Глава 11. Два Максима или один?

Первое знакомство с Максимом, одним из жителей усадьбы «Е», состоялось в 1953 году. Тогда в слое восьмого яруса - а этот ярус датируется 1369-1382 годами - был найден обрывок берестяной грамоты № 91. Это начало письма, автор которого со вкусом повел неторопливую речь: «Поклон от Ларьяна ко свату моему Максиму. Тако...». Что следовало за этим «тако», узнать не довелось: вся остальная часть письма безжалостно оторвана; ее так и не нашли.

Прошло четыре года. Раскоп, заложенный на основной части усадьбы «Е», прошел слои XVI века, потом через толщу напластований XV столетия опустился на три метра, достигнув уровня восьмого яруса. И здесь Максим снова подал весть о себе, на этот раз написанную уже собственной рукой: «От Маскима ко Десясцянамо. Дать Мелеяну 8 деже, накладо и веши. А ты, старосто, сбери».

В этой записке, сохранившейся целиком и получившей номер 253, Максим, который пишет свое имя с ошибкой «Маским», отдает хозяйственные распоряжения старосте деревни Десятское. «Десясцяне» - жители этой деревни. Крестьянин Емельян, как полагает Л. В. Черепнин, признавший слово «веши» испорченным «верши», то есть зерно, должен вернуть Максиму выданную ему ссуду зерном вместе с набежавшими процентами, «накладом», - всего восемь дежей. Старосте предписывается забрать у Емельяна этот долг.

А затем новые известия о Максиме были найдены одно за другим. Вот грамота № 271, возможно, одна из самых замечательных берестяных грамот вообще. Она сохранилась почти целиком, написана изящным и уверенным почерком человека, привыкшего и любившего писать: «Поклоно от Якова куму и другу Максиму. Укупи ми, кланяюся, овса у Ондрея, оже прода. Возми у него грамоту. Да пришли ми цтения доброго. Да вести ми прикажи... дее во годе. Оже ти ту не буде овса и... Возми со собою».

Прорись грамоты № 271. Письмо Якова куму и другу Максиму с просьбой прислать 'чтения доброго'

Кум и друг Максима Яков нуждается в овсе. Он просит Максима купить для него овес у Андрея, если тот согласится продать. И взять у Андрея какую-то грамоту, может быть, расписку в получении денег за овес. И 'пусть Максим прикажет везти овес к Якову. А если не будет овса, то... Вот что должен сделать Максим, если не будет овса, сказать затруднительно. Эта часть письма пострадала. Но «а обороте берестяного листа Яков пишет: «Возми с собою». Возможно, он рассчитывает, что Максим в крайнем случае поделится с ним своим овсом.

Все это, конечно, очень интересно. И нужно надеяться, что Яков не остался без овса. Однако самое интересное содержится в той фразе, которую мы сознательно пропустили при изложении письма Якова. Яков пишет Максиму: «Пришли мне чтения доброго». Ему нужна интересная книга. Здесь не может подразумеваться книга богослужебная. Если бы Якову нужна была книга для церковной службы, он точно назвал бы ее, потому что выбор таких книг был строго регламентирован.

Якову нужно какое-то занимательное чтение. Может быть, летопись. Или воинская повесть. Или переводная повесть. Или житие какого-нибудь военного святого, которое для средневекового читателя было тем, чем для современного - приключенческие романы. Максим знает вкусы своего кума и друга Якова и сам решит, какую книгу выбрать, чтобы она понравилась Якову.

Впервые из этого письма мы убедились, что грамотность, широко распространенная в Новгороде, развивала у некоторых людей вкус и охоту к чтению. И, между прочим, познакомились с результатами этого привлекательного процесса. Письмо Якова написано свободно, живым, не связанным языком, принадлежащим человеку интеллигентному. Но это письмо важно и для характеристики нашего Максима. Человек, который мог выбрать для своего друга интересную книгу, несомненно, должен был располагать библиотекой таких интересных книг. А это незаурядная деталь. Кроме того, он, наверное, был неплохим человеком, если друзья не стесняются нагружать его поручениями.

