) и Франции (69 млн. ф. ст.) и обогнав Германию (57 млн. ф. ст.). В начале нынешнего века ежегодный товарооборот Австралии превысил 100 млн. ф. ст.

В последние десятилетия XIX в. значительно вырос ввоз иностранного капитала в Австралию. Это было связано прежде всего со строительством железных дорог, которое осуществлялось в значительной степени за счет займов, размещавшихся правительствами колоний за границей, в основном в Англии. Государственные долги британских колоний в Австралии стремительно росли из года в год.

Иностранный капитал поступал в Австралию и в виде частных инвестиций. Так, с 1876 по 1880 г. все британские колонии в Австралии получили 22 млн. ф. ст. по иностранным займам и 12 млн. ф. ст. в виде частных инвестиций. В 1881 г. в Новый Южный Уэльс, Викторию, Квинсленд и Южную Австралию поступило 37,5 млн. ф. ст. по иностранным займам и 30 млн. ф. ст. в виде частных инвестиций. В 1885-1890 гг. общий размер иностранных инвестиций в Австралии составил 100 млн. ф. ст. [79, с. 409].

Иностранный капитал в Австралии был в основном британского происхождения. Так, в июне 1892 г. задолженность Виктории по иностранным займам составляла 46711 тыс. ф. ст., из которых на Англию приходилось 44762 тыс. ф. ст. [115, с. 229]. К началу нынешнего столетия общая сумма британского капитала, инвестированного в Австралии, составила 331027 тыс. ф. ст. [191, с. 6, 45].

Расширялась и крепла банковская система. В 90-е годы там действовало 6 мощных банков с центральными правлениями в Лондоне: Австралазийский, Английский, Шотландский и Австралийский банки, Лондонский банк Австралии и Объединенный банк Австралии. Их общий капитал составлял 5471 тыс. ф. ст. Банки располагали 360 отделениями в британских колониях в Австралии, в том числе в Виктории - 125 и в Новом Южном Уэльсе - 99.

Четыре крупных банка имели центральные правления в Мельбурне: Банк Виктории, Колониальный банк Австралазии, Коммерческий банк Австралии, Национальный банк Австралазии. Их капитал составлял 7285 тыс. ф. ст. У них было 326 отделений и агентств, в том числе 268 - в Виктории, 32 - в Южной Австралии и 6 - в Новом Южном Уэльсе.

Четыре банка имели центральные правления в Сиднее: Банк Нового Южного Уэльса, Городской банк Сиднея, Сиднейская коммерческая банковская компания, Австралийский объединенный банк. Их капитал составлял 5006 тыс. ф. ст. Им принадлежали. 303 отделения и агенства.

Еще 7 крупных банков находились в других городах Австралии: Аделаидский банк (в Аделаиде, капитал 400 тыс. ф. ст.), Банк Северного Квинсленда (в Брисбене, капитал 200 тыс. ф. ст.), Квинслендский национальный банк (в Брисбене, капитал 454 тыс. ф. ст.), Королевский банк Квинсленда (в Брисбене, капитал 387 тыс. ф. ст.), Западноавстралийский банк (в Перте, капитал 100 тыс. ф. ст.), Национальный банк Тасмании (в Лонсестоне, капитал 152 тыс. ф. ст.) и Коммерческий банк Тасмании (в Хобарте, капитал 410 тыс. ф. ст.).

Финансовый капитал все активнее внедрялся в ведущие отрасли австралийской экономики. Член законодательной ассамблеи Квинсленда Д. Денсфорд заявил на заседании ассамблеи в 1894 г. о том, что 5 банков владеют на территории колонии 1164 пастбищами общей площадью 108 683 тыс. акров (что в 2 раза превышает площадь Британских островов) [36, 1894, с. 369]. Аналогичным было положение и в других колониях. Быстрое развитие британских колоний в Австралии было прервано в начале 90-х годов серьезным экономическим кризисом. Падение мировых цен на шерсть и другие виды сельскохозяйственных продуктов сильно ударило по экономике Австралии. Если в 1884 г. фунт шерсти продавался за 12,3 пенса, то в 1893 г. - лишь за 7 пенсов.

