Баальбек

Историю не удивишь ни дикостью, ни вандализмом. Жажда разрушения, насилия, грабежа проявлялась в разные времена и в разных обличьях. Слепая ненависть к прекрасному, к вдохновенным творениям человеческого гения, стремление стереть с лица земли великое, ставшее непонятным, а потому страшным, проявлялось не раз и не два.

Двор Большого храма в Баальбеке

Но, пожалуй, нигде вандалы разных времен не проявили такого единодушия, такого упорства и такого рвения, как в храме бога, носившего пышный титул - Юпитер Геополитанский Великий и Всеблагой.

Византийцы превратили древнее святилище в каменоломню для постройки своих церквей и базилик, арабы разбирали его кладку для строительства крепостных стен, крестоносцы перестроили древний храм в замок, турки разрушали его для постройки мечети, орды татарского хана Хулагу и полчища Тимура громили и крушили здесь все, что могли.

То, чего не уничтожили люди, разрушали землетрясения 1158, 1203, 1669 и 1759 годов. Стихийные силы раскалывали каменные рельефы, опрокидывали колонны, сбрасывали со своих мест статуи. И все же Большой храм в Баальбеке уничтожить не удалось. Силы созидания оказались могущественнее сил разрушения.

Дань этим силам через шестнадцать веков отдали те, кто утверждает: "Ничего подобного не могли создать человеческие руки" Статьи и книги, в которых научные фантасты наших дней пытаются доказать, что руины Баальбека оставили землянам на память пришельцы из космоса, еще недавно были весьма модны. И хотя это утверждение ничего общего с истиной не имеет, оно не кажется смехотворным, настолько грандиозно и непостижимо все то, что сохранилось в Баальбеке.

Сооружение, которое по затрате времени и труда, быть может, превосходит даже пирамиду Хеопса, воздвигнуто в плодородном районе, между горными хребтами Ливана и Антиливана, который греки называли Келесирия (что значит Сирийская впадина).

Когда-то здесь жили финикийские племена, поклонявшиеся богу Баалу, что значит властелин или владыка. На перекрестке дорог, ведших с побережья в глубь Сирии, среди бесчисленных бьющих из почвы ключей находилось главное святилище этого бога. Называлось оно Баальбёком, что значит и "город Баала", и "господин земли".

Баал считался повелителем солнца и воды, его почитали не только финикийцы, но и многие другие земледельческие народы Востока. Каждый из них имел своего солнечного бога и называл его Баалом.

Во главе своих македонских сподвижников Александр побывал в Баальбеке. В древнем святилище он увидел исполинского истукана, сплошь покрытого листами золота. На округлой массивной голове истукана высился странной формы убор, унизанный жемчугом и драгоценными камнями. В правой, поднятой кверху руке он держал бич, в левой - пучок колосьев. Баал, солнечный бог, был богом землепашества и скотоводства. У ног его возлежали золотые быки.

Александр Македонский, захватив Египет и Сирию, стремился распространить духовное влияние греков на завоеванные страны. Одним из способов эллинизации было "объединение" богов.

На устах кумира играла улыбка, которая греческим воинам показалась бессмысленной. Но Александр не был греком. Он выл сыном царя Македонии, страны, которую еще недавно считали варварской. Сам Александр внешне приобщился к эллинской культуре, но в глубине души он продолжал оставаться варваром. Истукан, в честь которого тысячи паломников приносили жертвы, жестоко истязали сами себя и друг друга, был не похож на греческих богов, но не вызвал отвращения у царя. Александр сам считал себя богом и, уподобляясь богу, приказал переименовать Баальбек в Гелиополь, что значит "город солнца", а Баала - в Гелиоса. На месте святилища кровожадного Баала он повелел заложить храм Гелиосу, и греки начали строить величественный храм своему жизнерадостному и веселому богу, богу земледельцев и мореплавателей, богу света, тепла и плодородия.

Возможно, что еще Александр с его манией грандиозного наметил необыкновенные размеры будущего храма. Заготовка материалов я подготовительные работы потребовали столько труда, что контуры колоссального сооружения начали только вырисовываться, когда в Келесирию в 60-х гг. до н. э. вступили римские легионы Гнея Помпея.

