НОВОСТИ    ЭНЦИКЛОПЕДИЯ    КНИГИ    КАРТЫ    ЮМОР    ССЫЛКИ   КАРТА САЙТА   О САЙТЕ  
Философия    Религия    Мифология    География    Рефераты    Музей 'Лувр'    Виноделие  





предыдущая главасодержаниеследующая глава

МАЙЯ - ОДИНОКИЕ ГЕНИИ


В Америке существовала еще одна высокая культура, самая блестящая и оригинальная, - культура народностей майя. В доколумбовой Америке майя жили почти изолированно, не имея сколько-нибудь значительных сношений со своими индейскими соседями. Однако испанские конкистадоры познакомились с майя уже в 1502 году, почти на 20 лет раньше, чем с ацтеками, и на 30 лет раньше, чем с инками. И, тем не менее, последний майяский город - Тайясаль - был взят испанцами лишь спустя 195 лет.

Во время своего четвертого американского плавания в 1502 году Колумб пристал к маленькому островку, расположенному у берегов нынешней Республики Гондурас. Здесь Колумб встретил индейских купцов, плывших на большом корабле. Он спросил, откуда они, и те, как записал Колумб, ответили: "Из провинции Майан". От названия этой "провинции" и образовано общепринятое наименование "майя", которое, так же как слово "индеец", является, в сущности, изобретением великого адмирала. Название основной племенной территории "собственно" майя - полуострова Юкатан - подобного же происхождения. Впервые бросив якорь у побережья полуострова, конкистадоры спросили местных обитателей, как называется их земля. На все вопросы индейцы отвечали: "Сиу тан", что означало: "Я не понимаю тебя". С тех пор испанцы начали именовать этот большой полуостров Сиутаном, а позднее Сиутан превратился в Юкатан. Кроме Юкатана (в период конкисты главной майяской территории), майя жили и живут в горной области центральноамериканских Кордильер и в тропических джунглях так называемого Петена, низменности, расположенной в нынешних Гватемале и Гондурасе. На этой-то территории, вероятно, и зародилась майяская культура. Здесь, в бассейне реки Усумасинты, были возведены первые майяские пирамиды и построены первые великолепные майяские города. Когда же возникла майяская культура? Ответить на этот вопрос нелегко. К счастью, майя, одержимые пристрастием к математике и педантично пунктуальные во всем, что касалось календаря, на каждой стеле ставили точную дату ее установки (так что памятники культуры майя мы можем датировать с точностью буквально до одного дня!). Древнейшим из известных нам сейчас майяских памятников является стела (испещренный иероглифами каменный столб), найденная в изумительном культурном центре майя Тикале. Дата на ней соответствует нашему 6 июля 292 года.

Майяская культура появляется на сцене древней Америки, очевидно, задолго до начала нашей эры. Позднее она эволюционировала вполне самостоятельно, однако на первых порах непосредственно продолжила и великолепно развила замечательные достижения своих предшественников - ольмеков. Ольмеки - по крайней мере по нашим современным сведениям - были первой ступенью лестницы высоких индейских культур, майя же представляли собой ее высшую ступень. Дальше развитие в древней Америке уже не продвинулось. А потому мы и подошли к рассказу о майя лишь теперь. При этом мы возвращаемся к ним окольным путем, который вел нас по времени и пространству от ольмеков - ягуарьих индейцев, являвшихся не только предшественниками, но и географическими "соседями" майя, через Центральную Мексику, мексиканский юг и восток, через Центральные Анды и, наконец, через земли чибча на севере Южной Америки - вновь на Юкатан и в Петен, в майяский Тикаль, где 6 июля 292 года начинается писаная история майя.

Но и ранее, разумеется, существовали майяские государства, подготовившие расцвет этой культуры. Лучший знаток майяской истории Сильванус Гризволд Морли делит ее на три основных периода: домайяская эпоха, Древнее царство и Новое царство (Более точные сведения читатель найдет в капитальном труде: Кнорозов Ю. В. Письменность индейцев майя. Изд. АН СССР, М. - Л., 1963. - Прим. ред.). Еще в домайяскую эпоху (около 3000 года до н. э. - 317 года н. э.) майя освоили примитивное земледелие (в первом тысячелетии до н. э.), а позднее выработали собственную письменность и календарную систему. Два этих великих изобретения составляют основные особенности майяской культуры. Майя, которых мы в названии главы окрестили "одинокими гениями", жили, конечно, не в абсолютной изоляции. В домайяскую эпоху не исключено известное влияние на них со стороны других индейских культур древней Мексики, особенно со стороны прославленных ваятелей гигантских голов - ольмеков.

За домайяской эпохой следует Древний период (Древнее царство), началом которого мы считаем 317 год, а концом - 987 год нашего летосчисления (кстати сказать, историю Древнего царства делят еще на три подпериода - древнейший, средний и высший). Потом наступает третий период майяской истории, так называемое Новое царство, который также подразделяют на три подпериода: первый - до 1194 года - "майяский ренессанс", второй - "период мексиканского влияния" (1194-1441) и, наконец,- "эпоха упадка" (до 1697 года). Как свидетельствует последняя дата, отдельные мелкие майяские государства продолжали существовать и после прихода белых завоевателей...

По рассказу францисканского сановника Диего де Ланда, испанцы впервые появились на Юкатане в 1511 году. Но, прежде всего нам следует познакомиться с самим Диего де Ланда, человеком, без хроники которого "Сообщение о делах в Юкатане" ("Relacion de las cosas de Yucatan") (См.: Диего де Ланда. Сообщение о делах в Юкатане. Изд. АН СССР, М. - Л., 1955. (Перевод Ю. В. Кнорозова.)) мы знали бы о майя еще меньше.

Ланда происходил из старинной испанской фамилии Кальдеронов и родился, вероятно, в 1524 году. Тринадцати лет он вступил в знаменитый толедский монастырь Сан-Хуан-де-лос-Рейес и стал францисканским монахом. В августе 1549 года, четыре года спустя после того, как на Юкатане появились первые францисканские миссионеры, приезжает на майяский полуостров с четырьмя своими товарищами и Диего де Ланда. В том же году он основывает первый "майяский" монастырь Сан-Антонио. Фанатичный Ланда был ревностным миссионером. И спустя несколько лет он дождался награды за свое усердие. Когда в 1561 году гватемальская и юкатанская провинции францисканского ордена были объединены, Ланда становится духовным главой новой провинции. Только теперь он в полной мере показал, на что способен. Первым делом Ланда призывает на Юкатан инквизицию. И та свирепствует, вселяя ужас в юкатанских майя. Но и этим Ланда не ограничивается. Как изгнать из майя "языческий дух", если у них есть десятки религиозных книг, в которых они находят утешение? И наступает один из самых черных дней истории мировой культуры - 12 июня 1562 года. Ланда сводит последние счеты с майяской цивилизацией. В этот день все собранные по его приказу майяские рукописные книги были сожжены во время торжественного аутодафе, устроенного в последней майяской столице - Мани. В среде тех, кто занимается историей индейцев, широко известна одна фраза из хроники Ланды: "Мы нашли у них большое количество книг этими буквами. И так как в них не было ничего, в чем не имелось бы суеверия и лжи демона, мы их все сожгли" (Диего де Ланда. Сообщение о делах в Юкатане, с. 193.). Мы их все сожгли!!! Речь врагов культуры остается все той же. И нельзя не назвать парадоксом тот факт, что за многое, что известно нам о майяской культуре и истории, мы должны быть благодарны именно этому непримиримому фанатику. Хроника Ланды написана в Испании, куда он приехал, чтобы оправдать жестокости, которые по его инициативе были допущены в отношении индейцев, вновь "отпавших" от католичества. Насколько же бессердечным и жестоким должен быть человек, вызвавший своими действиями возмущение даже у испанских завоевателей!!! В печати эта хроника появилась только в 1864 году. В ней рассказывается о первых испанцах в Америке и о завоевании Юкатана Монтехо, об истории майя, об их культуре и письменности. Ланда даже приводит несколько майяских иероглифов, присовокупляя к тому же их перевод. И как мы позднее увидим, информация Ланды во многом поможет советским ученым при дешифровке майяской письменности. Нужно заметить, что "Сообщение" Ланды представляет собой большую ценность еще по одной причине. Ведь нередко он почти дословно передает рассказ своего основного информатора - образованного индейца, члена одной из самых значительных майяских правящих династий - династии Кокомов. Вот и все, что мы хотели сказать о монахе-францисканце Диего де Ланда, на которого мы будем неоднократно ссылаться. Вернемся теперь к его предшественникам, к первым европейцам, вступившим на землю майя.