А вот еще одно письмо к Максиму - грамота № 272. Его автор далеко не так благодушен, как Яков. Напротив, он раздражен. И не без причины. Почитаем, что он пишет:

«От Савлия ко Максиму. Како стоя, пришли конь. Цему мя еси погубил в другы ряд? Рать ударила подо Копорию... А без другого коня живот пометал, а иное розронял. А ноне пришли... Полохе ли буде на одинамо коне - не дома... ни дровна, ни матери послати на цем. А... ти... а с мною».

Письмо дошло в обрывке, но смысл его целиком понятен: «От Савелия к Максиму. Как договаривались, пришли мне второго коня. Ну зачем ты во второй раз подверг меня такой опасности!? Рать ударила под Копорьем... А я, не имея второго коня, имущество побросал, а часть его растерял. А теперь пришли... Очень плохо мне с одним конем - ни дома... ни дров привезти, ни матери послать не на чем... А со мною...».

Прориси грамот № 253, 177, 290. Три автографа Максима Онцифоровича

Прориси грамот № 253, 177, 290. Три автографа Максима Онцифоровича

Капорье - новгородская крепость неподалеку от побережья Финского залива. Этот пункт не трудно найти и на современной карте. Сражения около Копорья происходили часто, в том числе и в XIV веке. Там «новгородцы могли драться и с немцами из Прибалтики, и со шведами из-под Выборга. Правда, в годы, которым соответствуют напластования восьмого яруса, никаких сообщений о битвах под Копорьем нет. Однако наше внимание должно привлечь летописное сообщение 1377 года о том, что новгородские «люди молодые» ходили воевать к «немецкому городку на Овле». Этот городок находился в «Каянской земле», «на море Окияне», и, следовательно, у Новгорода тогда было столкновение со шведами. Может быть, именно тогда я ударила под Копорье рать, чуть не погубившая Савелия.

По тону письма видно, что Савелий не был воином. Он, связанный какими-то отношениями с Максимом, жил под Копорьем, оказался в полосе военных действий и едва унес оттуда ноги, в чем склонен обвинять Максима. Если бы тот, как обещался, дал бы ему еще одну лошадь, то Савелий смог бы на двух лошадях увезти из дома все ценное имущество. И вообще вторая лошадь очень нужна ему в хозяйстве. Без нее, как без рук: ни дров привезти, ни к матери послать...

Савелий ведет счет обидам, виновником которых оказался Максим. Он пишет, что тот уже вторично «погубил» Савелия. И начинает свое письмо в высшей степени невежливо. Обратили внимание, что в нем отсутствует слово «поклон»? Раздраженному Савелию не до церемоний.

И вот еще обрывок грамоты № 279, найденный на усадьбе «Е» в восьмом ярусе: «Поклон от старосте от Михале и от всех Пашезерчев к сотьскым, к Максиму, и ко Онании, и к Къст...».

Пашезерцы, жители села Пашозеро, доныне существующего в восточной части Ленинградской области на одноименном озере, из которого вытекает приток Свири река Паша, пишут в Новгород сотским, называя этих сотских по именам: к Максиму, к Анании, к Константину...

Сотские в Новгороде были важными персонами. Они ведали сбором государственных доходов и играли существенную роль в суде. Кое-что о них известно из летописи, а кое-что сообщили и берестяные грамоты. Всего в Новгороде было одновременно десять сотских. И наш Максим назван первым из этого десятка.

Пять берестяных грамот близко познакомили нас с владельцем усадьбы «Е» Максимом. Феодал, отдающий распоряжения сельскому старосте, владелец библиотеки, обладатель должности и титула сотского, человек, покупающий для своего кума и друга овес, виновник разорения Савелия, отец семейства (помните - «Поклон от Ларьяна ко свату моему Максиму»? Сватами могут быть только отцы взрослых детей). Что еще можно сказать о Максиме?

Выйдем за ворота его усадьбы, пересечем перекресток Великой, и Козмодемьянской улиц и войдем, как тысячу раз входил сам Максим, во двор его соседей, на усадьбу «И», которая - напомню - принадлежала посадничьему роду Онцифоровичей. Нет ли у них каких-нибудь вестей о Максиме?