Когда Помпеи увидел тысячные толпы паломников - греков, сирийцев, арамейцев, жителей прибрежных городов, он решил, что в интересах римского владычества, следует великое божество из греческого сделать римским. И тогда Баал-Гелиос превратился в Юпитера, главного бога римлян.

Помпеи пожертвовал большие деньги на строительство храма. Юлий Цезарь - удачливый соперник Помпея в борьбе за власть над Римом, последовал его примеру. Его дар Гелиополису был еще щедрее, ибо Цезаре стремился завоевать популярность, противопоставляя себя Помпею.

Император Август, который во всем подчеркивал, что он преемник Цезаря, так же демонстративно осыпал Баальбек своими щедротами, - а за ним и другие императоры.

Особенно велик был вклад Нерона, при нем строительство приняло невиданный размах и не прекращалось уже до тех пор, пока в IV веке в Риме не установилось христианство.

Для того, чтобы попасть в храм Юпитера, нужно было подняться по самой широкой на свете лестнице. На каждой из двадцати семи ее ступеней могло стоять по сто человек в ряд. Ступени были по колено взрослому мужчине, словно рассчитанные на каких-то гигантов.

Лестница вела к двенадцати десятиметровым колоннам из розового гранита с капителями из позолоченной бронзы. Это были пропилеи - преддверие храма. В тени двенадцатиколонного портика пропилеи могло собираться до тысячи человек.

С двух сторон портика, как часовые, стояли массивные башни. К глухим стенам башен были приставлены пилястры такой же высоты, что и колонны, и с бронзовыми капителями такой же формы. От этого пропилеи казались еще шире и еще грандиознее.

В самом Риме храмы никогда не имели башен. Башни Баальбека были данью традициям Востока и своими корнями восходили к архитектуре Египта: вход в древнеегипетский храм охраняли две огромные башни-пилоны.

Около башен в углах портика пропилеи собирались философы и часами вели диспуты и беседы со своими учениками. Они были греками или сирийцами, ибо римляне образованность ни во что не ставили. Завоеватели, ростовщики и администраторы, римляне презирали свободную мысль. Их богатство было результатом не труда, а грабежа. Если им нужны были ученые, педагоги, поэты, они покупали на острове Делос греческих и сирийских пленников.

Большой храм в Баальбеке. Колоннада

Ученые и философы в Риме были по большей части рабами, но здесь, в отдаленной провинции, философы пользовались уважением, и римские наместники оказывали им свое покровительство.

Окруженный резными наличниками вход пропилеи, через который можно было протащить четырехэтажный дом, служил только жрецам. Для простых людей были две другие двери, много меньших размеров, которые запирались бронзовыми засовами. Главный вход не имел дверных створок. Суеверие прочнее замков: никто не смел переступить священный порог.

Три входа вели в обширный двор, или скорее "вестибюль" без крыши. Двор имел шестиугольную форму, и по каждой стороне шестиугольника стояли колонны из цветного мрамора. 60 колонн стояли в два ряда, образуя широкий обход. Благодаря необычной форме двора они оказывались под разным углом к зрителю и представлялись каким-то каменным лесом.

Нигде, кроме Гелиополиса, римляне не строили ни дворов, ни залов столь неудобной и странной формы. По-видимому, колонны были поставлены на основании, заложенном еще финикийцами, ибо звезда с шестью лучами и шестиугольник считались магическими у многих народов Сирии и Палестины. В углах шестиугольника были тесные и темные хранилища храмовой утвари, а вдоль граней - помещения для жрецов - предсказателей будущего по внутренностям птиц. Римляне ничего не предпринимали без гадания. Они считали, что человек не властен над своей судьбой, заранее предопределенной богами.

Когда-то на этом месте поклонялись Астарте - жене Баала, но когда Баал стал Юпитером, его жена приобрела облик римской богини Венеры. Шестиугольный двор получил тогда название двора Венеры.