Изображения духов, прикрепленные к столбам. Такие столбы устанавливались возле жилищ для защиты от злых духов
Изображения духов, прикрепленные к столбам. Такие столбы устанавливались возле жилищ для защиты от злых духов

На Юкатане белые впервые появились в 1511 году. Это была группа испанцев, покинувших Дарьей, город на Панамском перешейке, которым управлял прославившийся позднее (и нам уже известный) Васко Нуньес де Бальбоа, будущий первооткрыватель Тихого океана. В дарьенском поселении вспыхнули раздоры между Бальбоа и одним из его соперников. Часть испанских поселенцев, возглавляемая офицером Вальдивией, решила "вернуться домой", то есть на Гаити (Эспаньолу), главную тогдашнюю базу испанской конкисты в Америке. Они везли губернатору донесение о дарьенских событиях и 20 тысяч золотых песо для короля. Но каравелла Вальдивии не доплыла до места назначения. Неподалеку от Ямайки она села на мель, которую тогда называли Отмелью змей (ныне Педро-Кайс). И не стало ни каравеллы, ни песо. Не было и надежд, что кто-нибудь доберется до Эспаньолы. Только 20 счастливцам удалось вскочить в маленький спасательный бот. Но хотя у них и оказался спасательный ковчег, на нем не было ни парусов, ни провианта. Сотоварищей Вальдивии, голодных и отчаявшихся, двенадцать дней носило по Карибскому морю. На тринадцатый день течение прибило их к берегу неведомой земли. В живых к этому времени осталась уже только половина. Десять человек умерло от голода. Но спасшиеся были на суше! На твердой земле! В стране, которую уже в 1506 году Бартоломе Колумб (брат Христофора Колумба) называл в своей "Римской рукописи" именем "Майя"! Однако и на земле "Майя" - полуострове Юкатан - потерпевшие кораблекрушение не избавились от опасностей. Ланда пишет (в третьей главе): "Эти несчастные попали в руки злого касика, который принес в жертву своим идолам самого Вальдивию и четырех его спутников, а из их [тел] приготовил соплеменникам угощение" (Диего де Ланда. Сообщение о делах в Юкатане, с. 104.). Итак, в живых оставалось всего пять испанцев. Увидев, что их ожидает, они бежали из плена и направились в глубь Юкатана. Вскоре они были обнаружены и пленены другим майяским вождем, который превратил их в рабов, но все же даровал им жизнь. А его преемник даже вернул пленникам свободу. Трое из них умерли. В конце концов, из всей экспедиции Вальдивии остались в живых лишь Херонимо де Агиляр и Гонсало Гереро...

В 1517 году испанцы вновь высадились на Юкатане. История этого плавания была типичной для своего времени. Как мы уже говорили, за пять лет владычества колонизаторы истребили на Кубе почти всех индейцев. Но для рудников, которые они здесь открыли, нужна была рабочая сила. И они отправились на охоту за рабами в еще "не освоенные" области. Экспедицией руководил Франсиско Эрнандес де Кордова. Во время своего плавания он сначала обнаружил неведомые острова и назвал их Женскими островами, так как нашел там множество изображений богинь, "матерей". Позднее (у мыса Коточ) экспедиция достигла Юкатана. Кордову у майя ждал такой же прием, как и Вальдивию. Юкатанские индейцы, обладавшие высокой степенью культуры и организации, оказали охотникам за рабами решительное сопротивление. И, несмотря на то, что Кордова применил против них корабельную артиллерию - непостижимое оружие, которое должно было внушить им ужас, майя не прекратили своих атак до тех пор, пока не загнали незваных гостей назад в море. Как отмечает хроника, сам Кордова получил тридцать три ранения! Двадцать испанцев было убито, пятьдесят ранено. Охотники за рабами вернулись на Кубу без рабов, но с золотом, которое они нашли на Женских островах. Вот почему Диего Веласкес, губернатор Кубы, снарядил новую экспедицию. В состав ее вошло пять каравелл. Экспедицией руководил родственник губернатора Хуан де Грихальва. В его распоряжении было 200 испанцев. Экспедиция несколько раз приставала к берегам Юкатана, но без особого коммерческого успеха. И спустя пять месяцев вернулась на Кубу. В это время готовился к отплытию очередной герой трагического эпилога индейской независимости, завоеватель Мексики Кортес. Экспедиция Кортеса также побывала в стране майя. Как раз у них Кортес нашел незаменимую переводчицу, советчицу и преданную подругу Марину, которой он в значительной мере обязан был успехом мексиканского похода. Здесь же Кортес обнаружил одного из давно оплаканных членов экспедиции Вальдивии - Херонимо де Агиляра, счастливо пережившего своих товарищей и все злоключения.

Таким образом, майя неоднократно сталкивались с испанцами. Но ни потерпевший кораблекрушение Вальдивия, ни охотник за рабами Кордова, ни кровавый Кортес не овладели Юкатаном. Завоевание полуострова связано с именами представителей конкистадорской династии Монтехо. Основатель этой хищнической династии дон Франсиско де Монтехо (родившийся в 1472 году) превосходил своих коллег образованностью (он закончил университет в Саламанке), а также, несомненно, личным обаянием и изысканными манерами (многие годы он жил при кастильском дворе). Как представитель Кортеса в Испании, Монтехо знал о существовании Юкатана и долго, целеустремленно готовился к завоеванию непокоренного полуострова. В конце 20-х годов это была единственная из известных и практически доступных областей Нового Света, еще не захваченная испанцами. Результатом деятельности, которую Монтехо развернул в Испании по подготовке будущего конкистадорского предприятия, был типичный для того времени "договор" - "капитуласьон", заключенный между испанским королем Карлом V и Монтехо, обязавшимся "продолжать исследование и завоевание острова Юкатан". Монтехо и его потомкам король заранее пожаловал титул аделантадо. Кроме того, Франсиско Монтехо был пожизненно назначен губернатором и главным капитаном Юкатана. Когда бумага была у него в кармане, он мог приступить к действиям. И в течение двадцати лет (с несколькими перерывами) завоевывал Юкатан.

Завоевание полуострова нисколько не отличалось от других конкистадорских кампаний своего времени. Оно было столь же последовательным и столь же жестоким. Может быть, наиболее жестоким. Ведь именно у Монтехо был обычай кормить собак мясом убитых индейцев. Благородный де Лас-Касас неоднократно упоминает о Монтехо и его солдатне. Прежде всего, он рассказывает, как Монтехо попал на Юкатан и как извлекал золото из страны, его не имевшей.

