Н. В. Макеев. Первый бой

(Макеев Николай Васильевич - старший лейтенант, командир сабельного эскадрона 257-го- (43-го) кавполка.)

Эскадрон спешился. Коноводы с лошадьми, кухня, обоз укрылись в лесопосадках на окраине станицы Канеловской.

Догорал знойный июльский день. После длительного форсированного марша казаки очень устали. Не слышно было обычного говора, шуток, смеха. Эх, отдохнуть бы сейчас!.. Но гитлеровцы рядом, необходимо срочно окапываться.

- Казачье ли дело зарываться в землю!- ворчали некоторые. - Лихая атака - вот это да!

- Это наша с тобой недоработка, - заметил я в разговоре политруку эскадрона Михаилу Пельгую.- Люди не понимают важности умелой обороны.

- Ты посмотри, сколько ненависти у казаков к врагу, как рвутся они в бой! - не сдавался тот.

Все это так. Но на занятиях и в проведении партполитработы мы больше налегали на атаку, на наступление, а вот начинаем воевать с обороны. Выходит, надо уметь и обороняться, тем более что враг хорошо вооружен, хитер и коварен. А линия обороны эскадрона растянута на два километра вместо восьмисот метров, как положено. Поэтому успех боя будет зависеть от каждого бойца.

- Нужно, - сказал я политруку, - чтобы агитаторы довели до сознания казаков, что в обороне не меньше, чем в атаке, нужны и стойкость, и храбрость, и смекалка. А придет время, и в конную атаку пойдем. Не посрамим чести казачьей.

Темнело. Эскадрон окапывался. Проверяя, как идет дело, выслушивая доклады командиров взводов, я интересовался настроением казаков. В голове все время вертелось: «Все-таки это первый бой!..» Но опасения оказались напрасными, люди были настроены по-боевому. Это ободрило меня, вселило уверенность в нашей победе. Я с удовольствием поговорил с однополчанами. Большинство из них вместе со мной до войны занимались в клубе «Ворошиловский всадник». Мы вспоминали, как лихо джигитовали, рубили лозу, как завоевали первенство на Всесоюзных конноспортивных состязаниях.

Остановившись у окопа казака Шорина, спросил:

- Не мелковат будет?.. - И присел на корточки.

- Глубже нельзя, вода близко, - ответил Гордей Яковлевич, разравнивая землю. Он вылез из окопа, нарвал травы, замаскировал бруствер.

Выше среднего роста, плечистый, крепкий, он все делал не торопясь, по-хозяйски. Убедившись, что с маскировкой все в порядке, спрыгнул вниз, лопатой подровнял стены окопа, взял карабин, прицелился куда-то вдаль и сказал, щелкнув затвором:

- Теперь в самый раз, пущай фашист идет, встретим. Оставив карабин, разровнял площадку диаметром в полметра, поставил на нее 50-миллиметровый миномет.

- А вот и «самоварчик» готов. Угостим гитлеровцев как надо.

Удовлетворенный беседой с этим мужественным, уверенным человеком, бывшим красным партизаном, участником гражданской войны, я бодро зашагал в четвертый взвод, на левый, самый ответственный фланг обороны эскадрона.

Вокруг были густые заросли камыша. В наступивших сумерках из-под ног то и дело выпархивали задремавшие птицы, стрекотали кузнечики, разноголосо квакали лягушки. От всего этого веяло покоем и миром. А люди готовились к своему первому бою.

Вдруг впереди раздалось:

- Стой, кто идет?

Из-за коряги, густо поросшей камышом, вышел казак с карабином наготове. Назвав пароль, я спросил, где командир взвода. Младший лейтенант Гусев был в самом крайнем окопе. Отсюда лучше просматривалась дорога, вьющаяся в зарослях камыша. Командир взвода выскочил из окопа и доложил:

- Взвод занял оборону, держим под наблюдением дорогу.

- Связь с 259-м полком так и не налажена?

- Пока нет.

- Плохо. Узнав, что левый наш фланг открыт, противник постарается обойти вас и ударить с тыла. Так что смотрите в оба.

Как выяснилось позже, эскадрон соседнего полка, с которым мы искали связь, занял оборону у нас в тылу, оседлав дорогу. Что же, это можно было объяснить: мы только еще учились воевать.

Было уже довольно поздно, и я заспешил на командный пункт, на ходу мысленно рисуя расположение всех шести взводов эскадрона, возможные действия противника и наши ответные меры.

На командном пункте спросил:

- Ну как тут? Ничего нового нет?

- Звонил начальник штаба полка, - ответил политрук Михаил Пельгуй, - напомнил, что занятый рубеж надо удержать во что бы то ни стало. Без приказа - ни шагу назад!

- А о противнике ничего не говорил?

- Нет.

- Не попытаться ли нам самим добыть данные о противнике?- высказал я вдруг пришедшую мысль.- Послать дельных ребят в разведку, а? Нет ничего хуже неизвестности, особенно нa войне.

- Не мешало бы, - согласился политрук.

- А кого пошлем?

- Помкомвзвода Горшколепова. Боевой хлопец. На том и порешили. Люди пошли в разведку, а мы с Пельгуем занялись каждый своим делом.

Через несколько часов вернулась разведка.

- Задание выполнено. В селе Совдар не менее двух рот противника, на окраине - машины. Взяли языка, - доложил Горшколепов.

- Молодцы!