Отсюда паломники попадали в главный двор храма, или скорее на обширную мощеную площадь, с трех сторон окружённую колоннами. Колонны были вытесаны из розового гранита в Египте близ Ассуана, привезены по морю в Келисирию и доставлены в Гелиополис на волах.

Зритель сначала видел фронт из 84 монолитных колонн, но затем замечал второй ряд таких же колонн в тени окружающей двор галереи. Размеренный строй колоннады напоминал построенных для парада солдат римского легиона.

Большой храм в Баальбеке. Колоннада

Анфилада залов позади галереи отделана с умопомрачительным великолепием. Стены, выложенные цветным мрамором, были украшены бессчетным числом ниш. Ниши были самой разнообразной формы. Одни с наличниками, другие в резном обрамлении, третьи с фронтончиками, четвертые с какими-то мраморными сегментами, полуколоннами, плоскими пилястрами, гирляндами, фигурами мифических существ.

В каждой нише стояла скульптура. Здесь были и шедевры греческого искусства, и сухие ремесленные копии с прославленных оригиналов, и творения египетских скульпторов, и бюсты императоров. Все это боги римлян.

В отличие от поэтических греческих божеств, римские боги до крайности прозаичны. Бог, спасающий от колючек; бог, охраняющий пороги и двери; бог, помогающий роженицам; бог спокойствия; бог заботы; богиня лени Муразия, бог полей Русин и бог гор Югатин; богиня холмов Коллатина и богиня долин Валлония; богиня, сохраняющая урожай, и бог, охраняющий скот. Римляне поклонялись и египетской Исиде, и сирийскому Адонису, и своим императорам, которые после смерти объявлялись богами. И все эти боги, причудливо перемешавшись, стояли в нишах главного двора.

Часть этих богов создали себе сами римляне, а многих заимствовали у других народов, если им казалось, что иноземный бог может принести пользу римскому государству. Бог для римлянина - средство достижения своих практических, а часто и низменных целей. Бесконечные обряды, которые были связаны с каждым божеством, были похожи на сделки: молящийся обращался к богу с просьбой, а взамен обещал что-либо такое, что ему казалось равноценным и приятным божеству.

Главных своих богов римляне отождествили с греческими. Посейдон превратился в Нептуна, бог-кузнец Гефест в Вулкана, Афродита в Венеру, Афина в Минерву. При этом Афина сохранила свои атрибуты - змею, шлем, копье, но лишилась человечности и справедливости. Афина умела изобретать ремесла и учить людей военной хитрости. Минерва же воплощала лишь только одну абстрактную государственную мудрость.

Главный бог Рима - Юпитер вобрал в себя черты Зевса и Гелиоса. Он так же, как и Зевс, - бог-громовержец, главнейший из богов, из головы которого родилась Минерва. Но что осталось от справедливости, от умеренности, мужества и любвеобильности Зевса? Юпитер суров, жесток, равнодушен. Это холодный и непреклонный бог, стоящий над всеми остальными, подобно римскому государству, покровителем которого он считался. Это бог всесокрушающей государственной машины, бог порядка, бог собственников, это бог подданных, а не граждан, рассудочный и прозаический.

Лица статуй и бюстов были обращены в центр двора, где возвышался огромный каменный стол, такой большой, что на нем без труда могло уместиться несколько бычьих туш.

Дважды в день триста жрецов в белых балахонах и остроконечных шапках по знаку первосвященника в золотой тиаре и одежде пурпурного цвета с пением гимнов обводили вокруг алтаря украшенных лентами жертвенных коз, баранов или быков. Затем животных вели к бассейнам, которые были вырыты по обе стороны двора. Жертву трижды окунали в священную воду в знак того, что животное очищается от земной скверны. Теперь его можно было волочить по ступеням алтаря и под оглушительный шум флейт к свирелей закалывать во имя солнечного бога.

Тысячи паломников впадали в экстаз при виде хлещущей крови. Они срывали одежду и начинали истязать себя ремейными бичами. Сыромятная кожа врезалась в человеческое тело, оставляя глубокие рубцы, и окровавленные фанатики замертво падали посреди храмового двора. Самобичевание считалось угодным Юпитеру.