"В году тысяча пятьсот двадцать шестом другой бессовестный муж был поставлен над королевством Юкатан посредством лжи и обмана и обещаний, данных всуе королю, каковым способом и прочие тираны доселе пользуются, приобретая должности и выпрашивая государственные синекуры, ибо под прикрытием своего положения и на основе своих полномочий могут беспрепятственно красть и грабить. Королевство сие было обильно людьми ввиду мягкости климата и плодородно ввиду достатка влаги, чем превосходило Мексику; особливо медом и воском оно изобиловало более всех прочих доселе изведанных краев Индий. Занимает же оное пространство в триста миль. Из всех индейцев обитатели этой провинции были самыми развитыми. Сей тиран с тремя стами людей начал вести войну против невинных, в собственной отчизне живущих и никому вреда не чинящих туземцев, чем вызвал гибель несметного множества народа. А поелику в крае сем отсутствует золото (ежели бы оное было, короткий конец в рудниках ожидал бы здешних обитателей), дабы все-таки извлечь золото из тел и душ их, за которые Иисус Христос смерть приял, in summa (Одним словом (лат.)) всех, у кого не отнял жизнь, сделал он рабами и наполнял ими корабли, приведенные в места сии молвой и слухами, и наполненные отсылал, выменивая индеан на вино, на оливковое масло, на уксус, на засоленную свинину, на одежду, на лошадей и на все прочее, что, по его суждению и разумению, может кому-либо быть потребно. Он предлагал выбор из пятидесяти или ста дев, и ту, которая иных затмевала, выменивал на самый малый бочонок вина, оливкового масла или уксуса или на солонину и такой же выбор предлагал из трех или из двух сот достойных юношей. И случалось, что отрока, бывшего, по всей видимости, сыном вождя, отдавали за круг сыра, а сотню человек - за коня. И сим преступлениям он предавался с года двадцать шестого по год тридцать третий..."

Но самое худшее было впереди. Военные действия против майя возглавил Монтехо Второй, сын Франсиско Монтехо, вынужденного в 1533 году вернуться в Испанию.

Овладев примерно половиной Юкатана, Монтехо-младший основал здесь в 1542 году первый европейский город - Мериду - прямо на развалинах майяского центра Тихоо. А в 1546 году он разбил в большом сражении последние группы сопротивлявшихся юкатанских майя.

В Петене майя сохраняли еще независимость. Правда, в 1524 году через их территорию прошла карательная экспедиция во главе с завоевателем Теночтитлана Эрнандо Кортесом, двигавшаяся дальше на юг. Но на этот раз она была направлена не против индейцев, а против бывших королевских офицеров, которые начали создавать в Центральной Америке собственные "державы", почти независимые от Кортеса и короля. Кортес встретился тогда с ица, жившими в городе Тайясаль, построенном на острове посреди большого озера. Ица отражали все нападения Монтехо и его последователей на протяжении целых 150 лет. И лишь красноречивому монаху, миссионеру Андресу де Авенданьо-и-Лойола, прекрасно говорившему на нескольких майяских диалектах и даже понимавшему майяскую письменность, удалось в 1697 году во время посещения Тайясаля убедить его жителей, что дальнейшее сопротивление бессмысленно. Когда Авенданьо-и-Лойола вернулся с озерного острова, к Тайясалю направился большой испанский корабль под командой генерала де Урсуа. У берегов острова все-таки произошла кровавая бойня. И 14 марта 1697 года последний свободный город, населенный творцами и носителями наиболее достопримечательной древнеамериканской культуры, пал.

В Тайясале завоеватели увидели великолепные дворцы, административные здания и 19 храмов. Один из храмов был посвящен Цимин Чаку (Громовому тапиру). Этим священным Громовым тапиром был любимый жеребец Кортеса Моросильо, тяжко поранившийся во время перехода через Петен. Кортес попросил жителей Тайясаля, дружески принявших его, позаботиться о вороном коне. Как мы знаем, лошади производили тогда на индейцев большее впечатление, чем сами испанцы. Майя предлагали полубожественному созданию всевозможные лакомства, в том числе человеческое мясо. Но конь все-таки издох. И тайясальские майя - ица - воздвигли в его честь храм, где поместили большое каменное изваяние этого удивительного существа, которого они, не зная его настоящего имени, называли Громовым тапиром.

Итак, от первой встречи Колумба с майяскими купцами до окончательного поражения тайясальских майя прошло 195 лет. Майя оказывали испанским завоевателям упорное сопротивление. Однако это сопротивление не было организовано какой-либо центральной властью. В период конкисты на Юкатане владычествовало не менее пяти самостоятельных, почти не связанных между собой родов: тутуль шиу (или просто шиу), с их новой столицей - Мани (ранее шиу жили в прославленном Ушмале); кокомы с резиденцией в Сотуте (до того - в не менее знаменитом Майяпане); канеки, столицей которых являлся вышеупомянутый озерный Тайясаль в центральном Петене; чели, главным городом которых был Текох, и, наконец, печи со столицей в Мотуле. Как мы видим, в этот период (так же, впрочем, как и в менее известные нам времена Древнего царства) у майя в отличие от ацтеков и инков не было единого могущественного государства. У них возникали лишь города-государства, в состав которых входили столица (иногда несколько других культовых центров) и деревни, заселенные полусвободными крестьянами, снабжавшими город или, вернее, правителя и жрецов продуктами питания. Попытки объединения были довольно редким явлением и привели лишь к созданию союза городов (некой "тройственной лиги"), куда вошли наиболее значительные в свое время города Юкатана - Чичен-Ица, Ушмаль и Майяпан. Но и эта конфедерация, сложившаяся в X веке, просуществовала недолго.

Диск с изображением жертвоприношения. Чичен-Ица
Диск с изображением жертвоприношения. Чичен-Ица

Теперь, вероятно, следует сказать несколько слов об общественном строе центральноамериканских майя. Впрочем, достоверно нам известны лишь отношения, установившиеся в заключительный период так называемого Нового царства...

Майяское общество было уже обществом классовым. И притом обществом, где антагонистические противоречия были обострены до крайности. В городах майя не существовало среднего слоя. На одном полюсе были эксплуататоры - аристократия, из которой также рекрутировалось жречество, а на другом - эксплуатируемые, почти бесправные земледельцы, кормившие своим трудом майяских трутней. Поскольку у майя, так же как у древних греков, возникают города-государства, мы можем cum grano salis (С известной осторожностью (лат.).) сравнить их страну с древними Афинами или, скорее, с древней Спартой. Это явное сходство было одной из причин, почему многие исследователи-майяологи (ведь изучением истории и культуры майя, так же как изучением истории и культуры других великих мировых цивилизаций - египетской, вавилонской, хеттской, шумерской, - занимается специальная научная дисциплина - майяология, или майяистика) сравнивают доколумбовых майя с древними греками. Выражение "майя - греки Нового Света", особенно в англо-американской специальной литературе, стало общепринятым. Итак, какова же была внутренняя организация майяских городов-государств?

Роспись в Храме воинов. Чичен-Ица
Роспись в Храме воинов. Чичен-Ица

Во главе города-государства стоял халач-виник (великий человек), власть которого была неограниченной и пожизненной. Преемником умершего правителя, новым халач-виником, всегда становился его первенец. "Великий человек" отличался не только от "народа", но и от представителей господствующего класса в первую очередь своим роскошным одеянием: великолепной большой короной - диадемой, сделанной из перьев редких птиц; цветными сандалиями, нефритовыми перстнями и т. д. Лицо его украшала богатая татуировка, а чтобы у правителя был орлиный профиль, нос его наращивали с помощью особого пластического вещества, так что получался огромный орлиный клюв. Остальные части лица и тела халач-виника тоже были разукрашены или искусственно деформированы, дабы подчеркнуть его исключительность. Зубы затачивались и украшались нефритовыми пластинками, ушные мочки прокалывались и вытягивались, для чего использовались индюшиные яйца.