Есть! Вот письмо, написанное его рукой. Посмотрите, так же нацарапано «от», те же «м», «ы», «д», «с», «к», что и в письме Максима старосте. Все буквы в обеих грамотах написаны, несомненно, одним человеком. Да и в слове «Максим» он делает ту же ошибку: «...от Маскима». Это найденная еще в 1955 году на усадьбе «И» в слоях середины XIV века грамота № 177: «Поклоно от Маскима ко попу. Дай ключи Фоми. А ты пошли Григорию Онефимова, чтоб... добиш... ат... е Фоме»,

Вот он и попом командует! Новый штрих к его характеристике.

Что ж! Единственная грамота от Максима на соседней усадьбе особой погоды не делает. Ребятишки в древности могли затащить. Или поп зашел в гости к Юрию Онцифоровичу и выбросил полученное от Юрьева соседа и уже прочитанное письмо.

Но вот еще один документ - берестяная грамота №370. Она найдена на усадьбе «И» в восьмом или девятом ярусе, то есть написали ее в те же годы, когда Якову захотелось развлечься интересной книжкой, а Савелий удирал на единственном коне из-под Копорья. Написали ее крестьяне-сироты, и содержит она слезные жалобы, о которых уже рассказано подробно в другом месте. Нашли ее при раскопках 1959 года. И замечательна она сейчас для нас тем, что начинается словами: «Поклон ко Юрью и к Максиму от всех сирот...».

Сироты писали не очень грамотно. Их письмо изобилует ошибками. Вот и вместо «Максиму» они написали «Миксиму». Но что это за Максим? Наш ли знакомый? Или его тезка, случайно оказавшийся в компании с Юрием?

Связь этого Максима с усадьбой «И» и Юрием Онцифоровичем дает возможность установить самым конкретным образом их взаимоотношения. Вот что рассказывает летопись под 1376 годом. Зимой в начале года новгородский архиепископ Алексей решил отказаться от своего высокого сана и удалился в один из монастырей под Новгородом, предоставив новгородцам поступать, как им заблагорассудится. Мы не знаем, что заставило обидеться владыку Алексея, но обиделся он, по-видимому, всерьез. Новгородцы «в скорби великой» гадали так и эдак, а потом надумали отправить послов к московскому митрополиту, чтобы и он включился в уговоры закапризничавшего архиепископа. Послы привезли Алексею митрополичье благословение, и тот вернулся в свой сан. И «рады были новгородцы своему владыке». В этом эпизоде для нас особый интерес представляют имена ездивших в Москву новгородских послов. Это были архимандрит Савва и «Максим Онцифорович с другими боярами».

Максим Онцифорович. Но ведь и Юрий тоже Онцифорович! Значит, сироты пишут братьям Онцифоровичам: «Поклон ко Юрию и ко Миксиму...». Выше мы насчитали десять представителей семьи Мишиничей-Онцифоровичей, имена которых запечатлелись в берестяных грамотах и в надписях на найденных при раскопках предметах. Максим Онцифорович, брат Юрия и Афанасия, - одиннадцатый.

Да, но из этого вовсе не следует, что наш Максим и Максим Онцифорович грамоты № 370 - одно и то же лицо. Один живет на усадьбе «Е», а другой связан с усадьбой «И». Мало ли на свете людей с одинаковыми именами? И разве люди с одинаковыми именами не могут жить по соседству? Конечно, находка в одном слое, но в разных местах огромного раскопа таких писем еще не доказывает тождества двух Максимов. А было бы неплохо, если бы наш Максим к тому же оказался бы еще и дипломатом да вдобавок братом прославленного посадника и сыном другого - еще более выдающегося деятеля новгородской истории!

Ну что же! Так в самом деле и оказалось. Летом 1957 года на усадьбе «Е» была найдена еще одна берестяная грамота, начинающаяся словами: «Поклон от Маскима...». Я подчеркиваю: «От Маскима, а не от «Максима». Это грамота № 290, сохранившаяся в обрывке. Самое интересное в ней - имя адресата и обращенная к нему просьба:

«Поклон от Маскима ко Гюргю. Бей чело батку...».