Испугавшись больших потерь, иностранные инвеститоры не только прекратили ввоз капитала в Австралию, но и пытались отозвать его оттуда. В колониях, особенно в Виктории, начались многочисленные банкротства. В 1891/92 финансовом году в Мельбурне была ликвидирована 21 строительная компания, а в Сиднее - 20. Большие потери понесло овцеводство. Если в 1891 г. в Австралии было 107,6 млн. овец, то в 1901 г. - 72 млн. Производство шерсти сократилось с 634 млн. фунтов в 1891 г. до 539,4 млн. фунтов в 1901 г. Поголовье крупного рогатого скота за это время снизилось с 10,1 млн. до 8,5 млн. голов. Объем экспортно-импортной торговли упал с 74 млн. ф. ст. в 1891 г. до 72,1 млн. ф. ст. в 1898 г. [97, с. 448-449]. Выросло число безработных. В Виктории, наиболее пострадавшей от кризиса, население в эти годы уменьшилось на 104 тыс. человек [115, с. 360]. В 1891 - 1900 гг. "обще-австралийское производство национального продукта из расчета на душу населения сократилось на 13% [66, с. 25].

Положение начало выправляться лишь в самом конце XIX в., причем решающую роль в этом сыграло не овцеводство, а другие "отрасли хозяйства. Овцеводство достигло уровня 1891 г. лишь в начале 30-х годов XX в. Зато быстрыми темпами развивались земледелие и разведение крупного рогатого скота. За 1891-1901 гг. посевные площади и урожай зерновых удвоились. Соответственно вдвое увеличился экспорт зерна (с 10 млн. до 20 млн. бушелей). Производство масла выросло за это время в 2,5 раза, а стоимость его экспорта - почти в 8 раз (с 4,2 млн. до 35 млн. ф. ст.). Несмотря на уменьшение поголовья скота в эти годы, стоимость экспорта мяса поднялась с 1 млн. до 5,2 млн. ф. ст. Экспорт сахара вырос с 0,3 млн. до 1,4 млн. т [66, с. 27]. Добыча металлов увеличилась на 75%, а их экспорт - в 2 раза.

Падение добычи золота в 70-80-х годах было остановлено развитием золотодобывающей промышленности на новых месторождениях Квинсленда и особенно Западной Австралии. Если в 1861-1870 гг. золота добывалось ежегодно в среднем на 8,1 млн. ф. ст., в 1871-1880 гг. - на 6,1 млн., в 1881-1890 гг. - на 4,9 млн., то в 1891-1900 гг. - уже на 9 млн. ф. ст. Вследствие этих изменений доля шерсти в общем объеме экспорта Австралии сильно сократилась. Если в 1891 г. она составляла 55% стоимости всего австралийского экспорта, то в 1901 г. - лишь 30%.

В 1892 г. сельское хозяйство давало 58% общего объема производства, промышленность - 42%, в 1902 г. - соответственно 53 и 47% (табл. 9).

Таблица 9. Производство продукции в стоимостном выражении^*, млн. австрал. долл

С 1861 по 1901 г. ежегодный прирост производства совокупного национального продукта, несмотря на колебания, вызванные кризисом 90-х годов, составил в среднем 4,1% (табл. 10). Таким образом, по темпам экономического развития Австралия уступала только Соединенным Штатам.

Таблица 10. Доля различных отраслей в производстве совокупного национального продукта^*, %

Значительные изменения произошли в течение второй половины XIX в. и в распределении рабочей силы по отраслям хозяйства. Если в 1856 г. в сельском хозяйстве было занято 30% всей рабочей силы, в горнорудной промышленности - 50, в обрабатывающей промышленности - 8, в сфере обслуживания - 12%, то в 1901 г. в сельском хозяйстве и горнорудной промышленности - 32%, в обрабатывающей промышленности - 26, на транспорте и в торговле - 21, в сфере обслуживания- 14, в административно-управленческом аппарате - 7% [109, с. 128].