Хотя "великий человек" был самодержавным правителем, при решении наиболее важных вопросов он консультировался со своего рода государственным советом. Этот совет - по-майяски ах куч кабоб - состоял из виднейших представителей знати и жречества. Поселения, принадлежавшие тому или иному городу-государству, управлялись батабами, должность которых тоже была наследственной. Батабы подчинялись непосредственно халач-винику. В своей общине батабы были полновластными судьями, а во время войны - предводителями войска общины. Помощники батабов назывались ах кулелоб, они контролировали исполнение приказов батаба, приносили депеши и т. д. Должностными лицами общины были также ах хольпопы, руководившие обрядовыми танцами и выступавшие в роли запевал во время различных официальных церемоний. Все, о ком мы говорили выше, за исключением ах хольпопов, в той или иной мере относились к господам, знати. Майяская знать жила в центре города в великолепных каменных дворцах, которые строились в невероятно трудных условиях. Этот привилегированный квартал майяских городов иногда обводился крепостной стеной. А за ней селился простой люд. Нищий и униженный. Майяские ремесленники и крестьяне жили на городских окраинах в хижинах, крытых пальмовыми листьями. Каждое утро, задолго до восхода солнца, они покидали свои жилища: одни - чтобы возводить новые дворцы и пирамиды, другие - чтобы изготовлять для владельцев этих дворцов и пирамид роскошные одежды, красивое оружие и художественные украшения, третьи - и таких было больше всего - чтобы возделывать землю. Жестокая ирония истории проявилась в том, что майяская цивилизация, столько давшая человечеству в целом, была полностью оторвана от рядового человека. Майяский ученый все пристальней смотрел на звезды и совершенно не замечал своего бедного "соплеменника" с его заботами, не замечал крестьянина, обрабатывавшего землю так же примитивно, как его предки три тысячи лет назад. Майяскому ученому, умевшему определить продолжительность дня и предсказать время лунного затмения точнее, чем его тогдашний европейский коллега, и в голову не приходило создать для крестьянина более продуктивные орудия труда.

Майяских простолюдинов мы можем разделить на две группы: на зависимых, но лично свободных земледельцев, строительных рабочих и ремесленников и на рабов. Лично свободные назывались ах чембаль виникоб, мемба виникоб, иногда йальба виникоб, что означает "низкие люди", или "низшие люди". Большая часть "низших людей" была занята обработкой земли. И так же, как в Тауантинсуйу, им принадлежала лишь треть урожая. При низкой продуктивности майяского земледелия это обрекало их на полуголодное существование. Подготовка почвы к посеву происходила у майя примерно так: сначала каменными топорами вырубали лес, деревья сжигали, на месте вырубки крестьянин жердью делал ямки и клал в них семена самого замечательного растения, известного индейцам Америки, - кукурузы. Как только поле было засеяно, крестьянин больше о нем не заботился и возвращался на него лишь тогда, когда перезрелые початки начинали усыхать. Тогда он собирал урожай. Через два-три года почва совершенно истощалась, майяский крестьянин бросал это поле, и все начиналось сызнова... Кроме "божественной" кукурузы, майя возделывали хлопок, бобы, табак, какао, собирали в лесах мед диких пчел и т. д. Море, омывавшее полуостров, давало им множество рыбы, из морской воды они добывали соль.

Майя охотились на диких кроликов, агути и армадильо (вид броненосцев, дававших отличное мясо), ловили ящериц. Каждая семья держала индеек, а иногда и уток. Тем не менее, пища майя на 90 процентов состояла из кукурузы. У майя современное человечество позаимствовало... жевательную резинку. В юкатанских и петенских лесах росло дерево чикле, плоды которого майяские мальчишки собирали, чтобы потом жевать содержащуюся в них "резиновую смолу". Другой достопримечательностью здешних лесов было "мыльное дерево" (sapidus saponaria), по-майяски амоле. Корни этого дерева майя использовали как мыло. Они умывались им перед едой и после еды и даже стирали им одежду.

Помимо натуральных податей, которые "низшие люди" давали в пользу своих властителей, они строили дворцы для знати, а также храмы и пирамиды. "Низшие люди" строили также сакбе, мощенные камнем широкие дороги, соединявшие главным образом важнейшие культовые центры майя.

Самое низшее положение занимали рабы - пентакоб. Основную массу рабов составляли военнопленные, которые не были принесены в жертву богам. Их изображения мы видим на стелах майяских городов (например, на стеле 12 в Пьедрас-Неграс) и на фресках недавно открытых храмов Бонампака. У майя существовало и наследственное рабство. По целому ряду причин свободный человек мог превратиться в бесправного раба. Либо он совершил какое-то преступление (например, кражу) и был за это наказан пожизненным рабством, либо задолжал и стал собственностью кредитора до тех пор, пока члены семьи не выкупят его. Наконец, в майяский город мог быть продан в качестве раба и чужеземец.

Раз уж мы заговорили о продаже, следует заметить, что как платежное средство майя использовали бобы какао. В одном старинном сообщении говорится, что "раб стоит сто какаовых бобов"! Как видно, майя не слишком дорого ценили своих рабов.

Жители майяского сельского поселения составляли соседскую общину. Земля была общинной собственностью. Община же выделяла каждой семье очищенный от леса участок. Через три года, когда почва истощалась, семья получала новый участок. Майяская семья была патриархальной. Пережитки матриархата у майя в период Нового царства, ко временам которого относятся наши достоверные сведения, были значительно менее заметны, чем у других высоких индейских культур. Майя носили "фамилию" отца, а не матери. Кстати, с именами дело у них обстояло следующим образом: почти каждому майя давалось четыре имени. Первое - пааль каба, имя, данное при рождении, второе - фамилия или имя отца, третье - нааль каба, фамилия отца + фамилия матери, как это принято у испанцев, португальцев и других народов, говорящих по-испански и португальски. (Например, Фиделя Кастро правильно называть Фидель Кастро Рус: Кастро - по отцу, Рус - по матери.) И наконец, четвертое имя - коко каба - характеризовало внешний вид его носителя, то есть было чем-то вроде прозвища (Верзила, Толстяк, Лысый и т. д.).

Одежду майя изготовляли из прекрасных материй, сотканных на особых ткацких станках из хлопка и волокон агавы. Обувью служили кожаные сандалии, часто роскошно разукрашенные.

Стела 11.  Йашчилан. Майя
Стела 11. Йашчилан. Майя

Основным очагом жизни майя в начале Древнего периода была территория по реке Усумасинте и ее притокам (нынешняя Гватемала). Здесь, в Петене, выросли прекрасные города: Копан, Тикаль, Киригуа, Паленке, Йашчилан, Вашактун и десятки других. Во второй фазе истории Древнего периода - в V и VI веках - новые города зарождаются и на севере Юкатана. Ведущее положение среди них вскоре занимает город, основанный в 495 году и названный по имени своих обитателей Ица, а позднее - Чичен-Ица (У источника [племени] ица).

Четырехметровая стела в Копане. Как свидетельствует иероглифическая надпись, стела была воздвигнута в VIII столетии. Культура майя
Четырехметровая стела в Копане. Как свидетельствует иероглифическая надпись, стела была воздвигнута в VIII столетии. Культура майя

Все эти великолепные города в классической области Древнего периода - на реке Усумасинте - существуют недолго. Древнее царство (ни о каком царстве, разумеется, речь в действительности не шла) неожиданно в пору своего наивысшего расцвета гибнет без видимого внешнего повода. Прекрасные города на юге умирают, как бабочки-однодневки; среди колоннад и на ступенях пирамид разрастается тропический лес. Новые даты на стелах не появляются. Центр жизни майя перемещается на север Юкатанского полуострова.