Храм этого бога, холодный и надменный, словно возносил над распростертыми телами свой фронтон, которому стоявшие на нем колоссальные статуи придавали сходство с короной. К храму вела огромная лестница. Она поднималась на платформу или цоколь из тесаных блоков. Платформа была выше всех остальных построек храма и ее грандиозность - подчеркивалась величиной камней, из которых она сложена. Три из них, известные в древности под названием "трилитоны" - самые большие на свете, считались священными, им поклонялись, как божествам. Трилитоны достигают 20 метров в длину и весят по 500 тонн каждый. Чтобы их передвинуть, требовались усилия десятков тысяч человек.

52 колонны, превосходящие своей, величиной все колонны на свете, окружали храм. Они были в пять обхватов толщиной и высотой почти в 20 метров, т. е. в семиэтажный дом.

Каждая колонна состояла из трех полированных гранитных цилиндров. Каждый цилиндр был выточен на колоссальных "токарных станках" в дальних каменоломнях, привезен по горным дорогам, водружен на цоколь и поставлен на свое место вертикально людьми, вооруженными только рычагами. Такая работа потребовала еще больших затрат времени и труда, чем добыча и перевозка трилитонов.

Когда-то в Греции колонны храмов Акрополя были рассчитаны на масштаб человека, человек был мерой вещей, и зодчий грек стремился создать аккомпанемент величию человеческого духа. Здесь, в Баальбеке, колонна приобретает космические масштабы. Она пугает, подавляет, заставляет человека почувствовать себя ничтожным. Колонна, в понимании зодчего, символ сверхчеловеческой силы, которой наделены только боги да императоры.

На головокружительной высоте с колонны на колонну переброшены мраморные балки и на них уложены резные карнизы из мрамора. И опять, как они непохожи на благородную простоту карнизов Парфенона и Эрехтейона. Чем только не украшены мраморные плиты! И водометами в виде львиных голов, и листьями аканфа, и подобием жемчужных бус, и фигурами быков, которые словно вылезают из камня, чтобы поддержать нависающие над ними полосы зубцов и кронштейнов. Бессмысленная и беспощадная растрата труда художников и каменотесов, плоды которого едва-едва видны с земли.

Каменная громада, которой, казалось, нет меры, которая превосходила всякое воображение и была воздвигнута посреди города словно неведомой стихийной силой, служила олицетворением Римской империи. Она казалась такой же подавляющей, безжалостной и безразличной к судьбам людей, как Римское государство, уравнявшее подданных в их бесправии перед лицом императорского произвола.

Покрытый золотом истукан внутри храма не казался главным среди богов, как Зевс на Парфеноне или на Пергамском алтаре. Он был отделен от остальных божеств, стоявших во дворе, подобно тому, как император в своем дворце на Палатинском холме в Риме был отделен от своего народа. То, что роль императора богов играл финикийский Баал, по существу, случайно превратившийся в Юпитера, тоже было символичным. Владыками миллионов становились благодаря случайным стечениям обстоятельств, в результате интриг, заговоров, по воле взбунтовавшейся гвардии. Жизнь империи не зависела от того, вознесла ли судьба на вершину человеческого могущества аристократа или бывшего солдата, коренного римлянина или сирийца, великого философа или самодура, едва умеющего читать. Все они оказывались одинаковыми во главе государственного механизма.

Юпитером Великим и Всеблагим Гелиополитанским продолжал оставаться тот самый истукан, которого когда-то увидел в Баальбеке Александр Македонский и объявил Гелиосом. Его круглое безбородое лицо по-прежнему кривила бессмысленная улыбка, а у ног, напружинив короткие шеи, по-прежнему лежали золотые быки. Золотой бич Юпитер продолжал держать в своей деснице.

Римляне лишь изменили немногие аксессуары. В левую руку кумира они вместо колосьев вложили изображение молнии, плечи и грудь, ранее свободно задрапированные финикийским плащом, оказались закованными в панцирь римского легионера, на золотой одежде появились рельефы с головами римских богов, а на постаменте - надписи латинскими буквами.