Письмо и обращение В. В. Порика к соратникам по борьбе. Май - 14 июля 1944 г.

Дорогие товарищи коммунисты-партизаны.

Хочу рассказать вам об одном случае, который произошел со мной после выполнения боевой задачи партизанской группой.

Передвигаясь с товарищем через большую шоссейную дорогу, мы набрели на семь фашистских бандитов. Один фашист крикнул: «Стой!» Выстрелами товарища Кондратюка Степы три фашиста были убиты, остальные в панике разбежались. После этого мне пришлось возвратиться назад, забрать остальных товарищей и передвинуться в другое место и остановиться там на ночлег.

Я решил одного товарища, малого возрастом, послать в разведку, указал ему выгодный путь движения, предупредил его о соблюдении дисциплины и предосторожности. Товарищ хотел обдурить своего начальника, не выполнил указаний, пошел по своему пути и набрел на фашистских бандитов, которые его задержали и принудили показать, где остальные товарищи. Нестойкий наш товарищ привел до 400 - 500 фашистов на место нашего нахождения. Фашисты на рассвете окружили квартал. Нас было трое, вооружены мы были одним автоматом и одним пистолетом. Фашисты подняли шум, я скомандовал к бою и открыл огонь из автомата. Несколько фашистов свалились на землю, остальные разбежались.

В.В. Порик

Гитлеровские собаки спешили убрать свои трупы и снова двинулись вперед. Дорогой товарищ Василь Колесник открыл огонь из пистолета, и снова два фашистских бандита были убиты. Два других фашиста заметили дорогого Ваську и намерились открыть огонь по нему, я моментально бандитов скосил из автомата. Фашисты еще больше закричали, подняли стрельбу и спешили убрать свои трупы, не показать их цивильному населению.

Последними патронами я подстрелил еще одну гитлеровскую собаку и в эту минуту был ранен фашистской пулей. После этого я оглянулся за своими товарищами, мой дорогой Васька Колесник был убит - он погиб лично от своей руки, застрелился последней пулей - он погиб за Родину, за коммунизм во всем мире. Честь и слава дорогому товарищу, коммунисту, боевому красному партизану,- не забудь, Родина, своего сына!

Один «товарищ» сдался в плен. Я решил вырваться от фашистов. При перебежке в другое место фашисты открыли огонь по мне, и я снова был ранен. Фашисты стреляли со всех концов, я, не обращая внимания ни на что, вскочил в один дом и очутился на крыше. Гитлеровские бандиты искали меня, но не нашли, только благодаря одной «хорошей» женщине, которая фашистам указала, где я есть, фашисты моментально открыли огонь по мне, и я снова получил три пули и свалился с крыши.

Бандиты боялись ко мне подходить, подъехали автомашиной, наставили на меня автоматы и бросили меня в машину. Не обращая внимания на фашистские автоматы, я кричал: смерть изменникам, которые сидели, как генералы, в другом авто, я кричал: да здравствуют советские патриоты, я смеялся и прощался с народом, махая рукой.

Затащили меня в фашистский военный госпиталь «на лечение», рассмотрели меня через рентген и очень были рады, что у меня остались пули в ноге, руке и плечах. После этого отнесли меня на 4-й этаж, положили за решетку да еще приковали к койке, кроме того, возле дверей поставили одного своего бандита. Не прошло десяти минут, как начальник гестапо с другими собаками пришли «лечить» меня. Собаки прекрасно меня знали по материалам, которые были им поданы после моего побега из лагеря, и задали мне такие вопросы: коммунист, специально присланный для коммунистической работы?

Я ответил: да, коммунист, присланный для работы.
Второй вопрос был задан: террорист?
Я ответил: нет. Я - советский патриот.

За это я получил больше 50 железных «пилюль», а позже трудно сосчитать, сколько я получил таких «пилюль», потому что я им ничего больше не сказал. Хотя они прекрасно знали про мою коммунистическую и партизанскую работу по прежним материалам и по допросам изменников.

Ночью я разломал фашистский замок, но не удалось разломать решетки в окне, и на другой день снова пришли собаки «лечить» меня, еще больше получил я «пилюль» за то, что разломал замок. Мысли фашистов были меня расстрелять, и решили они отдать меня в тюрьму «на лечение». Ночью меня привезли в тюрьму, назвали меня русским бандитом и бросили в камеру № 1.