Неожиданное падение Древнего царства не было вызвано вмешательством извне, столкновением с более могущественным противником, этой обычной причиной гибели империй. Как полагают некоторые американисты, оно погибло потому, что все близлежащие земельные угодья были уже истощены. Другие видят причину катастрофы в эпидемии, третьи объясняют все (хотя и с довольно большой натяжкой) неожиданной переменой климата, четвертые - землетрясением.

Нам представляется, однако, что скорее, чем педология, климатология или сейсмология, решить эту загадку американистам поможет марксистское учение о борьбе классов. Разве исключено, что нещадно эксплуатируемые майяские "низшие люди" и рабы, воздвигавшие по воле жрецов и знати и в соответствии с системой майяского календаря через каждые пять лет, через каждые двадцать лет, через каждые пятьдесят два года грандиозные храмы, ступенчатые пирамиды и таинственные стелы, однажды сказали "довольно", перестали вырубать джунгли и разрушили странные каменные памятники? Ведь были же найдены стелы и храмы, кем-то намеренно поврежденные, а кто это мог сделать, если многие из них были открыты всего лишь десять лет назад? Кто мог это сделать, если до ученых, их обнаруживших, в майяские джунгли не проникал никто - ни испанские завоеватели, ни тольтеки?

До времен конкисты внешний мир вторгся к майя лишь однажды. Это было в X столетии, когда воинственные чужеземцы пришли к ним из Мексики. Нам не нужно их представлять: это толътеки, вынужденные покинуть Тулу. Согласно преданию, в Чичен-Ицу вернулись легендарные ица, некогда оставившие этот город, а с ними пришел из Мексики народ, предводительствуемый "вождем" Кукульканом (Кукулькан - майяское имя уже известного нам змея в птичьем оперении Кецалькоатля). Смешанные потомки ица и тольтеков создали в Чичен-Ице новое государство, явственно носящее следы влияния мексиканской культуры. Мексиканское влияние сказывается, например, в почитании Пернатого змея. Потомки тольтеков учат майя использовать новые материалы: бирюзу, оникс, горный хрусталь, а также металлы. Впрочем, сами "эмигранты" из Тулы - Толлана, которые вместе с майяскими ица пришли во второй половине X века на север Юкатана и в 987 году овладели городом Чичен-Ица, говорили уже на языке майя. Два других видных участника похода Кукулъкана в северный Юкатан - Коком и Шиу, или Тутуль Шиу, - создают затем два самостоятельных города-государства. Коком основал Майяпан, а Ах Суйток Тутуль Шиу - Ушмаль. Эти города быстро растут. В Чичен-Ице воздвигаются пирамиды в честь нового бога, пришедшего с тольтеками из Мексики, в честь Кецалькоатля, теперь уже называемого по-майяски Кукулькан. Изображением божественного Пернатого змея украшены прекрасные колонны Чичен-Ицы, возвестившие, что у города появился новый покровитель. Ушмаль был построен в стиле "майяского ренессанса", ярчайшим образцом которого является Дворец правителей.

Эти три главенствующих майяско-мексиканских города первого периода Нового царства, который американисты с полным основанием нарекли периодом "майяского ренессанса", в 1007 году образуют так называемую Майяпанскую лигу. Возможно, что и возникновение этой конфедерации городов-государств было отзвуком федерального объединения тогдашней Мексики. Но чем великолепнее становились эти города, тем больше увеличивались зависть и взаимная вражда в сердцах их правителей. В 1194 году происходит открытое столкновение. Хунак Кеель из династии майяпанских правителей Кокомов при поддержке нескольких отрядов мексиканских воинов нападает на Чичен-Ицу и захватывает ее. Так Кокомы становятся неограниченными правителями северного Юкатана. Чтобы утвердить свое могущество, они приводят в Майяпан майяских халач-виников и принуждают их остаться здесь на постоянное жительство. Даже "великий человек" Ушмаля, третьего города бывшей Майяпанской лиги, не участвовавшего в междоусобице, вынужден был обосноваться в Майяпане. О военной мощи Майяпана свидетельствовали городские укрепления - настоящие крепостные стены (до этого ни в одном майяском городе не было внешних укреплений).

Владычество майяпанских Кокомов над остальными юкатанскими майя продолжалось 250 лет. Но затем против диктатуры Кокомов вспыхивает общеюкатанское восстание, которым руководил халач-виник Ушмаля Ах Шупан Шиу. Восстание было успешным. В 1441 году победители уничтожили центр самовластия, а вместе с гибелью Майяпана был положен конец и единству юкатанских майя. С этого времени существует 18 независимых майяских государств, иногда совсем небольших. Из них только пять играют более значительную роль.

Вскоре жители покидают разрушенный Майяпан и основывают новый центр в Текохе, где теперь правит династия Чель. Приходит в упадок и некогда прославленная Чичен-Ица. По до сих пор не установленным причинам ица вновь покидают свой прекрасный город и под началом нового вождя переселяются на юг, в Петен, где строят озерную столицу Та-Ица, или уже известный нам Тайясаль. А поскольку переселение становилось всеобщим, переселяются и главные победители. Ушмальская династия Шиу (потомки ее до сих пор живут на Юкатане!) основывает новую резиденцию, город-государство, который весьма пророчески был назван Мани, что примерно можно перевести как "все потеряно". И действительно, все было потеряно. Еще до появления первых испанцев на майяские города обрушивается страшная эпидемия (вероятно, чума). А вслед за ней в их двери стучит меч Кастилии. Шиу (теперь уже, собственно, Напот Шиу) приносят в жертву богам сотни людей, дабы отвратить грозное бедствие, но ни осуждение на заклание красивейших девушек, ни паломничество к сеноту (священному колодцу) в Чичен-Ице не могут предотвратить беды, которую несли с собой бледнолицые люди. Да, все было потеряно. Боги прогневались.

Боги, кровавые майяские боги... О них мы еще не говорили. А ведь религиозные представления играли в жизни майяского общества совершенно исключительную роль...

В майяских городах, расположенных на севере Юкатана (благодаря Диего де Ланда именно о них мы имеем наиболее достоверные сведения), жрецы провозглашали творцом мира бога Хунаб Ку. Этот бог-зиждитель имел сына Ицамну. А Ицамна, господин небес (возможно, вместе с богиней плодородия), являлся верховным богом майяского пантеона. Иногда Ицамну отождествляют с солнцем. Ицамна якобы дал людям письменность и книги, он же распоряжается сменой дня и ночи. Понятно, что особо важное значение имел для майяских крестьян Чак, бог (или боги) дождя. Каждый из Чаков владел одной из четырех сторон света и собственным цветом небес. Так, были Чак Шиб Чак (Красный Чак востока), Сак Шиб чак (Белый Чак севера), Эш Шиб Чак (Черный Чак запада), и Кан Шиб Чак (Желтый Чак юга).