Было за что похвалить ребят. Во-первых, мы теперь знали, где находится противник, во-вторых, взят язык, первый не только в полку, но и в дивизии. Это тоже немаловажно. Отдав через связных приказ командирам взводов усилить наблюдение за местностью, проверить секреты, я устало повалился на прохладную, росистую траву: сутки, проведенные без сна и отдыха, давали о себе знать. Хотелось отвлечься от всего, забыться, заснуть...

Но спать не пришлось.

Ночную тишину резанул выстрел. За ним - второй. Потом наперебой заговорили разными голосами автоматы, карабины, ручные и станковые пулеметы. Стрельба то усиливалась, то затухала.

Мы с политруком молча прислушивались ко всем этим звукам, пытаясь себе представить, что происходит у реки. А бой разгорался, и его громовые раскаты приближались к командному пункту эскадрона.

Первыми встретили врага казаки Белоусов и Денисенко. С наступлением темноты они заняли пост в секрете у двух верб. Притаившись в низкорослом, но густом кустарнике, они хорошо видели в свете луны речку метров на двести вниз по течению и на пятьсот - вверх, гать через нее.

- Левую сторону и гать беру на себя,- прошептал Белоусов (он был старшим),- а твой участок - справа от гати. Чуть что - докладывай сразу.

- Беспременно, - ответил Денисенко. Вдруг Белоусов возбужденно проговорил:

- Смотри! Смотри! Лодки... И по гати идут... В той стороне - тоже лодки... Немцы!

Белоусов поднял автомат. Грянул выстрел. Он эхом прокатился над речкой и умчался в степь.

Денисенко прицелился в ближайшую лодку и дал очередь. Там кто-то шлепнулся в воду, неуклюже подняв вверх руки. Лодка закружилась на месте.

- Попал! Попал! Видишь?!- прокричал Денисенко и скрипнул зубами: - Ну, фашист, держись!

Они полоснули в два автомата по лодкам, по гати. Противоположный берег и сама речка ощетинились сотнями огненных стрел. Ночь теперь казалась каким-то огнедышащим чудовищем.

- Нас обходят! - крикнул Денисенко. - Стреляют слева, слышишь?!

- Пусть обходят. Там их ребята встретят. А мы отсюда - никуда.

И два автомата, будто споря друг с другом, посылали по врагу очередь за очередью. Гитлеровцы валились наземь, не видя, откуда их обстреливают два казака. Но немцев оказалось много, сдержать их натиск было трудно. Бой уже шел где-то сзади.

- Наши их все равно турнут! - с надеждой сказал Белоусов, вытирая со лба холодный пот.

- А еже ли нет? - засомневался Денисенко.

- Не может этого быть. Где нам устроиться половчее? - посмотрел вокруг Белоусов.

- А может, за ними прошмыгнуть к своим?

- Нет, нельзя оставлять огневую точку. Вот две вербы, ты на одну залезешь, я - на другую. Мы будем видеть фрицев, а они нас нет. А как они побегут назад, мы их и встретим как следует быть - из автоматов и гранатами.

Казаки уже совсем было собрались взобраться на вербы, но тут раздалась чужая речь, и они замерли. Кровь застучала в висках.

- Их двое, надо убрать, - чуть слышно прошептал Белоусов. - Ты бей того, что слева, а я - справа. Только разом. Ну, давай! - Они мгновенно выскочили из засады. Взметнулись вверх приклады, и, глухо охнув, гитлеровцы рухнули наземь. Управившись с ними, казаки быстро взобрались на вербы. Они поняли, что оказались в тылу врага.

А в это время взвод лейтенанта Багрова, занимавший оборону слева от дороги, оказывал ожесточенное сопротивление превосходящим силам противника. Десятки гитлеровцев уничтожили казаки дружным огнем из карабинов, автоматов и двух станковых пулеметов. Но превосходство врагов было явным, и командир взвода приказал казакам отходить, а расчету станкового пулемета комсомольца Виктора Богмы задержать противника, прикрыв товарищей.

Раскаленный пулемет дрожал, кося очередями наседавших фашистов. Вскоре сержант Богма услышал шорох камыша всего в пяти метрах от себя. «Обошли!»- мелькнула догадка. Он бросил в камыш одну за другой две гранаты, полоснул из автоката. Прислушался - тихо. И пулемет продолжал косить врагов.

Два взвода - Багрова и Гордикова - отошли под напором превосходящих сил противника. Воспользовавшись тем, что левый фланг эскадрона не был прикрыт, враг глубоко вклинился в нашу оборону. Наступил критический момент. Было ясно, что, если сейчас же не принять решительных мер, мы окажемся в клещах.

- Надо контратаковать противника, вырвать у него инициативу, сбить с толку дерзостью, - вслух подумал я.

- Правильно!- густым басом согласился политрук Пельгуй.

- Тогда так. Связной, быстро к старшине Железкину! Пусть артиллеристы максимально усилят огонь из пушек по врагу. Казак Волохов, бегом к старшине Малышеву, в тыл эскадрона, и вместе с ним организуйте там оборону. Во что бы то ни стало отбить атаку противника! Политрук Пельгуй, за тобой - правый фланг. Поднимай людей и веди врукопашную. Взвод Белаша поддержит третий взвод, истекающий кровью. Во взводе Гордикова находится комсорг Анатолий Зеленский. Это боевой парень, он поможет поднять людей в атаку. Я беру на себя левый фланг. Сержант Осипов, твоим связным сейчас здесь делать нечего. Бери их и - в атаку! Казак Голованов, срочно с донесением в штаб полка!

Отдав эти распоряжения, я подошел к Пельгую: - Ну, политрук, по местам.