Камера представляла собой 2 метра длины, 1-1,5 метра ширины, в маленьком окошке больше железа, чем стекла. В камере было немножко соломы, одеяло, наверно, с прошлого столетия, кроме того, полметра сора и несколько миллионов вшей и один фашистский бандит возле железных дверей.

Я не робел, пел «Интернационал» и стремился еще раз отомстить фашистам за их зверства. Просидел я седьмую ночь, ночи были тихие, и хорошо было слышно, как вскрикивали люди и после того гремели выстрелы. Днем смотрел я в окошко, как выводили на двор старых, потерявших ум людей. Через стены было слышно, как катували людей. Кушать первые дни я получал по-больничному, один раз морковки в день, последние дни - ничего.

Сердце советского патриота не может выдержать таких зверских издевательств фашистских собак. Надежды на побег из тюрьмы никакой не было: кроме проклятой камеры тюрьма была обнесена двумя мурами 7-8 метров высоты, да еще фашистские собаки с собаками минута в минуту кругом ходят.

По словам старшего гестаповца, жить мне осталось всего два дня. Я решил погибнуть в схватке с фашистами. Ночью мне удалось вытащить гвоздь из окна длиной 7-9 см. При помощи гвоздя я расковал себе правую здоровую руку и после того лежал и кричал до фашиста, который стоял возле дверей, чтобы он мне дал воды,- он не обращал внимания.

Раны разгноились и очень болели, я бросался и кричал - дай воды. Фашистская морда раздобрилась и зашла ко мне в камеру. Собака метра два высотой с карабином да еще кинжал на боку. Он поинтересовался моей раной на ноге и пригнулся посмотреть. Я моментально гвоздем ударил бандита в голову, закрыл ему рот и его же кинжалом прорезал ему глотку и моментально положил его на свое место и натащил одеялом, после того закрыл двери на ключ и перешел в другую номеру.

Другие фашистские собаки смотрели через щель двери моей камеры и все думали, что русский бандит спит, а я гвоздем и кинжалом уж продолбил в стене себе щель для побега. Вопрос с камерой был решен. Второй вопрос был форсировать два высоких мура. Где та сила и воля бралась, не могу представить себе, но за две-три минуты я оторвал железо, загнул крючок, порвал рубаху, кальсоны, одеяло, посвязывал все это, и вот и был инструмент готов.

Начал я вылезать из камеры, щель была узкая и длинная, вся кожа на мне была содрана, кровь лилась ручьем. Я моментально забросил крючок на первый мур и очутился наверху. Внизу я заметил трех фашистов с собаками. Я притаился на муре и ждал, пока фашисты зайдут за угол.

Ночь была холодная, я в трусах спустился с первого мура и забросил крючок на другой и очутился на другом муре. Когда я спускался с другого мура, у меня случилась авария, одеяло оборвалось, и мне пришлось метров шестъ-семъ лететь донизу. Если бы я попал на камень, так убился б, а так «большое спасибо» гитлеровским убийцам - подставили под меня яму метров 20 ширины и метров 100 длины с расстрелянными безвинными людьми.

Мне сразу стало понятно, что были за крики и выстрелы каждой ночью, и я видел, что места для меня тоже хватало там. Я взмыслил: слава погибшим товарищам, пролез еще возле одного фашиста, который стоял на посту, сказал про себя: да здравствует свобода - и двинулся вперед.

За полтора дня добрался я до своих. Сколько было радости, какая забота обо мне французских товарищей. Я был всем доволен, только тем нет, что не мог сразу же начать работу, не мог гитлеровцам отомстить за товарища Ваську, который героически погиб в борьбе с бандитами, за те издевательства, которые они проделывали на нашей Родине и которые они проделывают здесь.

Позвольте мне от имени советских патриотов во Франции передать вам в день вашего национального праздника наш, партизанский привет.

Мы, советские патриоты, не стоим в стороне от битвы, которую ведет наша Родина, и по примеру Красной Армии вместе с французскими патриотами мы бьем и будем бить фашистов до конца.

Мы сражаемся за Советскую Родину, за свободу всех народов, всего мира.

Мы просим французский народ помочь нам во всем и таким образом ускорить победу над фашизмом.