Следующим по рангу был бог кукурузы Йум Кааш, затем бог по имени Ах Пуч (бог смерти), майяское божество, которому, очевидно, приносились жертвы и которое изображалось в виде скелета; Шаман Эк (бог Полярной звезды), по всей вероятности, покровитель путешественников и купцов; далее весьма почитаемый Кукулькан, повелевавший ветрами. Из женских божеств юкатанские майя поклонялись Ишчель - богине женских работ и, возможно, луны, а также Иштаб (по-видимому, богине самоубийств!). Ведь, по представлениям майя, самоубийца обеспечивал себе прямую дорогу в "рай". С небом дело у майя обстояло в высшей степени сложно. Небо было не одно, а тринадцать (по-майяски они назывались Ошлахунтику). Небо над небом, и у каждого свой бог. Итак, над землей, согласно верованиям майя, было тринадцать небес, а под землей - потусторонний мир, ад. И опять-таки не один. Этим подземным миром тоже правили боги (Болонтику). В девятом, самом темном и глубоком пекле владычествовал Ах Пуч. Собственный бог имелся и у каждого дня майяского календаря. Имели своих богов и все цифры от единицы до тринадцати, да иначе и не могло быть у таких завзятых математиков, как майя. Собственный бог был даже у нуля.

Религиозный культ майя отличался невероятной разветвленностью, а майяский ритуал был необычайно пышен. Жрецы, профессиональные церемониймейстеры, принадлежали к избранным, к верхушке майяского общества. По-видимому, и у майя отправлением религиозных обрядов в каждом из городов-государств руководил первосвященник (майяолог Диссельгоф называет его "князем змей"). Князь змей следил также за воспитанием детей высшей знати и "читал лекции" подчиненным жрецам, то есть был высшим теологом майяского государства. Помимо религиозных знаний, он преподавал жрецам основы иероглифического письма, астрономию, астрологию и т. д. Все эти блестящие достижения культуры были доступны лишь немногим. Майяских высших жрецов называли ах кинами (кинйах - по-майяски "пророчествовать"). В эпоху владычества Майяпана было всего двенадцать ах кинов. Ах кинам подчинялось низшее майяское духовенство - чиланы, накомы и чаки. Жрецы в отличие от халач-виника и остальных представителей светской аристократии носили одежду, как у простонародья, и высокую корону.

Основным обрядом майяского религиозного культа, особенно в последний период, были, так же как в Мексике, жертвоприношения, и, прежде всего, человеческие. О них многократно повествуют не только первые хронисты, но и настенная роспись в майяских зданиях, и женские скелеты, найденные в сеноте Чичен-Ицы.

Майяский ритуал жертвоприношений был во многом аналогичен ацтекскому. Человека, предназначенного в жертву, жрецы обмазывали священной жертвенной краской (особый вид лазури), а на голову ему надевали специальный высокий жертвенный "колпак". Потом (очевидно, под аккомпанемент религиозных песнопений) его вели на вершину пирамиды. Четыре помощника первосвященника (по имени своих божественных покровителей они назывались чаками), тоже обмазанные священной жертвенной лазурью, хватали жертву каждый за одну конечность и клали навзничь на алтарь. Затем приближался наком - церемониймейстер - и каменным ножом вскрывал жертве грудь. Стремительно вырвав из разверстой груди живое сердце, он передавал его главному чилану, а тот брызжущей из все еще пульсирующего сердца кровью окроплял изображение или статую бога, в честь которого совершалось жертвоприношение. Тело жертвы чаки сбрасывали со ступеней пирамиды. Внизу все еще дергающимся в конвульсиях телом завладевали другие жрецы. Они сдирали (в буквальном смысле слова) с еще теплого трупа кожу, в нее тотчас же облачался главный чилан и на виду у тысяч зрителей исполнял неистовый ритуальный танец. Затем тело жертвы либо сжигалось, либо - в том случае, когда умерший был мужественным воином, - разрезалось на множество мелких кусочков и тут же поедалось знатью и жрецами (видимо, для того, чтобы участники трапезы обрели достоинства покойного). Кровь у майя почиталась "любимейшей пищей богов".

В самом деле, трудно себе представить, до какой жестокости доходила религия столь миролюбивого, культурного и эрудированного народа. Ибо не может быть сомнения в том, что самые гениальные достижения доколумбовой индейской цивилизации, науки и искусства принадлежат прежде всего майя. Джон А. Кроу в книге "Эпическая поэма Латинской Америки" ("The epic of Latin America") говорит, что "майя дали Новому Свету древнейшую и во многих отношениях наиболее высокоразвитую культуру". И он, бесспорно, прав. Нелегко решить, какое из достижений майяского гения следует поставить на первое место. Мы назовем три из них: письменность и связанную с ней литературу, затем математику и астрономию - науки, на которых основывался в высшей степени совершенный майяский календарь, ставший, однако, скорее идолом и бичом общества, нежели средством его развития.

Начнем с математики. Майя впервые в истории человечества применили идею учета местоположения при записи больших чисел, разработали точную систему нумерации. Впервые в мире (и на тысячу лет раньше, чем Старый Свет) они изобрели нуль, что, как это на первый взгляд ни комично, было в высшей степени ценным и гениальным открытием. Майя пользовались двадцатеричной системой исчисления. Числа записывались следующим образом. Единицу майя обозначали одной точкой, два - двумя точками, три - тремя, четыре - четырьмя. Пять они изображали в виде горизонтальной черты, шесть - как пять, то есть горизонтальной чертой с единицей, или точкой, сверху и т. д. Десять обозначали две черты одна над другой, пятнадцать - три черты, девятнадцать - три черты и над ними четыре точки. Нуль символизировала морская раковина.

На этой двадцатеричной системе исчисления покоилась майяская календарная система отсчета, с помощью которой теоретически можно было выразить любые числа и периоды времени, равные миллиардам дней. Единицей первого разряда в календарной системе служил один день, по-майяски кин. Двадцать дней составляли виналь (продолжительность майяского месяца) - единицу второго разряда. Единица же третьего разряда в порядке исключения определялась не на основе двадцатеричной системы исчисления. (Делая это исключение, майяские математики следовали астрономам, определившим, что продолжительность года составляет 365,242 дня, или примерно 18 виналей.) Она принималась равной 1 кин X 20 (1 виналь) X 18 = 360 кин, или по-майяски тун, приблизительно соответствующий одному году!

Затем майяские математики считали так:

20 тунов составляют 1 катун (7200 дней)

20 катунов - 1 бактун (144000 дней)

20 бактунов - 1 пиктун (2 880 000 дней)

20 пиктунов - 1 калабтун (57 600000 дней)

20 калабтунов - 1 кинчильтун (1152000000 дней) и, наконец,

20 кинчильтунов составляют 1 алаутун, что равняется 23 040 000 000 дней.

И так мы можем вычислить и записать любой день и любое число. Например, 1 388 308 по-майяски записывается следующим образом: 9 бактунов, 12 катунов, 16 тунов, 7 виналей и 8 кинов. Как мы видим, майя обладали высокоразвитой способностью к абстрактному мышлению.

Майяская астрономия отличается еще большей сложностью. Путем тщательных наблюдений майя определили, в частности, продолжительность года значительно более точно, чем это удалось создателям юлианского и современного григорианского календарей! Майя определили также и продолжительность обращения Луны вокруг Земли и вычислили ее необычайно точно даже с точки зрения людей нашей кибернетической эры: 29,53059 дня. Изучали они и другие небесные тела. Так, астроном Вильсон нашел майяские "таблички" для предсказания фаз Марса. Из прочих небесных тел наибольшее внимание майяские астрономы уделяли созвездию Близнецов (по-майяски Ах Эк) и Плеядам (по-майяски Цаб). Майяские астрономы умели так же точно предсказывать затмение Луны и т. д. У майя было два календаря. Согласно первому, "священному" календарю, который назывался цолькин, в году насчитывалось 260 дней, согласно второму (его называли хааб} - 365 дней. Майяский месяц в обеих календарных системах состоял из двадцати дней. Все дни месяца имели свое название и свое иероглифическое обозначение. Подобно ацтекам, для определения даты в цолькине майя пользовались, кроме названия месяца, порядковыми числительными от 1 до 13. Так что день мог именоваться, например, 12 акбаль, 4 чуэн, 7 сиб и т. п. Раньше представители некоторых майяских групп, в частности гватемальские качикели, даже детям своим давали имена по названию дня их рождения в цолькине. Итак, "священный" майяский год цолькин продолжался всего 260 дней. Почему? Хотя майяская календарная система привлекла к себе интерес ученых всех стран мира, они еще не ответили на этот вопрос. Наиболее правдоподобное объяснение предложил один из известнейших современных американистов Леонард Шульце-Йена. Он связал продолжительность цолькина с нормальным периодом беременности (9 X 29 дней), то есть временем, которое проходит от зачатия до рождения ребенка.