Максим пишет Юрию («Гюрги» - это древняя форма имени Юрий) « просит его кланяться отцу. Это переписка двух братьев, детей Онцифора. Правда, найдена грамота № 290 в слоях первой половины XIV века, точнее - в прослойках с дендрохронологической датой: 1299- 1340 годы, что дало основание А. В. Арциховскому написать: «Надо отказаться от искушения видеть здесь братьев Юрия и Максима Онцифоровичей. Стратиграфия этого не позволяет. Да и имя Гюрги слишком архаично».

Такой вывод, однако, слишком поспешен. Если мы сравним грамоту № 290 с грамотами № 177 и 253, то узнаем уже хорошо нам знакомый почерк Максима. Не было тезок Максимов. Был один Максим Онцифорович, сын и брат посадников, новгородский дипломат, он же владелец библиотеки, покупатель овса, сотский и разоритель Савелия. И порядочный чудак. Вряд ли он так последовательно ошибался, всегда называя себя «Маскимом». Скорее всего, он так именовал себя из чудачества или детским прозвищем, сохранив его до старости. Может быть, пытаясь в детстве первый раз написать свое имя, он старательно вывел «Маским». И возможно, его брат Юрий, будущий посадник, прозвал его так, что на всю жизнь Максим остался «Маскимом». Кто знает?

Стратиграфия находки - то есть ее дата, определяемая положением в культурном слое - не так уж противоречива. Если к началу 1380-х годов у Максима были уже взрослые дети, то родился он до 1340 года. Юрий Онцифорович в летописи упоминается впервые под 1376 годом, когда он был уже важным боярином и сопровождал архиепископа в Москву. Значит, и он появился на свет, скорее всего, еще в первой половине XIV века. Если даже письмо Максима Юрию написано и в пятидесятых годах XIV века, оно легко могло оказаться в чуть более раннем слое, будучи затоптано в грязь или же попав в небольшую яму.

И вот о чем еще нужно сказать. Мы уже знаем, что Онцифоровичам на Великой улице в пределах раскопанного участка принадлежали не одна, а две усадьбы: «Д» и «И». Теперь к ним прибавляется третья -усадьба «Е», которой владел в середине XIV века Максим Онцифорович, но среди обитателей которой был и человек, собиравший карельские дани и принадлежавший, нужно думать, к семье Максима. Ведь подавляющее большинство «карельских» писем найдено как раз на усадьбе «Е».

Генеалогическая таблица Мишиничей

Напомню также, что именно здесь, на усадьбе «Е», найдены печать Афанасия Онцифоровича, брата Максима, и грамота, адресованная Афанасию и Юрию.

И еще. Выше уже упоминалась духовная грамота Орины, правнучки Юрия Онцифоровича. Это самый поздний документ семьи Онцифоровичей, написанный незадолго до падения Новгорода. До последнего времени о нем было известно по очень краткому упоминанию в одном историческом сочинении, изданном свыше ста лет тому назад. Предполагалось, что он безнадежно утрачен. Однако несколько лет назад В. И. Корецкий обнаружил в архиве копию этой духовной, снятую в конце XVII века. В ней подробно перечисляются земли, завещанные Ориной Колмову монастырю. В числе этих земель названа унаследованная ею от предков «волость на Паше». Вспомним, что к этой волости имел самое прямое отношение владелец усадьбы «Е» Максим, среди переписки которого обнаружено и берестяное письмо «от всех Пашезерцев».

Наше представление о посадничьей усадьбе с каждой новой грамотой усложняется, а картина этой усадьбы становится все более детальной. Три связанные друг с другом усадьбы на перекрестке Великой и Козмодемьянской улиц принадлежат одной семье. Здесь не только ведут счет доходам с вотчин и отдают хозяйственные распоряжения. Сюда не только идут письма об урожаях и ценах на рожь, оброках и тяжелой жизни вотчинных крестьян. Здесь, в этих усадьбах, контролируют государственные доходы, поступавшие и через сотского, и через карельского данника. Здесь решают вопросы войны и мира. Здесь, как нельзя нагляднее, видно, что управление крупной вотчиной и государством находится в одних руках. И это руки крупных бояр, владеющих Новгородом и Новгородской землей, как своей вотчиной.

Корма лакомства для собак laiky магазин здорового питания для собак.