Второй майяский год, хааб, состоявший из 365 дней, включал в себя 18 месяцев по 20 дней и еще один "короткий", пятидневный, девятнадцатый месяц (вайеб). Этот длинный год начинался всегда месяцем поп и днем, который обозначался как О поп. Таким образом, отсчет дней в хаабе начинался не с единицы (первого дня месяца), а с нуля (нулевого дня месяца).

Итак, мы знаем два майяских года - хааб и цолькин. Однако у майя, живших под настоящим диктатом календаря, многие обряды были связаны с цолькином и хаабом в их взаимной зависимости. Обычно американисты сравнивают два этих календаря с двумя зубчатыми колесами, из которых в одном 365 зубцов, а в другом - 260. При вращении зубцы последовательно соприкасаются друг с другом. Для того чтобы какой-то зубец малого колеса и соответствующий зубец большого колеса вновь сошлись, необходимо определенное число оборотов обоих колес. А именно 52 оборота большого и 73 оборота малого колеса. Если мы помножим цолькин на 73 или хааб на 52, то получим 18 980 дней. Таким образом, мы видим, что майя использовали те же пятидесятидвухлетние циклы, которые были приняты у ацтеков. Ацтеки, а возможно, и другие высокие культуры доколумбовой Мексики, вероятно, заимствовали этот большой цикл у майя. Посредниками тут могли быть мексиканские воины, в начале второго тысячелетия н. э. принимавшие участие в майяских междоусобных войнах. Наконец, мы можем предположить, что майя признавали и еще более длительный временной цикл, заключавший в себе пять раз по 18980 дней, то есть - и это любопытно - ровно 365 двухсотшестидесятидневных цолькинов или 260 трехсотшестидесятипятидневных хаабов. В данном наивысшем гипотетическом разряде зависимость между цолькином и хаабом вполне очевидна.

Значительную роль в жизни майя, особенно в поздний период, играл также двадцатилетний малый цикл, так называемый катун.

Была у майя, как свидетельствует надпись на стеле 9 в Вашактуне, и какая-то определенная изначальная дата, от которой, как в нашем календаре от так называемого рождества Христова, шел отсчет дней и лет. Эта изначальная дата (ее записывали как 4 ахау 8 кумху) соответствует 3113 году до н. э. Происхождение ее не установлено и представляет большой интерес хотя бы потому, что 4 ахау 8 кумху означает не начало года, а один из дней хааба. Что за событие произошло 4 ахау 8 кумху, нам не известно. Ни майя, ни даже ольмеков, о которых не следует забывать при изучении майяской культуры, тогда еще не существовало.

Майя, которые за всю свою историю не создали великой империи и часто жили в полной изоляции не только от соседних племен, но и от ближайших соседних городов (например, Паленке всегда было весьма мало связано со своими майяскими соседями), регулярно созывали общемайяские "конгрессы", посвященные астрономии и календарю, чтобы в первую очередь совместно уточнить (буквально до минуты) начало нового хааба. Американисты установили, что один из таких всемайяских календарных "конгрессов" состоялся в VIII веке в Копане. Наряду с установлением начала ближайшего хааба главной задачей этого астрономического "конгресса" было исправление календарных неточностей, допущенных в течение предыдущего пятидесятидвухлетнего цикла.

Чтобы датировка была еще точней, в Древний период к обычным датам добавлялись данные, вычисленные или на основе кругообращения Луны, или чаще на основе кругообращения Венеры.

Примерно до середины VIII века для обозначения того или иного дня майя применяли очень сложный способ записи, требовавший использования целых десяти иероглифов и указывавший, грубо говоря, сколько бактунов, катунов, тунов, виналей и кинов прошло до этого дня от изначальной даты майяской истории. Эту весьма сложную систему датировки, которую мы находим преимущественно на майяских памятниках V - VIII столетий, в американистской литературе принято называть долгим счетом.

Впервые подобные записи на майяских стелах были дешифрованы Дж. Т. Гудменом, который известен сейчас широкой публике, особенно североамериканской, прежде всего как издатель провинциальной газетенки "Вирджиния-сити интерпрайс", выходившей в Неваде. Дело в том, что именно Дж. Т. Гудмен первым предложил место репортера никому неведомому тогда молодому человеку, писавшему под псевдонимом Марк Твен.

С середины VIII века с майяских стел исчезают записи долгого счета и появляется новый способ датировки, краткий счет, который называется по-майяски у кахлай катуноб. Краткий счет был значительно проще. Дата обозначала, сколько дней прошло от окончания последнего катунового периода до момента записи.

До сих пор мы говорили о двух общепринятых майяских годах - цолькине и хаабе. Однако изучение одной из трех сохранившихся майяских книг, так называемого Дрезденского кодекса, доказало, что майяские жрецы в своих "математических" религиозных обрядах использовали еще третий календарь, в основу которого был положен отрезок времени, равный 584 дням, то есть синодическому периоду обращения Венеры. Майя без труда высчитали, что пять таких лет соответствуют восьми хаабам. Последний день этого цикла, связанного и с Солнцем и с Венерой, майяские жрецы отмечали с особой торжественностью. Еще более пышно праздновалось окончание "большого цикла Венеры", продолжавшегося 5 X 13 X 584 дня, или по этому календарю 65 лет, что в точности соответствовало двум большим циклам хааба, или 104 годам. Существование третьего майяского года и сложные соответствия между отдельными календарными системами, над установлением которых трудились майяские астрономы и жрецы, убедительно показывают, что потрясающе точный майяский календарь полностью утратил свое первоначальное назначение - служить потребностям земледелия - и превратился, по сути дела, в бесполезную самоцельную игру числами и ирреальными соотношениями. Соотношениями, которым майяская религия всегда приписывала некое высшее, сверхъестественное значение.

В заключение можно добавить: майяские календарные системы настолько сложны, что, как правильно заметил Керам, "для исчерпывающего их объяснения нужна целая книга".

Как в астрономии и математике, так и в развитии письменности майя превзошли все иные высокие индейские культуры доколумбовой Америки, Можно предположить, что, хотя бы в основных чертах, майя позаимствовали иероглифическое письмо у ольмеков. Но даже если мы откажемся признать майя авторами основополагающих принципов этого письма, мы не можем отказать им в том, что они развили и щедро обогатили его систему новыми элементами. Майя в большей степени, чем какое-либо иное племя или народность древней Америки, могут быть названы создателями настоящих книг. Однако из-за фанатика Диего де Ланда и его коллег до нас дошли всего три майяских иероглифических манускрипта. В майяских городах сохранилось также несколько сот вырезанных на камне иероглифических надписей.

Майяское письмо представляет собой одну из важнейших научных проблем американистики. Расшифровать его пытались десятки и сотни европейских и американских исследователей. И долгое время безрезультатно. Немецкий американист Пауль Шельгас пришел даже к выводу, что дешифровать майяское письмо невозможно.

Но не так давно этой проблемой начала заниматься советская американистика. Достигнутые ею результаты в области расшифровки иероглифического письма месоамериканских майя доказывают необоснованность скептического мнения Шельгаса. Начало интенсивного изучения майяского письма в СССР тесно связано с именем ленинградского американиста Юрия Кнорозова (он только в 1949 году закончил Московский университет) , который со школьных лет увлекся изучением проблем майяской письменности. Уже в 1955 году на основе изучения в первую очередь Дрезденского кодекса он смог опубликовать работу "Система письма древних майя", где, во-первых, приходит к заключению, что майяское иероглифическое письмо сколько-нибудь существенно не отличается от иероглифических письменностей Старого Света, прежде всего китайской и египетской, а во-вторых, указывает, что майяские иероглифы в большинстве своем имеют строго определенное фонетическое значение и представляют собой слог. Эти знаки он разбил на четыре группы:

1. Гласные так называемого типа "А", которые используются для записи начального или заглавного гласного звука в слове.

2. Слоговые типа "АБ", состоящие из гласного, за которым следует согласный (например, Ах, Ак, Эт и т. д.).

3. Слоговые согласные типа "Б(А)", состоящие из согласного звука, за которым следует гласный. Чаще всего они встречаются на конце слов.

4. Наконец, слоговые знаки типа "БАБ", представляющие согласный + гласный + согласный (например, Бел, Тхул, Нал и т. д.).

Настоящих идеограмм, которые выражали бы целое понятие, целое слово, как утверждает Кнорозов, очень мало. Так, например, в майяском иероглифическом письме существует идеограмма для слов "болай" - ягуар, "йаш" - зеленый и т. п.

Здесь нужно отметить только одно обстоятельство. В данной научной сфере - не только в американистике, но и в изучении других великих цивилизаций прошлого - до сих пор первую скрипку играли, казалось бы, западные авторы. Столь популярный Керам во всем своем обширном "романе археологии" не называет, например, ни одного советского или русского исследователя, а из наших соотечественников упоминает только Киша - популяризатора. И вот советская наука, долгое время остававшаяся в тени, разрешила проблему, перед которой на протяжении десятков лет один за другим капитулировали самые талантливые ученые.

Нам известны три майяских иероглифических кодекса: Парижский, Дрезденский и Мадридский, получившие свое название по месту, где они хранятся. Дрезденский был найден в 1739 году. Длина его три с половиной метра, и состоит он из 38 листов. В 1859 году среди бумаг, выброшенных в мусорную корзину, был обнаружен второй кодекс - Парижский. Третий, Мадридский или Трокортесианский, наиболее обширен. Его длина 6 метров 55 сантиметров. Состоит он из 56 листов (В 1975 г. был опубликован перевод на русский язык этих хроник, сделанный Ю. Кнорозовым.).

Страница 15-я Мадридского кодекса
Страница 15-я Мадридского кодекса

Наряду с тремя этими кодексами майя оставили нам еще несколько рукописей, написанных или переписанных латиницей в первые годы после конкисты, и самые прославленные из них, величайшие эпические произведения доколумбовой индейской литературы - "Пополь-Вух" и "Чилам-Балам". Напомним, что чиламами называли майяских жрецов-прорицателей. Балам, а также балай, или болай, - по-майяски "ягуар". Нам известно несколько Чилам-Баламов - рукописей с различными данными об истории и религиозных представлениях майя. Обозначаем мы их по месту, где они были обнаружены (например, "Книги пророка ягуара из Чумайеля"). В Гватемале были, кроме того, найдены "Какчикельские анналы" - написанная по-майяски рукопись, рассказывающая историю гватемальского майяского племени какчикель и его правящей династии Шахила.

Два типа написания майяских числительных
Два типа написания майяских числительных

Однако наиболее известным литературным памятником майя остается "Пополь-Вух"... Переводы "Пополь-Вух" вышли, вероятно, во всех цивилизованных странах ("Пополь-Вух". Родословная владык Тотоникапана. Серия "Литературные памятники". М. - Л., 1959.). Эта жемчужина в сокровищнице мировой литературы представляет ценность как для специалистов, так и для рядовых читателей, поскольку она верно передает эстетические, религиозные и философские представления киче, одного из племен великой семьи центральноамериканских майя.

Первоначально "Пополь-Вух" был, очевидно, записан иероглифами. После прихода в Гватемалу испанцев кто-то переписал рукопись "Пополь-Вух" латиницей. Личность переписчика, которому мы должны быть благодарны за сохранение этого уникального литературного памятника, представляет собой одну из загадок майяистики. Возможно, "Пополь-Вух" переписал (скорее всего, в 1530 году) крещеный индеец Диего Рейносо. Согласно новейшим взглядам (например, по мнению гватемальского американиста Адриана Ресиноса), латинская копия относится к 1554- 1558 годам. Переписанный экземпляр "Пополь-Вух" пережил пору губительной деятельности Диего де Ланда и его фанатичных коллег. Вначале XVIII века эту рукопись, надежно спрятанную в гватемальской индейской общине Чичикастенанго, нашел образованный доминиканский монах, благородный друг индейцев и почитатель их культуры Франсиско Хименес. Он скопировал ее и, владея языком киче, сделал также испанский перевод текста. С рукописью Хименеса познакомились позднее европейские исследователи (и прежде всего австриец д-р Карл Шерцер, впервые ее опубликовавший, и француз Шарль Этьен Брассер де Бурбур, издавший в 1861 году в Париже ее перевод). С тех пор эта удивительная книга, представляющая собой одно из немногих подлинных свидетельств великой цивилизации доколумбовой Америки, неизменно вызывает к себе интерес.

Произведение это довольно объемистое. В нем три главные, почти самостоятельные части. Первая посвящена космогоническим представлениям киче - в ней, например, описывается сотворение мира главными божествами киче, возникновение животных, создание людей, затем рассказывается о потопе и об уничтожении "деревянных людей". Тут повествование неожиданно прерывается, и начинается вторая, самая пространная и, вероятно, самая прекрасная часть, напоминающая греческую мифологию, - рассказ об удивительных судьбах двух друзей - героев Хун-Ахпу и Шбаланке, об их борьбе с гордым "полубогом" Вукуб-Какишем и о том, как они убили его самого и двух его сыновей; далее повествуется, как оба они спустились в преисподнюю, в подземное царство Шибальбу, рассказывается об их страшных приключениях, о правителях Шибальбы и о том, как Хун-Ахпу и Шбаланке состязались с ними в игре в мяч, о похождениях героев в "доме тьмы", в "доме ягуаров", в "доме летучих мышей" и о том, как они, в конце концов, победили правителей подземного мира.

В третьей части продолжается рассказ о сотворении людей. Божественные создатели, недовольные первым и вторым своим творением - людьми из глины и людьми, вырезанными из дерева, - вновь сделали человека, на этот раз из священного растения - кукурузы. Человек этот удался, и все киче - его потомки. Затем в "Пополь-Вух" повествуется о первых четырех людях, сотворенных из кукурузы, о Балам-Кице, Балам-Акабе,

Маху-Кутахе и Ики-Баламе, которые были праотцами киче, и о том, как позднее боги создали прародителей других народов.

Завершается "Пополь-Вух" весьма ценным для историка описанием: переселением киче и рассказом о возникновении отдельных кических племен и племенных божеств. В конце перечисляются правители отдельных групп киче: нихаиб, кавек, ахау-киче - от "праотцев" до дня написания книги.


предыдущая главасодержаниеследующая глава








Рейтинг@Mail.ru
© HISTORIC.RU 2001–2023
При использовании материалов проекта обязательна установка активной ссылки:
http://historic.ru/ 'Всемирная история'